автор Юррик - Поэтический случай

Юмор

Уже который час я маялся. Бесцельно и бездумно валялся на полу, пытаясь под новым ракурсом рассмотреть надоевшую до тошноты и известную до последней паутинки в дальнем углу (паучка зовут Киса, почему — фиг его знает) комнату; ползал по-пластунски и внимательнейшим образом изучал конфигурацию щели между половицами, представляя себя орлом, парящим над Большим Каньоном; лежа навзничь, рассматривал серый потолок, мысленно представляя его райскими небесами (а действительно, какие там небеса?)… Время тянулось медленно и бездарно, безвозвратно утекая с моего жизненного депозита. В голову ничего не приходило — ни слов, ни музыки, да и сил, соответственно, тоже никаких не было. Не было ничего!

В конце концов, изнемогая от нервного напряжения, я решился прибегнуть к традиционному способу стимуляции творческой мысли — хлебнуть пивка. Даже удивительно, как такая простейшая мысль не пришла в голову раньше! Озадаченный этим обстоятельством, я поднялся и поспешил к холодильнику, в котором, о чудо, осталась последняя бутылочка драгоценного напитка. Повизгивая от предвкушения, вытянул запотевшую принцессу из урчащего нутра ее хладнокровного тюремщика, суетливо вскрыл и приготовил уста для сладострастного поцелуя с пивным горлышком… В прихожей раздался требовательный стук в дверь.

В истерзанной душе возникла какая-то слабая надежда — а вдруг это хорошая весть? Замерев на долю секунды с полуоткрытым ртом, но рассудив, что сперва надо выяснить, в чем там дело, я так с бутылкой и отправился открывать.

Повозившись с запорами, я распахнул дверь и увидел… лошадь. Настоящую лошадь, правда небольшую. И в какой-то накидке — попоне вроде. Лошадь стояла на площадке восьмого этажа шестнадцатиэтажного дома, в центре современного мегаполиса. Ее глаза были прикрыты, видимо она дремала, а голова с нестриженной длинной гривой немного подрагивала, как будто она хотела приветственно кивнуть. Я, оторопело глотнув из бутылки, не придумал ничего лучше, как идиотски улыбаясь, произнести: "З-здра-авствуйт-те..."

Лошадь, будто только этого и ждала, открыла глаза и, отчетливо икнув, действительно кивнула, с достоинством тряхнув гривой. Я тоже машинально кивнул, после чего она подалась вперед и потеснив меня зашла в квартиру, звонко цокая копытами. Я выглянул на площадку, в надежде увидеть шутников, давящихся смехом над удачным розыгрышем, но там никого не было. А из комнаты донеслось:

— Николаич, закрывай дверь и давай сюда!

Я закрыл дверь и ошеломленно замер, боясь повернуться. До меня дошло, что в квартире никого не было, кроме… говорящей лошади?!

"Кто? Конь в пальто!" — закрутилась в голове дурацкая фраза. Действительно, надо было еще спросить "кто?" — саркастически подумал я и отхлебнул еще глоток.

Лошадь не исчезла, потому-что из комнаты доносились какие-то непривычные звуки — сопение и громкий шорох.

— Ну где ты там, иди уже! — в голосе уже звучали нотки нетерпения, и мне не оставалось другого выбора, как осторожно войти в комнату.

Лошадь сидела на полу на задних ногах и опираясь на вытянутые передние, как собака. Она была скорее белого цвета, во всяком случае, белее потолка. Но самое поразительное — то, что вначале я принял за попону, оказалось парой настоящих крыльев, которые теперь красовались, гордо расправленные, у нее за спиной. Видимо, это был Он...

Подтвердив мои догадки, конь приветливо глянул на меня большими карими глазами и произнес,

— Да да, он самый, прошу любить и жаловать...

Я так и застыл в дверях со своей бутылкой, не зная, как быть.

— Не тушуйся, Николаич, давай сюда, садись и рассказывай, чего не получается! — голос у него был довольно приятен, можно сказать, баритон, хотя и вроде как с иностранным акцентом. Понятно, это же не славянский конь!

Я сел рядом, скрестив ноги по-турецки. Пегас кивнул на пиво:

— Угостишь?

Спохватившись, неуверенно протянул бутылку, не понимая, как он собирается из нее пить, но он ловко обхватил ее передними копытами, запрокинул морду и опустошил одним глотком. Глаза его стали еще теплее, и, интеллигентно отрыгнув, деликатно отвернув морду в сторону и извинившись на французком, он продолжил разговор.

— Ах, Габриэлла… Девочка моя!

— ??

— Ту кобылицу звали Габриэлла, про которую ты думаешь написать. Помню ее, как сейчас, эти крутые бедра… — Пегас мечтательно прикрыл глаза и опять вроде задремал, но через секунду гордо встряхнул гривой и спросил:

— А кстати, где твой пенный элексир?

— Это была последняя бутылка, я же не знал...

Пегас фыркнул, как настоящий конь, и с чувством стукнул копытом по полу — я даже испугался, что проломит.

— Ты все-таки посмотри в своем… леднике! — он хитро покосился на холодильник.

Я встал и театрально распахнул дверцу, сделав витиеватый жест рукой в сторону гостя.

— Ну вот, неси! — с издевкой изрек тот, — Ато нету, нету...

Обернувшись, я увидел, что агрегат до отказа забит темными запотевшими бутылками непривычной формы.

— Мое любимое. Пф… Пфердест… — морда коня расплылась в добродушной ухмылке, — Ладно, неважно.

Нижняя челюсть никак не хотела возвращаться в исходное положение. Механически набрав полные руки холодных бутылок, с трудом передвигая непослушные ноги, я вернулся к коню.

— Так вот, о чем это мы… Ах, да, Габи, бедная Габи… — ухмылка сменилась грустной гримасой, Пегас быстро откупорил первую бутылку зубами и поставил передо мной, вторую открыл для себя, чокнулся с моей донышком и тут же наполовину осушил.

— Как убойного спирта стакан… Мейне либе Габи! Николаич, ты гений, серьезно тебе говорю!

— А как… Откуда ты узнал, я же еще не… — мямлил я, осторожно пригубив незнакомый напиток, оказавшийся великолепным пивом.

— Ну ты, Николаич, даешь! — конь посмотрел на меня с искренним удивлением, — Я же этот, как это… Во-волшебный!

"Резонно" — подумал я. Как-то это было, блин, необычно… Пить пиво с конем, тем более мифологическим — такое никому не расскажешь, ведь не поверит никто! Да и пиво неизвестно откуда взялось… Хотя, опять же, все в рамках логики — он же источник вдохновения, как-бы.

— Ну давай, записывай уже, ты же знаешь теперь, как дальше, — возле Пегаса уже валялось несколько пустых бутылок, он снова прикрыл глаза и сидел слегка пошатываясь, опустив голову, изредка потряхивая гривой и похлопывая крыльями, всхлипывая и декламируя:

— Иногда вдруг привидится мне...

Я подполз к ноуту, и вдохновенно забарабанил по клавиатуре, записывая.

Как убойного спирта стакан,

Иногда вдруг привидится мне,

Одинокая лошадь в грозу,

Что стреножена, ждет на стерне.

Но никто до нее не идет,

Чтобы путы с лодыжек сорвать,

Чтоб не холодно стало бы ей,

И отсюда смогла ускакать.

А холодные струи грозы,

Беззащитную лошадь секут,

И как будто бы сердце мое,

На кусочки безжалостно рвут...

Обессилев от творческого экстаза, я упал на пол и невидящим взором уставился в потолок. А перед глазами так и плыла эта картинка — белоснежный Пегас, разбивая мощными ударами крыльев струи грозы, стремительно опускается рядом с… Габриэллой, вмиг разгрызает ее ненавистные путы и вот они вдвоем взмывают в небеса, к свободе и любви...

Разбудил меня дверной звонок. Подхватившись со сна, я выскочил в прихожую и поспешно, не спросив кто, открыл дверь...

На пороге стояла очаровательная молодая дама в изящной шляпке с кокетливой маленькой вуалькой и небольшим ридикюльчиком, коим застенчиво прикрывалась, держа обеими руками под животом. Кроме шляпки и ридикюльчика, на даме ничего не было.

— Ммм… М-муза? — обреченно спросил я. Дамочка безмолвно кивнула, и прошмыгнула мимо меня в квартиру. Я не стал осматривать площадку и сразу закрыл дверь.