поселок мертвецов

День третий

Меня подняли утром. Подняли, переложили на диван и разбудили. Чтобы убедиться, что я не в коме. Я никому ничего не сказала. Приняла душ, переоделась, думая, все время думая. Мозг, казалось решал сложные задачи. Очень сложные. Он, мозг мой, отбрасывая, наплывающие образы, настаивал на плотном завтраке, необходимостью работать. Где работать? Что работать? Ходить надо. Куда-нибудь. Моего согласия тут не требовалось. Вернее, я не была способна ни соглашаться, ни отказываться. Двигаться— да. И я двинулась на кухню. От туда доносились ароматы обильного завтрака и вялые голоса.

Народ был в сборе. Передо мной кто-то поставил тарелку с яичницей. Но этого было мало. Мяса хотелось много и жирного. И еще салата. Хоть какого, но много.

— Ладно, сейчас мы с мужиками удаляемся, — напомнил Димка. — Девочки, с вами Петруха остается. — На жалобные взгляды ответил: — Хоть что-то… А потом, мы же ненадолго.

— Значит, Нину хоронить? — у меня это получилось как-то ехидно-весело. А мне, действительно, вдруг стало весело. — И какую из них?

— Брось, — отмахнулся Серега. — Конечно, ту что в морге.

— А она там? — поинтересовалась я.

— Там, там, — кивнул хмуро Степаныч, допил кофе и поднялся. — Все уже готово. Петруха подсуетился.

Я нежно, с добрейшим смешком, попросила Нину матюгнуться.

— Может, сразу сплясать? — Нина посмотрела на меня с ненавистью.

— Пляска ничего не доказывает, — напомнила я. — Ну, тогда прими грамм пятьдесят, — настаивала я.

— А не пошла бы ты… — процедила Нина сквозь зубы и, кажется собралась удалиться, но огляделась и осталась на месте.

— Ну, куда ты меня посылаешь? Договаривай! — моя веселость никого не удивила, а только взгляды, обращенные на меня наполнились жалостью.

— Отстань, — сказала Нина уже спокойнее, — мне все это более неприятно, чем тебе, чем всем вам вместе взятым. Я схожу с ума от сомнений где же я настоящая. Никому не пожелаю...

Она стукнула ладонью по столу.

Все как-то вяло принялись ее успокаивать. Я же не отступалась.

— Сделай все же одолжение для меня. Для себя в конце-концов. Докажи, напоследок. До того, как свершится ужасная ошибка. Давай.

Степаныч, усмиряя, похлопал меня по плечу.

— Да я знаю, что говорю! — рявкнула я. — Знаю о чем прошу! И мне, черт возьми плевать, что вы сейчас обо мне думаете! Жестоко? Бесчеловечно? Да, черт возьми — да! Но уж уважьте меня. Такая малость требуется.

— Вот это видишь? — Нина бесцеремонно показала мне фигу.

Я оглядела присутствующих.

— Да как хотите. Дело ваше. Я умываю руки.

Мужики двинулись из кухни, но я догнала их в холле:

— Ночью Серега с Ниной пришли на кухню, и в тоже время, в спальне с девчонками она же, Нина спала. Как вам это?

— Дура! — крикнула Нина мне в спину.

— Посмотрим, — Степаныч махнул рукой и вышел за дверь.

Серега с Димкой двинулись следом.

Я развела руками.

— Черт с вами.

Сверху с ведром и шваброй спускалась баба Фекла.

— Все ссоритесь? — спросила она и посоветовала: — лучше в кладовую сходите. Холодильник-то пустой почти.

— Вот это дело, — согласилась я, представив горячий гуляш.

Со мной вызвались Галка и Петруха, а Нинка с Майей согласились подежурить у входа. На всякий случай. Да я бы в любом случае с Ниной никуда бы не пошла.

Мы втроем спустились вниз, в чистую прохладу. Вдоль стен стояли двухметровые холодильники, на которых красным неровным почерком небрежно значилось: рыба, икра, молочные продукты, сыры и т. д… На стеллажах, расположенных как в библиотеке — консервы, средства гигиены, постельные принадлежности, даже кой-какая одежда и обувь: халаты, шлепанцы, спортивные костюмы, резиновые сапоги и еще что-то в этом роде. Мы катили перед собой объемные тележки. Настроение заметно улучшалось по мере того, как тележки заполнялись. Мы гребли все, что надо и чего не надо. Это же бесплатно и сколько хочешь. Икра черная, красная, рыба копченая, соленая, мясо… Будем жить! Мы укатили вглубь закрамов и уже что-то из тележек высыпалось, поэтому решили возвращаться. Вдруг Галка истошно завизжала и налетела на стеллаж. С грохотом посыпались банки с консервами, чаем, кофе… Я тоже звонко гикнула, оглядываясь вокруг, но тут Галка больно меня двинула локтем и разевая рот, как рыба выброшенная на берег указала наверх. Под потолком летала широкая доска, с которой свисали концы белого шелкового полотна. Покружив над головами, летающая доска ушла в сторону, переместилась к выходу, опустилась пониже и медленно пошла на нас. Петруха обхватил за плечи меня, подтащил за руку Галку и укрылся за нашими спинами. Мы орали, но даже не пытались вырваться, а только втянули головы в плечи. Приблизившись, доска резко ушла в сторону, сшибла какой-то товар с полок и вновь поднялась к потолку. Мы успели разглядеть на доске, под покрывалом контуры человеческого тела.

— Саван, — выдавил из себя Петруха.

Он оттолкнул нас и ринулся вперед, к выходу. Мы — за ним. Доска или что это было, носилось над нами со свистом и жутким хохотом. Брызжа слюной друг другу в затылок, мы уже достигли верхних ступенек, как в нас полетели части тела. Неживого цвета кисти рук и ступни угодили мне в плечо, Галке ниже спины, а Петрухе по затылку. Это случилось уже на выходе, поэтому кое-что из конечностей выпало наружу.

Оказавшись в холле, мы с Галкой не раздумывая заскочили на диван, где уже нашли пристанище Майя и Нина. Петруха захлопнул за собой дверь, повернул ключ и нервно подергивая головой пристально разглядывал то, чем нас пытались травмировать. Наконец он рассмеялся так заразительно, что наши ряды пошатнулись и в полуобморочном состоянии вповалку улеглись на диван, постанывая будто при ранении.

— Девчата, да это муляжи! — продолжал радоваться Петруха. Ему почему-то казалось, что нас это тоже должно порадовать.

Он подобрал синюшную кисть руки и цветную ступню, похлопал ими как в ладоши, рассовал по карманам:

— Чтобы вас не смущать унесу к себе, — сказал он и напомнил: — над вами шутят. Юмор, конечно, черный, но посмеетесь еще сами. Потом… когда-нибудь.

Тут, дверь в закрома с треском распахнулась, отшвырнув ключ на пол и выбросила в воздух тот самый летающий объект. Мы с криком накрыли головы руками, Петруха присел, объект сделал под потолком круг, входная дверь отворилась и выпустила кого-то под саваном наружу.

— Низом пошел, видать, к дождю, — выглядывая из кухни прокомментировала баба Фекла. — А продукты-то где?

Петруха, хохотнув, похлопал по карманам и отправился на свое рабочее место, в морг.

Мы переместились на кухню, уселись за стол и, как старушки у разбитого корыта обреченно обозревали помещение, будто оно являлось нашим последним пристанищем.

— Так что с продуктами? Или вы только пить будете? Без горячего? — Баба Фекла принесла на подносе графинчик своей наливочки и наполненные стопочки, еще какую-то рыбу холодного копчения и бутерброды с колбасой.

Никто из нас не отказался. Поправив таким образом нервишки мы решили, что дождемся мужиков и вот они пусть поднимают продукты на-гора, а мы с места пока не сдвинемся.

Мы сидели плечо к плечу, почему-то вспоминались лозунги и песни военных лет и вдруг стало странно спокойно, почти весело.

Наконец вернулись мужики растерянные, расстроенные, как обиженные дети, когда в красивом фантике не обнаружилось конфетки.

— Ну?.. — со злорадством спросила я, предвидя свою правоту. Я же им утром намекала. Как на родную, я глянула на Нину, медленно поднялась и переместилась за мужские спины, где в относительной безопасности чувствовал себя и Петруха.

— Не хотим, вас, девчонки пугать, — осторожно начал Степаныч, — но… это… вы...

Выпучив глаза, Димка быстро и четко сказал:

— Вы завтракали не с нами.

?????????????????????????????????

— Мы ушли, когда вы все еще спали, чтобы могилу вырыть. Чтобы ритуал соблюсти. То есть до обеда управиться со всем… этим, — как-то виновато добавил Серега.

Мы не сразу поняли о чем речь. А дело было в том, что мужики, действительно с раннего утра находились на кладбище, потом вернулись в поселок, зашли на пилораму за гробом и грузовиком. Там они узнали, что уже машину забрали… они же. Всем тем составом. До морга с ними отправился и управляющий. Он проследил, чтобы все прошло как положено. То есть Петруха показал акты вскрытия, предъявил труп. Покойницу поместили в новенький необитый гроб, заколотили и увезли в сторону кладбища. Управляющий с ними не поехал. Не посчитал нужным.

А пока наши мужики находились на кладбище никто туда не приезжал, и ничего, соответственно не привозили. И даже на обратной дороге они себя не встретили.

Находясь в полном неведении, приготовив могилу, мужики, конечно, отправились к управляющему, потом, в недоумении — в морг, где и встретили Петруху, который ни сном ни духом о том, кто приходил и куда делось тело усопшей. Он же до их возвращения оставался с нами....

Тут, проследив с каким отчаянием Нина выпила стопку настойки, я бочком-бочком перебралась к девчонкам.

— Ну, и что вы на нас так смотрите? — спросил Серега.

— Доказательства, — потребовала Галка, нацелив в их сторону вилку.

Димка хмыкнул, вынул из бара бутылку водки, сгреб со стола наши стопки, передал мужикам, наполнил. Из-за них на полусогнутых выскочил Петруха и прихватил стопку для себя. Димка торжествующе банковал. Они дружно выдохнули, выпили, крякнули. Серега звонко хлопнул в ладоши и, выходя в пляс заорал матерные частушки. Димка раскатисто хохотнул и пошел следом. Степаныч постоял в удивлении, но топнул одной, затем другой ногой и пошел, пошел, отбивая по кругу чечетку. За ним в след, мелкими перебежками в неловкой присядке пустился Петруха. Они по очереди орали частушки, со зверскими улыбками на лицах и отчаянием в глазах. Все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Правда, Петруха еще некоторое время кружился в дикой пляске шамана, выкрикивая что-то несуразное. Потом и он успокоился.

— И что, мы теперь будем делать? — улыбаясь во весь рот спросил Серега, принимая стопку из Димкиных рук. — каждый раз, при встрече друг с другом маты на брудершафт или водку?

— И то и другое, — Петруха икнул, — это я как врач вам...

— Нам осталось до завтра продержаться, — задумчиво сказала Галка и всхлипнула.

Мы перебрались в холл, расселись по местам, уже не в состоянии о чем-то говорить.

— Ни-на… — вдруг страшным шепотом протянул Серега, поднимаясь с кресла и пятясь назад.

Шелковый шейный платок в розочки, что последнее время носила Нина окрасился кровью и алая капля упала ей на футболку.

— Да твою мать! — воскликнул Димка, подался вперед, но потом откинулся и вжался в спинку кресла.

Нина приложила руку к платку, посмотрела на ладонь, испачканную кровью и потеряла сознание.

— Ну-ка, Димыч, — крикнул Степаныч, укладывая Нину на подушку, — беги за дедулей! Он, может еще что-то знает.

— Пулей! — откликнулся Димка, выскакивая за дверь.

Нина на радость всем как-то быстро пришла в себя и даже выглядела вполне ничего… По всей видимости некоторое возлияние горячительных напитков притупляло остроту восприятия.

— Тебе больно? Как ты? — спросила я, проходя мимо дивана.

— Щекотно! — неожиданно заорала со злостью Нина, — особенно, когда смеюсь!

Она поднялась, сдернула одним движением платок с шеи и рассмеялась истерическим смехом.

Шрам на удивление оставался таким, как был в первый день, то есть создавал впечатление давнего, и даже кровь, размазанная вокруг шрама подсохла и будто непонятно откуда вообще взялась.

— Ну, и что орем? — во мне проснулась злость.

Даже если ей досталось больше, но и мы не в сахаре купаемся. Нас затягивает тина жуткого болота. И никому нет из этого выхода, никому нет послабления.

— Не больно? Не задыхаешься? Держи себя в руках. Еще не известно что случится с любым из нас. И когда это случится? Сейчас? Через час? И что? Что ждет других? Когда и так все на грани. Не ты одна! Каждый за себя и за тебя тоже сходит с ума!

Я взяла бутылку пива, фужер, сигареты и вышла на крыльцо. Дрянь! Какая дрянь. Дрянь дело. Дотянуть бы до завтра...

— Я дрянь?! — с истерикой выскочила за мной Нина.

— Не рви себя, — посоветовала я, вспомнив давнюю Серегину шутку и вернулась в гостиницу.

— Господа журналисты, — обратился ко всем Петруха, — может, продукты все-таки поднимем из закромов? Очень кушать хочется...

Он уже освоился в гостинице, как у себя… в морге...

Народ оживился. Все-таки хоть какое-то будничное занятие. Мужики быстро и без происшествий организовали доставку продуктов на кухню. Галка с Майей взялись за приготовление пищи. Немного погодя и Нина к ним присоединилась.

Пришел дед Федул в сопровождении Димки, ничего не прояснил, только как-то ненормально радовался сообщению о том, что двойников стало больше. Вообще веселился, как ребенок.

— От, поди ж ты! Я же говорил, наглые они! Вот так запросто, пришли, позавтракали… Наши тоже… Жаль даже, что пришлось с ними так… расстаться.

Он ударился в воспоминания. Девчонки зазвали всех на кухню. Они постарались. Наготовили мяса, салатов, бутерброды с красной и даже черной икрой. Мы накинулись на еду. И есть хотелось и надо было себя чем-то занять. Выходило, что мы как-то и без работы оказались. Работали над нами. Усердно и жестоко. Испытывая на прочность. Каждый мечтал об одном — дожить до завтра. Завтра — домой. Но таилось опасение, а вдруг нас вообще от сюда не заберут, а может, не выпустят.

— Как же вы догадались, — обратился к дедуле Степаныч, — спалить двойников? Другого способа не было?

— Да, — вступил в разговор Димка, засыпая Федула вопросами: — И как вам удалось их собрать всех вместе? Они не упирались? Как пленные во времена войны, позволили согнать себя в амбар?

— Не в амбар, а на склад. Старый, заброшенный склад. — пояснил дед Федул. — Сначала мы туда согнаны были. Страхом. Двойники расхаживали по поселку когда хотели, и где хотели. Мы все уже были в шрамах. У кого больше, у кого меньше. Несколько померло. И непонятно от чего. То есть не болели, а померли. А их двойники продолжали бродить и даже заняли их дома и стали в них жить, как говориться, поживать. Подхода к ним мы найти не могли. Они, вроде и общаться пытались, но в этом ненормальность была жуткая. Мы, например, Лидию Никифорову вчера похоронили, а сегодня она щи спокойно варит и песни поет при этом, как всегда. Стало ясно, что и нас они так же скоро «выселят», вернее, переселят. Вот так, когда мы Ивана Притчина схоронили, то никому что-то не захотелось в свои дома возвращаться. Сами представьте, возвращаемся с кладбища, а у дома Ваньки, то есть усопшего мы же и толпимся. То есть двойники наши на помин собрались. Ни стыда ни совести. Кивают нам, мол, ждем, проходите… Мы, как шли толпой, так и прошли мимо. Само как-то собой, не сговариваясь, прошли на окраину поселка, зашли на пустующий склад, разбрелись по нему молча, не зная, что дальше делать. Я спиной чуял, что смерть сейчас за мной придет. И ведь не с косой, не в черном или белом одеянии, а в той же одеже, что и я, с таким же добрым и мудрым лицом… — Федул смахнул слезу, — Так и вышло. Они пришли за нами. Молча входили на склад один за другим, выстраиваясь у входа. Мы, как бараны сгрудились в дальнем углу. Ждали и гадали, как с нами расправляться будут. Вспомнить жутко. Но вот, нашелся среди нас один хитрюга. Василий Иванович, царство ему небесное. Вчера же его схоронили. Пока мы там конца своего ожидали, он прячась за нашими спинами, через заднюю дверь выскользнул. Ее из-за будки кладовщика видно не было. Обежал Васька снаружи склад. Все двери с той стороны закрыл и припер как следует. Вернулся. Пошептал нам, мол, уходим по одному, но быстро. Не успеют двойники. Расстояние между нами и ими хорошее. Склад-то большой был. Они стоят. Скучают вроде. Помещение оглядывают, будто прикидывают приспособить его под какие-то свои дела. Ну, так нам казалось.

Мы потихоньку и сстаяли: задние ряды выныривали наружу, передние, не сводя глаз с незваных гостей будто отступали, отступали… И когда последние из нас, на глазах изумленных двойников, выскочили наружу, Чапай, Василий Иванович и эту дверь закрыл и мы помогли ему припереть ее хорошим бревном. В общем, сомнений не возникло ни у кого, не проснулись жалость или сострадание к этим непонятным существам. Мы торопились, поджигая склад со всех сторон...

— Они, говорят, кричали, — думая о своем, сказала Галка.

— Да и мы тоже, — ответил дед, — а потом напились и первый раз за много дней, наконец, выспались.

— Дети среди них были? — испугано спросила Майя.

— Да нет, — пояснил дед, — у детей двойников не было. До сих пор, по крайней мере И это очень хорошо, иначе бы мы решиться на поджог вряд ли смогли. Давеча я перед вами так, духарился. Не смогли бы мы детей....

— Мне почему-то подумалось, — сказала Галка, — Что Василий Иванович не просто так утонул. По-моему, ему помогли.

Димка с Серегой сбегали к бару и прилично затарились. Все обреченно вздохнули.

— Так у вас не возникло догадки, — поинтересовался Серега, открывая бутылку коньяка, — кто эти двойники и откуда взялись?

— Почти наверняка из Дурного болота, — поделился дед. — Там и раньше чертовщина всякая замечалась. И часто по ночам от него свечение идет. Оно вон там, за вертолетной площадкой. Поглубже в лес.

Во время разговора к нам присоединилась баба Фекла. Она приняла рюмочку, закусила, бегло глянула на меня и сказала:

— Да… Вот такие вот у нас аномальные места.

— А наши двойники вас не пугают? — поинтересовался Димка.

— Пока не знаем, — ответил Федул. — Думаю, к нам у них претензий нет. Но за вас страшновато. А, может, ваши не такие, как наши? У вас, вроде одна пострадавшая, но живая… пока что...

Он, крякнул и опустошил стопку, стараясь не глядеть на Нину.

А та была ни жива, ни мертва. Бледная, как полотно, она упорно что-то жевала, запивая большими глотками вина.

Я вышла в холл, уселась с бокалом пива на диван и надолго задумалась. Я пыталась подготовить себя к тому, если придется встретиться со своим двойником. Как это будет выглядеть?

Фантазируя, я глядела в пол, на черно-белую мозаику. Искусно выложенные мерзкие рожи мистических существ кривились в устрашающих гримасах. Когтистые руки тянулись вверх, будто хотели ухватить воздух, чтобы свернуть его и отжать, как мокрую материю. Я дотянулась шлепанцем до ближайшей рожи и прикрыла им распахнутую пасть. И даже не сразу поняла, что произошло. Шлепанец медленно пополз с ноги, увязая в полу. Что-то больно царапнуло большой палец ноги. Я отдернула ногу, закапав кровью пол. На пальце остался четкий след от укуса зубов. Шлепанец исчез в полу, а мерзкая рожа выбросив язык жадно слизнула капельки крови и в жутком ожидании уставилась на меня. Я заскочила на диван, как в кошмарном сне, желая позвать на помощь, но не в состоянии даже пискнуть. Мозаичные существа медленно поползли по кругу. Диван скрипнул. У него подломилась одна ножка, другая. Диван накренился и стал погружаться в пол, как в зыбучие пески. Вот тут я выдохнула и наконец истошно заорала. На кухне загрохотали стулья, упала какая-то посуда. Толпа, как стадо, с заносами на выходе, ворвалась в холл, затормозила, соображая… Димка со Степанычем опомнились первыми. Они подхватили меня под руки, стащили с дивана и перенесли подальше. Движение картины прекратилось. Диван тряхнуло, отрыгнуло и отбросило в сторону.

— И что? — громко спросил Серега.

— Новый аттракцион, — ответил Димка, — бросил остаток бутерброда на мозаичную физиономию и подождав, констатировал: — Не жрут, гады.

— А мой шлепак слопали. — я показала босую ногу.

— Димыч, ты что, откармливать эти рожи решил? — возмутилась Майя.

— Аха, как свиней на ферме.

— Я так понимаю, туда нам теперь хода нет, — предположила Галка.

— А, может, их чем-то тяжеленьким… — предложила Майя.

— Гирю, например, — согласилась Галка.

— Такое не убьешь, разве что оглушишь, — попыталась пошутить Нина.

— Это ловушка какая-то, — строила догадки Галка. — Ну, не могли же они ожить.

Она тянула шею, стараясь получше разглядеть картину.

— Сейчас, проверим, — Димка кивнул Сереге и они, подналегли на диван, подвигали им по полу, но вступилась баба Фекла.

— Ну-ка, прекратите! Повредите картину, а она денег стоит.

— Конечно, а мы ничего не стоим. Нас можно, — заметила Нина, ощупывая шрам.

— Ребята, ну было же договорено, по одному не ходить! — с досадой напомнил Степаныч.

— Думаю, с нами только поиграли, — решил Димка, — вернее, попугали нас, чтобы не расслаблялись.

Серега напоследок подтолкнул диван и, будто споткнувшись, припал на одно колено. Плотно прижав руку к правому боку, он согнулся, затем тяжело распрямился, растеряно оглядел всех нас и приподнял футболку. Справа, сразу под ребрами у него оказался округлый шрам с рваными краями.

— Ух ты! — Воскликнул Димка. — И чем это на сей раз? — На недоуменные взгляды заметил: — Чего непонятного? Двойники куражатся. Похоже, колом баловались.

— Да закончится это издевательство или нет?! — вскрикнула Майя, ощупывая себя.

— Подожди, еще головы бить начнут, — сердито отозвался Димка.

— У-у! Ребята, — сказала Галка, — Нам же надо до завтра, по крайней мере до отлета уже двоих того… в последний путь.

— А где их искать будем? — задалась вопросом Майя. — С сачком по поселку бегать?

— Придется и будем. — Зло сказал Серега.

— А я вот ребятки думаю, они сами к вам придут. — Хитро сказал дед Федул. — Думаю, обсудить следует.

Дед засеменил на кухню. Мы двинулись за ним.

Федул с удовольствием налегал на горячее и горячительное. Мы терпеливо ждали, надеясь, что у него созревает план.

— Я вот тут прикинул, — наконец заговорил дедуля. — Они должны к вам сами прийти. Пошли же они за нами, когда мы отчаялись и напуганы были и, может быть, мы ушли бы в тайгу. Да, до ближайшего населенного пункта путь, конечно, неблизкий, но, куда деваться было. А в планы двойников, видимо, наш уход не входил. Ну, в общем, вам завтра улетать, и мне почему-то кажется, что они об этом знают. И, вполне логично предполагать, что придут сюда. Ну, я так думаю. Скорее всего, придут сегодня.

— И зачем же они придут? — поинтересовалась Галка. — Что они нам сделают?

— А кто их знает, — ответил дед, важно расправив бороду. — Только вряд ли что-то хорошее. По крайней мере мы ждать ответа не стали, и, мне почему-то кажется, правильно сделали. Главное, вовремя. Я бы, ребятки, вот что вам бы посоветовал...

— Эй! — окликнула баба Фекла. — Гостиницу палить я не позволю.

— А кто про гостиницу говорит, — замахал руками дед. — Пусть они в Ванькин дом идут. Он до сих пор пустует и на отшибе опять-таки стоит. Мы как-то подстрахуемся, чтобы огонь не перекинулся на другие дома. А что, в двери заманите, в окно выйдите. А потом летите с чистой совестью домой. Главное, целыми и невредимыми.

— Дело говоришь, дед, — с уважением кивнул Димка.

— Присоединяюсь, — Серега, в предвкушении потер ладони.

Даже Нина повеселела.

— Послушайте, может, нам просто улететь, — опять поделилась своими предположениями Галка. — И ну к чертям собачьим, биться непонятно с чем и кем. Дома же они нас не достанут.

— Может и так, — хитро сощурил глаза дед. — Только я бы проверять не рискнул. Раны у нас исчезли только после этой… инквизиции. Те, кто не дожил… не дожил.

— А Василий Иванович уже после того утонул, — упрямо напомнила Галка.

— Спасибо, — Серега пожал Галке руку, — поддержала в трудную минуту.

— Ну, я-то тут при чем? Факты.

— Честно говоря, — вмешался дедуля, — я не помню, чтобы тогда у Чапая был двойник. Возможно, он где-то здесь, только почему-то не показывается.

— Ну, что ж, решено, к вечерку и отправимся, — подытожил Степаныч. — Тем более, что других идей нет. Ну, давайте, за то, чтобы больше никаких сюрпризов не было. Чтобы ничто нам не помешало, осуществить задуманное...

— Убийство, — глухо дополнила Галка.

Все как-то потухли и приуныли.

— Они убивают, — хмуро напомнил Серега, потирая бок. — И вот, как скоро это произойдет? А я, братцы, жить хочу. Просто жить. Кому это непонятно, пусть дожидается своей участи, я же буду действовать, как знаю. И не пытайтесь держать. Нина, думаю, ты со мной согласна?

— Да, — прошептала Нина. — Не мы начали эту войну, но мы ее завершим. По крайней мере, постараемся, — тверже закончила она.

— Слова громкие, но, единственно верные, — Димка покрутил пустую бутылку по столу. — Мы с Серым сейчас в тот дом отправимся, подготовим, что надо. Главное, чтобы не сорвалось. Да, — выходя, он оглянулся: — Всем, кто приходит или выйдет и вернется, предлагайте по стопочке или матерный пароль. Кому что больше нравится.

— А лучше и то и другое, — добавил Серега и они ушли в сопровождении деда Федула.

— Слушайте, а что мы как кроты спрятались, — Галка решительно нас оглядела, — пойдемте прогуляемся. Время еще есть. На миру, как говорится...

— Не каркай, — потребовала Нина, а потом подумала, и пожала плечами, — Да почему бы и нет. Прощальный променад устроим.

— Сходите, пока позволяют, — сказал Степаныч и грустно улыбнулся, — а я тут побуду. Устал что-то.

Я взяла его под руку и вывела на крыльцо, чтобы предупредить, что у бабы Феклы гостит близняшка. Сама бабуля до этого от спиртного не отказывалась. Если понадобится и вторую проверить не составит труда.

— Буду начеку, — сказал задумчиво Степаныч. — Да не беспокойся, уж с бабушкой я справлюсь и с двумя тоже. К тому же Петруха здесь.

— Я только ненадолго отойду, — отозвался за спиной Петруха. — надо глянуть, что там на моем рабочем месте, да вещички собрать. Вот, решил завтра с вами на большую землю, так сказать. Искушать судьбу не хочу.

— Ну, давай, — кивнул Степаныч, — если что — кричи. Услышу… быть может.

Галка, Майя, Нина и я отправились вдоль по поселку. Дело шло к вечеру и у домов наблюдалась будничная суета. Кто-то снимал с веревок высохшее белье, прикрикивая на расшалившуюся ребятню. Кто-то носил в сараи охапки заготовленных дров. Из окон выплывали ароматы сытного ужина. Все в нем выглядело так, как будто ничего не происходило ни с нами, ни с ними. Хотя еще вчера, на похоронах творилось черт-те что. А сегодня тишь да гладь. Прогулка по центральной дороге прошла без происшествий. Улыбчивая приветливость аборигенов придала нам некоторой бодрости и даже беззаботности и вспоминая «дивные напевы», мы обновленными скоро возвращались в гостиницу. Прошли полпути, свернули к водокачке, открыв кран, утолили жажду чистой холодной водой, смочили усталые лица, и тут вдруг совсем рядом послышался глухой вскрик.

Да фиг бы мы в другой ситуации пошли выяснять, что с кем случилось! Ну, сообщи ли бы кому-нибудь. Народу вокруг полно. Пусть бы сами разбирались. Но не стоит забывать, что за время пребывания в этом поселке, мы почти «не просыхали».

Изображая сыщиков, наша группа двинулась за водокачку и сразу за углом на сыром песке были обнаружены две глубокие борозды. Помню, мой знакомый оставил такие же следы, когда, сидя у меня за спиной, пытался остановить мотоцикл. Я же за рулем была, а как тормозить, не смогла понять. Но в данном случае, мотоцикл исключался. И, похоже, тот, кто оставил следы, тормозить уже не пытался. У входа в водокачку, на размякшем от сырости и старости крылечке в две ступеньки, в лужице крови валялся растоптанный туфель бабы Феклы.

— Что будем делать? — Нина втянула голову в плечи, и попятилась, но не убежала.

— Да ворвемся все враз, только что-то тяжелое надо найти, а там… по обстоятельствам — Галка была настроена решительно.

Мы огляделись и обнаружили осколки шифера и два пересохших полена. Вооружившись, мы подкрались ко входу. Галка, проверяя, прижала к стене дверь, что открывалась вовнутрь и пропустила нас. Как же, пойду я первой. Я пропустила Нину и только потом вошла сама. В тесном помещение не было никого. К стене справа, едва различимая в полутьме, лепилась металлическая лестница. Она уходила на второй этаж, где по всей вероятности было окно побольше, чем здесь, потому что там было заметно светлее.

Галка, держась за металлические перила поднялась на пару ступенек, тихонько охнула и протянула нам второй туфель бабы Феклы.

— Эй, там, наверху! — крикнула Майя, — Нас тут много! Спускайтесь!

— И учтите, мы вооружены! — Нина потрясла поленом.

— Мы не шутим! — присоединилась к требованию Галка.

Над головами что-то скрипнуло, в дощатом потолке возникла узенькая щель, бросившая лучик света, и на столик, приколоченный большими гвоздями к подоконнику что-то шлепнулось. Раз, другой...

Щель закрылась. Мы придвинулись к столу, разглядывая что же тут подкинули и с дикими криками бросились прочь, но дверь захлопнулась, щелкнул замок. Странно, что нам не удалось вышибить дверь. Четыре ошалевших женщины, вместе и по очереди бились в истерике о доски, скрепленные между собой чуть ли не реечками.

— Выпустите нас!

— Отпустите, а то худо будет!

Мы лупцевали дверь поленьями, крошили о них шифер, отбили все ноги, но безрезультатно.

— Тихо! — перекрикивая остальных, потребовала Галка.

В возникшей тишине слышно было стук зубов.

— Да тут нас явно разыгрывают. — Галка заглядывала нам в глаза, пытаясь увидеть поддержку. — ЭТОГО не может быть на самом деле. Я докажу. Пойдемте кто-нибудь со мной.

Никто не сдвинулся с места. Майя снова принялась ломиться в дверь. Но тут до меня дошло: дверь открывается вовнутрь. А мы ее пытаемся вывернуть наружу.

Я оттеснила Нину, ручки не нашла, подцепила дверь через щелку кусочком шифера, с силой нажала, замок легко щелкнул и дверь осталось только потянуть на себя.

Мы выскочили.наружу, на свет и ринулись было прочь, но окликнула Галка:

— Да сами смотрите, это опять муляжи!

Она двинулась к нам с протянутой рукой, с глазами на грани безумия. Мы опасливо приблизились и тут, случается же такое, у всех враз отказали, а потом и подкосились ноги. Наша реакция подтвердила Галке, что она ошиблась. У нее на ладони лежал человеческий, с корнем вырванный язык и пара, таким же методом извлеченных из кого-то глаз...

И вот тут мы не помчались, даже не побежали, мы пошли прочь, поддерживая, вернее, валясь друг на друга. Постепенно скорость увеличивалась и в гостиницу мы почти, можно сказать, ворвались. Чуть не разнесли ко всем чертям бар. Трясущимися руками хватали без разбора бутылки, роняли их на пол, гребли другие, а потом присосались кто к коньяку, кто к виски...

— Вот это я понимаю! — Степаныч разведя руками наблюдал, как мы захлебываемся спиртным. — Из аэропорта, кажется вам прямая дорога в наркологический диспансер.

— Закуси-ить! — потребовала Нина.

— Запи-ить, — простонала Майя.

Степаныч любезно посторонился, пропуская нас на кухню.

На столе, в ажурном блюде лежала какая-то рыбина с выпученными красными глазами.

— О, о, о… — простонали мы все враз и, шатаясь поспешили в туалет.

Тут надо немного повествование приостановить минут так на 20-30..… Нам было плохо, настолько, что подходящие слова, которыми можно было бы объяснить то состояние, найти трудно.

— Можно уже спросить или погодить еще? — Степаныч наблюдал за нами, откинувшись на спинку стула. Он как-то догадался убрать рыбу со стола и предлагая выбирать закуску самим кивнул на холодильник.

Мы с измученными, побледневшими лицами шумно рассаживались по местам. Шумно, потому что на стулья попадали не сразу. Держась за спинки, мы решали сложную задачу: тащить стул под себя, или себя тащить на стул. Трудно сказать — это простое действие стало задачей из-за спиртного, или нашим головам спиртное уже не могло нанести вреда.

Как-то все-таки расположиться нам удалось. Степаныч не то жалел нас, не то получал удовольствие от странного зрелища.

Тут розовощекие и возбужденные вернулись Димка с Серегой.

— Все готово! — радостно сообщил Димка, но оглядел нас и задумался.

— А мы двойников видели! — поделился Серега, вытаскивая из холодильника связку сосисок.

Заслышав стоны, он замер с раскрытым ртом, потом прошел к столу, повесив сосиски на плечо, поочередно каждой из нас заглянул в глаза, но нас по видимому не нашел и вопрошающе уставился на Степаныча.

— Сам не в курсе, — констатировал Степаныч пожимая плечами.

Из подсобки вырулила баба Фекла.

— Вы че, потравились что ли? — баба Фекла внимательно всех оглядела и, принюхавшись поморщилась.

Нина, Галка, Майя, а за ними и я, медленно обернулись, поднялись, задами отодвигая стулья, вышли из-за стола, захороводили вокруг перепуганной старушки, переглядываясь и указывая на стоптанные башмаки.

— Девки, да вы что? — Фекла, будто отгоняя мух, замахала руками. — Мужики, да помогите! Чего это они?!

— Говорит, — Галка многозначительно подняла указательный палец.

— Не шепелявит, — давая оценку речи старушки, Майя подняла большой палец.

— Пр-роходите, — посторонилась Нина.

Баба Фекла вырвалась из окружения, с заносами на поворотах обежала стол и спряталась за широкой спиной Степаныча.

— Чего это с ними? — громко прошептала бабуся Степанычу в ухо.

— Владею только одной профессией, — заявил Степаныч очень грустно и с глубоким сожалением. — Психиатрия, не мое.

— И не мое, — сделал заявление Петруха, прислонясь к дверному косяку. — Гляжу у вас все веселее.

— Развлекаемся, как можем. — Степаныч вздохнул. — Девоньки, ну объяснитесь, наконец.

И нас прорвало. Мы наперебой облегчали свою впечатлительную память со слезами, повизгиванием и постаныванием.

— Сами гляньте, — когда все было пересказано, Галка, перегнулась через стол и вращая перстом указующим пыталась выискать где-то за стулом Степаныча, полуживую от страха старушку. — Это… эти черевички бабушки Феклы… Они же достопримечательность гостиницы! Им триста лет в обед. Ни с какой другой обувью их не спутать, ни сравнить.

— Да, — заявила Майя, нервно повизгивая, — я как-то спрашивала у бабули, почему она не переобуется. Хотя бы в закрома спустилась и выбрала шлепки или тапочки какие-нибудь, но она только хмыкнула и отмахнулась. Мол, это вам, молодым все бы рядиться в новое и модное, а нам старикам, главное, чтобы удобно было. Еще сказала: « Мы с ними теперь до конца жизни вместе».

— Вот так! — Нина забарабанила пальцами по столу, кивком напомнив Галке, что пора бы и на место вернуться. Весь диалог Галка так и провисела над столом, кивая на каждое сказанное слово и сотрясая воздух перстом указующим. Тут она благодарно глянула на Нину и наконец присела.

— Так, и чего вы от бабули хотите? — Серега идиотски хохотнул.

— В самом деле, — рассудил Димка. — Как видите, все, так сказать, при ней и даже эти, как кое-кто изволил выразиться, черевички. Что имеете бабушке предъявить?

Вот тут мы растерялись. В самом деле?

— Но если, обувь на ней, — с жутким подозрением сказала Галка, — возможно, она является потрошителем!

Серега аж присвистнул. А Димка так нахмурился, что у него бровь нашла на бровь.

Петруха присел на краешек стула.

— Как хорошо, что мне удалось хоть сколько-то выспаться и это не мой бред.

— Да нет, это наш общий бред, — с сожалением констатировал Степаныч. — Ну, а вы, други мои, чем порадуете? — обратился он к мужикам.

— Домик там удобный, — косясь в нашу сторону начал Серега, — пути отхода есть. Горючее нашли.

— Дедушка Федул подсуетился, — с уважением добавил Димка.

— Мы подумали, что идти надо по темну, — жуя сосиску сказал Серега.

— Ну да. У аборигенов все произошло ближе к ночи. — пояснил Димка. — То есть, они на склад пришли днем, а эта кодла, то есть двойники, присоединились к ним часов в одиннадцать ночи.

— То есть, как в разнообразных страшилках, — Майя кивнула головой и пропела: — «В двенадцать часов по ночам»...

— Из гроба встает барабанщик, — подхватила Галка.

— В другой бы раз сказал — детский сад, — ухмыльнулся Степаныч.

— Аха, постановка: «Гроб на колесиках» или «Красные чернила» — вспомнил Димка.

— Когда-нибудь мы вспомним это, — запела Нинка.

— И не поверится самим, — ответили все хором.

— Не все еще потеряно, — с улыбкой психиатра сказал патологоанатом, и поискал взглядом на столе пустую рюмку.

Баба Фекла выбралась из «подполья» и шустренько приперла графинчик своей настоечки.

— И что вы всегда со своей? — по-доброму спросила Галка.

Фекла вздрогнула, немного расплескав розовую жидкость.

— Ну… привыкла. У нас на селе даже в магазин спиртное не завозили. Потому как в каждом доме — свое.

— Хватит людей пугать, — Петруха первым подставил рюмку под графин.

— Больно что-то люди пуганные стали, — усмехнулась Нина.

— Мне кажется, что мужикам здесь меньше достается, — пожаловалась Майя.

— Да просто нервы у нас крепче, — не согласился Димка.

— И потом, кто бы вас из переделок выручал, если бы мы пуганые по углам да по щелям… — Серега расхохотался.

— Не обижайтесь, девочки, — сказал Степаныч. — Смею вас уверить, нам достается не меньше.

Димка, Серега и Петруха сплоченно приосанились, будто готовясь к вручению наград.

Степаныч с благодарностью и уважением их оглядел и добавил:

— Просто мы вам не рассказываем.

— Бережем, — начал дурачиться Серега.

В наших рядах послышалось недовольство, смешанное с благодарной признательностью.

— Мы потом, там, дома вам все расскажем, — заверил Серега.

— Если захотите, — с нажимом добавил Димка.

— Странно, — Галка задумчиво покачала головой.

— Ну, спасибо за заботу, — неуверенно сказала Майя.

Нина жизнерадостно подняла бокал:

— За заботу. Ура!

Мы много и шумно говорили. Устали, переместились в холл. Мозаика лишь настораживала, но не пугала. Каждый полагал, что напряжение, переносимое нами по всем фронтам, как ни прискорбно, все-таки давало нежелательные эффекты, такие как некоторые галлюцинации. Страхом был пропитан уже сам воздух, но мы им дышали. Так и все остальное, таило в себе жуткие сюрпризы. Мы это кожей чувствовали, но выбора не было. Надо было держаться. И мы держались. Опивались и объедались. Объедались, чтобы не опьянеть напрочь. Опивались, чтобы напрочь не спятить. Каждый то и дело поглядывал то на часы, то в окно, понимая, что неизбежное надвигается неумолимо. В десять вечера за окном основательно стемнело. До выхода оставался час. Диалоги сопровождались нервными пересмешками и тягостными паузами. Вот так, когда в очередной раз возникла затяжная пауза, мы обратили внимание на странный шорох в стене, к которой лепился камин. Шорох перемещался по всей длине стены, как будто там копошилась мышь. Не мышь, а мышища. Димка прошел и приложил к стене руку. Серега проследовал за ним и приложился ухом, затем настойчиво постучал кулаком. Шорох на короткое время прекратился, но скоро переместился куда-то за камин. Серега с Димкой передвинулись туда же, присев на корточки заглянули внутрь. Димка, посторонив Серегу, подтянулся и заглянул в дымохож, тут же чертыхнулся, выпал наружу и принялся трясти головой и протирать глаза. В трубе глухо стукнуло и в тот же миг, вытолкнув клубы пыли, показалась голова бабы Феклы. Она чихнула и продвинулась еще немного вперед, протащив за собой шею и плечи.

Никто из нас с места не двинулся. Даже Димка остался сидеть на полу. Бабуся прочихалась, часто заморгала, прочищая глаза от пыли, тяжело вздохнула и запищала:

— Да вытащите меня кто-нибудь!

Никто не шелохнулся. Тараща глаза, мы пытались поверить в то, что видим. У меня по всему телу пробежал мороз и, кажется, волосы встали дыбом.

— Да помогите же, ироды!

И тут все повскакивали с мест и бросились на помощь. Пока бабулю вытаскивали, она то стонала, то повизгивала. Оказавшись на свободе, отряхнулась, достала из камина свои бессменные стоптанные туфли, стукнула одну о другую, бросила их себе под ноги, обулась и, держась за поясницу, зашлепала в сою каморку. Но тут Димка в два прыжка оказался перед ней и преградив дорогу, потребовал:

— А не хотели бы вы объясниться?

— Дык… дык… — задыкала Фекла, — я это… котенок на крыше мяукал. Бедненький, забрался, а слезть — никак. Вот я и… А это… — она указала на камин. — Случайно, в темноте.

— Ага, — с улыбкой людоеда сказал Димка, — о трубу споткнулась и — ах, ты горе-то какое...

Бабуля согласно кивала.

— Да бабуля у нас каскадер, — с гордостью сказал Серега и встав рядом с Димкой, смерил бабулю взглядом сверху вниз. — А на крышу, стало быть, с разбегу? Потому, как лестницы до сель я как-то нигде не замечал. Кто-нибудь видел лестницу? Не-ет.

— Да есть там лестница, — возразила бабуля, махнув куда-то рукой, — у крыльца, у черного входа.

— Значит, за трубу споткнулась? — радостно спросил Димка. — Метлой зацепилась? Летела, себе, летела...

— Какой метлой, — испугано замахала бабуля руками, оглядываясь на нас. — Говорю, котенок мяукал...

— А..., понятно, — подсказал Димка, — котенок на трубе сидел.

— Точно! — благодарно воскликнула бабуля, — на трубе.

— И… где?

— Труба? — не поняла Фекла.

— Да нет, котенок, — напомнил Димка.

— А… Дак вот он! — баба Фекла торопливо сунула руку за пазуху и что-то вытащила на свет.

Нам с дивана не было видно, от чего у Димки глаза чуть не вылезли из орбит, а Серега глухо матюгнулся и отшатнулся с перекошенным от брезгливости лицом.

— Ой! — взвизгнула Фекла, — убила!

Она наотмаш махнула рукой, что-то серое глухо ударилось о стену и упало на пол.

— Убила, говоришь? — Димка прошел, поддел это что-то носком кроссовка. — Убила, точно. Дня два как убила. И чтобы это значило?

— Ня… не знаю, — растеряно забормотала бабуля. — Мяукал жалобно и сам мне в руки прыгнул.

— С трубы? Дохлый? — Димка набычился.

Бабуля растеряно оглядела свои ладошки, потом растопырила руки и затрясла ими, причитая:

— Да пустите меня, помыться… Дохлятиной ведь пахнет.

— А раньше, там, на крыше, не пахло? — Димка был неумалим.

— Так на крыше и в трубе пылища! — почти плакала бабуля. — Нос забило. Тут прочихалась. Ну, пусти же...

— Отпусти, — устало сказал Степаныч.

Димка недовольно на него глянул, но спорить не стал. Только, прежде, чем уступить Фекле дорогу, указал на котенка. — Это подбери.

— Да щас, — торопливо откликнулась бабуля, — веник принесу и… фъють!

И она шустро так удалилась, но скоро вернулась, смела дохлятину в совок, замыла пахучее место и, шатаясь, под тяжестью ведра и другого инвентаря, скрылась из вида.

— Ну, и кто ей поверил? — Спросил Димка, наполняя рюмки себе и Сереге.

— Мутит, бабуля, — приняв дозу, заявил Серега.

— Забавляется, — согласилась Майя.

— И все же интересно, — Галка сделала многозначительную паузу, — как она не убилась, падая в трубу. Опять-таки, просто упасть головой вниз, нечаянно… Ей жить-то осталось, и такие выкрутасы… Даже я бы не решилась.

— Ну, есть мастера на все руки, — Нина смаковала вино. — Акуратненько взяли и… опустили.

— Не так все просто, — подал голос Петруха, — Действительно, ей многовато лет, для таких трюков. А она, заметьте, пошла, как ни в чем не бывало. Странно.

— Чего не сделаешь за деньги, — невозмутимо сказал Димка.

— За какие деньги, в ее возрасте, — возмутился Петруха, — можно согласиться сломать позвоночник или получить кровоизлияние в мозг?

— Если есть несчастные детки или внуки, например, — Димка сощурился, как сытый кот, — на все пойдешь. И именно, в таком возрасте, когда и так жизни осталось всего ничего.

— Может, ты и прав, — Петруха изобразил рукопожатие.

— Чудит бабуля, — подала голос Галка.

— Мутит, — сказал Серега, — но, по-моему, не в свою пользу.

— Серый, — с азартом обратился Димка, — А давай, проверим, где там лестница? Может и шутников посчастливится поймать.

— А, давай! — загорелся Серега, — из закромов достанем фонарики. Они там есть?

Спросил он у Петрухи.

— Там, как в Греции… — отозвался Петруха.

— Лады! — воскликнул Димка.

Тут и Галка пожелала составить им компанию. Я тоже попросила прихватить фонарик и для меня. А что? Просто сидеть, и ждать от кого-то сюрпризов? Мы и сами не промах. Пойдем и выясним и всех напугаем!

И мы, как охотники за привидениями отправились в темноту. Один за другим высыпали на крыльцо и цепочкой двинулись вдоль стены. Димка шел впереди, прямо направив упругий луч света, в то время, как остальные бросали лучи и вверх и в стороны. Я фонарик не включала. За моей спиной шла Галка, слушая ее шаги, я радовалась защищенному тылу.

Лестница обнаружилась у черного хода. Массивная деревянная, с широкими перекладинами, она валялась у стены на старых ржавых ведрах. Димка с Серегой взялись с двух сторон, примерили лестницу к стене, опустили на место и дружно хохотнув, заявили, что бабуля сама ни за что не потянула бы такой вес.

— Дурачит она нас, — заявил Димка.

— Чему удивляться, — сказал Серега, — ей наверняка к пенсии прибавку пообещали.

— Ну и черт с ней, — с легким разочарованием сказал Димка. — Вот, блин, начинающая актриса баба Фекла.

Задняя дверь оказалась запертой изнутри, пришлось возвращаться тем же путем.

Теперь впереди оказалась я и, конечно, включила фонарик. Сделав несколько уверенных шагов, я встала, как вкопанная, вдруг сообразив, что Галки нет. Озвучив открытие, я прижалась спиной к стене, парни покрутились на месте, разрезая светом темноту. Тут привлек внимание шорох. Мы направили в сторону этого звука лучи света… в высокой траве, в сторону леса, ускоряя движение, двигалась скрюченная фигура в сером. Она что-то тащила за собой. Осветив растревоженную растительность, мы заметили голые ступни, пятками скользившие по земле. Кто-то кого-то тащил в лес. Жуткая догадка сжала сердце до режущей боли. Парни бросились следом и я, из страха остаться одной, припустила за ними. Но очень скоро мы поняли, что впереди уже никого нет. Однако, еще некоторое время мы продвигались вперед, но уже не так быстро, высвечивая пространство вокруг. Наконец остановились и в полной тишине поняли, что дальше идти смысла нет. Мы поспешили в обратную сторону. Серега держал меня за руку, не позволяя отстать.

На освещенном крыльце нас встретила дружная кампания коллег с Галкой в том числе.

— Ты куда пропала? — потребовал ответа Димка.

— А я хотела это же спросить у вас! — возмутилась Галка. — Пока я камушек из шлепка вытряхала, вы все куда-то пропали. А тут еще эта Варя полудурошная. Покойников, говорит, не боишься? А сама в какие-то лохмотья серые обрядилась и серпом помахивает перед лицом. Потом как дура заржала, пригнулась и вдоль стены так шустро побежала, как быстрая лань.

— Ты не хуже бегаешь, — напомнил Степаныч. — Чуть двери не вынесла. Ладно, давайте в дом.

Димка с Серегой сразу направились к бару, короткими фразами уточняя мое повествование.

— Вы что?! — вдруг завизжала Майя, указывая нам на ноги. Ноги у Димки Сереги и у меня до колен были забрызганы чем-то темно-красным. Я закрутилась на месте, приподнимая сарафан, что был испачкан тем же цветом.

— На траве роса была, — удивляясь, вспомнила я.

— Ага, роса! — Испугано заявила Нина. — Кровь это!

— Ну, не роса, это точно, — озадаченно сказал Степаныч.

— Однозначно, — задумчиво ответил Серега.

— Там кого-то тащили, — напомнил Димка, — и по-моему неживого.

Петруха, что все это время безмолвно держался в стороне, прошел ко мне, присел на корточки, промакнул красные подтеки на моих ногах носовым платком, повертел его перед глазами, поднимая очки на лоб и опуская на кончик носа, понюхал, бросил его в камин, кивком головы попросил у Сереги рюмку, выпил, прокашлялся и заявил:

— Фокусы продолжаются. — Оглядел всех по очереди, развел руками, — Это кровь, господа. Свежая кровь.

— Надоело, — Галка устало закрыла лицо руками.

— Идем мыться, как-то совсем спокойно сказал Серега.

Я, прихватив Майю направилась в свой номер. По оному ходить уже никто не решался.

— Вот я и думаю, — громко сазала Галка, когда мы снова были все в сборе. — Кого же убили? И веселая девушка Варя, по-моему в этом замешана.

— Бросьте, — сказал Степаныч. — Никто никого здесь не убивает. Нам щекочут нервы. И это, если вы забыли, здесь должно, просто обязано быть. Мы где? В поселке мертвецов. Чего же вы хотите?

— Ну, не так же, — сказала Нина.

— А как? — спросил Степаныч.

— Прав, прав, — согласился Димка. — Все логично. Просто, сценарист, похоже, с нездоровыми фантазиями. Но, согласитесь, какой эффект!

— Я даже думаю, — сказал Серега, — что когда-нибудь нам захочется сюда вернуться. Да, да! Это как в прорубь головой. Сначала страшно, а потом без этого себя уже не представляешь. Это я вам как морж со стажем говорю.

А потом и все остальные, оказалось, были готовы с этим согласиться. Ну, растерялись. Жути на нас нагнали много и очень умело. Не готовы мы оказались. Как-то ожидалась активность населения в старании нас напугать. А оно, население, вроде бы как и ни при чем. Двойники? А есть ли они на самом деле? У Нины был, мы видели. И что? Вскрытие показало, что это было живое существо, даже, как утверждает Петруха, это был человек. Насколько можно верить патологоанатому? Если честно — ни на грош. В принципе, если здраво рассуждать, ничего сверх естественного и не происходило. Так, какие-то видения, иногда что-то похожее на кровь. И все. И все!

Мы ощутили такое облегчение, взвесив все «за» и «против». Завтра едем домой и, совершенно верно: « когда-нибудь мы вспомним это...»

И так-то нам стало хорошо и так-то весело! Даже Нина веселилась и все придумывала, как им с Серегой шрамы будут отлеплять. Приклеены-то они мастерски. Она уже пыталась освободиться от «сюрприза», не получилось. Завтра все закончится. А сегодня? А что — сегодня? Гуляем до утра. На всякий случай. Не привыкать. В дороге выспимся.

Входная дверь медленно открылась. Держась за бок, с растрепанными волосами, вошла Варя. Пошатываясь она сделала пару шагов и повалилась на пол. Густая русая прядь волос, упавшая на руку прижатую к боку окрасилась алым цветом.

Мы повскакивали с мест. Мужики бросились на помощь. Они подняли и перенесли Варю на диван. Петруха склонился над ней и резко через плечо бросил:

— Чемодан!

Чемодан с красным крестом на крышке обнаружился у стены за креслом. Петруха подобрал волосы Вари в пучок, скрутил жгутом, подоткнул ей под шею, отнял от живота руку:

— Кто-нибудь, помогите!

Подоспела Галка, но Димка с Серегой ее оттеснили. Эти два друга, действительно, не одну горячую точку прошли и многое видели, и многое умели.

Мы столпились за спинкой дивана, но только увидели широкую рану в левом боку, переместились в другую часть холла. Не сказать бы что вид ранения нас так уж испугал. Ощущение опасности и беззащитности неизвестно перед кем и чем, выводило нас из равновесия.

— Рана поверхностная, неопасная, — заканчивая с перевязкой сообщил Петруха.

Наполняя бокал красным вином, Димка поинтересовался:

— Девушке не повредит немного спиртного?

— В принципе, нет, — ответил Петруха.

— Дима, вот зачем ты это делаешь? — возмутилась Галка. — Все двойники мерещатся? Да не существует их в природе. Неужели не понятно!

Варя приняла бокал, сделала пару глотков:

— Есть двойники. И скоро вы в этом убедитесь.

— Хватит, в самом деле пугать, — попросила Майя. — Мы уже поняли, что актеры вы хорошие.

— В поселке, действительно, на сегодня в основном актеры живут, — ответила Варя. — Для вас и сценарий подготовлен и реквизиты соответствующие имеются. Гримеры уже готовы были показать мастер класс. Но… Они не дали нам приступить к спектаклю.

— Кто не дал? — спросил Степаныч.

— Ваши двойники.

— Тьфу ты! — Серега был разочарован. — Ну сейчас-то зачем это вранье?

— Не вранье это, — настаивала Варя. Она сильно волновалась. — Вы им нужны. Не знаю, зачем. Они живут где-то на болоте. И предупредили, что ни перед чем не остановятся, если мы попробуем как-то им помешать. Мы за детей своих боимся. Намеки были однозначными на незащищенность наших детей.

— И зачем вы детей с собой сюда привезли? — изумилась Майя.

— Да мы ехали на работу. Обычную, в принципе. Такое веселье предполагалось. Дети тоже должны были участвовать. Знаете, сколько нам платят? Я говорю, работа предполагалась самая обычная, больше на карнавал похожая, но веселая, не сложная.

Варя поставила пустой бокал на столик.

В это время в камине послышалась какая-то возня, из дымохода показалась голова. Она рывками продвигалась все ниже, будто сверху это тело грубо проталкивали. Голова шла затылком к нам. Спутанные волосы грязной мочалкой уже касались поленьев. С них закапала кровь.

— Да надоели уже! — Димка, Серега, Степаныч и Петруха бросились к камину и потащили тело наружу. Так получилось, что развернули его лицом и тут ко всеобщему ужасу мы узнали Майю.

— Ни фига себе, — оглянулся Серега, — как похожа!

— Одно лицо, — согласился Димка.

Мертвое тело извлекли из дымохода и уложили на пол.

Майя, мельком глянув, закричала:

— Уберите ее! Я не хочу это видеть!

— Да накройте чем-нибудь! — крикнула Галка, довольно грубо подняла на ноги Варю, сдернула с дивана покрывало и бросила Петрухе в руки.

Тело накрыли.

— Ну? — глухо сказал Димка, — что теперь делать будем? Что Петруха скажешь?

— Труп человеческий, — констатировал Петруха, с жалостью глянув на Майю, закрывшую лицо ладонями.

— Наливай! — почти задорно обратился к Сереге Степаныч. — Будем думать.

— А что думать? Жечь их надо. — заявил Димка.

— Думать надо. — повторил Степаныч.

— Только побыстрее, — трясущимися руками разливая по бокалам вино сказала Галка.

Варвара находилась в полуобмороке. У меня стучали зубы так, что я язык прикусила.

— Собираемся, как и планировали, — заявил Степаныч. — Будем жечь.

— А эту, — указал на тело накрытое покрывалом, — с собой понесем?

— Выходит, понесем, — твердо сказал Степаныч.

— Куда собрались?

В дверном проеме бок о бок стояли Степаныч и Димка. Вторые. За ними на крыльцо поднимались мы остальные. Это было настолько ужасно, что никто из нас с места не сдвинулся, пока все они… наши двойники не вошли в холл, закрыв за собой дверь.

Мы попятились к кухне. Мужики закрывая нас спинами, готовились к схватке.

Двойники не торопились. В их взглядах не было любопытства, не читалось в глазах вообще ничего, даже равнодушием пустоту глаз и отсутствие мимики нельзя было назвать. И это было жутко. Из кухни высунулась баба Фекла. Галка запихнула ее обратно, тихо сказав:

— Убегаем.

Серега шепнул нам через плечо, чтобы прихватили растительное масло, спиртное, сахар, в общем все, что горит и выскакивали на улицу.

— Обегите гостиницу и дверь входную там припрёте, только крепко, — добавил Степаныч.

Мы быстро сгребли все, что было сказано и выскочили на крыльцо, держа дверь настежь.

Галка с Ниной побросав на землю бутылки, бросились к парадному входу.

— Что делать собираетесь? — забеспокоилась баба Фекла с удивлением разглядывая бутылки с маслом, водкой и пакеты с сахаром.

Ответить мы не могли. Челюсти стучали так сильно, что, казалось, начнут крошиться зубы.

Наконец, выскочили и мужики. Они приперли лестницей дверь, похватали бутылки и спешно принялись поливать брусчатые стены гостиницы.

— Да что вы удумали! — спохватилась баба Фекла. — Прекратите! Не смейте!

Но мужики, продолжая поливать стены, обходили гостиницу кругом.

Фекла резво подпрыгнула и повисла на спине Степаныча, что не успел скрыться за углом.

— Там сестра моя! Ироды! — заорала она Степанычу в ухо.

В боковом окне, там где была каморка бабуси показалась ее близняшка. Она была перепугана, окно открыть у нее не получалось и она забарабанила по стеклу, что-то крича и обливаясь слезами.

— Стойте! Все! — закричала Варвара. — Нет двойников! Вас разыграли! Остановитесь!

Из леса показались люди. Много людей. Они кричали, чтобы остановились. Они смеялись. Заметив рванувшие из-за угла языки пламени, люди бросились тушить гостиницу. Я и Майя, прижавшись друг к другу смотрели на все с ужасом. У Степаныча на плечах повисло трое здоровенных мужиков, они орали про розыгрыш, но Степаныч сопротивлялся. Подобная бойня велась и по другую сторону гостиницы. Слышно было воинственное рычание Димыча и ругань Сереги. Что-то дикое орала Галка. Визжала Нина. Вдруг на крыше гостиницы ярко вспыхнули прожектора. Свет на какое-то время нас ослепил. Но через минуту, мы смогли видеть знакомые лица аборигенов. Они смеясь и, успокаивая, повели нас под руки в гостиницу, долго пытаясь что-то нам втолковать. Смысл сказанного доходил до нас с трудом.

А « ларчик просто открывался»: все спиртное в гостинице было со специфической добавкой. И эта добавка вызывала сильные галлюцинации.

— Да не бойтесь, вреда вашему организму не нанесено, — заверила Варвара. — Моя бабушка ученый-биолог.

— Да, — заявила с гордостью баба Фекла, — я это вещество в Дурном болоте обнаружила. В соединении со спиртным оно такой эффект дает. Сестрица мне помогла. Она любитель приложиться к стаканчику-другому чего-нибудь крепкого. Как-то вот запила этой водичкой, что в графине я оставила на столе… Вот мы с Варей и прикинули: затраты минимальные, а прибыль небывалая от такого ШОУ.

— Вы себе с первых часов пребывания сами помогли, — вступила в разговор сестра бабы Феклы, — нарассказывали страстей, и вот… эффект! Дальше, каждое сказанное слово в мистическом направлении оборачивалось для вас четкими видениями.

— Вот она, халява, — кивнул Димка на бар.

— Я вас своей угощу, — сказала баба Фекла.

— Нет! Нет! — заорали мы.

— Моя хорошая, в ней ничего такого нет, — заверила Фекла. — Я же с вами пить буду.

— У меня даже новая идейка появилась, — разрумянилась Варвара, — следующих гостей мы еще будем снимать скрытой камерой. Представьте, как за вами было смешно наблюдать!

Нинка так на нее глянула, что девушка поперхнулась.

— Да бросьте обижаться, — сказала сестра бабы Феклы. — Представьте, как вы за кем-то бегаете, кого-то переносите, когда никого и нет ни перед вами, ни за вами. Ну, представили?

….....................................

Сначала захихикала Майя, за ней Галка, а потом мы все хохотали так, что некоторых пришлось по щекам хлестать, чтобы прекратить истерику.

В общем, мы до отлета спать не ложились. Много смеялись, вспоминая и глядя на все другими глазами. Назавтра улетели, дав подписку о неразглашении секрета и получив банковские карточки с очень даже приличными суммами.

P.S. Танюха, знаю, что у тебя не хватило бы средств отправиться по путевке в «Поселок мертвецов», но все равно, предупреждаю, не суйся туда.

На днях в кому впал Степаныч после того, как под сердцем образовался шрам от заточки. Димка утверждает, что именно от этого орудия след. У Нины и Сереги шрамы вернулись на прежнее место. Мы думаем, отправиться обратно, чтобы уже все окончательно прояснить и спасти коллег. Еще не знаем, как попасть в это гиблое место, но, уверена, мужики придумают. Конечно, нам страшно, но на всеобщем собрании, мы решили: возможно, присутствие каждого, кто тогда был, необходимо.

Как уже говорила, я скоро буду в ваших краях по делам. Обязательно увидимся.

Жду ответа.

Аня дочитала письмо и некоторое время молча смотрела в монитор. Потом вскочила, пробежала в прихожую и трясущимися руками с полки сняла красочный пустой конверт.

Тетя Таня его оставила на память. В этом конверте от друга детства, она получила путевку в «Поселок мертвецов». С ним же туда и отправилась. Аня схватила телефон, но на звонок ответом было: «Аппарат абанента выключен или находится вне зоны действия....."