Быстро спиздил и ушел - называется "нашел". Литва

С утра Борьку забрали вместе с Каспаром и литовцем. А я снова остался давить матрас. Сидел и дулся на весь мир. Что бы пацаны сейчас ни делали, это все лучше, чем киснуть в четырех стенах. Где, между прочим, даже поговорить не с кем. Муха снова лежала зубами в стенку. Только держалась теперь не за живот, а за голову. Думала наверное много. Анька листала глянцевый журнал. Откуда он у нее? Ясно откуда. Вчера заработала. Оставалась Ася из-за стола, но я в ее сторону даже смотреть не хотел. Поэтому сидел к ней спиной и художественно колупал обои. Вот это лысое пятно похоже на женщину в шляпе. Мэри Поппинс. А вот это на кота. С хвостом трубой. Чеширского.

— Денис.

Я даже не вздрогнул. Хотя сердце заколотилось, когда Асины острые коленки задели спину. Но я не обернулся. Пусть знает, что у меня тоже есть гордость.

— Денис, — мягкая ладошка потрясла меня за плечо. — Ты что, обиделся?

Я молча отодрал от обоев длинную полоску и начал наматывать вокруг пальца.

— У тебя тут так холодно, бр-р. Пойдем ко мне, — ладошка скользнула в мою руку, вынула из нее клок голубой бумаги и потянула за собой.

— А когда Борька вернется, ты меня прогонишь? — обернулся наконец я. Зря. Мой взгляд утонул в дымчатых глазах с темным ободком, оказавшихся неожиданно очень близко. Ася что-то ответила, но у меня в ушах стучал колесами локомотив, так что я, ничего не слыша, безропотно переполз через чьи-то тела и нырнул за стол.

Здесь было уютно. Укрывалась Ася не пальто и куртками, как остальные, а самым настоящим одеялом. Правда, детским, байковым с белочками. Натянешь его до подбородка — высунуться ноги. Запакуешь ноги — останутся на холоде руки. Наверное когда-то одеяло лежало на кроватке, которую оккупировал Каспар.

Я заметил «наскальную живопись», украсившую обратную, нелакированную, сторону столешницы.

— Откуда у тебя карандаш? — удивился я, рассматривая елочки, простреленные сердечки и охотящегося за самолетом динозавра.

— Это Борькин, — хихикнула Ася. — Хочешь порисовать? Он оставил мне на сохранение.

В пальцы сунулся желтый огрызок.

— Да я это… — замямлил я внезапно, отдергивая руку. — Не умею.

Вранье. На самом деле, рисовать я любил и делал это вполне сносно. По крайней мере, в школе всегда получал пятерки, а некоторые мои работы висели на выставке в кабинете ИЗО. Единственный предмет, по которому я был круглым отличником.

— Да ладно тебе, — лукаво улыбнулась Ася, тряхнув кудряшками. — Это все умеют. Даже мой братик, хотя ему всего три… — лицо ее замкнулось и потемнело.

Я все понял и почти выхватил карандаш из безвольных пальцев:

— Что мне нарисовать?

— Что хочешь, — зябко пожала плечами Ася, глядя куда-то внутрь себя.

Теперь я просто обязан был создать шедевр. Что-то такое, что могло бы отвлечь ее от мыслей о больном брате, который, быть может, уже мертв. И я начал чиркать грифелем по дереву.

Первой моим творчеством заинтересовалась Анька. Очевидно, журнал она уже дочитала. Лохматая голова нависла над моим плечом:

— Оба-на, а чо это у нас тут такое?

Я совсем засмущался. Неужели так непохоже?

Анька почесала вытравленные до белого цвета космы:

— Погоди-ка, это кто? Аська?

— Никто, — буркнул я, косясь на объект моего вдохновения.

— Не, ну точно Аська! — не унималась старшая девочка. — Вон кудряшки какие. И нос пуговкой. А чего у нее глаза по полтиннику? Это она Борьку что ли увидела? Поэтому губки сердечком?

Моя модель сунула «пуговку» в незаконченный рисунок. Блин, что если ей не понравится? Если она вообще не любит анимешный стиль? Я попытался исправить кривоватый уголок губ, но так разволновался, что слишком сильно надавил на карандаш. С тихим треском стержень сломался.

— Денис! — Ася перевела на меня сверкающие глаза без тени благодарности. — Что ты наделал?!

— Я… Я просто подумал, что тебе понравится, — кое-как удалось выдавить мне.

Девчонка выхватила из моих пальцев сломанный карандаш:

— Да я вот про это! Как мы его теперь заточим?!

Да, об этом я не подумал. Украсил, блин, шедевром стену славы. С другой стороны, чего так психовать из-за какого-то огрызка? Его все равно надолго не хватило бы.

Словно прочитав все у меня на лице, Ася приблизила губы к моему уху и прошептала с ледяным презрением:

— Мы собирались написать записку, что нас похитили. И выбросить в форточку. А ты все испортил, дурак!

Я сидел, как оплеванный. «Мы» — это значит, Борька и Ася. Они вместе собирались спасти всех нас. А теперь...

— Да не убивайтесь вы так, малышня, — хихикнула над нашими головами Анька. — Попросите парней, они сопрут для вас фломастер. Или точилку.

— Что значит, «сопрут»? — нахмурилась Ася.

— То и значит, — с видом умудренного знаниями джинна Анька скрестила ноги по-турецки. — Это у них теперь такая профессия. Шоплифтёр называется. Магазины, значит, обносят. Быстро спиздил и ушёл — называется "нашёл". Верно я говорю, Сауле? — она пихнула дремавшую соседку в бок, и та лениво пробормотала: «Тэйп».

— Это неправда! — Ася даже на ноги вскочила. Сжала кулачки, кудряшки встопорщились. — Мальчики не воры!

— Ну да, ну да, — старшая девочка закатила глаза к потолку, явно играя на публику. — Мальчики у нас просто ангелочки с белыми крылышками. А для чего ты думаешь их каждый день в торговый центр возят?

— А ты откуда знаешь, что их именно туда возят? — прищурилась, подбоченясь, Ася.

— Толян сказал, — торжествующе бросила козырь на стол Анька.

— Это тот с пивным пузом? — моя модель ткнула пальцем себе за спину. — И когда же это он разоткровенничался? Когда тебя трахал?

Я вовремя прикрыл голову руками. Джинн слетел с дивана, целясь когтями прямо в лицо обидчице. Ася успела увернуться, и Анька с грохотом повалилась на журнальный столик. Ее пятка больно заехала мне в грудь, и несколько мгновений я валялся на полу, пытаясь снова обрести дыхание. За это время баталия разрослась, вовлекая в себя новых действующих лиц. Блин, женский бой — это самое страшное, что мне на тот момент приходилось видеть. От визга закладывало уши, волосы летели клочьями, с треском отрывались рукава и пуговицы. Я нашел укрытие под детской кроваткой. «Борька никогда бы так не поступил, — истязал я себя, с тоской следя за танцующими на уровне моих глаз ногами. — Он бы защитил Асю. Он не такой слизняк, как я. Лучше уж быть этим самым, как его, лифтёром, чем… чем...»

Пока я придумывал для себя подходящее определение, дверь комнаты распахнулась. Я прижался к стене, ожидая, что проснувшиеся наконец охранники примутся наводить порядок. Но вместо этого на пол швырнули вялое тело. От удара залитая кровью голова перекатилась на бок, я встретился взглядом с мутными от боли глазами Борьки. Чей-то визг резанул по ушам. Драка мгновенно прекратилась.

— Заткнись, сучка! А то сама так будешь валяться!

Визг оборвался. Дверь захлопнулась. Не успел еще защелкнуться замок, знакомые острые коленки хлопнулись на пол рядом с избитым мальчишкой. Дрожащие пальцы коснулись окровавленного лица. Честное слово, я бы все отдал, чтобы оказаться на месте Борьки. Пусть даже это стоило бы мне синяков и расквашенного носа. Да даже пары сломанных ребер! Только бы не надо было вылезать из-под кровати у всех на виду, как последний трус.