Вой счастья

Ночью зимний лес всегда кажется сказочным. Крупинки снега, заиндевелые лапы сосен, льдинки на ветках кустов мерцают, как отражение бездонной глубины звездного неба. Луна чертит дорожки теней на полянах. Словно в костре, потрескивают обожженные морозом ветки.

Волчица давно перестала верить в сказки. Лес для нее стал просто местом, где она охотилась. Детская пора волнующих открытий покрылась толстым слоем опавшей листвы. Щенячий восторг и дрожь в ногах от одного взгляда Матерого вспоминались лишь во снах о пьянящей юности.

Она бежала привычной тропой к своему логову, и не могла понять, что заставляло ее с каждым шагом ступать все медленнее и осторожнее. Сегодня лес был не таким как всегда. Чужих запахов волчица не слышала, но явно ощущала чье-то присутствие на их с Матерым поляне. Уже крадучись и припадая брюхом к сугробу, она высунула морду из заиндевелых кустов и замерла от неожиданности. На поляне, обнявшись, стояли люди. Мужчина и женщина. Он обхватил ее сзади за плечи, касаясь щекой ее уха, а она крепко прижимала к себе его руки, одетыми в белые варежки ладошками.

«Как я могла не почуять их!» Волчица невольно поднялась в полный рост от врезавшейся во вздох мысли о старости. Люди стояли молча, и она сделала безрассудный шаг вперед, потягивая носом морозный воздух в надежде, что этот шаг сделает доступными их запахи. Но этого так и не случилось. Нельзя сказать, что она совсем ничего не чувствовала. От людей тянуло чем-то знакомым, близким, но затерянным в закоулках волчьей памяти. Она старалась выдернуть на свет это ускользающее чувство, но мысли оборвал резкий вскрик.

Мужчина, приподняв женщину над землей, повалился в сугроб, увлекая ее за собой. Брызги снега, смех, веселое барахтанье двух тел. Волчица улыбнулась, вспомнив, как они с Матерым вот так же бесились в сугробе на этой поляне. Глядя на людей, она снова почувствовала его горячий язык, ласково слизывающий снег с ее носа. Мужчина, словно услышав ее мысли, начал быстро сцеловывать еще не растаявшие снежинки с лица женщины. Покрыв ее разрумянившееся лицо поцелуями, он потерся с ней носами, снова разбудив серебряную тишину леса звонким девичьим смехом.

Сначала волчица почуяла запах свежей крови, и лишь потом расслышала его упругую поступь по хрустящему снегу. Значит ее нюх все-таки работал как и прежде. Почему же тогда… Она не стала оборачиваться навстречу Матерому, не в силах оторвать взгляда от людей. Теперь мужчина и женщина замерли в сугробе, пристально глядя друг другу в глаза. Волчица слышала, как Матерый тихо опустил на снег добытого им зайца и приблизился к ней, щекоча дыханием шерсть на затылке. Он всегда чувствовал ее лучше, чем она сама. Острые зубы ласково сжали ухо, и его тихий рык выудил из памяти то, что никак не поддавалось ей в одиночку. Счастье.

Теперь она поняла — эти люди были счастливы. Счастливы так же, как они с Матерым. И пусть ее чувство засело привычной уверенностью и спокойствием в глубинах памяти, но, даже превратившись в привычку, оно всегда будет с ней. Волчица это знала и поэтому и не смогла отличить людской запах счастья от своего.

Мужчина и волк завыли одновременно. Это были песни для возлюбленной.