Глава 1 Хоть это и банально, но любое приключение с чего-то начинается.

Яркое тяжёлое солнце плавно скользило над равниной. Кроме него на небе белыми шрамами виднелись редкие перистые облака. Где-то там, во многих днях пути на севере располагался ещё мелкий и узкий Редривер.

Поговаривали, что Нью-Холиайленд-таун был заложен здесь непонятно, как сюда попавшими французами, хотя откуда и зачем они тут взялись, никто точно не скажет.

И сейчас этот городок стоял у самой северной границы Техаса. Недавно жители очень обрадовались, узнав, что земли многочисленных индейских племён, как раз находящиеся за этой границей объявили с ними мир и теперь хотя бы можно будет приготовится к наступлению северян.

Было уже далеко заполдень, и поэтому на улицы уже стал подтягиваться народ. Чёрный мальчик тащил куда-то свою клячу, лавочник Вендедорос что-то рассматривал во внешнем виде своего заведения, из-за угла показалась пара людей северной наружности и первым делом пошла в салун.

Полупустое заведение встретило их тусклым светом запылённых окон и парой угрюмых ранних посетителей. Первый из вошедших — мужчина средних лет с выдающейся челюстью, густой щетиной и копнами серых волос на висках, выглядывающих из-под старой обточенной ветром и песком шляпы, неспешно сверил каменным взглядом зал и повёл горбатым носом. Чем-то его рожа явно напоминала топор. Его спутник на взгляд был моложе того самое меньшее на пять лет, да и одет был лучше, и, даже можно сказать, прилично для какого-нибудь фермера, в прочем, тоже был смугл, обветрен и небрит и не производил впечатления новичка в этих краях. Он больше поглядывал на наставника ли, или старшего друга, чем на окружающих.

Горбоносый неспешно прошествовал к стойке, за которой дремал старый матерый мексиканец. Буд-то, почувствовав приближение двоих, он поднял голову в какой-то дурацкой шапке, медленно встал, налил виски, поставил стакан перед горбоносым и вопросительно посмотрел на спутника. «Абсент» — попросил тот. Тень уважения мелькнула в глазах мексиканца, тут же выпившего заказ.

— Что же привело тебя сюда вновь, Редж? — спросил мексиканец по-испански, когда стакан горбоносого был пуст.

— Ты прекрасно знаешь, Кавос.

— Только не в моём заведении. А лучше за чертой города. Все же знают, кому известно о таких делах в первую очередь.

— На премию за беспокойство можешь не рассчитывать. Я более склонен снарядить тебя в последний путь.

Кавос поджал толстые губы. Горбоносый тронул полу шляпы в жесте благодарности, положил на стойку пятёрку, встал и пошёл к лестнице в номера. Его спутник последовал за ним, оставив почти половину стакана абсента, лучшего за сотни миль вокруг.

Тяжело скрипела грубая сосновая лестница. Дверь. За ней маленькая комнатка с кроватью, столом, стулом и тазиком для умывания. На кровати полусидел индеец, на вид неопределённого возраста, сложив руки на груди. Из национальной одежды на нём были лишь ритуальные бусы — так называемый вампум. Редж остановился в дверях. Спутник тоже было высунулся, но получил тычок под рёбра. Индеец медленно поднял взгляд на Реджа — знал, что тот не нападёт первым.

— А знал ли ты, синьоре Мид-вава, сколько стоит твоя голова. — Такие учтивые высказывания давно вошли в его привычку.

— Мне это известно. — Индеец сделал неудачную попытку изобразить ту же учтивость, но сам понял, что у него не выходит, нахмурил брови и скрестил руки. Редж так же опустил надменное выражение лица и вернулась навязчивая топорообразность.

Так не шевелясь стояли два противника. На улице уже послышалась возня, стук копыт. Спутник Реджа мялся в двух метрах от проёма. Тут он не выдержал и повторно, рискуя нарваться на проблемы, сунулся в роковой проём.

Мид-вава вздрогнул и в его руке материализовался револьвер Лефорше. Такими фокусами радовали жителей городков иногда приезжавшие испанские цыгане, и для них такой трюк был обыденностью, не говоря уже о старателях. За долю секунды револьвер из подмышки переместился дулом к проёму и пустил пару пуль в противников, но те уже успели шагнуть из прицела за глиняную стену.

Лицо Реджа оставалось невозмутимым, но он кивнул спутнику. Тот воспринял это с энтузиазмом — настала его часть работы. К нему в руку скользнуло гладкое лезвие.

Как можно ближе к проёму. Нож на вытянутую руку. Кровать стояла в параллельном ему углу. Поменять позицию индеец не успел, тем более шагов слышно не было. Лёгкое хлесткое движение и лезвие пропало из поля зрения. Теперь можно и заглянуть.

Нож попал Мид-ваве где-то в районе печени. Видимо, в агонии индеец осел и склонил голову. Работа сделана — дома их ждёт пятьсот баксов на двоих.

Но тут внизу послышался шум, на лестнице кто-то бежал. Следующий нож был уже наготове и вскоре он нашёл свою цель — неприметный мужичёк с винтовкой Генри наперевес даже не до конца осознал случившееся. Но за ним выпрыгнул Кавос с винчестером.

В руках у Реджа оказался большой красивый Кольт Арми. Наверное, он и почувствовал жалость, а всё же лицо оставалось каменным. Но все же тяжелая пуля отправилась не в лоб, а в кишки бедному Кавосу. Старик опоздал совсем немного и выстрелил из своего винчестера, продырявив Реджу грудь у самого плеча. В глазах того помутилось, а потом мысли начали запинаться. Топот на лестнице нарастал. Оглянувшись на спутника, Редж нашел его безвольно лежащим на полу. В голове прояснилось. «Этот подонок подсыпал что-то в виски. И позвал дружков, ублюдок.» Внезапно нахлынул приступ почти бессильной ярости. Рука сильно дрожала, глаза погрузились в черноту, но палец жал на курок даже когда послышались щелчки. Наконец силы иссякли, и Редж в полусне рухнул на пол.

Мелькали тени, голоса, язык был похож на наждачку, в левом плече холод свинца резко переходил в жар уходящей крови. Больше часа он, кажется, не протянет.