Новый год. Германия

Ян сдержал свою угрозу. Мне пришлось-таки мыть его машину. Саша для видимости суетился со щеткой снаружи, а я, вооруженный ведром и тряпкой, внутри. В заднице у меня словно еж поселился и при каждом движении топорщил колючки, так что я старался особо не шевелить помидорами.

После «урока немецкого» мне разрешили принять душ и переодеться. Я никому не сказал о розовой воде, текшей по ногам к стоку. А костюмчик с шортами сразу закинул в стиралку, которая стояла в ванной. Но Саша по моим ужимкам фарфоровой балерины, похоже, стал о чем-то догадываться. Когда, закончив работу, мы поднимались по лестнице, он вдруг поравнялся со мной и тихо сказал:

— Эй, новенький, тебе жопу случаем не порвали?

Я споткнулся и чуть не расплакался от боли и унижения. Охранник понял все без слов. Дотащил до квартиры и сдал меня на руки Бобику, который, не слушая моих причитаний, засадил в несчастную попу свечку. Когда меня наконец отпустили, я утиной походкой добрался до матраса и рухнул на него, накрыв голову подушкой. Больше всего хотелось умереть. Скажем, задохнуться во сне. Просто и безболезненно. Я вспомнил скрючившегося в позе креветки несчастного Борьку. Теперь я его понимал! Вот только травиться или стекло жрать — это не для меня. Я же слабак! Борька хотя бы пытался сопротивляться. А я...

Слезы прочертили горячую дорожку по щеке, быстро впитываясь в ткань. Только не всхлипывать, и чтоб плечи не дрожали. Я же тут не один. Еще не дай бог жалеть начнут, и тогда...

— Денис, — горячая ладошка легла на плечо. Я вздрогнул, но не отодвинулся. Вот и Борьку Ася наверное так же утешала. Только это не помогло. — Денис, тебе плохо?

Я перестал дышать, чтобы не всхлипнуть.

— Денис, я хотела сказать, что… — она замялась, подбирая слова. — Ты классный, и ты не виноват в том, что произошло. Главное, не дай этому тебя изменить.

Не виноват? Конечно, разве можно быть виноватым в том, что ты слабак и идиот. Таким уж я, видать, уродился.

Асю мое молчание не смутило.

— Обещай, что не дашь им сломать тебя, хорошо?

Сломать? Значит, вот как называется то, что случилось с Борькой? Интересно, она его тоже просила потерпеть?

Я почувствовал, как в трусы из задницы вытекает что-то теплое. Блин! Снова кровь, или это свечка так быстро растворилась? Я сделал наконец вдох и прохрипел из-под подушки:

— Уйди. Оставь меня в покое, ясно?

— Но Денис, я...

Ее слова потонули в громовом раскате. Гром зимой? Снова затрещало, забухало. Вокруг заорали восторженные голоса, прямо по моему матрасу пронеслись чьи-то ноги, чуть не наступив мне между лопаток. Блин, что за фигня?!

Я слегка сдвинул подушку, так чтобы наружу выглядывал один глаз. Кто-то погасил свет, и комната вспыхивала попеременно оранжевым, синим, зеленым… Ребята столпились у окна, сражаясь за места на подоконнике. Жалюзи подняли, и за пыльным стеклом черное небо цвело пышными астрами фейерверков. Как?! Неужели уже Новый год?! Хотя… какая мне теперь разница? Чудес не бывает, Деда Мороза тоже нет, а бог, если и существует, то сегодня явно ушел в запой.

Я снова засунулся под подушку, но чья-то рука неожиданно сбила ее в сторону.

— Эй, новенький, — под нос мне сунулась полупустая коробка конфет. — Хочешь? Бельгийский шоколад. Мне бык подарил.

— Бык? — я поднял ошалевшие глаза.

На краю матраса сидел сиреневый мальчик. То есть, он был, конечно, нормального цвета, просто очередная вспышка за окном окрасила его в сиреневый. Лохматая челка падала на глаза, из-под нее торчал аккуратный нос, губы, изогнутые в форме лука, улыбались. Таких мальчишек в жизни просто не бывает — только в рекламе или на страницах модных журналов.

— Ага, — красавчик кинул в рот конфету и заработал челюстями. — Так мы мужиков называем. Тех, что больше по мальчикам. А те, что по девочкам — это джоны.

Я разинул рот. Наверное я поразился бы меньше, если бы спустившийся с небес на моих глазах ангел задрал свои белые одежды и принялся преспокойно отливать в кусты.

— Вкусные. Вот, попробуй, — прочавкал мальчишка и сунул конфету прямо в мои приоткрытые губы.

— Отстань от него, Кит! — Ася столкнула коробку с матраса. — Не видишь, что ли, человек хочет побыть один.

— А ты тогда чего здесь? — Кит даже не шелохнулся. — Или ты его сиамский близнец? А может, его тень?

— Убирайся, я сказала! — Ася пихнула паренька в плечо.

— Пусть останется, — мне наконец удалось сглотнуть липнущий к глотке шоколад.

Кит торжествующе улыбнулся. Девочка фыркнула, мимо протопали ее босые ноги, и вот она уже сидит на подоконнике вместе с остальными.

— Новый год… Он уже наступил? — спросил я, глядя на осыпающиеся в небе золотые звезды.

— Не, — тряхнул челкой паренек. — Это типа артподготовка. Местные по дворам ракеты пускают. А настоящий салют начнется, — он подтянул рукав и глянул на запястье, где зеленовато светился циферблат часов, — через три часа.

— А отсюда будет видно?

— Только отстветы, — Кит уселся поудобнее, передвинувшись на соседний матрас и скрестив ноги. — Говорят, тебя сегодня к Учителю возили. Как он тебя, не очень?

Мне снова захотелось спрятаться под подушку, но в голосе странного мальчишки не было жалости, просто обычное любопытство. И я, подумав немного, ответил:

— По-моему, очень.

— Порвал значит, сука, — прищурился Кит. Матерное слово сорвалось с его красивых губ так естественно, что я задохнулся — то ли от шока, то ли от восхищения. — Ничего, заживет. Мы все тут через его школу проходили. Этот козел новеньких любит, ни одного не пропустил.

Все?! Я обвел глазами обсевших окно ребят. Мальчишек из них половина. Неужели они испытали то же, что я?! Даже похожий на ангела Кит?! Кстати, насчет новеньких...

— А это что за пацаны? — я указал на вспыхивающие зеленым и голубым незнакомые фигуры. — Когда нас с Асей привезли, тут были Дагмар и… ум-м, не помню, кто еще. А теперь их нет, зато вот они появились.

— Дагмар и Манюня на выезде, — охотно пояснил Кит. — Габи тоже. А Баптист и Диди только что с работы. Сегодня навряд ли кто спать будет. Это на Рождество немцы про бога вспоминают, у нас затишье. Зато потом отрываются на Новый год. Но ты за свой зад не волнуйся — тебя пока не тронут. Надо чтоб зажило все.

Я во все глаза смотрел на вновьприбывших. Знать бы еще, кто из них кто: вот тот, высокий чернокожий парень с цепочкой на шее, наверное Диди. А мальчишка со светлым хвостиком и в мешковатой кофте с капюшоном, скорее всего, Баптист. Выходит, они только что… Их только что… А сам Кит? Его же тоже не было в комнате, когда мы с Асей приехали! И они, как ни в чем не бывало, болтают, толкаются у окна, лопают конфеты… Которые, кстати, от быка! Премия за работу.

Думал, меня снова стошнит, но ничего не случилось. Только в животе забурчало. Ну правильно, обед-то мой растекся по тротуару, а ужина мне не дали.

— Можно? — я неуверенно протянул руку к коробке с конфетами.

— Лопай, — щедро махнул рукой Кит.

Он внимательно смотрел, как я, приподнявшись на локтях, поглощаю шоколад, и вдруг предложил:

— А хочешь, вместе салют посмотрим? Ну, пока я еще тут.

— Ну-у, — блин, как-то стремно говорить, что у меня задница раскалывается от каждого шага.

— Давай, — Кит бухнулся на колени рядом со мной, подставляя плечо. — Обопрись на меня.

— Да не...

Парень только казался хрупким. Я почти не опирался на ноги, а он подтащил меня к окну. Заорал, перекрывая горхот:

— А ну разойдись! Дайте новенькому посмотреть! Кстати, — он повернул лицо ко мне, и в его глазах отразилось горящее небо, — тебя как зовут?

— Денис, — ответил я, опираясь на подоконник. И наткнулся на другие глаза — Асины. Девочка смотрела на меня с укором. Ну и пусть! Она все равно ничего не понимает. Не может понять, потому что...

Сзади распахнулась дверь, впуская в комнату ослепляющий свет. Черный силуэт на пороге сказал голосом Саши:

— Лена и ты, мелкая с кудряшками, как тебя… Ася! Давайте сюда, вас уже шофер ждет.

Я забыл про салют. Смотрел ей вслед, пока за ее спиной не закрылась дверь. А в окне все вспыхивало и осыпалось, как будто мир рушился, с грохотом раскалываясь на куски.