Panis angelicus

Кривые улочки старого города неожиданно вывели к Храму. Он не велик, но необычен для католических церквей. Стиль не тот. Краски не те. Место не то.

Окрест тихо и малолюдно. А ещё курортный город называется. Туристический центр. Как сюда вообще можно было зайти? Пойти рассмотреть это архитектурное чудо?

За церковью небольшой то ли садик, то ли скверик. Низенькая кирпичная ограда и пустая центральная площадка. По идее тут должна быть статуя, распятие, фонтан, памятная табула, да хоть что-нибудь! Но есть только ровная площадка вымощенная тем же кирпичом. Нет даже скамьи. Отдохнуть здесь не получится.

Слышатся осторожные и неспешные шаги, в скверик входят двое. Оба молоды и красивы, но в каждом чувствуется какая-то неправильность. Они останавливаются и поворачиваются навстречу друг другу, снимают солнечные очки.

Оба слепы. Что им здесь? Зачем пришли сюда?

Некоторое время ничего не происходит. Потом слышен тихо задаваемый голосом тональный настрой, и...

Первое звучание тихо и едва различимо, но подхваченное сначала в унисон, отошедшее потом в малую терцию, нарастает и заставляет замереть и слушать. Баритон, сильный и свежий. Голос молодого прекрасного мужчины. И юношеский тенор, чистый, звенящий, с горьковатыми оттенками лесного ручья.

Можно ли свести воедино эдемские воды и солнечное тепло? Всё подвластно Творцу.

Слышал ли кто из смертных ангельское пение? Пусть не говорит, что оно совершенно.

Было ли счастливо чем-нибудь дитя человеческое? Пусть забудет о счастье.

Это так просто. Это так сложно. Необъяснимо прекрасно.

Что может быть проще слов о Его любви ко всякому человеку? Что может быть сложнее всеобъемлемости этой любви? Что может быть прекраснее песни о ней?

Голоса поют, то сливаясь в единое целое, то звучат рядом, усиливая и поддерживая друг друга. Вплетаются друг в друга и расходятся, вторя один другому. Слушай, слушай...

Не церковный гимн, не хорал. Песня, чистая и ясная. В ней нет величия и холода. Лишь тепло любви и краски жизни. Чувства простые и понятные. Хлеб для тела и души.

Они ушли так же тихо и незаметно, как пришли. А в душе всё звучало Panis angelicus.