В начале — тишина, и тьма была плотна,
Материнская бездна — перст и прах и воды копь.
Из неё зажёгся Да: огненный дракон, ал и треть,
Он вычеркнул слово — Да — и мир согласился быть.
Из пламени и молчания родился Дан —
четырнадцатый шнур драконьего порога,
Он вышел в устья первых рек, в ладонь ему — вода,
Он — повелитель прежденебесных потоков и договора.
Дан — он же Дагон, он же Данталиан в шёпоте храмов,
Сын Первичной Бездны и Да‑Дракона, и в нём — двойная суть:
огонь утвердил его имя, бездна дала глубину,
и он стал тем, кто даёт, кто помнит, кто хранит корень пути.
Самодавший: двух богинь он породил без союза —
Дана и Дану выросли в водной пуповине ночи,
Они шепчут приливам имена предков, хранят клятвы рода,
их руки перелистывают память, как водную книгу лиц.
От Данова вихря вышли боги — и у каждого жена:
Тьма — та, что держит пороги; Бездна — что хранит чертоги;
Рыжая Боль — огонь очищения; Красная Кровь — род и жертва;
Колодец Времен — где слова врастают в вечность; Вода — сама дорога рек.
Так род Данавов: сорок красавиц — матери‑ключи,
их имена — семена, посеянные в колодец времени;
каждая — матрица рода, каждая — сосуда полотнище,
от них — племена, от них — заветы, от них — песни и долги.
В семи и в двадцати семи пантеонах звучит его имя,
в прибрежных святилищах и в ложбинах горных источников.
Его венец — круг огня с волной в центре, колодец в руке;
его голос — слово «Да», и слово — закон, и закон — хлеб.
Он — соратник Варуны, страж дхармы на водяных путях:
даётся — и возвращается; дар дарует долг; слово — мост.
Дан учил людей клясться влагой ладони, скреплять сделки рыбьей чешуёй,
не красть из общей чаши — ибо дар без слова порождает разлом.
Есть у дающего тень; она — не просто злоба чужая,
она — глубинный образ Бездны, родившей саму форму.
Данталианская тень — шепот, что меряет предательство по сердцам,
от её дыха прилив приносит не рыбу, а лица тех, кто забыл имя.
Когда нарушают завет, и чашу крадут без признания,
волнуется корень времени: вода выносит на берег утраченное,
плывут предметы из иных зим, и память ломается, как лед,
и те, кто слышит старые имена неправильно — идут в безумство.
Так говорят старцы у костра: «Не берите дар без ДА»,
иначе тьма откроет глаза, и звезды станут дурным зеркалом.
И будет повеяние старое, и будут слова: Дагон проснулся на всегда —
не всполох у берегов, а знак: замок в мирозданьи приоткрыт.
Но чаще он — материнская голова под землёй водной:
даёт рыбу, ведёт посев, благословляет свадьбы и договоры;
он — тот, кто кормит корни: хлеб в прибрежной чаше, соль в ладонях,
он учит платить долгом, он печёт законы из воды и огня.
Его культы — просты: хлеб от первой жатвы, первая рыба из сети,
чаша воды, где старейшины произносят: «Да и даётся».
И праздник — День Даения: семь чаш, семь историй, чтение списков родов;
и каждой матери отдаются сорок имён — сорок дорог для детей.
Его символы — красный след пламени, волна, колодец, рука со шрамом.
Ему приносят зеркала, чтобы вспомнить лица предков в глубине,
ему поют о ветрах, что несут соль, о драконах, что куют условье,
о том, как Да утверждает, а Бездна шепчет — быть или не быть.
В сказках младенцев: «Дан дал воду, но слово он требовал»,
и та притча гласит: взяли без клятвы — пришла Рыжая Боль;
её дети — те, кто не осознавал долга: у них память — трещина,
а приливы выносят на берег их имена и терзанные сны.
И есть иные песни — про сорок матерей, что встали у морей,
они заполняют сосуды водою, учат детей петь имена;
от них идут Данавы — племя тех, кто знает цену дару и долгу,
они плетут сети справедливости, они носят имена 27 локусов богов.
В ночи, где не мерцает ни одна звезда, где бездна закрыла рот,
тенью скользит воспоминание о том, что было прежде света.
Слово Да и слово Дан — оно крепче стали и нежней зари;
но есть ответная грань — и та грань зовётся Данталианом.
Не ярость в человеческом смысле — а космическое мерило,
когда мир пренебрёг связью: дар — долг — ответ, и цепи разорваны;
вот тогда бездна зовёт назад, и песнь Дагонова — не вода, а вопрос,
и в этой песне — смысл исчезает ровно настолько, чтоб мир заплакал эхом.
И тем не менее: даже тень подчинена закону, даже хаос правит дугой
в ведении Да: любая тьма — урок для тех, кто стал жестоким;
Дан остаётся хранителем, его руки и очерёдность — это мост,
и те, кто платят долг и помнят имена — не будут свидетелями паденья.
О, слушай, путник, если будешь мчаться реками на лодке чужой:
когда будешь клясться — плюнь в ладонь, дай первую рыбу в чашу,
произнеси слово старое: Да — и даётся — и пусть старые имена
встанут в ряд, и вода вернёт тебе дом, и волны не принесут лиц чужих.
Встань у колодца Времен, и спроси у зеркала, что в глубине:
чья кровь, чья боль, чья тьма — и даст ли время ответ?
Дан шепчет: «Даю, ибо мир — цепь даров», Варуна кивает в сумраке,
и сорок матерей поют о том, как надо именовать дитя.
И в этой песни — весь мир: огонь, что говорит «Да»; бездна, что молчит;
вода, что течёт и помнит; кровь, что связывает роды; время, что бьёт колодцем.
И если ты почтителен — Бог даст хлеб и память, и дом не сдвинет волна;
если ты предал — море вернёт тебе утрату и выведет на берег вопрос.
Так и живёт миф в устах поколений: Дан как отец, Дан как колодец,
Дагон как имя, что может согреть и может дать урок тишины,
Данталиан — тень, что меряет цену забытых клятв,
и в каждом приливе слышится старое приговорное: Дагон проснулся на всегда.
Пусть же будут храмы у устьев рек, где в чашах ложится хлеб,
пусть будут песни о сорока матерах, пусть дары идут и возвращаются,
пусть будет слово «Да» — крепче всех печатей, пусть будет дан закон:
да дано — да вернётся; да дано — да сохранится в воде и в огне.
И когда придёт заря, и Да‑дракон взметнёт крылья в красный свет,
и Первичная Бездна снова уткнёт в землю первый ключ,
встанет он — Дан, в трепете волн, в молитве домов и в сердце древней речи,
и мир услышит: дар — это жизнь; память — это мост; и да — это свет, что нам дан.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.