Бег. Дания

Я никогда раньше не был во втором корпусе, но нашел девчачью комнату почти сразу. По огромному плакату на двери с надписями на нескольких языках: «Парни, здесь вам ничего не обломится. Секс-фри зона». Помещение было не больше того, что занимали мы с сирийцами, но стояло там только две кровати — аккуратно заправленные и украшенные пушистыми подушечками и сердечками. И ванная у девчонок оказалась отдельная — очень удобно, когда беглому волхву надо срочно поссать и смыть грим.

В шкафу у одной из кроватей нашлись мой свитер и чистая футболка. Под махровым халатом на сцене я вспотел, как мышь. Майка противно липла к спине, и я уже начал мерзнуть. Так почему бы не одолжить кое-что у девчонки, которая не постеснялась спереть свитер у меня? Куртку я занял у Глэдис — черную, типа унисекс. Еще прихватил открытую пачку печенья со стола и оставил там записку: «Прости, Мила, но мне лучше уйти. Я взял у вас кое-что из одежды. Валите все на меня, вам выдадут новую. Не волнуйся, со мной все будет хорошо. Привет Глэдис, Ахмеду и Абдулкадиру. Пикассо». Придавил бумажку ключом и захлопнул за собой дверь.

Я рассчитывал, что заваруха у спортзала отвлечет внимание на себя и даст мне время спокойно свалить. Ян ждет, небось, пок румыны притащат ему меня на блюдечке с голубой каемочкой. Может, он им еще и приплатил за это, хотя они бы и так расстарались. А я потихонечку приберу свои денежки и рвану к станции через лес. Пока там воспитатели разберутся, что к чему, буду уже на пути в Копен. О дальнейшем я пока не задумывался. Когда у тебя есть бабло, жизнь кажется сплошной дорожкой из желтого кипича.

Высунув голову из дверей корпуса, я осторожно осмотрелся. Так, по ходу, гостей развлекают в столовке, пока персонал совместными усилиями пытается подавить интернациональный бунт. Интересно, а копов вызовут? Это могло бы спугнуть Яна. Но вряд ли стоит надяться на такую удачу: в тот раз с травой Санта не стал выносить мусор из избы, может, и теперь все заметут тихо под коврик.

Озираясь по сторонам, я осторожно двинул вокруг корпуса — к своему денежному дереву. Парковку обошел стороной, прячась за кустами. Хоть Глэдис и сказала, что там чисто, я не хотел рисковать. А вот и она, заветная березка. За ней — дорога на станцию. А на обочине… знакомая тойота! Блин, Глэдис, конечно, не догадалась тут посмотреть!

Я замер на месте. Как назло, вокруг только стриженый газон — ни кустика, ни клумбы, чтобы укрыться. Пока соображал, куда метнуться, дверь со стороны водителя открылась, и оттуда вылез Ян собственной персоной. Он был слишком далеко, чтобы рассмотреть выражение лица, но вот рука в кармане мне очень не понравилась. Казалось, сейчас хозяин вытащит пистолет и расстреляет меня прямо тут, на гребаной лужайке. Заскочит в машину, и ищи его потом свищи. А я буду тут остывать… пока воспитатели разберутся, кто запустил ракету в честь праздничка.

Картинка собственного трупа, всплывшая перед глазами, пробудила меня к действию. Я забил на денежное дерево — Яну теперь было ближе до него, чем мне. И рванул в лес. Заметив, что я побежал, литовец тоже перешел с шага в галоп. К счастью, густые заросли начинались тут почти сразу. Я знал, что не смогу удрать от Яна — он был в лучшей форме, сильнее и быстрее. А меня надолго не хватит — дыхалка еще не восстановилась после болезни, да и вообще — я со школы ненавидел кросс. Разве что спрятаться где-то, затаиться и переждать, как тогда, возле заправки. Но для этого надо сначала оторваться от ломящегося через подлесок, как лось, сутенера.

В общем, впервые в своей жизни я несся, как Форест Гамп, улепетывающий от гопников. Перелетал через торчащие корни, бурелом и пеньки, подныривал под низко свисающие ветки, пару раз все-таки схлопотав в морду. Ноги стали свинцовыми, грудь разрывалась от недостатка воздуха, но я не оглядывался — боялся споткнуться или помереть от страху, обнаружив Яна прямо за спиной.

Внезапно передо мной открылась просека. Здесь кто-то сложил штабелями поваленные стволы. За ними виднелся участок леса, особенно пострадавший от осенней бури. Многие деревья лежали на земле с вывернутыми корнями, некоторые висели, зацепившись за ветви еще стоящих соседей.

Сзади донесся треск кустов и дикий рев: «Стой!» Я дернул вперед, будто мной из рогатки выстрелили. Но было ясно — это последний рывок. Я пер чисто на адреналине, сил уже не осталось. Штабеля стволов закрывали меня от Яна. По крайней мере, я на это сильно надеялся, когда рухнул за вывороченное корневище. Блин, еще бы не пыхтеть так! За километр же слышно...

Хотя… может, и не за километр. По ходу, Ян потерял след. Его шаги замедлились, вот он совсем остановился — ветки перестали хрустеть.

— Выходи, мелкая тварь!

Это он мне, да?

— Я знаю, что ты здесь. Лучше сам вылезай, сучонок, тогда обещаю, я тебя сразу убью. Но если мне придется искать… — Ян добавил пару матюгов для острастки, — то я тебе сначала яйца отстрелю, а потом ствол в жопу засуну и посмотрю, откуда пуля выйдет. Давай, я считаю до трех… Не, бля, так и быть, до пяти. Раз, два...

Зашуршал опад, треснул, ломаясь, сучок. Ян медленно шел в мою сторону. Наверное заглядывал за стволы, смотрел, где я прячусь. Вот щелкнула зажигалка, потянуло дымом.

— Три. Четыре.

Голос совершенно спокоен. Он уверен, что на этот раз мне не спастись. А мне, и правда, деваться некуда. Еще немного, и Ян будет совсем рядом.

Сердце бухает в ребра часто и сильно, словно хочет перековать их на гвозди. Горло сдавило, из него сейчас хоть по-какому не выжать ни звука. Трясущиеся руки нашарили зачем-то толстый корявый сук, раздвоенный на конце. Как будто это как-то поможет: дрын против пистолета!

— Пять! — голос Яна раздался чуть не над головой. — Я иду искать!

Наверное литовец еще не разлядел меня — обросшие мхом корни торчали на высоту человеческого роста. Этот гад обходил их слева — я слышал шаги так же отчетливо, как его дыхание и шорох одежды. Руки поудобней обхватили сук, примерились к весу. У меня будет только одна попытка. Только одна.

Ноги Яна показались слева. Он увидел меня, но в этот момент раздвоенный конец палки со все дури вбился ему в колено. Литовец вскрикнул и рухнул набок. Пистолет вылетел из руки и упал на мох. Бля, у Яна, правда, была пушка! Я бросился к ней, споткнулся, проехал по земле на пузе, но пальцы сжали металл. Перекатившись, встал на колени и направил ствол на Яна.

Все заняло от силы пару секунд, но мозг успел как-то отстраненно удивиться ловкости тела: надо же, мол, все как в кино! И откуда у мелкого что взялось?! Для Яна все происшедшее тоже оказалось сюрпризом — очень неприятным. С перекошенной мордой он пытался приподняться, но колено, по которому я саданул, подламывалось. Левую руку он прижимал к боку, и я быстро понял, почему. Первый раз в жизни мне крупно повезло. Падая, этот урод напоролся на торчащий вверх острый сучок. Жаль, не так глубоко, чтобы окочуриться, но погнаться за мной Ян вряд ли теперь сможет.

— Что смотришь, сука?! — ухмыльнулся он, кривя губы. — Все равно же выстрелить не сможешь. Лучше отдай ствол по-хорошему.

Ему наконец удалось встать на одной колено, и он протянул ко мне измазанную перегноем руку. Я перехватил рукоять покрепче, стараясь, чтобы пушка не ходила ходуном:

— Не двигайся! Стой, где стоишь, или это я тебе яйца отстрелю!

— Ой, как страшно! — Ян сделал большие глаза. — Шлюха с пистолетом. Интересно, как она собирается стрелять с предохранителем?

Блин, предохранитель! Кажется, на пушках бывает такая штука. Я лихорадочно зашарил взглядом по стволу. Может, вот этот крючок сбоку? Сейчас он внизу. А должен быть как, вверху?

Ян бросился вперед, оттолкнувшись здоровой ногой. Передо мной мелькнула растопыренная пятерня. Палец автоматически надавил на крючок. Грохот оглушил, руки дернулись от отдачи, и я чуть не заехал стволом себе в лоб. А как же гребаный предохранитель?!

Что-то схватило за ногу: не знаю, попал ли я, но Ян и не думал умирать. Уже падая, я приложил его стволом по башке. Это сработало лучше выстрела. Обхватившие меня руки обмякли, я вывернулся ужом, подскочил на ноги и понесся, не разбирая дороги. Литовец в жизни бы не приехал за мной один. Наверняка, услышав выстрел, его подручные поскачут на помощь. Возможно, один из них будет прочесывать дороги на тойоте — туда мне сейчас никак нельзя. Если мне очень-очень сильно свезет, и окажется, что я таки прострелил Яну его ядовитое нутро, быть может, обо мне временно забудут, чтобы подлатать шефа. Но он вернется за мной. Обязательно вернется, еще злее, чем раньше. И тогда Копенгагена будет недостаточно, чтобы спрятать меня.

Постепенно я перешел на шаг, не решаясь выпустить пистолет из рук. Полицейских сирен слышно не было — может, грибсковцы, и правда, решили, что это рванул фейерверк, или охотники вышли пострелять уток на соседнем озере. Иногда за стволами начинала мелькать лесная дорога, и тогда я сразу уходил в сторону. Раз мне даже показалось, что я видел медленно проезжающую темную машину — но тойота это была, или другая марка, разглядеть не смог. Наверное я нарезал немало кругов, прежде чем вышел наконец к железной дороге. Пушку пришлось спрятать в карман, но я держал палец на спусковом крючке. Пройдя немного по рельсам, обнаружил станцию — такую крошечную, что на платформе даже кассы не имелось. Только билетный автомат. И народу ни души.

Если Ян подстерегает меня здесь и захочет прикончить, то получится легко. Мы уже выяснили, что стрелок из меня, как из косого снайпер. В пушка в кармане это так — для психологической поддержки.

Билет все равно покупать было не на что, так что я встал за деревьями, чувствуя, как потеет рука в кармане. Если что, выскочу на платформу прямо перед тем, как закроются двери. Влечу в вагон, и все. Знать бы вот только еще, когда придет поезд. Пойти посмотреть расписание духу у меня не доставало.

Постепенно на перроне затоптался народ — две бабульки и бухой мужичок. С Яном они явно не имели ничего общего. Наконец показалась желтая голова поезда. Я рванул в вагон сразу за бабками, прилип к окну — нет, вроде ничего подозрительного. Неужели снова повезло? Я плюхнулся на пустую лавку. Стрельба в лесу казалась нереальной, будто вырезанный из дешевого боевика кадр, который почему-то впечатался в мозг. Только тяжесть ствола в кармане убеждала — все это было. И еще царапины от веток на лбу и щеке — внезапно я почувствовал, что их щипет. Наверное, пот затек. Я снова взмок, хоть выжимай.

Поезд отсанавливался часто и постепенно заполнялся людьми. Сначала я вздрагивал, каждый раз, когда открывались двери, и пристально следил за всеми новыми пассажирами. Но постепенно расслабился, поняв, что погони не будет — по крайней мере, пока. Показалось глупо сидеть, сжимая в кармане заряженный ствол, нацеленный на какого-то студента в здоровенных наушниках. Я осторожно разжал затекший палец и вытащил руку на свет. Ладонь мелко дрожала, и я сунул ее между сжатыми коленками. «Следи за станциями, — напомнил я себе. — Надо не пропустить пересадку. Остановка Хиллерод».