Приморье. Бухта Абрек

Весной 1980 года после возвращения в базу мне сообщили о новом назначении на должность заместителя командира оперативной эскадры базировавшейся в бухте Абрек.

Командиром оперативной эскадры в то время был контр-адмирал Чулков Д. К. — опытный моряк, спокойный, с юмором, доброжелательный к людям человек. Мне повезло, что мое становление в новой должности проходило под руководством Д.К.Чулкова. Эскадра жила в очень напряженном ритме и было не просто без помощи найти в этом ритме свое место. Д. К. Чулков не смотря на большую занятость находил возможность заниматься моим становлением. К сожалению, служить под его руководством мне довелось не долго. В феврале в 1981 года в авиационной катастрофе трагически погибли руководители флота и соединений. Командиром эскадры был назначен контр-адмирал Дымов Р.Л… Прибыл он к нам с Северного флота. С первых дней он уверенно, и как мне казалось достаточно легко, стал управлять эскадрой, при этом ничего не меняя в системе управления. Обладая хорошей памятью и высокой эрудицией, он грамотно и интересно проводил учебу командиров, и разбор событий после очередного выхода кораблей в море. На должность начальника политического отдела эскадры прибыл капитан 1-го ранга Калинин В.Г. — широкой души человек, обязательный в своих поступках, не терпевший высокомерия и чванства. Работать мне с ним было приятно.

Хочу отметить, что в тот период на кораблях эскадры была хорошо поставлена организация службы, высокая техническая надежность кораблей, особенно на тяжелых авианесущих крейсерах (ТАКР) «Минск» и «Новороссийск», тяжелом атомном ракетном крейсере «Фрунзе», позже переименованном в «Адмирал Лазарев». В этом виделась большая заслуга офицерского корпуса, командиров кораблей Саможенова В. П., Высоцкого В. С., Михеева А. Н., Литвиненко Е. Я., Полякова Ю., Здесенко Е. Г. и штабов соединений. Высокая дисциплина и хорошая морская выучка личного состава позволяла кораблям успешно решать стоящие задачи. Именно корабли этой эскадры несли боевую службу в Тихом и Индийском океанах, находясь в оперативном подчинении соответственно 17-й и 8-й оперативных эскадр. По долгу службы мне приходилось неоднократно выходить в определенные районы этих океанов для выполнения поставленных кораблям задач.

Когда я принял должность заместителя командира эскадры, командующий флотом Эмиль Николаевич Спиридонов неоднократно интересовался, как я осваиваю новую должность, и однажды сказал, что скоро я ему понадоблюсь. Освоение шло, мягко говоря, непросто. Причиной этому был чисто человеческий фактор. Отдельные должностные лица эскадры очень болезненно восприняли назначение подводника в ранг первого заместителя командира эскадры, что создавало определенную напряженность во взаимоотношениях и сложности в освоении не простых, в то время для меня, обязанностей. Но об этом сказать командующему я, конечно, не мог. Преодолевать это пришлось довольно долго. Особенно был тяжелый период после трагической гибели командного состава флота. Мой приемник шел уже по проторенной тропе. С начальником штаба мы не находили общего подхода по ряду вопросов. Начальник штаба имел хороший практический опыт и при нормальных взаимоотношениях он смог бы оказать мне большую помощь в освоении мною новой должности, но нормальных взаимоотношений, не смотря на моё стремление, не получалось. Непомогло и вмешательство первого заместителя командующего флотом вице-адмирала Н.Я. Ясакова. Поэтому нам было сложно решать любые вопросы от управления до свинарника. Даже на учении под руководством начальника главного штаба ВМФ адмирала В.Н. Чернавина была предпринята попытка через пьянствующего офицера штаба эскадры внести сбой в управление подводными лодками.

После катастрофы самолета в Ленинграде ко мне пришли начальник штаба эскадры капитан 1-го ранга Мартынюк Н.И. и заместитель начальника политотдела капитан 1-го ранга Чухраев Э.М. с просьбой поддержать их предложение об издании приказа о вступлении в должность исполняющего обязанности командира эскадры Мартынюка Н.И. Я высказал мнение, что такая спешка ни к чему, эскадра по всем вопросам управляема, а кому что исполнять объявит вице-адмирал Ясаков Н.Я., исполняющий обязанности командующего флотом. Но мое мнение учтено не было, Н. Мартынюк издал приказ о том, что он вступил в командование эскадрой. На эскадре пошел слух, что уже решен вопрос о назначении Мартынюка Н. И. командиром эскадры. Все это выглядело в тот период, мягко говоря, нехорошо. Через несколько дней пришло сообщение о прибытии рейсовым самолетом вновь назначенного командира эскадры. Я предложил Н. Мартынюку встретить его, тем более что они были хорошо знакомы, но он отказался, сославшись на то, что это лишнее. Встречал командира эскадры я.

О свинарнике. Подсобное хозяйство, конечно, не тот объект, по которому между руководителями могут быть серьезные разногласия. Но у нас это случилось. Из-за чего я, чуть было, не лишился должности. Отдельные офицеры штаба, пользуясь служебным положением, решали свои личные вопросы. Так, например, существовала практика, когда при забое свиней для усиления питания личного состава кораблей часть мяса вполне легально раздавалась некоторым офицерам штаба эскадры. Начальник тыла оказался не в состоянии воспрепятствовать этим щедротам. Мирился с этим и заместитель начальника политотдела эскадры, по всей видимости, не желая портить своих хороших отношений с начальником штаба. Помимо этого, часто в ущерб боевой подготовки руководством штаба эскадры выделялся личный состав кораблей для работы в «нужные» организации городка. При отрыве личного состава страдала не только боевая подготовка кораблей, но и дисциплина. С этим мириться было нельзя. Офицеры кораблей довольно откровенно проявляли недовольство подобными вольностями. У нас был разговор по этим вопросам с начальником штаба, но положительного результата достигнуто не было. Аргументы выдвигались примерно такие, что мы, дескать, отдаемся службе днем и ночью и имеем право на кусок свинины в праздничный день или, что личный состав выделяется в интересах эскадры и т.д. Мною был предупрежден начальник тыла эскадры М.М. Левцов, что если он не прекратит незаконную раздачу мяса, то будет поднят вопрос на партийном собрании. Он понял, что так и будет, и сделал правильные выводы. В инструкцию дежурного по КПП была внесена корректура, запрещающая выпускать личный состав кораблей с пирса в часы боевой подготовки, в том числе, и на работы в поселок. Это, конечно, не могло не вызвать раздражения у отдельных офицеров штаба эскадры. Очень скоро я это почувствовал. Поводом стал пожар на подсобном хозяйстве. Загорелось отделение для новорожденных поросят, в итоге, выгорела часть свинарника и погибли не только поросята, но и взрослые особи, всего около 42 голов. По моему приказанию, я в то время исполнял обязанности командира эскадры, на месте сгоревшего, уже списанного строения, во избежание травматизма людей и животных, бульдозером была разровнена площадка и засыпана песком. Было доложено о гибели 9 свиней, как потом выяснилось, обнаруженных поверхностным осмотром. Поиск в развалинах не осуществлялся. Через несколько дней после этого события на флот, для работы в соединениях по проверке обеспечения личного состава продовольствием прибыла группа представителей военно-административного отдела при ЦК КПСС. В адрес руководителя этой группы поступило анонимное письмо, в котором сообщалось, что, якобы, пожар был организован с ведома заместителя командира эскадры, и указана моя фамилия, для того, чтобы скрыть хищение мяса. Руководитель группы вызвал меня на беседу и без всякого разбирательства пытался обвинить в преднамеренном поджоге с целью скрыть хищение мяса. Получалось, что, за что боролся, на то и напоролся. Это меня крайне возмутило, в результате произошел очень жесткий, неприятный разговор в повышенном тоне. Для проверки предъявленных обвинений я потребовал создать комиссию с участием представителей от эскадры и предупредил, что если не будет проведена беспристрастная проверка, то я обращусь с жалобой на него в ЦК КПСС. После этого он резко снизил тон и заверил, что комиссия с участием представителей эскадры, которых я предложу, будет создана. Но до окончания работы комиссии руководитель группы на военном совете флота все-таки сообщил, что на эскадре пожарами заметают следы разбазаривания свиней, и что со мной будут разбираться. В то время военный отдел при ЦК КПСС мог решить судьбу любого военного, какую бы высокую должность он не занимал. А тем временем комиссия начала проверку, и по их данным не доставало 28 голов. На мой вопрос, куда делись 28 свиней, начальник тыла М. М. Левцов предположил, что, скорее всего, погибший молодняк был закатан бульдозером. Мне пришлось выделить матросов для раскопки укатанной площадки с целью поиска недостающих поросят. Сам я в это время находился в море. Там я получил доклад от начальника тыла, что на раскопках нашли не 28, а 33 поросенка и что лишними были неучтенные новорожденные в предшествующую ночь. Вопрос был полностью закрыт, но нервы были потрепаны изрядно. Это была не единственная попытка отдельных людей подобным образом оказать давление на меня и офицеров, поддержавших меня, в наведении должного порядка. При очередном прибытии командующего флотом, адмирала Сидорова В.В. в бухту Абрек, проезжая мимо подсобного хозяйства и увидев, что от свинарника осталась только третья часть, он спросил: «Так это здесь сгорела пристройка?». Я подтвердил, на что он покачал головой и сказал: «Да, товарищ Макаренко». Что это означало, я до конца не понял. По всей вероятности, ему вспомнился мой конфликт с представителем военно-административного отдела при ЦК КПСС. Неоднократно предпринимались попытки необоснованно обвинить в плохой работе начальника тыла эскадры. Дважды пытались привлечь его к строгой партийной ответственности. На партийном бюро эскадры мной, при решительной поддержке командира бригады кораблей контр-адмирал Затула В. П., было сорвано вынесение уже заранее запланированного штабом и зам. начальника политотдела эскадры взыскание с занесением в учетную карточку. Повторно, при рассмотрении на партийном собрании эскадры, меня поддержал начальник политотдела, капитан 1-го ранга Калинин В. Г. Взыскание М. М. Левцову вынесено не было. При таких взаимоотношениях все решалось непросто. О том, что я препятствовал вынесению партийного взыскания М. М. Левцову, зам. начальника политотдела эскадры капитан 1-го ранга Чухраев Э. М. доложил представителю военно-административного отдела при ЦК КПСС Воронину… И тот, с его слов, обещал серьезно со мной разобраться. Но, вероятно, не успел. Я в то время принимал корабли на Северном и Балтийском флотах для ТОФ. А когда вернулся, то узнал, что у Воронина возникли неприятности, и его назначили вторым заместителем начальника политуправления нашего флота. На этой должности он получил звание контр-адмирала. Вскоре после этого начальник политотдела эскадры Калинин В.Г. был назначен на должность члена военного совета — начальником политотдела Каспийской флотилии. Ему был присвоено звание контр-адмирала. Начальником политотдела 10-й ОПЭСК стал Чухраев Э.М., позже он был назначен заместителем начальника политуправления флота. Со временем стал контр-адмиралом.

Прошло некоторое время, и снова на эскадре случилось происшествие. На этот раз более серьезное и опасное. В этот период я оставался за командира эскадры и встречал командующего флотом адмирала Сидорова В. В. на вертолетной площадке бухты Абрек, когда по рации поступил доклад, что на крейсере управления (КРУ) «Адмирал Синявин» пожар. Я немедленно убыл на крейсер. В это время вертолет еще был в воздухе. По прибытии на КРУ, мне поступил доклад, что пожар в районе кормового коридора кают офицерского состава, по правому борту, под которым находится артиллерийский погреб, и температура в нем растет. Было очень сильное задымление. После уяснения обстановки были приняты необходимые меры, в том числе, и подача воды через иллюминатор в районе возгорания с пожарного буксира. В результате принятых мер было сбито пламя, которое наблюдалось через иллюминаторы, рост температуры в артпогребе прекратился. Для осмотра места возгорания и кают на предмет отсутствия там людей готовилась разведывательная группа. В это время мне поступило приказание от командующего флотом прибыть к нему на ют с докладом. Я попросил разрешения прибыть через 10 минут. Я знал, что будет вопрос о проверке кают, и старался быть готовым к ответу, но командующий ждать не стал и прибыл сам к месту снаряжения разведчиков. Спросил, кто конкретно идет на разведку. Я доложил по каждому. Увидев, что я тоже в снаряжении, он сказал, что будет лучше, если пойду я. Вопросов не было, мне осталось только надеть изолирующий дыхательный аппарат. Спустившись на палубу коридора офицерских кают, мы оказались по пояс в воде в абсолютно задымленном и темном коридоре, аварийные фонарики мало помогали, к тому же сильно запотели стекла на масках. Практически мы на ощупь вскрывали ломиками каюты, также и проверяли их на отсутствие людей. Осмотрели место возгорания в каюте, огня и тления не было. Для более детального осмотра необходимо было провентилировать коридор от дыма, что и было сделано. Когда мы готовились к повторному осмотру кают, командующий потребовал комбинезон и тоже пошел с нами. По первичному нашему докладу получалось, что возгорание произошло в одной из кают, обгорел стол и сгорел матрац, из-за чего и было большое задымление. Что для устранения последствий возгорания своими силами потребуется не более двух суток. Но когда мы зашли повторно, то командующему открылась картина более удручающая. Выгорело две каюты, повреждены еще две, перегородки и подволок коридора и кают были покрыты толстым слоем сажи, остальные каюты тоже имели плачевный вид. Но главное — обошлось без жертв. Причиной возгорания послужил оставленный на столе включенный утюг. Действия личного состава крейсера были грамотными и своевременными. При докладе на КП флота оперативный дежурный (ОД) эскадры без моего ведома доложил сумму предполагаемого ущерба от возгорания, намного больше истинной. По его докладу получалась такая величина ущерба, о которой необходимо докладывать в ЦК КПССС. Откуда он взял такие данные, и кто его подтолкнул к такому докладу, в последствии выяснить не удалось, но когда меня вызвал на связь начальник штаба флота для доклада по обстановке, я прибыл в рубку оперативного и, узнав о доложенной сумме ущерба, в довольно резкой форме стал отчитывать оперативного за самовольство. В это время за моей спиной раздался голос командующего флотом. Он спросил, что еще произошло. Я промолчал. А оперативный доложил, за что я его ругаю. Командующий переговорил с начальником штаба ТОФ и дал ему указание доклад ОД эскадры не числить и принять мой доклад. Из разговора я понял, что передокладывать командованию ВМФ было непросто.