Начало

Пролог.

Много столетий тому назад.

— Зачем ты пришел? — требовательно раздался мужской голос из неосвещенной территории комнаты. — Убирайся! Иначе тебя ожидает смерть.

Нищий, лет тридцати давно не стриженный и одетый в одни грязные лохмотья затрясся от страха, но не ушел. Только с большей интенсивностью стал оглядываться по сторонам, в надежде понять откуда доносится голос хозяина дома.

— Прошу, — запинаясь, молил он, падая на колени. — Пощадите господин! Не убивайте! Выслушайте!

Кожа нищего побелела и из светло-загорелого цвета она быстро стала бледно-серой, словно из нее откачали всю кровь. Все его тело тряслось от ужаса, а губы шептали молитву. Он уже тысячу раз проклинал себя за то, что все же осмелился явиться сюда. В замок того, кого боится даже сама смерть. Но отступать было уже некуда. Назад дороги нет.

— Говори, — раздался из темноты мелодичный, но полный силы и власти голос. — Я выслушаю тебя до той поры, пока мне не надоест.

— Я… меня зовут Ведагор, — тут же заговорил нищий, не теряя ни секунды. — Я рыбак. Живем мы с женой не богато на том, что море даст.

— Обычный рыбак с таким именем? Ты мне лжешь. Ты либо лекарь, либо маг, — прозвучал голос из мрака.

— Я… Нет! Я не вру! Это имя мне подарил мой учитель великий колдун, но позже он отказался от меня и я так, и не освоил полностью магическое ремесло, — быстро проговорил Ведагор, слегка пятясь назад.

— Почему он отказался от тебя? — поинтересовался голос.

— Мои силы, то есть мой поток магии слишком слаб. Единственное что я смог усвоить это ловля рыбы, но и, то заклинание получается не всегда. А учителю нужен был настоящий талант в ученики, поэтому он не стал тратить время на меня.

Ведагор сделал небольшую паузу, ожидая, что голос хозяина снова что-нибудь спросит, но голос молчал и нищий, глубоко вздохнув, решил перейти сразу к причине своего визита.

— Я слышал много историй о вас и о тех людях, которые возвращаются от вас. Все эти люди возвращаются счастливыми, приобретя все, о чем они мечтали.

— Так чего ты хочешь? Золота? Богатства? Женщин? Власти? — спросил голос, явно немного раздраженный и уставший от данной беседы.

— Я… я хочу силы, — дрожа от страха, нищий все же набрал в легкие воздуха и с напущенной храбростью произнес: — Огромной силы! Я хочу быть одним из самых могущественных магов в мире.

— И это все? — спросил голос, явно смеясь над его желанием, на что Ведагор сразу смутился, не зная, что сказать. — Зачем огромная сила, если ты не знаешь, как ей управлять? Ты сам сказал, что учитель покинул тебя, и ты освоил только одно заклинание по привлечению рыбы. Так, зачем тебе такая огромная сила?

Нищий задумался, явно понимая, что его самое большое желание не настолько великолепно как он считал.

— Да, — согласился он. — Мне к силам нужны еще и знания. Много знаний. Я хочу силу и знания.

— И это все? — снова продолжал насмехаться голос, явно получая теперь от этого разговора удовольствие. — У тебя есть жена, может и для нее, что-нибудь пожелаешь?

— Нет, — уверенно произнес нищий. — Место женщины в доме работать и мужа ждать.

От последнего высказывания ледяной как лед и острый как лезвие ножа смех раздался по всему помещению, оглушая Ведагора.

— Вот значит как, — заговорил голос после смеха. — Что ж понимаю. А дети? Дети у тебя есть?

— Нет, — слегка помрачнев, отвечает нищий. — Господь не дал.

— Хм, — задумался голос. — А если будут, хочешь ли ты чтобы такая же, как у тебя сила перешла и к ним по наследству?

— Да, — не задумываясь, ответил Ведагор, не веря, что такое вообще возможно.

— Я могу все это сделать, — почти пропел голос последнюю фразу. — Но за все своя цена. И цена будет большой.

— Какова цена? — спросил Ведагор, при этом в душе он чувствовал, что ему все равно. Он по любому согласиться, если это действительно реально. Да и что с него взять? С женой живут в избе, которая вот-вот развалится. Из богатства только одна рыба. Нечего с него брать.

— Ты будешь могущественным магом с огромными знаниями о своем мастерстве. У тебя будут дети, — на распев произносил голос. — Много детей. И каждый будет одарен магическими способностями и талантлив в чем-нибудь. Как и их дети, и дети их детей. Но твой род будет нести свои потери и это будет твоей платой.

Ведагор не понимал, о каких потерях говорит голос, но сам перебивать не стал, а только слушал и слушал.

— Когда твоему седьмому ребенку исполнится 18 лет, и если этот ребенок родится девушкой, знай, я приду за ней и отниму ее у тебя. Она будет твоей платой.

— Что ты с ней будешь делать? — спросил Ведагор, при этом понимая, что ответ он не хочет знать.

— А разве это важно? Она станет моей и все, остальное тебя не касается. Но и это не все, — продолжал голос. — Каждый твой сын получает такую же участь. Их дочери рождение седьмым ребенком тоже будут принадлежать мне, а их сыновья продолжать твою родовую сделку. И если ты или кто-то из твоих детей откажется выполнять сделку, я уничтожу весь твой род, включая тебя самого, если ты на данный момент будешь жив.

На какое-то время Ведагор забыл, как нужно дышать. Мысли о том, на что он нарекает своих еще не рожденных детей, мучила его. Однако до сих пор у него не было ни одно ребенка, так как жена не может забеременеть. Он просил помощи у многих лекарей, но все попытки были тщетны. Жена бесплодна и с этим оставалось только смириться. Таким образом, вполне возможно, что получив силу, ему и не придется никогда и ни чем платить.

— Так, что же ты выбрал? Хочешь обладать великой силой и знаниями? Хочешь быть лучшим в магии и доказать своему бывшему учителю, что он ошибался? Или ты хочешь и дальше гнить в своей рыболовной лодке и в итоге состариться и умереть в одиночестве? Ну, так что? Согласен или нет? Решай быстрей, потому, что потом такого шанса больше никогда не будет.

— Согласен, — произнес Ведагор и тут же после его слов из дальнего темного угла, не освещенного свечой, вышел высокий мужчина статный, одетый в дорогие одежды из черного бархата. Его длинные прямые и светлые волосы, плащом покрывали всю его спину. Было в его походке что-то грациозное, неестественное. Движения были плавными и подобны кошке.

Ведагор был поражен и восхищен, так как этот молодой человек был еще и прекрасен. Он не мог и подумать, что к нему из мрака выйдет столь чудное создание. Он подобен ангелу. Но тут он обратил внимание на глаза хозяина и ужаснулся. В этих глазах не было ни капли милосердия или любви, в его кроваво красных глазах была ненависть, гнев, ярость и безжалостность.

— Да будет так, — произнес обладатель ледяного голоса, после чего поднес свою руку к своим губам и резко прокусил запястье. Ведагор не успел, и опомниться, как окровавленное запястье было приложено к его рту.

У Ведагора не было больше выбора кроме как проглотить ледяную сладковато соленую кровь хозяина дома. Сначала он пытался сопротивляться, но хватка хозяина, что держала затылок Ведагора, была настолько сильной, что вскоре он понял, у него нет не единого шанса, и он сделал один глотов в надежде, что этого будет достаточно. Но хозяин не отступал, и кровь продолжала литься в горло, заполняя и затуманивая его сознание. Единственная ясная мысль, что успела промелькнуть в сознании Ведагора, перед тем как трезвость ума не покинула его, и он не потерял сознание, состояла всего из четырех слов — «Я совершил ужасную ошибку!».

Глава 1.

Наши дни.

Резко проснувшись в ледяном поту, я не сразу поняла, где нахожусь, но спустя несколько секунд осознаю, что все, что я только что видела — всего лишь сон. Сон, а какой реальный.

Вкус ледяной крови до сих пор ощущался во рту.

— Мда, ну и сон, — услышала я свой голос, который оказался не таким уверенным, как хотелось бы.

Я прекрасно знала, что это был за сюжет. В нашей огромной семье Ведагор, практически каждая девушка, достигшая возраста 18 лет, видела нечто подобное во сне. Однако это всего лишь сказка, рассказанная предками.

Сказка семьи переходящая от поколения к поколению о великом предке Ведагоре, который жил практически тысяча семьсот лет тому назад. Да, он существовал. Именно от него идет огромное семейство Ведагор, которое живет теперь по всей земле. Практически в каждой стране есть хоть одна семья с фамилией Ведагор, а так же общим предком и историей. Хотя большую часть этой семьи я никогда не видела. Только иногда по праздникам получала от них поздравительные открытки и на этом все.

В детстве меня и моих сестер всегда пугали эти истории. Ведь я знаю, что произошло дальше.

В легендах рассказывалось, что Ведагор очнулся ясным днем на улице около ворот замка того самого хозяина у которого он попросил силы. Сначала он не поверил своим глазам, так как мысленно уже распрощался со своей жизнью и после, не теряя ни секунды, побежал к своему дому, к жене, чтобы рассказать ей обо всем, что произошло с ним этой ночью. Но вернувшись, домой он не успел произнести и слова, как к нему выбежала на встречу заплаканная, но счастливая жена, крича, что свершилось чудо.

А чудо было таким — она оказалась беременной.

Не сказав ни слова, Ведагор обнял жену, при этом понял, что платить ему все же придется.

Сила, о которой мечтал Ведагор, была колоссальной. Он мог по желанию слышать мысли людей, знал языки различных животных, знал значение и лечебные свойства каждого растения, из-за этого он стал самым лучшим лекарем. Люди приезжали из далеких земель, умоляя его, чтобы тот помог им вылечиться. И он помогал. Даже самые безнадежные больные выздоравливали.

Во всяком случае, так говорили легенды нашей семьи. Довольно интересные сказки. Но на этом все.

Не знаю, как все это выглядело в те старые времена, но сейчас эра технологии и рациональности, и поэтому вера во всякие там чудеса, колдовство и магию уже давно стала самой настоящей чушью.

Уж меня то точно вряд ли кто переубедит в обратном.

В будущем я как раз планирую поступить на факультет журналистики. Быть в гуще событий, всегда быть впереди всех, выводя преступников и нарушителей закона на чистую воду при помощи правды.

Конечно, родители против этой затеи, ведь у нашей семьи огромная сеть различных поликлиник и частных больниц по всему миру, и все надеются, что я, как они это называют? А! «Перебесюсь»! И пойду учиться на стоматолога, потому что «эта работа всегда обеспечит меня хлебом с маслом на черный день». При этом никто не заикается о том, что еще эта работа обеспечит мне не свежее дыхание на весь рабочий день. Да и вообще, ковыряться в чьих-то чужих гнилых зубах? Фу! Нет уж, извините.

Взглянув на часы, я заметила, что встала практически на час раньше положенного.

— Эх, — вздохнула я, осознавая, что еще целый час можно было спать.

Решив, что спать я уже ложиться не буду, встала с постели и шаркающей походкой пошла в ванную. Единственный плюс из всего этого, что ванная свободна.

Да, как говорится, в большой семье клювом не щелкай.

Всего нас живет в доме, девять человек это: родители; три старших сестры — Виктория и близнецы Улита и Маргарита; три старших брата — Никита, Витя и Паша; ну и как обычно в семье не без красавицы — самая младшая я — Илона.

Правда Вика, что является самой старшей из всех, скоро уедет. Совсем недавно у нее была свадьба, и теперь муж увозит ее к себе в соседний город. Что, в сущности, не так далеко, однако дома станет немного просторнее.

А это значит, что и ванная комната свободней станет, и чья-то комната освободится. Однако Вика, так как была самой старшей, одновременно могла контролировать всех нас и сплотить, дабы мы в детстве не испортили тут все имущество и не слишком шумели. А детворой мы были шумной.

К ней и сейчас все братья и сестры идут за советом. Даже я.

Быстро умывшись и приведя себя в порядок, я направилась на кухню. Не из-за того чтобы что-то съесть, так как на сонный желудок у меня редко бывает что-то скушать. Скорей всего это дело привычки. Машинальные движения открывания дверцы холодильника, при этом я прекрасно знала, что там и что я нечего не собираюсь брать, но не могу прервать этот ритуал. После захлопываю дверцу, наливаю стакан воды и сажусь за стол.

— Не спится? — услышала я голос около дверного косяка. — Или ты специально в такую рань встала?

Обернувшись, увидела Вику.

— Да нет, просто сон приснился странный, — с легкостью ответила я.

— Значит сон… — задумчиво произнесла Вика, и также набрав стакан воды, присела за обеденный стол напротив меня. Ее короткие каштановые волосы, выглядели так, словно мешком по голове «огрел». Хотя обычно она их всегда укладывала в прическу в стиле «этакой» учительницы младших классов. — У тебя же скоро восемнадцатилетние, так?

— Ох, Вик, не начинай! — вздохнула я. — Я уже не маленький ребенок, чтобы верить во все эти семейные сказки.

— Да я тебя и не убеждаю в обратном, — тут же воскликнула она, подняв ладони, словно сдавалась без боя. — Просто я вспоминаю, как эти кошмары снились мне в твоем возрасте и я тогда себе угол найти не могла.

— Да, — согласилась я. — Это точно.

— Знаешь, если хочешь поговорить об этом, я не против. Я могу даже переезд отменить, пока тебе не исполнится восемнадцать.

— До моего дня рождения еще три дня.

— Ну, так, тем более, — произнесла Вика, а потом, вздохнув, добавила. — Я просто волнуюсь за тебя, Илона. Странное предчувствие у меня. Не хочу оставлять тебя одну.

— Вика, да все со мной будет в порядке! — сказала я улыбнувшись.

Вика всегда заботилась о нас. О каждом. Родители вечно были на работе, поэтому основным воспитателем была она.

— Ну, не знаю. Все равно, тревожно мне, — не сдавалась она.

— Вик, ты просто нервничаешь, перед переездом в новый дом. Теперь у тебя будет своя семья, и ты на подсознательном уровне немного побаиваешься.

— Вы тоже моя семья! — воскликнула Вика. — И всегда ей будете.

— Конечно, — согласилась я. — Поэтому волноваться незачем.

— Наверное, ты права, — успокоившись, сказала Вика, потом, глотнув воды, спросила: — Сегодня ведь у тебя важный день, не так ли?

— Да, — призналась я. — Сегодня мне должны дать окончательный ответ о приеме на работу.

Около полгода я подрабатывала в издательстве газеты «Правдивый мир» внештатным журналистом. И после окончания срока, мне обещали дать ответ о возможности принятия меня в официальные сотрудники. То есть я смогу получать нормальную ежемесячную зарплату, на меня будет заведена трудовая, а это стаж, пенсия и так далее. Для меня это очень важно, ведь связать свою жизнь с журналистикой моя мечта и цель. И Вика прекрасно об этом знала.

— Что ж, желаю тебе удачи, сестренка, — сказала она, улыбнувшись. — Надеюсь, у тебя все получится.

— Спасибо.

Напоследок взглянув в зеркало, я вновь осмотрела свою внешность. Не взлохматились ли волосы, пока я подымалась по лестнице? Не помялась ли одежда? И все ли нормально с макияжем? Но вроде бы все хорошо. Темно каштановые волосы аккуратно уложены и заколоты. Белая блузка, и черная юбка тоже выглядят неплохо. Конечно вариант одежды, по-моему, уж очень официальный, но очень хочется правильно себя подать.

И вот напоследок глубоко вздохнув и выдохнув, я постучалась и открыла дверь шефа.

— Здравствуйте, — с улыбкой поздоровалась я. — Виктор Степанович, можно?

— О, Илона! Здравствуй, заходи, заходи, — с сияющей улыбкой произнес взрослый мужчина лет сорока с коротко стрижеными волосами и густыми рыжими усами. Виктор Степанович был одет в серый костюм, белую рубашку и серый галстук который вечно свободно болтался.

— Я к вам по своему вопросу, — начала я.

— Помню, помню, — спокойно ответил он, и улыбка тут же исчезла с его лица. Дурной знак. — Илона, мы с тобой уже сотрудничаем около полугода и по правде сказать, ты очень талантлива…

— О, нет! — вырвалось у меня, понимая, к чему он ведет.

— Что? — не поняла директор.

— Вы не примите меня на работу?! Но почему? Разве я плохо себя проявила? Писала статьи, которые никому не нравились? Или я ленилась и мало работала? Так я буду стараться лучше!

— Да нет же, Илона! Все не так, ты действительно много пишешь, и твои статьи читаются, но твой уровень слишком мал, для официального сотрудничества. Сейчас мы платим тебе чисто за статьи и если я приму тебя на работу как сотрудника, то коллеги меня просто не поймут. Может, ты окончишь университет, подучишься немного, а там и видно будет.

— Виктор Степанович, я работала с вами полгода, а это как ни как чего-то, да стоит, — начала я, чувствуя, как злость подступает, отметая все посторонние чувства. — Стать журналистом моя мечта. И за шесть месяцев, вы могли бы понять это и увидеть мое стремление к цели. Неужели этого не достаточно?

— Как выяснилось, не достаточно, — спокойно ответил он.

— Что? Но как? Почему?

— Пойми, у меня серьезная современная газета, а твои статьи, они… они…

— Что они?

— Они слишком детские и наивные!

— Что?! — моему возмущению нет предела. — Детские? Наивные? По-вашему проблема с бродячими животными это наивно? А проблема с шумовым загрязнением городов это по детскому?

— Да, все так и есть, но мы газета, которая пишет о шоу-бизнесе, о политике, о звездах и сплетнях и наконец, о простом гороскопе. Ты же пишешь о глобальных проблемах, которым никому нет дела. Все и так о них знают, но им все равно.

— Это не правда! Мы на то и газета, что должны указывать на проблемы общества, если не мы, то кто?

— Да никто, — спокойно ответил директор. — Все эти проблемы лишь мишура, на которую никто не желает обращать внимание. Нет, возможно, это очень серьезно, но вот только читателям, эти статьи видеть не очень хочется, а из-за этого падает рейтинг. Нет рейтинга, нет продаж и спонсоров. А раз нет финансирования, то и газеты как таково нет! Ты понимаешь это? Пускай это будет хоть трижды проблема и трижды правда, пока не будет окупаемость, не будет и статьей.

— И что теперь? — тихим и спокойным голосом спросила я. Неужели моей мечте конец?

— Мне очень жаль, но думаю, с сегодняшнего дня наши пути разойдутся.

— Нет, нет, подождите, — вздохнула я, махая руками, для большей убедительности. — Давайте не будет так горячиться. Я готова писать другие статьи. Те, что подойдут газете. Я справлюсь.

— Извини, но нет. Я давно все решил, просто не знал, как сообщить тебе. Но больше этот разговор нельзя откладывать. Поэтому все, ты можешь сходить в бухгалтерию и получить полный расчет за написанные тобой статьи в этом месяце, и на этом наше сотрудничество заканчивается.

Делать было нечего. Бредя, куда глаза глядят, я не понимала, что мне теперь делать? Куда идти?

У меня была распланированная вся жизнь с этой работой, а теперь меня выставили и ведь нечего не поделаешь. Теперь мечта быть журналистом не кажется мне такой уж правильной.

Лето в самом разгаре, и документы на поступление, на факультет журналистики уже давно поданы. Может, я успею еще все изменить? Подам документы еще куда-нибудь. В те вузы, которые еще не закрыли прием подачи заявлений? Хотя о чем это я? Если такие вузы и остались, то те, у кого репутация не очень хорошая и те, у кого недобор студентов.

Да и какая сейчас разница?

— Чего будете заказывать?

— Что? — удивленно спросила я, фокусируя зрение и обращая внимание на то, с кем говорю.

Оказалось, я пришла в кондитерскую лавку. Я всегда прихожу именно сюда, когда на душе тошно. Здесь подают отличные десерты, свежие и вкусные и разнообразие радует. И сейчас я стояла перед молодой светловолосой девушкой одетой в небольшой розовый фартучек с рисунком местной кондитерской. Продавец. Новенькая? Раньше я ее не видела.

— Чего желаете? — повторила девушка и мило улыбнулась.

— Ах, — поняла я и тут же осмотрелась. — Мне, пожалуйста, молочный коктейль и «пьяную вишню».

— Вот, — девушка быстро собрала заказ и взяла деньги. — Приятного аппетита.

Надо же, далеко пойдет.

И, тем не менее, вот так я провожу моменты, когда мне не по себе. Сидя за столиком и поедая сладости.

Обычно я люблю сидеть у окна. Сидишь и наблюдаешь, как люди носятся туда-сюда и их жизнь течет. Люди мне кажутся одновременно такими разными и в тоже время так похожими. У них могут быть разные одежды, внешность, возраст и пол, но они словно сливаются.

Как тысячи капель воды в итоге образующие реку. И так река все плещется, стремиться, живет.

Мне нравится за этим наблюдать. Я словно отделяюсь от этой массы, и мне удается взглянуть на все со стороны. Мои проблемы становятся такими незначительными, а все преграды просто исчезают. Мне кажется, что я добьюсь всего, нужно лишь только захотеть этого. Действительно захотеть.

Но сегодня почему-то этого не получилось. Я не могла прейти в себя после такого поражения. Да, именно. Я проиграла.

Я возлагала такие надежды, на сегодняшний день, но уже с самого утра он пошел не так как надо.

Вдруг неожиданно телефон в кармане завибрировал.

— Хм? — удивилась я. Это была смс-ка он подруги Светки.

«Как дела? Не хочешь пойти сегодня вечером в кино?».

И что мне написать? По правде сказать, никуда я сегодня идти не хочу. Хочу спрятаться под одеяло и ненавидеть этот несправедливый мир. И все же может, стоит пойти?

Ладно, напишу так: «Не знаю. Нет настроения. Что за фильм?».

Во всяком случае, не буду отталкивать эту идею до конца.

Пришел ответ.

«Не помню. Какая-то фантастика. Приходи. Жду около городского кинотеатра в шесть вечера. ».

В шесть вечера? Уже все решено? Так и еще этот смайлик в конце. Ну, хоть у кого-то сегодня настроение веселое. Ну, была, не была. Пойду.

Только я хотела написать ответ, что буду, как вдруг по спине, словно льдом провели. Никогда такого не испытывала. Холод, ужас и четкое ощущение, что за мной наблюдают.

Медленно повернувшись, я увидела молодого высокого парня с длинными черными волосами, что водопадом легли на его плечи и ясными, голубыми как горный хрусталь глазами. Я сразу поняла две вещи, первая — это то, что он был действительно красив, вторая — это то, что только от эго взгляда, я смогла ощутить истинный первобытный ужас.

Одетый в черные брюки и черную водолазку, он не смотрел, как обычно парни смотрят на девушек или обычный посторонний человек, он смотрел на меня словно он охотник, а я его жертва.

— Боже… — непроизвольно вырвался шепот из моих уст.

Я слышала стук собственного сердца и как кровь пульсирует у меня по венам, при этом с каждым ударом словно говорит: «Беги, беги, беги».

Недолго думая, я схватила свою сумку и, оставив недоеденный десерт, рванула из кондитерской. Я бежала так быстро как никогда раньше. Возможно, я читала об этом, или же мне кто-то говорил, но его взгляд был взглядом убийцы. Ни капли эмоций, только цель и инстинкт.

Мне было даже страшно оглянуться, чтобы проверить идет ли он за мной. От одной мысли, что он меня преследует, скорость моего бега увеличивалась в разы. И только добравшись наконец-то до дома, я смогла упасть на пол и позволить себе отдышаться.

— Боже, — шептала я, делая глубокие вдохи и выдохи. — Что же это было?

Немного отдышавшись и успокоившись, мне стало немного стыдно и смешно за свой поступок. Учитывая происходящее, скорей всего на меня просто напала паническая атака. Я где-то читала, что такое может произойти из-за каких-либо потрясений. Вот и теперь сама стала тому доказательством. Паническая атака после увольнения, а тот парень просто был своего рода катализатором моего состояния.

Он, наверное, даже не понял, что произошло. Подумаешь, просто взглянул на меня.

— Ну и бред, — пробубнила я, смеясь своему поведению. — Похоже, все же развеяться, мне не помешает.

Ближе к вечеру я снова созвонилась со Светой и подтвердила совместный поход в кино.

Надев легкое светло-оранжевое платье, и прихватив джинсовую кофту с сумкой, я выбежала из дома. Платья я, в сущности, не любила, но сегодня хотелось, чего-то необычного.

— Ого! — воскликнула Света, когда я добралась до кинотеатра. Света была невысокой девчонкой, моего возраста со светлыми волосами, подстриженными под плечи и карими глазами. — Не часто тебя увидишь в платье. Так и еще в таком ярком. У тебя праздник?

— Хех, — усмехнулась я. — Что-то в этом роде.

— Окей, — произнесла Света и подозрительно прищурила глаза. — Похоже, у кого-то появился парень.

— Ой, Свет, не неси ерунды, — отмахнулась я. — Идем лучше в кино, на сеанс опоздаем.

— Вот всегда ты так!

— Как?

— Вечно от меня, что-то скрываешь, и из тебя все приходится вытягивать клешнями.

— Нечего подобного! — возмутилась я. Но тут она права. Не хотела я говорить ей про увольнение. Да и чем она поможет? Разве только начнет сочувствовать и все такое, а мне от этого только еще хуже станет. — Лучше скажи, на какое кино мы идем?

— Ну, я точно не помню, да и сама все увидишь.

И я увидела. Кино было пустым, очередной голливудский вариант апокалипсиса про зомби. Мда… Если бы знала, не за что бы не пошла. Хотя Света, похоже, из-за этого и умолчала детали.

Пошли титры и люди стали вставать со своих мест и уходить из зала. Я так же привстала, как вдруг снова почувствовала это. Ощущение, словно за тобой наблюдают и леденящий ужас, что крадется у тебя по спине.

Резко обернувшись, я увидела того самого парня, что видела в кондитерской лавке и он снова смотрел на меня своими ледяными глазами.

— Илона, Илона пошли, — услышала я голос своей подруги. — Чего ты встала? Кино уже кончилось, идем.

— А? Да, — отозвалась я. — Идем.

Сердце колотилось как бешенное. Каждая частичка моего тела говорила об опасности. Мне хотелось бежать, как можно дальше, не оглядываясь. Но мысленно я понимала, что мое поведение будет глупым. Что сделал этот парень, что он меня так ужасает? Откуда этот страх?

Слегка тряхнув головой, чтобы избавиться от этих чувств, я последовала за Светой.

— Ну как тебе фильм? — спросила подруга. — Как по мне, так грим зомби был уж слишком очевиден. Никакой реалистичности. Смех и только.

— Да, да, — согласилась я.

А как тебе спецэффекты? Я на компьютере и то лучше смогу, — дальше я пропускала реплики Светы мимо ушей. Главное это просто соглашаться с ней, и она нечего не заметит. Сама же я все думала про этого парня, с которым столкнулась уже второй раз.

Интересно он остался в кинотеатре или последовал за нами?

Однако дальше день прошел спокойно. После кино мы с подругой побывали еще в кафе, а после разбежались по домам. К тому времени как я пришла домой, вся семья уже была в сборе.

И первая кто на меня налетел, была Вика:

— Ну что? — с порога спросила она. — Что он сказал? Давай подробности.

— Что? — не сразу поняла я.

— Ну, об устройстве на работу. Что начальник сказал?

— А, ты об этом. Если коротко, то я там больше не работаю, — глаза у Вики чуть не выпали из глазниц.

— Что? Как? Почему?

— Ох, Вик, давай не будем об этом? Не хочу, — ответила я, снимая обувь, после чего побрела в свою комнату. — Я устала. День выдался не очень.

— Эм, хорошо, — неуверенно произнесла сестра. — Ну, хоть ужинать ты будешь?

— Нет, я с подругой в кафе перекусила, — сказала я и закрыла за собой дверь.

Знаю, это было грубо, но я совершенно не хотела говорить о своей бывшей работе. Однако не успела я переодеться и лечь в постель как в дверь постучали.

— Солнышко, — услышала я ласковый материнский голос. Понятно, раз Вика сама не справилась, то взывает того, от кого не спрячешься.

— Да, мам.

— Ты уже спать ложишься? — спросила она, увидев меня в пижаме.

— Да, — сказала я. — День сегодня слегка вымотал.

— Понятно. Вика мне тут сказала, что у тебя проблемы с работой. Не хочешь рассказать, что случилось?

— Нет мам, не хочу.

— Может, мы с отцом тебе чем-нибудь поможем? Ты же знаешь, отец занимает не последнее место в городе. Как ни как первоклассный врач.

— Нет, мама, — вздохнула я и взглянула на пожилую женщину, с седой, короткой пышной стрижкой и небольшими очками. Ее глаза так и пылали глубокой материнской любовью и заботой. Эти чувства были такими теплыми и нежными. Я не могла ей лгать, и держать от нее тайн тоже не могла. — Мам меня уволили.

— Ох, почему?

— Потому что мои статьи не подходят для этой газеты. Я все это время писала совершенную чушь.

— И что, нет никакой возможности это исправить?

— Мне не дали даже шанса. Не знаю, — тихо произнесла я. — Возможно журналистика не для меня.

— Глупости! — воскликнула мама и стала что-то искать в своих карманах. — Сейчас, сейчас. Где же они… Ах, вот! Держи!

И она вытащила из кармана небольшую стопку запечатанных писем.

— Что это?

— Это все пришло сегодня, тебе.

— Мне? — я не могла поверить. На всех письмах виднелись штампы различных университетов, которым я посылала документы на поступление в вузы.

Тут же стала распечатывать одно письмо за другим, и каково же было мое удивление, когда я поступила, и не просто поступила, а поступила во все университеты, куда я посылала документы.

— Меня принимают! — воскликнула я. — Везде приняли!

— Поздравляю! — улыбнулась мама и искренне обняла меня. — Видишь, ты умная девочка, и поэтому спокойно можешь идти дальше к своей мечте. А тот полоумный, что уволил тебя, еще долго будет об этом сожалеть.

— Да, — согласилась я, чувствуя, как внутри разливается чувство уверенности.

Я была удивлена тем, что в такой ситуации, мама не стала убеждать меня бросить затею с журналистикой, а наоборот, поддержала меня. Так что засыпала я с прекрасным настроением, полным уверенности и оптимизма.

Глава 2.

Мне приснился очередной кошмар. В нем я все время убегала от чудовища.

Я бежала сквозь черный лес, босиком по ледяной земле. Казалось, что в каждой тени меня поджидает смерть.

Сердце билось так, словно готово было вот-вот вырваться из груди. Воздуха не хватало, и боль в ногах только усиливалась при каждом шаге, однако я не останавливалась.

Быстрее, быстрее…

«Куда ты бежишь?» — раздался мелодичный мужской голос, но откуда он? — «Тебе не спрятаться. Вернись».

Нет! Нужно бежать. Или чудовище схватит меня. Бежать.

«Тебе некуда бежать. Вернись».

НЕТ! Я закрыла ладонями уши и только сейчас поняла, что этот голос был сразу в моей голове.

«Что ж, вот и наступил конец игре».

Откуда не возьмись, чудовище набросилось на меня, придавив своей тяжестью к земле. Я не могла его видеть, но прекрасно могла чувствовать.

Это был человек. Мужчина. Высокий мужчина.

Лежа животом на земле, я чувствовала его дыхание, как он прикасается к моим волосам, к моей коже, как вдыхает аромат моих волос. Что же он делает? Играет? Я словно мышь, что загнала кошка.

Спасенья нет.

Чудовище наклонилось к самому уху и медленно прошептало: «Скоро ты станешь моей, Илона».

На этой счастливой минуте я проснулась, но сердце не успокаивалось еще долго.

— Боже, — все время повторяла я. Неужели эти кошмары будут сниться мне до самого дня рождения? По правде сказать, это страшно.

Нет, мне и раньше снились кошмары, но чтобы настолько реальные? Такое происходило впервые.

Неожиданно в дверь постучали.

— Да? — отозвалась я, после чего в комнату вошла Рита.

— Илон, ты чего кричишь? — шепотом спросила сестра, потирая сонные глаза. — Ночь на дворе, всю семью разбудишь.

— Я кричала?

— Ага. Все время повторяла «Нет», «Бежать» и «Чудовище»! — сказала Рита, осмотрев меня серьезным взглядом. — Сначала я подумала, что тебе снится кошмар, но ты не спишь. Так чего кричишь?

— Я только что проснулась, так что ты не сильно ошиблась.

— Значит все же кошмар, — подтвердила Рита свои догадки, после чего молча, присела рядом.

Так мы и седели минуту, думая каждый о своем. Я осмотрела Риту, что задумчиво сидела в халате и тапочках, с взъерошенными волосами и сосредоточенным взглядом. Хоть она и была с Улитой близнецами, но я их всегда могла различить. В сущности, они и не стремились быть похожими. Всегда одевались по-разному и вкусы у каждого разные.

— Знаешь, — неожиданно прервала тишину Рита. — Я помню до сих пор свои кошмары в восемнадцать лет.

— Ты мне о них никогда не говорила.

— Да, — усмехнулась Рита. — Кошмары в семье Ведагор видят только женщины. Причем самые жуткие кошмары приходятся самым младшим сестрам. Улита старше меня всего на каких-то десять минут, но в кошмарах, как оказалось разница имеется огромная.

— Что же ты тогда видела? — шепотом спросила я.

— Тоже что и ты — чудовище.

— Не понимаю, — честно призналась я.

— Вика видела только один сон. О прошлом первого Ведагора. Улита видела два сна, о прошлом и о том, как она бежала в лесу от чудовища. Я тоже видела это, но так, же видела и третий сон, в нем чудовище догнало меня и пыталось убить. Никто кроме меня не видел этот сон, поэтому я не рассказывала о нем. Однако он был настолько реальным, настолько живым. Я чувствовала все. Это было больно, но проснуться не могла. Вот что самое ужасное. Чувствуешь боль, но не в состоянии избавиться от этого кошмара.

— Ох, — вздохнула я, понимая, что меня ждет.

— Сколько снов ты уже видела?

— Это был второй.

— Значит впереди еще два, и я не знаю, какой будет четвертый сон, так, что просто готовься.

— Да, — согласилась я. — Но знаешь, в этом, втором сне, чудовище уже поймало меня.

— Что? — не поняла Рита.

— Чудовище уже меня поймало, и я слышала его, у тебя так же было?

— Нет, — удивленно произнесла сестра. — Что оно сказало тебе?

— Всякого, но я запомнила последнюю фразу.

— Какую?

— Скоро ты станешь моей, Илона. — Глаза Риты округлились и она замолкла. — Что? Что не так?

— Нет, нет, нет, — тут же улыбнулась Рита. — Просто порой эти сны кажутся такими реальными. Маме вот они не снились.

— Потому, что в маме нет крови семьи Ведагор. Эти сны перешили к нам от отца.

— Ох, точно, — засмеялась Рита. Я сразу почувствовала, что она снова включила этакую «дурочку» и не хочет говорить сразу на прямик то, что думает. И ведь ее ничто не заставит теперь говорить правду. — Ладно, пойду я дальше спать. Давай и ты ложись.

После чего она встала и ушла из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив меня в полном недоумении.

Оставшуюся ночь я лежала в своей постели и смотрела, как огни фар проезжавших мимо машин плясали на моем потолке. Сна не было ни в одном глазу.

Моя комната не была большой. Однако все мне необходимое в ней прекрасно умещалось. Так были: кровать, письменный стол, книжный шкаф и шкаф для одежды. Я не любила когда в комнате все захламлено. Вот у Риты с Улитой комната была в два раза больше моей, но когда в нее заходишь, понимаешь, что там яблоку негде упасть. Кругом различные шкафчики, тумбочки, трюмо и все это должно быть у каждой. Они не могут пользоваться одним общим шкафом, так как их вещи могут перепутаться. Хотя как по мне, так они и так часто путают свои вещи.

Комната Вики размерами была такой же как и моя. Там у нее до четырнадцати лет был просто ужас. Я, а так же другие братья и сестры боялись туда заходить. Кругом были плакаты с изображением рок музыкантов, много готической атрибутики в виде крестов, черепов и черной одежды. Музыку слушала такую, по которой казалось, что кого-то убивают. А красилась то она как? Ух, и вспоминать страшно. И сейчас глядя на ее прическу школьной учительницы, и не скажешь, какое у нее было прошлое.

Но потом как-то все резко изменилось. Может из-за того, что ей это все надоело, а может из-за того, что она стала интересоваться парнями. В общем, то еще время было.

Что касается Никиты, Вити и Паши, то их комнаты практически одинаковы. Кругом бардак и полный фанатизм от фантастики и компьютерных игр. Эх, зачастую смотря на них, завидую, что я не парень.

Нет, я тоже люблю фантастику, и играть люблю, но они просто помешаны на ней. Никита, даже зарабатывает, играя в игры. Хотя называет это хобби.

Неожиданно я услышала шаги и шепот за дверью. Сначала было нечего не понятно, но потом:

— …поэтому это не возможно, — послышался четкий шепот отца. — Я проверял всех и она самая не способная в нашей семье.

— Папа, я тебе говорю то, что сама слышала, — послышался шепот Риты. — Поэтому я и пришла к тебе.

— Но это, же просто не возможно! — в голосе папы послышались нотки мольбы. — Я был уверен на сто процентов.

— Что же нам делать? — с такой же мольбой спросила Рита. — Может все ей рассказать?

Тут я услышала, как дверь в мою комнату открылась, и я тут повернулась на бок, чтобы притвориться спящей.

— Нет, — услышала я голос папы уже в своей комнате. — Для нее сейчас главное неведение.

— Ну, папа, — не успокаивалась Рита. — Мы же должны что-то сделать.

— Да, — согласился он. — Расскажи обо всем сестрам и братьям, а я расскажу все маме.

После этих слов дверь тихонько закрылась.

Сердце колотилось с сумасшедшей скоростью. Что происходит? Что они от меня скрывают? Что рассказала Рита папе? Столько вопросов. Было ясно одно, оставшуюся ночь я не усну.

Со следующего дня в доме все словно с ума сошли. Все мне улыбались, говорили, как они меня любят и ценят, везде мне помогали и что бы, я не попросила, все исполняли. Я пыталась поговорить с папой, но он только отмахивался, говоря, что просто вся семья меня очень любит.

Попыталась поговорить с мамой, но она от каждого моего вопроса кривилась так, словно булавку съела и иногда даже плакала, обнимала меня и снова плакала.

К братьям и сестрам вообще трудно было подойти с расспросами. Все как один отвечали, что не понимают о чем это я, но если мне что-то нужно, то я могу просто попросить.

Да что за ерунда творится?

Так прошел целый день. Родители на работе взяли выходные дни по семейным обстоятельствам, Вика отложила переезд, остальные тоже остались дома. На завтрак, обед и ужин были все те блюда, которые я люблю. И за столом все говорили, какая я хорошая и вспоминали забавные случаи, в которых я участвовала.

Ближе к вечеру мне все это безумно надоело. Я поняла, что из семьи и слова вытянуть нельзя, поэтому собиралась просто выйти из дома.

— Ты куда? — спросил папа.

— Пойду, погуляю, — сказала я, одевая светло голубую джинсовую ветровку.

— Ты не можешь! — резко сказал папа, и я взглянула на него. Сам он стоял не принужденно, облокотившись о шкаф с одеждой. Его зачесанные назад седые волосы и густые усы были аккуратно уложены, но в серо-зеленных глаза было беспокойство, страх и отчаяние. — Не сейчас. Не сегодня.

— Да что творится, черт возьми? — не выдержала я. — Я что умираю? Почему вы все ведете себя так?

— Как? — спросил папа и удивленно приподнял брови.

— Дорогая, мы тебя обидели? — тут же спросила мама, выскакивая из кухни.

— Нет, — честно призналась я. — Но вы ведете себя не естественно. Все грустные, но почему-то стремятся развеселить меня. Еще раз спрашиваю — что происходит?

Потихоньку в коридоре собралась вся семья, но все стояли, молча смотря, то на меня, то на отца, ожидая его согласия.

— Давай же, — не выдержала мама, обращаясь к папе. — Она имеет право знать.

— Да, но как? — умоляющим голосом спросил у нее отец.

— Позвольте мне, — неожиданно раздался громкий, бархатный голос, источник которого находился за моей спиной.

Все замерли.

Мое сердце заколотилось с сумасшедшей скоростью. Я знала этот голос. Я слышала его во сне, но повернуться и подтвердить свою догадку, я не смела. Страх сковал мое тело, от чего я даже дышала через раз.

Я видела выражение лица моих родителей, моих сестер и братьев. У всех оно выражало одну эмоцию — ужас.

Собрав всю волю в кулак, я все же повернулась и взглянула в лицо своему страху, в прямом и переносном смысле.

Передо мной стоял высокий мужчина с длинными белоснежными волосами и хрустально голубыми глазами.

Я сразу узнала его. Это он. Он заключил сделку с моим предком Ведагором во сне. Но как? Ведь это было так давно, а на вид ему и тридцати дашь с трудом. Он был великолепен. Его телосложение, движение, даже одежда все говорило о благородном происхождении. Словно король, что соизволил войти в лачугу к крестьянам.

Нежданный гость взглянул на меня оценивающим взглядом, а потом улыбнулся и с поклоном произнес:

— Здравствуй, дорогая Илона. Ты расцвела как прекрасный цветок розы, и я прошел за тобой, как за своим цветком.

Он прикоснулся к моему лицу, мягко и нежно проводя холодными пальцами по моей щеке. В этом прикосновении было столько нежности и хрупкости, однако в его глазах оставался лишь ледяной холод, что намертво пригвоздим меня к полу.

— Нет! — неожиданно услышала я крик отца, на что все взглянули на него. — Оставьте ее в покое! Она же еще совсем ребенок!

— Папа, — дрогнул мой голос, полный непонимания. — Что происходит?

— Действительно, — заговорил незваный гость, с легкой улыбкой. — Что происходит? Ну же, расскажи ей «папа», иначе это сделаю я.

— Илоночка, доченька, я… — но папа запнулся, явно не зная как правильно подобрать слова.

— В таком случае все же я, — произнес гость, после чего положил свою правую руку мне на плечо, словно мы старые друзья. Однако по спине тут же пробежал холодок. — Ты наверняка знаешь меня, по своим снам. В них я заключил сделку с твои предком, первым Ведагором. Он получил все, о чем просил. Но в обмен я забирал их дочерей. Тех, кто родился седьмыми детьми. А ты, дорогая Илона, родилась седьмой, и теперь я пришел за тобой.

Вдруг неожиданно я поняла, что не дышу. Просто не могу. Словно чья-то костяная рука проникла внутрь и одним обхватом стянула мои легкие.

— Нет, — ели как прохрипела я. — Это ложь. Тебя не существует. Ты просто сказка для детей, что плохо себя ведут.

— Однако вот он я! — воскликнул он и для большей демонстрации взмахнул руками. — И я пришел за тобой. Поэтому лучше тебе попрощаться с твоими родными. Ты еще долго их не увидишь.

— Нет! — крикнул отец и попытался наброситься на незваного гостя. Но он наткнулся лишь на пустоту. Гость исчез и тут же оказался за спиной у папы. — Ах ты…!

Но не успел папа договорить, как его горло было сжало невидимой удавкой. Лицо отца посинело, он не мог дышать. На глазах у всей семьи он задыхался и умирал.

Мама и сестры закричали от ужаса, братья кричали и проклинали гостя, пытаясь как-то сбить его.

— Стой! — крикнула я. — Отпусти его!

Неожиданно отец упал на колени и закашлял, хватая ртом воздух.

— Я выполнил все, — спокойно произнес гость. — Все, о чем просил Ведагор. Все вы стали отчасти колдунами и ведьмами, и даже если и не распоряжаетесь волшебством, то обладаете уникальным здоровьем и даром в какой-либо сфере, которую сами предпочтете. Все это я выполнил, теперь ваша часть сделки.

— Но… — шептал отец. — Но почему она? Прошло триста лет, когда ты последний раз требовал седьмую дочь. Что изменилось сейчас?

— Много чего, — задумчиво произнес гость. — Но тебя это не касается. Идем, — сказал он и взял меня за руку.

Было страшно. Отец все еще не мог придти в себя, мама обнимала заплаканных сестер, братья стояли так, словно готовы были в любую секунду броситься в драку.

— Нет, — не выдержал Никита, самый старший брат. — Должен быть выход разорвать эту сделку!

— Да, — согласился гость, обернувшись к собеседнику. — Любой из вас может отменить сделку, и я заберу все, что дал Ведагору. Все что дал, а это не только способности, но так, же и его дети. Каждый в ком течет хоть капля крови семьи Ведагор — умрет. Ты готов к этому? Хочешь разорвать сделку?

Никита оскалился, чувствуя полную безысходность. Семья Ведагор было огромной. У каждого члена этой семьи было потрясающее здоровье и, по меньшей мере, семь детей. Наследники Ведагора жиле везде. Судьба разбросала их по всему земному шару.

И теперь отменяя заключенную сделку, ты отвечаешь не только за свою жизнь, но и за жизнь своих близких.

Я поняла, что выхода у меня просто нет, поэтому не сопротивлялась, когда меня уводили из дома, при этом уводили скорей всего навсегда.

Глава 3.

Когда я очнулась, то не сразу поняла, где я. По правде сказать, я даже подумала побежать к Вике или к Рите с Улитой чтобы рассказать им про чудовищно странный сон, который мне приснился. Но осмотревшись, поняла, что, то был не сон.

Я находилась в огромном каменном зале. Каменные стены били, описаны неким орнаментом, что напоминал готические соборы. Из освещения здесь была только папа свечей, светом которого не доходили до конца зала и потолка.

Атмосфера была жуткая. Мне было ужасно холодно. Обернувшись, я еще заметила, что лежу на каменном столе, по форме своей напоминающий гроб. Но это еще не все, моя одежда, она пропала.

На мне было некое готическое платье, сшитое из черного бархата, с высоким воротником, расшитым золотом, большой пышной юбкой, тугим корсетом, высоким подолам и рукавами, что доставали до пола.

— Что за? — прошептала я и тут же почувствовала, как мой голос эхом пробежал по всему залу. Акустика здесь то, что надо.

На меня даже туфли одели в тон к платью. Они блестели так, что в них можно было разглядеть собственное отражение, вот только освещение не позволяло.

— Да где же это я? — вздохнула я.

Последнее что я помню, это как этот гость, с длинными светлыми волосами уводил меня. Но как только мы ушли из дома, я стала плакать. Я рыдала так, что, казалось бы, распугала всех прохожих, поэтому мой спутник пробормотал что-то о том, что я слишком шумная и, прикоснувшись к моей голове ладонью отключил меня. Не то, чтобы ударил или вырубил, нет. Он просто прикоснулся к моему лбу, и я уснула. А когда проснулась, была уже тут.

— Наконец-то проснулась, — услышала я из неосвещенного конца зала.

— Кто здесь? — спросила я, однако понимала, что этот голос мне знаком. Вот только где я его слышала?

Собеседник видно решил представиться, так как раздались приближающиеся шаги. Тем временем я перебирала все возможные варианты. Где я тебя слышала? Но следующая фраза моментально освежила мои воспоминания:

— Что ж, вот и наступил конец игре, — произнес он и вышел полностью к свету. Передо мной стоял тот темноволосый парень, что я видела в кафе и в кинотеатре. — Здравствуй Илона.

— Боже, — только и смогла вымолвить я, спрыгивая с каменного стола и обходя его стороной. Так чтобы он находился между мной и этим голубоглазым.

— Куда же ты? — спросил он ледяным тоном, от чего мое сердце забилось чаще. Он уже говорил нечто-то подобное. В моем сне. И конец там был не слишком хороший.

Он попытался подойти ко мне, обойдя стол, но я побежала в противоположную от него сторону, так, чтобы стол между нами все, же был. Не собираюсь просто так сдаваться.

— Ну же, — продолжал он. — Тебе некуда бежать.

— Замолчи! — крикнула я, чувствуя, как быстро кровь бежит по моим венам, и как сердце трепещет в груди, словно напуганный воробушек.

— Илона, — спокойно произнес он, заставив посмотреть ему в глаза. — Все это бессмысленно.

Мгновенье и он исчез.

— Что…? — не поняла я, начиная осматриваться, и тут же осознала где он, но было уже поздно.

Железной хваткой он обнял меня сзади, прижав к своей ледяной груди. Все его тело было ледяным. Казалось, что тот камень, на котором я лежала, был и то теплее, чем его объятия. Я пыталась вырваться, но все мои попытки были подобны попыткам мыши вырваться из цепких лап кота.

— Вот и все, — произнес он, шепча на ухо.

— А вот и нет, — сказала я и со всего размаху ударила каблуком по его ноге.

Слегка застонав от боли, он на секунду ослабил объятия, и этой секунды вполне хватило, чтобы вырваться и убежать.

— Ах, ты…, — услышала я за спиной и поняла, что сейчас помчится за мной, однако не успела я добежать даже до конца зала, как наткнулась, на что-то твердое, вернее на кого-то.

— Довольно, Алистер, — прозвучал голос рядом со мной. Это был тот, кто привел меня сюда. — Так ты встречаешь наших гостей? — после чего на мои плечи легли его ледяные руки. — Позволь представиться, Илона. Меня зовут Гелиан, а с моим сыном Алистером ты уже знакома.

— Кто вы, черт возьми, такие? — спросила я, отстраняясь от Гелиана. Было сразу ясно, они не люди. — Что вы за существа?

— Ох, — непринужденно вздохнул Гелиан, слегка прикоснувшись к своему лицу, словно смущаясь, но было сразу видно — все это игра. — У таких как мы, много имен. Но последние несколько веков вы, люди, называете нас вампирами.

— Вам…вампиры?! — во рту резко пересохло. Это что же получается? Я для них очередной обед? — Вы… вы убьете меня?

— Да, — легко и просто произнес Гелиан улыбаясь. Слово это было само собой разумеющийся факт.

— Но почему? — вырвалось у меня. — Я не хочу умирать.

— Это уже не тебе решать, — услышала я ледяной голос Алистера, позади себя. Резко повернувшись, я поняла, мне не убежать.

— Вы выпьете мою кровь? — спросила я, хотя сама не понимаю зачем. Ответ то я точно знать не хотела, может ради того чтобы продлить себе еще хоть немного времени?

— Кровь? — удивленно произнес Гелиан, а потом словно призадумался. — Давненько я не пил крови, уже так лет триста, если не больше. Выпить тебя, довольно соблазнительная идея. Но, увы, убью тебя не я.

— Тогда кто? — да зачем мне нужно это знать?

— Алистер. Мой сын, — спокойно произнес он, и, взяв подсвечник с тремя пылающими свечами, направился к другому концу неосвещенного зала. — После вашей свадьбы.

— Что? — только и смогла вымолвить я. Данная информация окончательно перевернула мой разу верх ногами, и я просто стояла как вкопанная, смотря в пустоту. Однако почувствовала, как кто-то подтолкнул меня в спину, заставляя следовать за Гелианом. Это был Алистер, он периодически подталкивал меня, чтобы мы не отставали от его отца.

Тем временем, Гелиан продолжал говорить, словно не замечая нас:

— В свое время я забирал из семьи Ведагор каждую дочь родившуюся седьмым ребенком. Приводил ее сюда, в мой замок и убивал, — слушая его, я иногда забывала, как надо дышать. Я слушала эту чудовищную историю своей семьи, не смея даже пискнуть. — Это было весело. Они всегда так кричали и плакали от того, что знали, какая им уготовлена судьба. Потом мне стало скучно и я продлевал им жизнь до того момента пока они мне не надоедали. В итоге они все равно умирали. Но было так забавно наблюдать, когда они пытались убить меня своей магией. Той самой магией, которую им дал я. Понимаешь? — неожиданно Гелиан повернулся и угрожающе посмотрел мне в глаза, хотя казалось, что смотрит он прямо в душу. — Это я дал вам всю эту силу. Это я дал вам жизнь. Это я дал вам потрясающее здоровье и долголетие. Практически все, в ком течет кровь Ведагора, умирают в глубокой старости. Но, даже имея такую огромную магическую силу, ваша семья умудрилась потерять ее и дальше не пользоваться в настоящем времени.

— Я не понимаю, — почти шептала я. — О какой магической силе вы говорите? В нашей семье никто никогда не пользовался магией. Да мои родители хорошие врачи, да и браться с сестрами добиваются успехов в выбранном им мастерстве, но магии я слышу впервые.

— Вот, — усмехнулся Гелиан. — Ваш род даже забыл об этом. Человеческое существо такое жалкое.

После чего Гелиан снова повернулся и направился к выходу из зала, за которым последовал огромный, длинный коридор с множеством высоких деревянных дверей. И в такой кромешной тьме, казалось, что коридору нет конца. Бесконечность. Просто одна сплошная каменная тьма.

Дальше какое-то время мы шли, молча, и я не осмеливалась задать вопрос. Неуверенно шагая рядом с вампирами, я обратила внимание, что держу сжатыми перед собой, словно в молитве, однако помогут ли сейчас они мне?

Пока мы шли, мне удалось внимательнее рассмотреть моего будущего мужа. Что ж сказать, он был действительно красивым. Длинные черные волосы делали его кожу белоснежной как снег, глаза такие чистые, голубые и одновременно такие холодные. Словно в нем не было никакой жизни. Робот или мертвец, что будет точнее. Алистер смотрел на своего отца, при этом казалось, что он не испытывает к нему ничего. Он вообще хоть что-то чувствует? Хоть что-нибудь? Как можно быть настолько красивым и настолько бездушным?

— Вот твоя комната, — произнес Гелиан, остановившись перед одной из деревянных дверей. С виду она не чем не отличалась от остальных других. Такая же, как и другие, жуткая, поддерживаемая черными, металлическими петлями. — Прошу.

Открыв дверь, я вошла в комнату и поняла, что моя предыдущая комната и рядом не стояла. Во-первых, размеры. Комната была огромной и что самое главное, тут были окна, высокие, с заостренным концом к верху, словно я находилась в старинном готическом соборе. Это было одновременно и красиво и пугающе. А каменные стены только усиливали пугающую атмосферу.

В самой комнате была большая, двуспальная кровать, застеленная ярка алым покрывалом, рядом стояли две прикроватные тумбочки, на которых имелись по одному подсвечнику с тремя горящими свечами.

«Покойся с миром, Илона», — пронеслось у меня в голове, смотря на кровать, и я тут же постаралась отбросить столь депрессивную мысль.

Так же тут был один письменный стол, что стоял напротив окон, один книжный шкаф и два красных кресла перед, заранее зажженным, камином. И все.

Ни шкафа для одежды, ни штор, ни кофра, а об электронной технике я вообще молчу.

Я повернулась к Гелиану и Алистеру, чтобы поблагодарить что ли, но их уже не было, и дверь была заперта. И теперь, когда я осталась одна, потихоньку до меня стало доходить, что весь ужас еще даже не начинался.

Не знаю, сколько я проспала на этой постели, знаю только, что мне было ужасно холодно, из-за чего я долго не могла заснуть. Сколько бы я не укутывалась в пуховое одеяло, тепло так и не становилось. В конце концов, не выдержав, я встала и направилась к окнам, в надежде закрыть форточку или хоть что-нибудь, что открыто, но каково, же было мое удивление, когда я увидела, что мало того, что окон нет, так еще и снег на улице лежит.

Еще бы я удивлялась, почему так холодно. Но где это я? Сейчас, же лето. Откуда снег?

Я, конечно, подумала сразу спрыгнуть через окно и убежать, но, во-первых, тут был этаж так третий — четвертый, это значит, если я не сломаю шею, то ногу или руку точно. Во вторых я в какой-то лесной глуши, где снег даже и не думал таить, а это значит, что если я все же спрыгну и останусь цела, то умну либо от переохлаждения, либо от голода. В любом случае если я планирую совершить побег, то я должна его как можно тщательнее обдумать.

Одна я теперь знаю, точно — они планируют в любом случае меня убить, но как я поняла только после того, как отпразднуют свадьбу. Что ж, не ожидала я, что в 18 лет уже выйду замуж, однако нужно все обдумать и как можно лучше дальше оттянуть эту церемонию.

Вдруг дверь открылась, и в комнату вошел Алистер.

Увидев меня, укутанной в одеяло и стоящей босиком перед окном, удивленно приподнял бровь.

— Если хочешь бежать, то прошу. Так ты только ускоришь свою смерть, — произнес он спокойным голосом.

— Не собиралась я бежать! — воскликнула я. — Просто мне холодно! А тут ветер гуляет, как у себя дома.

— Ветер? — спросил он, после чего подошел к окнам, и встал рядом со мной. Одет он был во все черное. Черные брюки и водолазка. Руки держал за спиной. Все в его позе выглядело строгим, официальным, словно он был солдатом. — Разве тебе холодно?

— Ну конечно мне холодно! — воскликнула я. — Я же человек!

— Что ж, — задумчиво произнес Алистер. — Я попрошу слуг заколотить окна. Ветра больше не будет.

Тут я поняла, что сделала еще хуже ситуацию, для своего положения. Теперь путь к побегу будет закрыт.

Алистер повернулся и направился к двери, но вдруг обратил внимание на то, что, то черное платье, что было на мне лежит аккуратно сложенное на спинке одного кресла. Ну не спать же мне в платье, так и еще в корсете.

— Ты сняла платье, — произнес он, констатируя факт. — Зачем? Тебе же холодно?

— Я не сплю в верхней одежде, — сказала я, чувствуя, что злюсь из-за его тупых вопросов. — Она мешает.

— Хм, — произнес он, не отводя взгляда от платья. — И чем она может мешать?

— Ты что спишь в одежде? — спросила я, а потом тут же решила, что для меня это не имеет значение. — Но если даже и так, то я так не могу.

— Вампиры не спят, — коротко ответил он.

Мне показалось или в его словах была нотка грусти? Но обдумать хорошо эту мысль я не успела, так как за какую-то долю секунды он оказался рядом со мной и одним легким, но резким движением распахнул, то одеяло, в которое я укутывалась.

Секунд пять я просто стояла и не могла понять, что только что произошло, а он оценивающим взглядом смотрел на мое тело.

Тут до меня дошло, что стою я перед ним в одном лишь белье. Громко взвизгнув, я с размаху ударила его правой рукой по лицу. Удар был нанесен ладонью, от чего в комнате разнесся громкий и звонкий хлопок.

Рука полыхала, однако на его лице не отразилось не одной эмоции. Он даже не отпустил одеяла, что держал обеими руками. В конце концов, отступив на шаг назад и отпустив одеяло, он произнес:

— Нечего особенного.

В его словах это звучало как оскорбление.

— Ну, уж извини, какая есть, — злобно сказала я, снова укутываясь в одеяло. — Но тебе и этого не достанется.

Он посмотрел на меня как на полоумную.

— Мы скоро станешь моей женой, а это значит, что все твое, что я захочу, станет моим.

— И не мечтай, лучше уж умереть.

— Ты и так умрешь.

— Но тогда я умру с сохраненной честью и гордостью! — крикнула я, чувствуя, как желание снова ударить его возрастает с каждым ударом сердца, однако ладонь все еще пылала болью.

Возникла тишина. Он смотрел на меня, словно, что-то взвешивая. Я смотрела на него, молча готовая к бою. Какой бы вариант меня не ждал, я приму его сражаясь. Не сдамся просто так.

— Знаешь, — вдруг заговорил он. — Отец сначала просто брал этих дочерей, рожденных седьмыми детьми, и убивал, выпивая их кровь досуха. Потом он давал им пару дней, чтобы они могли адаптироваться и привыкнуть к своей участи. Далее он стал соблазнять их. Влюблять в себя, и они сами отдавались ему с улыбкой на лице. Потом он стал придумывать для себя некий обряд. И с каждой девушкой обряд становилось только сложнее. В конце концов, он брал девушку, влюблял в себя, женился на ней, занимался с ней любовью и только потом наблюдал за ней. Когда ему надоедала его женушка он убивал ее и искал новую жену. Но итог один и тот же.

— Зачем ты рассказываешь мне это? — спросила я, чувствуя, как кровь в ушах стучит, а сердце так стучит, что больше походило на небольшой моторчик. Если он хотел меня напугать, что ж, у него получилось.

— Я это говорю, чтобы ты знала, какой исход тебя ждет. И что бы ты ни говорила, что бы ты ни делала — этого не избежать.

— Я не боюсь тебя! — сказала я с вызовом, скорее самой себе, нежели ему.

— Неужели? — одно мгновение и он снова оказался рядом со мной, но на этот раз, но схватил не одеяло, а мою шею одной рукой. И с каждой секундой сжимал ее все сильнее. — А так? Я могу за долю секунды перегрызть тебе сонную артерию, и ты умрешь так и поняв этого до конца.

— Ну, так сделай это, — прохрипела я, чувствуя, как мои руки пытаются оттолкнуть его, но все безуспешно. С таким же результатом я могла бить каменную стенку.

Он, молча, продолжал сжимать мне горло, смотря в мои глаза, но для меня мир стал потихоньку меркнуть. Но неожиданно он отпустил меня, и я с грохотом рухнула на пол, тяжело дыша и кашляя.

— Все в свое время, — произнес он холодным тоном и направился к двери.

— Ты чудовище! Мерзкое и отвратительное чудовище! — с болью прокричала я.

Я думала, что он снова вернется и наконец, избавит меня от мучений, но в место этого он лишь слегка повернул ко мне голову и спокойно произнес:

— Я знаю, — после чего вышел из комнаты.

Не знаю почему, но именно в этой фразе я почувствовала что-то. Словно в нем что-то есть, глубоко, но если. Но что именно?

Я снова отогнала эти мысли, так как боль, что полыхала на моем горле, все не унималась. Похоже, будет большой синяк.

Неожиданно что-то капнуло мне на руки, сначала мне показалось, что это дождь, но потом я поняла, что это были слезы. Мои слезы, которые текли не переставая.

Сегодня я впервые столкнулась со смертью. Да, столкнулась. Но выжила.

Сколько еще раз мне придется с ней так танцевать? Когда придет «мое время»?