Глава 2

29473

Поезд шёл на юг. Куда? Неважно. Анна купила билет на проходящий. Хотя сделать это было почти невозможно, но ей повезло. Получив отказ, она ещё не успела отойти от кассы, как за спиной раздался визгливый взволнованный крик:

— Мне надо срочно поменять билет! У меня изменились обстоятельства! Пропустите, пропустите! — кричал полновытый, невысокого роста мужчина, пробирающийся сквозь толпу желающих купить билеты на проходящие поезда. — Вот, может кому-то надо, прибывает через полчаса, а мне сегодня не надо, мне на завтра нужно! — высоко подняв руки и размахивая ими, держа в одной портфель, а в другой паспорт с торчащим оттуда билетом, мужчина всё же пробился к кассе.

Анна, ловко обняв передумавшего ехать, протиснула вслед за его рукой с паспортом и билетом, и свою голову в окошко кассира.

— Вот и есть для меня билетик.

Просто ошеломлённая таким натиском кассирша, не сказав ни слова, переоформила билет на Анну и теперь она лежала на верхней полке и считала проплывающие мимо столбы.

«Как высплюсь, так и выйду», — решила она, прикрыв глаза, но сон не шёл. Шли воспоминания...

Ровно год назад, она на выходные приехала на дачу, чем очень обрадовала тётку. Та, хлопоча у стола на веранде, что-то рассказывала не слушавшей её Анне. Но это совсем не расстраивала Наташу. За многие годы она привыкла, что племянница никогда её не слушает, но если спросить о чём говорила, то та всегда ответит правильно.

Анна приехала не потому, что захотелось на природу, не потому, что соскучилась по тётке, просто отключили воду, а в магазине затеяли ремонт. Пребывание в городе в квартире без воды и неделю без работы мало радовало. Вот и решила она приехать, прогуляться по лесу, набрать грибов, а то Наташа уже не раз звонила и сетовала на то, что такой урожай нынче, все с полными корзинами возвращаются, а им и собирать-то некому. Племянница хоть и не любила грибы, но могла их находить быстро и много, и именно те, какие были нужны Наташе.

Анна сидела на веранде, качаясь в плетённом кресле, и слушала монотонный гул проплывающей в голове от длинных нескончаемых слов тётушки, рассказывающей последние дачные новости.

— Альма! Альма! Альма! — послышалось с улицы, что-то новое. Анна среагировала и отрыла глаза.

Наташа смотрела в сторону калитки.

— Опять потерялась. Купил себе собачку, а она глупая совсем. Говорит охотничья, а она и дорогу-то домой найти не может. Вот так каждый день и бегает за ней.

— Ирландский сеттер, — сказала Анна и, прикрыв глаза, вновь стала раскачиваться в кресле.

— Не знаю, какая порода, рыженькая такая, — вновь занявшись столом, ответила Наташа.

Поужинав, Анна помогла тётке по огороду и ушла спать на второй этаж. Она всегда, приезжая на дачу, спала только здесь — то ли на чердаке, то ли в недоделанной комнате.

Отец, строил дачу с размахом, да не успел. Так и остался второй этаж в незаконченном виде. Наташа одно время хотела нанять рабочих, но Анна запретила. Ей казалось, что так она может хоть в мечтах побыть рядом с отцом. Там всё было пропитано им. Им и мамой. Хотя мама не часто помогала отцу, но как раз незадолго до их гибели, он купил рубероид и, затаскивая на чердак, попросил жену помочь. Так и валялся этот рулон около кровати Анны. Она прикасалась к нему и чувствовала, что родители рядом. Больше никто не имел право дотрагиваться до того, что находилось на чердаке. И Наташа, понимая чувства племянницы, никогда не поднималась туда.

Анна легла на старую железную кровать, сетка, скрипнув, прогнулась, почти достав до пола, но это даже нравилось. Укутавшись в махровую простыню, Анна высунула руку и положила на рулон рубероида. Слёзы предательски потекли из закрытых глаз. Маленькая Нюточка уткнулась лицом в подушку и ощутила, как мама присела на край кровати и погладила её по голове, а отец, проходя мимо, поправил край свесившегося одеяла…

Анна открыла глаза. Поезд остановился у небольшой станции. Светало, в купе мирно спали попутчики. Она легко и тихо спрыгнула с верхней полки, на всякий случай подхватила спортивную сумку, что взяла с собой в дорогу и выскользнула из купе. В вагоне стояла тишина. Видимо никто не садился и не выходил на этой станции. Анна пробежала по коридору и, выглянув в тамбур, спросила у проводницы, свесившейся из дверей и разглядывающий тёмный перрон.

— Что за станция? Море близко?

— Близко. Сейчас мимо будем проезжать, — и добавила видимо для себя. — Странно, нет никого. И чего остановились?

— Ой. Тогда я выхожу.

Анна ловко перепрыгнула через руки проводницы подтягивающей лестницу и спрыгнула на перрон.

— Куда вы? — только и успела крикнуть немного испуганная женщина. Но девушка уже бежала в сторону небольшого здания вокзала. А поезд, набирая скорость, увозил удивлённо выглядывавшую проводницу.

Деревянный вокзал, наверное, построенный сто лет назад встретил Анну тишиной и тёмными окнами. Заглянув в одно и поняв, что если там кто-то и есть, то крепко спит, Анна посмотрела на надпись на крыше вокзала. Хорошо запомнив её, скорее глазами, а не умом, она повернулась вокруг себя, решая куда пойти, и тут заметила наблюдающего за ней пожилого мужчину в железнодорожной форме. Он стоял на перроне, но единственный слабый фонарь, висевший на столбе рядом с вокзалом не доставал до него своим светом. Потому Анна и не заметила его сразу.

Улыбнувшись, она помахала ему рукой. «Сторож, наверное», — подумала и спросила:

— Не подскажите, где тут можно остановиться?

Мужчина не ответил и только с удивлением смотрел на неизвестно откуда взявшуюся девушку. В расписании этого поезда данная станция не значилась, но сегодня он почему-то сделал остановку. Видимо машинист ошибся. Никто и не выходил из него, а тут вдруг девушка?

Постояв немного в раздумье, покрутив головой по сторонам и не найдя кому бы ещё задать вопрос, Анна повернулась и пошла обратно, туда откуда только что прибежала.

— Посёлок в другой стороне, — крикнул вдогонку «сторож».

Анна обернулась. Мужчина указывал ей за вокзал. Махнув ему в знак благодарности, она вернулась к деревянному зданию. Заметив тропинку, огибающую вокзал и уходящую между деревьев, повернулась к железнодорожнику, указывая на неё рукой.

— Туда, туда, — кивая, подтвердил мужчина.

Анна, улыбнулась ему на прощанье и, наклонившись немного, чтоб не задеть низко свисающие ветви шагнула на тропинку. Обойдя вокзал, она увидела невдалеке одиночные огни. «Наверное, окошки светятся? Интересно, тут цивилизация есть или при свечах живут?» — промелькнуло в голове.

Через несколько шагов огоньки стали таять, но рассветные лучики уже достигли посёлка и с каждым шагом разноцветные крыши домов, словно маленькие кораблики выныривали из сумерек. Чем ближе Анна приближалась к первым домам, тем ощутимее становился запах моря и звук. Негромкий, но постоянно нарастающий. Как-то радостно стало на душе, и Анна побежала. Домики посёлка уже хорошо были различимы. Они утопали в зелени, напоминая сказку. Посёлок стоял прямо на берегу моря.

Песчаная тропинка резко превратилась в дорожку — не широкую, не узкую, напоминающую речушку, струящуюся между небольших холмиков. Она периодически распадалась на небольшие ручейки, бегущие к домикам, а от них к другим. Ручейки-дорожки переплетались, затем возвращались, вновь соединялись в речку-дорогу, выложенную из разноцветного камня, различной формы и размера, придавая посёлку ещё больше сказочности.

Во дворах некоторых домов уже появились жители. Кто-то занимался своими делами, а кто-то, заметив нового человека, облокотившись на плетёные заборы, с интересом наблюдал и провожал улыбкой. Анна бежала по дорожке, иногда начиная скакать на одной ноге, стараясь опускаться на камни только жёлтого цвета, а потом синего, зёленого, разового…

Анна уже давно выросла, но сейчас в свои тридцать лет, ей показалось, что она вновь та маленькая девочка, которую однажды успели родители свозить в Туапсе. Но тогда ей было всего четыре года и она мало, что запомнила. Но сейчас, это совсем другое дело. Эти ощущения она не испытывала очень давно, а может и никогда. Она, закинув на плечо сумку, скакала на одной ноге, а рядом смеясь, наблюдая за дочерью, шли родители…

Анна попала в сказку. Город со своим шумом, машинами, суетой, прочно засел в ней. И даже редкие поездки на дачу не выветривали его из неё. А тут… Тут ощущалось что-то иное.

Эта дорожка, дома обвитые растениями, цветы и близость моря. Особый запах и звук, сосем не похожий на городской грохот.

День вступал в свои права. Анна, казалось, уже обежала весь небольшой поселок, и теперь она вновь шла по нему, уже присматриваясь, к кому попросится на постой.

Один дом ей приглянулся больше других, возможно потому, что на втором этаже балкончик глядел прямо на море. Анна подошла к калитке и заглянула поверх неё во двор. Ухоженный и цветущий дворик оказался пуст. Анна постучала по почтовому ящику — он висел рядом с калиткой, на небольшом столбике, наверное, специально, для этого и вбитом в землю. Потом на всякий случай негромко позвала:

— Есть кто? Вы комнату не сдаетё?

Но, дом продолжал сохранять тишину. Или хозяева крепко спали или куда-то ушли.

— Очень жаль, а ты мне так понравился, — грустно произнесла Анна дому и повернулась, чтоб продолжить выбирать себе пристанище. На дорожке, ведущей к калитке, прямо за спиной Анны, стояла маленькая старушка с глиняным горшочком в руках.

— Кого тебе, дочка?

— Да, вот, — развела руками Анна, — хотела попроситься на постой.

— А я за молочком ходила. Ну, открывай калитку-то. Там не заперто, — старушка прошла мимо и направилась к дому.

— Сейчас крыночку уберу. Машка-то моя издохла, а как же без молочка, — старушка продолжала что-то говорить, уйдя в дом.

Анна стояла в уютном, маленьком дворике и понимала, что ей всё больше и больше здесь нравится. Через пару минут из дверей дома показалась старушка, продолжая говорить:

— Машка, коза моя. Хорошая была. Да старая уже. Теперича-то мне уж и не взять новую. Сама старая, чего потом козу-то сиротить.

Гостья понимающе кивнула.

— А ты откуда? — Анна открыла рот, но старушка продолжила дальше задавать вопросы. Видимо ей было интересней говорить, чем слушать. Девушка, пожав плечами, уже и не пыталась вставить слово.

— Одна приехала? Аль ещё кто будет? Надолго? В отпуск или может, на жительство хочешь перебраться? Ко мне-то, редко приходят, всё вон у Маруськи, — она кивнула в сторону моря. — У неё тама в три этажа дом, прям гостиница. А у меня так, всё по скромному. И без баловства, — ходившая, всё время по дворику, старушка резко остановилась и внимательно посмотрела на Анну. — Ну? Что скажешь?

Та, пожав плечами, улыбнувшись, ответила:

— Я одна. В отпуск. Баловства не будет. Обещаю.

Старушка закивала и вновь начала ходить кругами по дворику.

— Это хорошо, что одна, когда шумно не люблю. Не могу никак очки найти, вот уходила тут положила, — она указала на небольшой столик, накрытый старенькой, но чистенькой клеёнкой. — А сейчас нету их.

— Они у вас в доме, на столе в кухне, — старушка остановилась и посмотрела на гостью с сильным удивлением.

— Ну… я так думаю, — добавила Анна. — Моя тётя тоже всегда их теряет.

Старушка направилась в дом, а Анна, надув щёки, с шумом выдохнула и, округлив глаза, стала так же, как до этого старушка, кругами ходить по дворику, мысленно ругая себя, что не сдержалась, и тут же успокаивая: «Чего это я испугалась? Она и не поняла ничего».

Через пару минут хозяйка дома вернулась в очках и с тетрадным листом в руке. Подойдя к столику, она положила листок и, достав из кармана фартука ручку, протянула Анне.

— Вот тут напиши имя, фамилию, откуда и на сколько, чтобы я знала и номер паспорта. Есть моё станешь или своё покупать будешь? Если моё, то без вредности, что дам, то и съешь.

Анна присела на окрашенный в синий цвет пенёк, около стола, заменяющий табурет и, достав паспорт, записала всё, что назвала старушка, периодически кивая в знак согласия.

— Ну, вот и хорошо, если вместе питаться, то ты мне должна в неделю вот столько, — старушка протянула Анне маленький калькулятор не понятно, откуда взявшийся, видимо из того же кармана на фартуке. Сумма оказалась не велика и вполне её устроила. Старушка, забрав записку, калькулятор и аванс, убрала всё в карман и произнесла фразу, которую Анна очень ждала:

— Жить будешь на втором этаже. Вон в той комнате, — она махнула в сторону балкончика, — а звать меня будешь, бабушка Арина, потому, как я тебе как раз в бабушки и гожусь. Пошли, — поманила она рукой, и направилось в дом.

«Родионовна», — промелькнуло в голове у Анны.

— А по отчеству как? — улыбаясь, решила уточнить она.

— Зачем по отчеству? — обернулась старушка. — Просто бабушка Арина и всё, — и заходя в дом, добавила: — Не Родионовна, а Ивановна я. Ну, назвали так, что с этого?..

Комнатка оказалась хоть и небольшой, но очень уютной. Ничего лишнего — старый комод, небольшой круглый столик возле балкона, стул и кровать, сразу ставшая родной, потому как ничем не отличалась от той старой скрипучей с растянутыми пружинами, на которой так любила Анна спать на даче.

Сумка заняла своё место на стуле. Анна скинула спортивный костюм, что одевала в дорогу, переоделась в купальник и лёгкий сарафан и босиком побежала к пляжу. На вопрос хозяйки о завтраке, только махнула рукой.

Она не бежала, она летела, не обращая внимания на любопытные взгляды, желая быстрее оказаться у моря и надеясь, что мало кто из отдыхающих в такую рань окажется там.

Добежав до моря, сбросила с себя сарафан и кинулась в воду. Людей на пляже действительно было ещё немного. Наплававшись вдоволь, Анна вышла на песок, потянулась от приятного чувства, когда теплый ветер разгоняет остатки воды по коже и, заметив неподалёку палатку с водой и припасами, подхватила сарафан, и направилась к ней. И только тут она вспомнила, что забыла взять с собой деньги.

Пожав плечами и разведя руки, недовольно похмыкав, словно маленький ребёнок, она уже хотела отойти от палатки, но её окликнули.

— Вы, кажется, остановились у бабушки Арины?

Анна оглянулась. Неподалёку стояла молодая девушка в чёрной широкополой шляпе и такого же цвета, длинном, шифоновом сарафане, на тоненьких бретельках. Ветерок плотно прижимал ткань к её телу, хорошо давая понять, что стройная фигура больше не обременена никакой одеждой. Девушка одной рукой придерживала, готовую слететь шляпу. А другую руку, с небольшой, чёрного цвета, вышитой бисером сумочкой, протягивала Анне.

— Забыли деньги? Возьмите. Я рядом живу, потом отдадите. — Её приятная улыбка притягивала и Анна, не задумываясь, взяла сумочку, но, всё же мысленно уточнила, глядя с вопросом: «Точно, можно?»

— Берите, берите, — одобрительно кивала незнакомка. Анна открыла сумочку. Тёмные очки, телефон и несколько купюр.

— Я возьму пятьсот, — Анна показала деньги девушке.

— Конечно, конечно. Берите сколько нужно.

Улыбнувшись, Анна передала сумочку хозяйке и, повернувшись к продавщице, купила минералку и мороженое. Получив сдачу, обернулась к новой знакомой с мыслями: «Вот я нахалка, взяла деньги и даже не представилась!»

— А-а-а?.. — вопрос повис в воздухе. Задавать оказалось некому. Девушка исчезла так же быстро, как и появилась. Анна, прошлась по пляжу, постоянно оборачиваясь, но незнакомки нигде не было видно. Дойдя до очередного павильона, она решила заглянуть и туда. Обнаружив, что выдают на прокат не только лежаки, но и много чего полезного, Анна взяла плед. Выйдя из павильона, ещё раз внимательно обвела взглядом пляж. Незнакомка словно испарилась.

«Странно? — пронеслось в голове. — Куда же ты делась, и кто ты такая?» — поразмышляв немного и полюбовавшись морем, Анна, приметив уютное местечко подальше от воды, направилась к нему.

Маленький поселок в сезон отпусков увеличивался по численности населения в три, а то и в четыре раза. И всё тут было устроено с учётом удобств для приезжих, чтобы отдохнуть от шумных, пыльных городов.

Небольшой, аккуратный уютный с мелким песком пляж, лежаки, зонтики, всё, как и положено.

Анна, сидела на пледе и, подтянув ноги, обнимала их руками, упершись в колени подбородком. За спиной рос кустарник. У самого пледа в ногах песок сменялся нежной, молодой травкой. Видимо работники пляжа специально её подстригали, чтоб она оставалось такой нежной.

Анна с интересом наблюдала за резвящимися у воды малышами. Загорать совсем не хотелось, вот искупаться — можно и ещё, но пока решила просто посидеть вот так в тени, не привлекая ничьёго внимания, насмотреться окружающим пейзажем и надышаться приятным солоноватым запахом моря.

Полюбовавшись немного купающимися, легла, укрывшись сарафаном, и прикрыла глаза.

То ли сон, то ли воспоминания поплыли перед ней…

Проснувшись на утро, Анна всё ещё держала руку на рулоне рубероида. Улыбнувшись своим мыслям и чувствам, она поднялась с кровати.

Слышно было, как тётушка уже хлопочет, накрывая стол. Анна быстро оделась, застелила кровать и спустилась с чердака на веранду.

— Проснулась, ясочка моя, — встретила племянницу с улыбкой Наташа и, протянув ей полотенце, добавила: — Вчера такая жара стояла, что вода даже совсем за ночь и не остыла. Иди, ополоснись, о то вон вспотела вся за ночь-то.

Анна, поцеловав тётку в щёку, побежала в огород к импровизированному душу. Пластиковый каркас на металлических опорах, прикрывал только тело, оставляя ноги и голову на всеобщее обозрение. Сверху был закреплён большой, литров на пятьдесят, бак с краником внизу и, одетым на него, обрезанным от лейки, наконечником. Получился вполне приемлемый душ. Открыв краник, на Анну полилась приятная, не очень тёплая, но и не холодная вода. После ночной духоты, очень хороший освежитель. Приняв душ, Анна налила в бак воды для следующего дня и в хорошем настроении побежала назад на веранду, где её уже ожидал завтрак.

— Хорошо тут у нас, — говорила Наташа, наблюдая за тем, как с аппетитом ест племянница, — вот чаще бы приезжала, а то в городе совсем зачахла.

— Я же работаю.

— Ну-у-у… работаю. А на выходные? Да и отсюда можно на работу ездить. Не так и далеко. Всего полчаса на электричке до города, да там, на маршрутке минут пятнадцать. Из дома-то не меньше времени тебе до работы. Зато тут свежий воздух и люди.

— Люди? — усмехнулась Анна. — Так люди и в городе есть, я на них за день так насмотрюсь…

— В городе, — махнула на неё рукой Наташа. — Там только покупатели, ты на них и не смотришь. А тут…

Анна с укором взглянула на тётку.

— Ну, что ты так смотришь? — не унималась Наташа. — Пока молодая, да красивая и надо судьбу устраивать.

— А что же ты-то не устроила? Сама тоже ещё не старая. Сорок пять — самый возраст.

— Я? — усмехнувшись, покачала головой Наташа. — Так у меня ты есть, да и ещё сотня сорванцов в школе, а вот помру, кто у тебя останется?

— Ну, насмешила. Поминать она собралась. Говоришь так, словно тебе лет семьдесят. Да мы с тобой ещё на пенсии вместе тут варенье варить будем, — Анна, обняв тётку, прижалась к ней, лукаво глядя в глаза. — Ты уж не помирай подольше, поживи лет так до ста. Ага?

— Ага, — с грустью взглянула Наташа. — Не помирай, будто это от нас зависит.

— Ната! — Анна редко так называла тётку, но всегда когда она говорила ей «Ната», та воспринимала, как мама. Разница в пятнадцать лет, и то, что Анна рано осталось сиротой, позволяло ей не называть тётку тётей, только когда сердилась. Обычно она обращалась к ней «Наташа», так же, как и в детстве. — Ну, что ты опять за старую песню? Не нужен мне никто, хватит, больше не хочу. И так себе всю жизнь этим… даром проклятым испортила.

— Да причём тут дар-то?!

— Притом, — Анна встала и ушла в дом.

— Альма! Альма! Альма! — послышалось с улицы.

Наташа, вздохнув, тоже поднялась, посмотрела через двор на дорогу и, качая головой, стала убирать со стола. Анна выглянула из дома и поинтересовалась у тётки:

— Всё ищет?

— Да, что-то, наверное, случилось. Обычно быстро её находил, а тут с вечера всё не может, а ещё милиционер, преступников находит, а щенка не может.

— Милиционер?

— Ну, вроде. В прошлом году у Ерёминых дачу купил. Его-то в форме не видела, а вот приезжали к нему, точно из милиции и не раз.

Анна посмотрела на мужчину, проходившего мимо и постоянно зовущего свою собаку. Немного сутулый, небритый, с выдающимся вперёд животиком, он скорее походил на сторожа, нежели на милиционера.

— Она где-то близко… — произнесла задумчиво.

— Найдёшь? — с воодушевлением спросила Наташа.

— Не женат, что ли? — провожая пристальным взглядом мужчину, словно не замечая вопроса тётки продолжила Анна. — Какой-то он не ухоженный.

— Так не на службе. Тут и расслабиться можно. Так позвать его?

— Нет, — отмахнулась Анна. — С чего это я буду всем тут собак искать?

— Ну, человек-то страдает. Да и живое существо, вдруг чего случилось? Помоги, — с мольбой смотрела Наташа, будто сама потерялась.

— Нет, ты же знаешь, мне это приносит только боль.

— Ну, причём тут это? Он же тебе чужой, да и хватит винить себя. Ты не виновата… в том, что случилось с Серёжей и Оленькой, — тяжело вздохнула Наташа, смахнув слезу. — А уж вины за мужа своего непутёвого и подавно на тебе нет. Ну, не умела бы ты искать и что? Он бы не стал изменять? Да, может, это и к лучшему, что так всё сложилось. А то гулял бы налево и направо, а ты терпела бы. А так…

— А так я одна осталась, — с грустью произнесла Анна.

— Ну, а кто тебе мешает? Давно бы замуж вышла.

— Вышла бы, да только что-то прЫнцев не наблюдается.

— А это чем не принц? — Наташа указала в сторону всё отдаляющегося искателя собачки.

Женщины обменялись взглядом и, согнувшись, стали долго и громко смеяться. Мужчина оглянулся и, посчитав, что веселье вызвал именно его вид, быстро удалился.

Просмеявшись Наташа, вытирая слёзы, села на табурет.

— Ой, что-то не к добру мы так хохотали, как бы чего не вышло.

— И это говорит учитель физики, — усмехнулась Анна.

— Да, — улыбнулась тётка, вновь смахнув слезу, но уже от смеха, — с такой племянницей, все законы ни в какую формулу не вписываются. Я же материалисткой должна быть, а ты всем своим существованием мои знания перечёркиваешь.

— Это не я перечёркиваю. Да все так могут, просто у кого-то сильнее, у кого-то слабее.

— Ага, что-то у меня ни слабее, ни сильнее — ни каких способностей нет.

— Да ты просто не пробовала, — Анна приобняла Наташу за плечи и прижалась к её щеке.

— Да уж, не пробовала. Да мы с твоей мамой тысячу раз пробовали. Как стали за тобой замечать ну и сами решили, а потом поняли, что мы-то ничего и не можем. Мы ведь с ней специально от тебя кукол прятали, а потом наблюдали, найдёшь или нет.

— Ну вот, — с улыбкой заглянула в глаза тётке Анна, — сама и призналась, это же вы с ней и развили у меня это спящее у всех других чувство.

— Да и развивать-то, что было? Ты с рождения уже могла. С какой стороны положим пустышку ты туда голову и поворачиваешь. Это мама твоя заметила первая, а нам, дурёхам, смешно было, — Наташа тяжело вздохнула. Анна крепче обняв её, спросила:

— Ты скучаешь по ним?

— Ещё как, — тётя вытерла вновь проступившие слёзы, теперь уже от боли потерь.

— Нюта! Нюточка! Доченька, где ты?!

Анна, открыв глаза, резко села. Не знакомой взволнованный голос больно резанул по сердцу. Отец называл её так — Нюточка…

По пляжу бежала молодая женщина, со слезами зовя дочь и с мольбой обращаясь ко всем:

— Вы не видели тут девочку, в розовом купальнике? Четыре годика. Волосики такие беленькие, — показывала она на свои. — В панамочке. Розовая в горошек. И трусики розовые.

На секунду задержавшись возле Анны, спросила и у неё:

— Не видели?

— Нет, — покачала та головой и, встав, быстро надела на себя сарафан.

Мать побежала дальше в поисках дочери, попутно задавая всем одни и те же вопросы. Анна посмотрела в сторону спасателя, сидевшего на вышке, развернувшись спиной к воде. Парень, увлёкшись волейболом, на время забыл о своих обязанностях и не сразу обратил внимания на крики женщины, бегающей в слезах по пляжу.

Кожей Анна ощутила воду, хотя солнце светило ярко и никаких намёков на дождик. Но у неё появилось чувство, будто она только, что побывала в воде. «Странно», — поежившись, подумала она и посмотрела в сторону моря. Но увидеть девочку в толпе купающихся, было не возможно. Тогда она прикрыла глаза и позвала её.

— Нет. Надо что-то взять, — сказала сама себе и побежала догонять женщину.

Спасатель, уже поняв свою оплошность, бежал к лодке. Кто-то крикнул, что вроде малышка на матрасике у берега лежала, кто-то сказал, что девочка, наверно, в палатку пошла, а Анна, догнав женщину, вырвала у неё из рук ведёрко. Та, видимо, и не помнила, как оно оказалось в руках. Девочка играла рядом, строила из песка смешной замок, а мать отвлеклась, и не заметила, как она пропала. И схватив в отчаянии ведёрко, мать побежала искать дочь.

Анна прижала ведёрко к лицу, но в этой суматохе, ни мать, ни кто-то ещё, не обратили на это внимания. Хотя, всё же одна пара глаз внимательно следила за происходящим, стоя у акации, широко раскинувшей ниспадающие каскадом ветви. Удачно выбранное место для наблюдателя не желающего показать себя.

Женщина продолжала бегать по пляжу и звать ребёнка, а спасатель немного отплыв от берега, за черту купающихся, стал через бинокль всматриваться в волны моря.

Анна почувствовала девочку, но спасатель смотрел в другую сторону. Она бросилась к нему, забыв, как и до этого мать, ищущая своего ребёнка, выпустить из рук ведёрко. Так с ним она и подплыла к лодке спасателя, крикнув ему:

— Не туда, я там что-то видела, — указала она в противоположную сторону, и быстро зацепившись за борт, перемахнула через него. Анна и сама не ожидала от себя такой прыти. Парень рванут мотор и уже через несколько секунд они заметили девочку, раскачивающуюся на волнах на небольшом надувном матрасике. Чудом малышка не сползла в воду. Всё произошло настолько быстро, что она не успела напугаться. Анна подхватила её на руки, а та, заметив своё ведерко, сразу вцепилась в него, закричав:

— Это моё! Отдай!

— Конечно, — плача Анна целовала девочку, — конечно, твоё.

На берегу, кто-то кричал, кто-то аплодировал, кто-то бросился к лодке, а мать, упав на колени, на стыке песка и воды, не в силах подняться, плача молилась. Лодка спасателя уже была почти у берега. Выпрыгнув из неё, Анна выпустила из рук малышку и с укором бросила спасателю:

— Вы тут не для того, чтоб на девчонок в купальниках глазеть!

— Извините, — парень только развёл в стороны руки и виновато посмотрел на Анну. Оправдываться не имело смысла, конечно, в случившемся была и его вина.

Девочка, подбежав до плачущей матери, так и стоявшей на коленях, попала в её объятия.

Отдыхающие хотели подбодрить мать и вокруг неё собрались почти все, кто находился на пляже. Анна, протиснувшись через это кольцо, постаралась поскорее покинуть место событий.

Подхватив плед, на котором до этого лежала, она быстро забежала в палатку, где брала его на прокат. Сдала, и мельком бросив взгляд на побережье, направилась к выходу с пляжа.

— Так мокрая и пойдёшь?

Анна обернулась. Позади стояла та сама девушка в чёрном.

— А, что делать? — усмехнулась она, радуясь, что вновь повстречала её и оттягивая от тела прилипающий мокрый сарафан.

— Конечно, можно его снять и пойти в купальнике в посёлок, — усмехнулась незнакомка, — а лучше посидеть немного на солнышке, поговорить, как раз и обсохнешь.

Анна оглянулась в сторону пляжников. Поздравив мать с благополучным спасением дочери, некоторые отдыхающие решили и спасительницу поблагодарить, и, найдя её глазами, указывали всем, куда нужно бежать.

— Не хотелось бы сейчас мне тут оставаться, — взволнованно ответила Анна, готовая бежать.

— Да это не проблема, — девушка резко шагнула к ней и, обняв, развернула спиной к бежавшим с благодарностями людям.

Анна выглянула из-под широкополой шляпы девушки. Все, только, что бежавшие в её сторону вдруг остановились, и каждый пошёл к своим матрасам, лежакам, зонтам. Все, будто сразу забыли о своих намерениях.

— Ну, что, пошли? — улыбаясь, произнесла девушка, указывая на лавочки около больших зонтов. И потянув за собой Анну, заглянула ей в глаза.

От её взгляда по спине побежали знакомые мурашки. Так на неё всегда глядела Виктория. Поняв или скорое, почувствовав, что перед ней ведьма — молоденькая ведьмочка, но уже очень сильная, Анна не стала задавать ненужные вопросы. Она приняла её приглашение, и присев на лавочку расправила на коленях сарафан, подставила лицо солнцу и прикрыла глаза. Девушка села рядом, но так, чтобы на неё падала тень от зонта.

— Ты очень красивая, — первой начала разговор ведьмочка. Анна слегка улыбнулась уголками губ, но отвечать не стала.

— Почему ты носишь такие яркие вещи? Они же не дают тебе сконцентрироваться.

Анна с удивлением посмотрела на неё.

— Ну, ты ведь понимаешь, тебе надо поглощать энергию, исходящую извне. А ты её отталкиваешь.

— Но ты вот тоже в тенёк села.

Ведьмочка громко и красиво рассмеялась.

— Энергии солнца нам не надо много, — и, наклоняясь близко к Анне, прошептала, смотря ей в глаза: — Нам нужна энергия людей, — улыбнувшись, она вновь выпрямилась и ушла в тень.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Анна, понимая, что ведьмочка, конечно же, знает её имя.

— Какая разница. Зови меня Стелла, — она плавно провела рукой по плечу Анны.

— Ты случайно меня здесь встретила или знала и ждала? — лукаво прищурилась Анна.

— Ну-у-у… — сладко протянула Стелла. — Сколько вопросов. Какая разница, случайно — не случайно, — усмехнулась она. — Но раз тебя это интересует, придётся ответить. Раньше-то и в голову никому бы не пришло спрашивать, а сейчас, вот подай и выложи ответ, — слегка развела она руками. — Знаешь, а ведь хорошую штуку придумали люди, — она достала из сумочки мобильник. — Нажал на кнопочки и всё, сообщение готово, — улыбаясь, покрутила она телефоном.

— Виктория… — усмехнулась Анна, качая головой. — Видимо я, сильно хорошо запоминала название посёлка?

— Глупенькая, — Стелла вновь погладила Анну по плечу. — Ты могла и не запоминать. Это ни к чему, — на распев говорила ведьмочка. От её сладкого голоса и поглаживаний по плечу Анна почувствовала, что глаза начинают слипаться.

«Нет. Нет», — пронеслось в голове: «Только не спать».