Глава 6 - Странный пациент

Часть 1

От того, что идти в ночи к Полине он не собирался, у князя Артемия Игнатьева весь остаток дня было преотличнейшее настроение. Тоже мне! Что эта шестнадцатилетняя девчонка о себе возомнила?! У князя были сегодня в городе куда более важные дела. Те самые, ради которых он и приехал в Париж.

А всё-таки, для осуществления этого дела подружиться с женой начальника Сент-Карите не помешало бы. Так, на всякий случай. Она может быть ему полезна. Но не к спеху. Он же знает адрес и сможет её найти, когда понадобится.

Сент-Карите было мрачное огромное здание на самом краю города, кажется, перестроенное из бывшего монастыря, хотя внешне это не было заметно. Подняв воротник повыше и надвинув треуголку на самые глаза, князь Игнатьев смело двинулся внутрь.

— Мсье, Вы к кому? — преградили ему путь стражники.

— Я хотел бы видеть мсье Андре де Бошона.

— Виноват, мсье, господин де Бошон болен и вряд ли выздоровеет в ближайшую неделю.

— Вот как? Очень жаль. Что ж, в таком случае, к кому можно обратиться? Я хотел бы навестить одного из пациентов, но не знаю, в какой камере… гхм… комнате он находится.

— О, в таком случае Вам нужно к мсье Летьенну. Это главный врач, он отвечает за больных и время посещений. Я доложу о Вас, но позвольте Ваше имя.

В таком деле даже самым неважным людям лучше не открывать своё настоящее имя. В сознании мелькнула было шальная мысль назваться Полем Левофри, но это имя вряд ли о чём-нибудь сказало бы тому, кого он хотел навестить, а вот работникам этой богадельни, напротив, могло быть знакомо. Мало ли, вдруг кто-нибудь из них знает, что автор фривольного романа — жена господина де Бошона? Если, конечно, Полина — действительно та, за кого себя выдаёт. Но разбираться в этом сейчас не было времени.

— Артемизиус Дедикатус[1], — ответил он наконец. Молиться, чтобы мсье Летьенн не понимал латыни.

— Хорошо, я доложу о Вас, мсье Де… Дедикатус, — промямлил охранник. — Соблаговолите подождать за дверью.

"Мсье Де… Мне даже нравится!" — подумал князь, ожидая. От нечего делать огляделся. Был разгар июня, и деревья стояли в сочной зелени и, отцветя, где-то в глубине её завязывали плоды. Может, и правда, что Сент-Карите — бывший монастырь? Больно много вокруг плодовых деревьев. Артемий Петрович вспомнил, что возле дома в Прытком тоже много яблонь и слив, и на малюсенькую долю секунды ему захотелось домой, и пропади пропадом и эта богадельня, и Париж, и Полина… Да при чём тут вообще Полина?!.. Но нет, не за этим он ехал так далеко. Дело было непростым и не быстрым, но почему-то князь Артемий Игнатьев был уверен, что оно выгорит.

Наконец дверь снова отворилась, и всё тот же долговязый охранник сказал бесцветным голосом:

— Пожалуйте, мсье. Следуйте за мной.

Он предпочёл бы идти один, но, кажется, выбора не было. "Надо хорошенько всё здесь запомнить", — думал князь, следуя за своим провожатым.

В высокой комнате со столами морёного дуба и роскошными портьерами на окнах ждал высокий очень худой человек с бескровным лицом, по виду не старый, но видавший на своём веку многое.

— Мсье Летьенн, — представил его охранник. — Мсье Де.., — он снова споткнулся на сложном слове и указал рукой на вошедшего.

— "Мсье Де" будет вполне достаточно, — сухо кивнул тот. И, уже обращаясь к Летьенну, — если Вас не затруднит, я хотел бы поговорить наедине.

— Гастон, благодарю, возвращайся к своим обязанностям.

Охранник шаркнул ногой, вышел, и мсье Летьенн притворил дверь.

— Итак, слушаю Вас, господин Посвящённый Артемиде, — мужчина хитро сощурился.

— Ваш охранник не в состоянии выговорить сложное латинское слово, поэтому нечаянно назвал меня просто мсье Де. Меня устраивает. Позвольте называться так.

— Как Вам угодно.

Артемий Петрович сразу перешёл к делу:

— Я хотел бы видеть одного пациента… Если это возможно.

— Кого же?

— Романа Щенятева, русского князя.

Мсье Летьенн удивлённо вскинул брови:

— Вот как… Это первый посетитель, приходящий к князю за последние лет десять. Да-да, практически с самого начала его помещения здесь.

— Или, лучше сказать, заточения.

— Отнюдь, мсье. У Его Сиятельства отличные условия пребывания: еда, одежда и уход, всё по высшему разряду, и все расходы на его содержание щедро оплачиваются.

— Кем?

— Главным образом, одной швейцарской маркизой и выдающейся благотворительницей. Она почему-то принимает в князе Щенятеве большое участие. Возможно, потому, что они соотечественники. Маркиза, изволите ли видеть, тоже из России… Кроме того, материально ему помогала также его супруга, Юлия, но она скончалась полгода тому назад.

Так он и думал. Пока всё сходилось. Они уже шли с мсье Летьенном по длинным извилистым коридорам в дальнее крыло здания, и всю дорогу князь Артемий Игнатьев пытался одновременно запомнить путь и продумать дальнейшую тактику действий.

— Скажите, этот князь Щенятев… он сильно болен?

— Смотрите сами, — мсье Летьенн отпер большим ключом дверь и пропустил визитёра внутрь.

— Возможно ли нам с Его Сиятельством остаться наедине?

— Князь не буен, даже непротив того, так что, я думаю, это возможно. Если Вам что-нибудь понадобится или ситуация выйдет из-под контроля, потяните за этот шнурок, — провожатый указал на большой плетёный шнурок в углу комнаты и вышел, заперев за собой дверь.

В добротном кресле-качалке, закутавшись в тёплый плед, сидел сухопарый мужчина, протянув сухие руки к камину и глядя на огонь немигающими глазами. И, хотя Артемий Петрович Игнатьев знал этого человека только по многочисленным портретам, украшавшим Прыткое, да по рассказам дворни, хотя время и болезнь наложили отпечаток на его лицо, Артемий сразу узнал его. Эьто был его родной дядя, князь Роман Павлович Щенятев. Племянник хотел было броситься ему на шею и выразить всю радость от встречи, но испугался: а ну как больному нельзя волноваться? Поэтому он подошёл чуть ближе и заговорил, попытавшись придать своему тону как можно больше спокойствия:

— Добрый вечер, Ваше Сиятельство.

Он сказал это по-русски и внимательно следил за реакцией.

Сидящий у камина вздрогнул, но сейчас же снова стал непроницаемым и посмотрел на вошедшего отсутствующим взглядом.

— Je ne parle pas russe[2], — сказал он наконец и снова отвернулся к камину. Артемий Петрович повторил своё приветствие по-французски.

Больной засмеялся жутким смехом, больше похожим на лай.

— Почему все считают меня князем?

— А кто Вы, по-Вашему?

Мужчина потерянно пожал плечами.

— А скажите, имя "Роман Щенятев" Вам о чём-нибудь говорит?

На этот раз взгляд был долгим, хоть и всё таким же пустым.

— Он был моим другом, — сказал, наконец, больной после долгой паузы. — Я был как-то в России, и мы подружились. Он был моим лучшим другом.

— А что потом?

— Я предлагал ему ехать со мной, но князь остался в России. У него тогда умерла жена...

— Что было с ним дальше, Вы не знаете?

— Нет, я потерял его из виду. Но думаю, что вряд ли он ещё жив.

— Отчего же? Ему сейчас должно быть немногим больше пятидесяти — не такой уж почтенный возраст, чтобы умирать.

— Какой Вы непонятливый, ей-богу! Я же Вам сказал: у него умерла жена, Елена Прекрасная — ну знаете, троянская царевна… Так что не думаю, что князь Роман сейчас жив… Простите, я потерял нить нашего разговора, а потому не вижу смысла его продолжать.

Артемий Петрович метнулся между дядей и камином, опустился на колени, чтобы сидящий мог внимательно его рассмотреть, и спросил нетерпеливо, с жаром, с надеждой:

— А моё лицо? Оно Вам о чём-нибудь говорит?

Больной близоруко сощурился, слишком уж долго разглядывал посетителя, а затем уверенно ответил:

— Нет. Я впервые Вас вижу. Оставьте меня.

— Да меня-то впервые, — вздохнул князь Игнатьев, — но разве я никого не напоминаю Вам?

Столь же твёрдо:

— Нет.

— В таком случае простите и позвольт откланяться, — но дядюшка уже снова смотрел на огонь в камине и был безучастен ко всему остальному.

Артемий Петрович встал, потянул за шнурок, чтобы ему отперли дверь, вышел из Сент-Карите и пошёл пешком через полгорода домой. "Он не так уж болен, — подумал князь по пути, — во всяком случае, кажется, он понял, кто я". И князь Игнатьев поймал себя на мысли, что больше всего на свете ненавидит двух людей: мсье де Бошона и свою мать, с которой, как назло, имел почти портретное сходство.