Соль
Да, всё проходит мимо.
Были правы люди,
что время притупляет боль.
Но почему так тихо
в городе иллюзий,
и вместо снега сыплют соль?
И вот, наперекор
холодному рассвету
я выметаю сор
из душных закромов.
Молчу. Не жду ответа.
А день опять играет роль,
и снова всё по кругу,
свою лелею муку,
и дворник рассыпает соль.
Летящий камень
Я — камень холодный в праще.
Вот тело моё из льдов.
Я пущен из древних времён,
На волю грядущих веков.
И зла нет давно на душе,
Я безучастен. Мне всё равно.
Кто-то должен будет убит...
Кто-то должен будет убит...
Кто-то должен будет убит
Всё равно.
Остров
Мосты сжигаю.
Нет переправ.
Стою, гадаю:
Ну, кто не прав?
Взгляд леденеет,
А даль светла.
Ты ворожея,
Ты голос дна.
Ты день минувший
В седых власах,
Ты день грядущий
В туманных снах.
Понять тебя я...
Но я не смог.
Свинцовый палец
Лег на курок.
Бледные уроды
Вставали бледные уроды
И в ванну обреченно шли.
И умывались, и с зевотой
Будили сонные мозги.
И думы вялые, как солнце,
Что за окном цветком гниет,
Вращались ржавой шестеренкой
И попадали в переплет.
Уроды думали, что время
Всегда на «ихней» стороне.
Об этом песни сладко пели
И размножались в темноте.
Но время липкой паутиной
Ловило бедных мотыльков,
В своих объятиях душило,
Иль оставляло на потом.
Вставали бледные уроды
И на работу мирно шли,
Рождались, жили, умирали,
Но мне казалось — не должны.
Уходит музыка
Когда уходит музыка,
Приходит тишина.
Ни отклика, ни трепета,
Ни тихого звонка.
И лампа, словно солнце,
Желтеет на столе.
Когда уходит музыка,
Тогда уходят все.
Течет река под окнами
Живого серебра,
И небо отражается,
И снова тишина...
Когда уходит музыка,
Уходят навсегда.
Ключи от дома
Приснился сон:
Я потерял ключи от дома.
Они пропали в ворохе газет,
Они исчезли в пепле странных будней,
Средь суеты тягуче-серых лет.
Приснился сон,
Как я искал ключи от дома,
И забывал, как выглядят они.
И леденящий кожу дикий холод
Проник до сердца, до глубин души.
Приснился сон:
Я где-то далеко от дома,
Ведомый то ли светом, то ли тьмой,
Дышу, живу, и думаю: "Как странно,
Что всё же я пока ещё живой".
Сказка печали
Детская сказка печальна:
Вьюги, сны, города.
Вот дама в снежной вуали
Мимо окон прошла.
Детская сказка не знает
Как закончилось там.
Кто побеждён, кто наказан?
Холод? Лёд? Свет? Иль тьма?
Дама откинет вуали.
Сердце — осколок льда.
Детская сказка печально
Мимо окон прошла.
Мёртвое сердце
На моих руках застыло
Вьюги снежное дыханье.
Я давно забыл о милой
И живу, не вспоминаю,
Потому как сердце стало
Алой льдинкой, каплей яда.
Город, радужный когда-то,
Затянуло покрывало
Серых туч. А клочья снега
Будто пепел закружились,
И исчезла солнца нега,
И дома с землёю слились.
Ничего теперь не снится.
Стали улицы чужими.
Перестало сердце биться
Под напевы огневые.
Времена не выбирают
Как ты живешь? О чем мечтаешь?
Как часто смотришь на закат?
Как часто в облаках витаешь?
А в осень посещаешь сад?
Поверь, тот сад всегда прекрасен,
Когда багряною листвой
Объят столетний тихий ясень,
Качая грустной головой.
Следа давно уж нет от лета,
И в каждом шорохе листвы
Я слышу зимние приветы,
Я слышу поступь тишины.
И сердце сладко замирает,
И льдинкой застывает кровь,
Но я не плачу, я встречаю
Зимы чарующую новь.
Я вижу вьюгу и метели,
Я вижу солнце на снегу,
И там есть всё, как мы хотели,
Как мы мечтали наяву:
Вот дом, одетый белой шалью,
Вот зачарован снежный сад,
И у окна кудель печали
В твоих натруженных руках.
Ты говоришь, а я все знаю,
И потому так мочалив
Январский день за чашкой чая
С медовым ароматом слив.
Ты говоришь, что я витаю?
Что стоит обо всем забыть?
Но времена не выбирают,
А лишь стремятся их прожить.
Ну, а мечтать о солнце, лете,
Иль о желтеющей листве
Дано не каждому на свете.
Лишь тем, кто пожил на Земле.
Белладонна
На зубах песок скрипучий.
В голове безмыслья рой.
Мир как будто бы в падучей
Запророчил пред чертой.
Мой язык, как червь бездомный,
Ищет угол потемней.
Соком белой белладонны
Очи карие залей.
И в разверзшихся зеницах
Светит ночь, танцует мгла.
Безразличие на лицах,
Беспокойство на сердцах.
На зубах песок скрипучий,
В мыслях вечный разнобой.
Время, как поток зыбучий,
Незаметно под стопой.
Артур
Трубит призывно рог. Он призывает рыцарей, и вот, те рыцари приходят.
Король Артур. Сияет шелк. Но где же Ланцелот? Его средь прочих не находят.
Сэр Ланцелот Озерный пал в неравной битве с каменным драконом.
Король Артур нальет вино и молвит: «Все равны перед законом.
Краса и слава Камелота — сэр Ланцелот Озерный. Он на пути к бессмертью.
Поднимем кубки. И славу Ланцелота, вы рыцари, молчанием измерьте».
Гиневра — королева Камелота — в молчании глаза опустит и вовсе не желает
Верить в гибель Ланцелота. Она в своих молитвах рыцарю удачу посылает.
Король Артур. Сияет шелк. Течет вино. Нет Ланцелота. Печально рог поёт.
Сентябрьский сад
В прохладе тенистого сада
Прислушайся к шёпоту дня.
Не бойся, зайди за ограду,
Ты любишь, я знаю, меня.
Вчера рассказали деревья:
Была ты немного грустна,
И взгляд твой скрывал недоверье,
И взор с поволокою сна.
Пройди, не спеша, и доверься
Ажурной листве сентября,
С дыханием осени слейся,
Тогда и увидишь меня.
Мать и дитя
Снимают фильм. КружИтся плёнка.
Смотри, вот море и закат,
Мать держит на руках ребёнка.
Он спит. Во сне он видит сад.
А море в неземном томленье
Всё катит волны к берегам
И шепчет в нежном исступленье
Любви нездешние слова.
Диалог
— О чём мечтаешь ты?
— О море,
О домике на берегу,
О синем радостном просторе,
Вошедшем в плоть и кровь мою.
— Ещё порою я мечтаю
С тобою зА руку идти,
И гальку, в шутку собирая,
Бросать в морские валуны.
— Дышать тобою, солнцем, морем,
И ощущать вселенной ток,
И забываться на просторе,
Смотря на синий завиток.
Старый телефон
Когда твой дом покинут гости,
И воцарится тишина,
Ты вдруг построишь хрупкий мостик,
Расправив нежных два крыла
У книжки записной.
Поднимешь трубку телефона,
И звякнет старый аппарат.
Он будет очень удивлённым.
Он будет рад, конечно, рад
Тебя услышать вновь.
Твой палец обозначит цифры,
И голос на другом конце:
"Меня пугают мои мысли,
Но эти мысли о тебе
Мне не дают уснуть".
Вечный град
Я говорю: «Санкт-Петербург»,
И вижу даму в кринолине.
Над ней предвечный демиург
Простер крыла свои златые.
А с ней поклонники ютятся,
И славословят, как хотят,
Как будто нечем им заняться,
И время может течь назад.
Но время, нет, неумолимо,
Оно стремительно летит,
И тень его благочестиво
Хранит темнеющий гранит.
Я слышу слово: «Ленинград»,
Увидев ночь блокадных зим.
Я этим городом распят,
Я этим городом храним.
Я говорю: «Санкт-Петербург».
Я слышу слово: «Ленинград».
И, длань простерши, демиург
Благословляет вечный град.
Черная муза
Твою нежную кожу оттенка черного кофе,
Неприкрытую страсть африканских южных очей
Я припомнил случайно в промерзшем, стылом вагоне,
Что летит сквозь метели и вьюги жизни моей.
Это было давно, так давно. Над нами кружила
Чернокрылая птица, и имя было ей — смерть.
Ты движением томным навек меня окрылила,
И скорлупкою стала небес молчащая твердь.
Твой отец был шаман, а кто мать, увы, неизвестно.
Красовался закат на одежде, коже твоей.
Я подумал тогда: «Всё же мы живем бесполезно».
Мы бежали, не глядя, от света дальних огней.
Вот и поезд летел и звенел на стыках железных,
Накренялся вагон на изгибах странной судьбы.
Я уснул, и во сне мне явилась звездная бездна,
И селенье твое у подножья черной горы.
На ступенях храма
Они сидели на ступенях храма,
А время шло, и шло, и шло, и шло.
Коростой грубой затянулись раны.
И всё, казалось, сказано давно.
Пустыни превратились в океаны,
Затем они вновь обнажили дно...
Они сидели на ступенях храма.
Их даль светла, а нА сердцах легко.
Сансара
Я видел, осень золотая
В лучах закатных догорала,
Скользила сном на перепутьях,
Тревожно зиму ожидала.
И в этом странном онеменье,
Как будто рифами гитары,
Рождался звук стихотворенья
И таял в облаке сансары.
Челн
Ветер нежный над волною.
Утлый челн мой на заре
Потерялся и звездою
Чертит путь. Тревожно мне.
Рыб печальных хороводы
Чешуею не горят.
Без меня у них заботы,
И иные города,
И другие страны снятся,
И совсем иная жизнь.
Жизнь, как горечь померанца,
Смерть, как маленькая жизнь.
И одна мечта — подняться
В небеса, пронзая синь,
Вдоволь солнцем надышаться
И забыться, и уйти.
Три реки
Один мудрец сказал однажды:
"Вся наша жизнь — течение реки.
В ее поток не только дважды,
А многократно вступишь ты. Смотри...".
Второй ответил: "Это, право,
Не очень умно и порой смешно.
И мысль твоя сродни отраве,
Ведь знаешь, человеку не дано
Постичь свой путь, пройти как надо,
Ведь каждому назначали свой срок.
И в реку не войти повторно,
Поскольку переменчив сей поток".
И только я молчал и слушал,
Я знал, что мне ответит глас времен:
Что нет реки, и есть лишь суша,
И нет того, кто в воду погружен.
Все очень просто, даже странно,
Но ясно и легко как облака:
Есть человека многогранность,
Ведь этот человек и есть река.
Марс
Представим себе: Марс обитаем,
И астронавтов там любят и ждут.
Значит, судьба напрасно кидает
Их всё время со звезды на звезду.
Напрасны все бессонные ночи
Долгих скитаний в космической тьме.
Электронный оракул пророчил:
"Вы вернётесь к красной земле".
Марс ожидает. Он существует
И в их беседах, и в снах невпопад.
И оттого всё кружится всуе.
Значит, пора возвращаться назад.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.