Часть первая

Часть первая

С полей веяло дымом осенних костров, он стелился по земле, смешиваясь с туманом реки. Стояли поздние сумерки, в небе зажигались новые звёзды. И огонёк сигареты во тьме светился новой ярко-алой звездой. Вдалеке сияли огни ночной Москвы, отражаясь в глади воды.

Пахло сыростью и ночью. Кайту казалось, что у ночи есть свой, особый запах, тот, от которого бурлит кровь и сердце стучит быстрее. Он сидел на ветке раскидистого дуба, что рос у самой воды. Кайт курил одну за одной в ожидании ночи — часа, когда взойдёт его солнце; оно мягче и ласковее дневного, но совсем не даёт тепла. Но некоторым это тепло ни к чему. Ветер принёс аромат розы. Странно, откуда розы осенью? Нет, мысли о цветочных магазинах казались слишком пошлыми и портили ощущение ночного волшебства.

Кайт услышал, как шелестела трава, кто-то бежал через поле и шаги эти были легки, словно поступь ангела. Это совсем юная девочка, создание воистину небесное и прекрасное. Она подошла ближе, и даже в темноте он смог различить веснушки на бледном лице. На светлых волосах играли отблески далёких огней. Кайт спрыгнул на землю и очутился рядом с ней. Девочка слегка отшатнулась, но осталась на месте. Странный свет его глаз пленил её.

— Здесь так страшно, — произнесла она. — Вы не боитесь?

Кайт хотел даже рассмеяться, но лишь спросил:

— Чего мне боятся-то?

Он старался, чтобы его голос звучал как можно тише и спокойнее, больше всего ему не хотелось её напугать. Она слегка безумно посмотрела на Кайта.

— Когда темнеет, выходят Они… У вас есть нож или пистолет? Ещё огонь… Они боятся огня.

— Глупости всё это, — натянутая улыбка скользнула по лицу.

— Вы не боитесь? Говорят, Они промышляют здесь.

— Чего нас бояться?! – Кайт рассмеялся и потянулся к ней. Она пахла розами и мёдом. Клыки как капкан сомкнулись на детском горле, язык ощутил вкус тёплой крови.

Проснувшись, Кайт понял, что во сне прокусил себя язык и рот медленно наполняется вязкой венозной жидкостью, пополам со слюной, которую он без особого удовольствия проглотил. Питьё собственной крови напоминало ему онанизм. Утро, по его меркам уже вечер, начиналось весьма досадно. Так что даже захотелось пнуть сопящего рядом Шэйна.

Тот спал как мёртвый младенец, неподвижно и печально. Чёрные волосы растеклись по подушке словно мягкая смола. Его спина и худые плечи едва заметно вздрагивали во сне. В руках он сжимал, словно любимую игрушку, настоящий человеческий череп, ласково прозванный «Голова Мёртвой Шлюхи».

Кайт невольно вздохнул, вспоминая мутный похмельный Париж или Лондон, кто уж теперь разберёт? Тогда они выслеживали жертву под проливным дождём, переходящим то в снег, то в град. И всё из-за того, что Шэйну просто захотелось череп для коллекции, а на глиняные подделки он не соглашался. А потом они дружно убегали от полиции с мёртвой шлюхой в мешке. Каких только развлечений на свои изящные филейности не искали себе эти двое.

— Проснись, упырь! – Кайт ткнул Шэйна в плечо, тот промычал в ответ что-то нечленораздельное, посылая товарища весьма витиеватыми путями. Наконец он всё же открыл свои мутновато-синие глаза и уставился на друга.

— Тебе чего? Я сплю! – он хотел уже снова забыться сном в обнимку с Мёртвой Шлюхой, но новый тычок в плечо вернул его в реальный мир.

— Давай, воскресни, я хочу немного прогуляться.

Прикосновение губ Кайта к горлу быстро вернуло Шейна к жизни. Он скатился с кровати, прихватив за собой одеяло.

— С чего тебя вдруг так потянуло на прогулку? — спросил он, поднимаясь с грязного пола. — Обычно ты любишь поторчать дома.

— Я есть хочу.

Они торопливо переглянулись, и Шэйн зашагал в сторону кухни. Кайт облизнулся, глядя на удаляющийся обнажённый силуэт. Нечеловеческая природа, как правило, делала этих созданий если не прекрасными, то хотя бы симпатичными. Это позволяло некрасивым от рождения обрести более привлекательную форму: чужая кровь, вливаясь в их вены, наделяла их красотой и вечной молодостью. Внешность как одна из составляющих успеха хозяев ночи.

Кайт обладал светлыми прямыми волосами необычайной густоты, которые он в последнее время высветлял до неестественно-белого цвета, что выглядело как ранняя седина. Пряди струились, словно гладкий шёлк чуть ниже плеч. Его бирюзовые глаза смотрели почти по-детски наивно, наливаясь цветом полевых колокольчиков, но менялись в момент ярости или азарта охоты до неузнаваемости, становясь подобными двум хищным хризолитам. Благодаря одним только этим глазам вся его внешность казалась безупречной. Были в нём и свои изъяны, к счастью, видимые только ему. Кайт проклинал свою чрезмерную женоподобность, которая кому-то показалась бы плюсом. Ему не нравился собственный невысокий рост и хрупкое телосложение. Впрочем, это ничего по сравнению с той физической силой, которой наделила его судьба.

Шэйн же наоборот предпочитал красить волосы в цвет воронова крыла, так его лицо казалось ещё бледнее. Ярко-синие глаза смотрелись неестественно, словно линзы, но это был их истинный цвет. Если бы люди были внимательнее, но смогли бы прочесть в этих самых глазах и опыт прожитых лет, и холодный расчёт. С его лица не сходила хитрая улыбка, казалось, что её не стереть даже наждаком.

Вампиры не любили никого, кроме друг друга, но с небывалой лёгкостью могли расстаться ещё на одну вечность, чтобы встретиться вновь. Сейчас судьба вновь свела их в Москве, как было почти сотню лет назад во время их первой встречи. В этих бесчисленных салонах, опиумных курильнях и притонах проходили их вечера. Тот декаданс был подлинным, тот кокаин не был разбавлен, тот абсент кружил голову. И всё было пропитано духом времени этого загнивающего мира и бьющейся в агонии страны, что доживала свои последние дни, тешась мнимым спокойствием.

Но ветер перемен пригнал Кайта и Шэйна в Париж, за Парижем был Лондон, затем Нью-Йорк и странсвие по бескрайним просторам Америки. Но, когда заканчивается зима, птицы летят на родину. Их зима продлилась слишком долго.

Они скитались из города в город, меняя имена, фамилии, паспорта и гражданства. Настоящие имена давно забыты, даже если когда-то и оставили след в мировой истории. Они носили прозвища, что прилипли куда надёжнее фальшивых паспортных имён — это помогало им не забыть себя.

Закутавшись в одеяло, Кайт отправился на кухню, где его друг удручённо шарил в холодильнике. Из форточки веяло холодом. Клён под окном давно уже облетел, хотя стоящие рядом деревья ещё были покрыты осенним золотом.

— Дурная у нас аура, — вздохнул Кайт, глядя в окно. — Совсем дурная.

На окно не гадили птицы, в дом не забегали тараканы, и свидетели Иеговы обходили квартиру № 69 стороной. Репутация у пары давно сложилась скверная, особенно после того, как Шэйн написал на двери: «Пункт переливания крови" — разумеется, всё той же кровью. Участковый милиционер стал заикаться, а потом вовсе уволился после приглашения попить с Кайтом кофейку.

***

Они выпорхнули в ночь. Она звала и манила, переливаясь разноцветными огнями города, который никогда не спит. Ночь вела их к центру, звала туда, где сходятся все пути и дороги. Их манил аромат чужой крови. Иногда на выбор жертвы уходило несколько часов.

Кайту, в отличие от Шэйна, подходил не каждый прохожий, только в случае острого как бритва голода в ход пойти мог кто угодно, даже просто бродяга.

Но сейчас сердце вампира стучало в предвещании чего-то особенного.

Шэйн же поглядывал голодными глазами на всех проходящих мимо людей, отпуская периодически пошлые шутки по поводу всего на свете. Казалось, что не было в мире человека или предмета, который тот не мог опошлить, да ещё так, что даже привыкшему Кайту становилось противно и мерзко.

Шэйн остановился у фонарного столба и задумчиво провёл пальцем по холодному бетону.

— Если я согрешу с этим столбом, я стану дендрофилом нового индустриального мира. Осталось только найти дупло. Ах! Иди ко мне мой маленький, хороший столбик! – он картинно поцеловал столб, стараясь не касаться его губами.

Кайту в очередной раз показалось, что судьба над ним зло подшутила, сведя его с этим придурком. Он, конечно, красивый, как кукла, жаль с такими же мозгами. На публике его поведение смотрелось вызывающе и эпатажно, но сейчас эпатировать было некого. Вся его жизнь, как театр одного актёра, и плевать на зрителей.

***

Татьяна стояла на мосту, внизу бурлила чёрная река. Слёзы её одна за другой падали в воду. Горькие и солёные, как вся её жизнь. Стоит ли жить если так и дальше все будут играть с её телом, рвя на куски её душу, втаптывая в грязь истлевшее сердце.

Она смотрела на воду, которой суждено принять её тело и обнять более страстно, чем самый верный любовник. Она родилась под знаком воды, стало быть, эта вода её и погубит. Слеза скатилась по бледному лицу, размазав тушь. Ветер растрепал светлые волосы. Татьяна уже готова была перелезть через перила моста, как услышала голос за спиной:

— Постой, не прыгай!

Она увидела двух парней довольно странного вида. Это, наверное, субкультура, как их там, готы что ли? Она плохо в этом разбиралась и всегда сторонилась таких людей, они казались ей ненормальными. Один из них был практически седым, волосы второго были чёрными как смоль. Их бледные лица казались слегка желтоватыми в отблесках фонарей, а в глазах отражался свет неполной луны. Их чёрные одежды развевались на ночном ветру подобно крыльям.

Девушка никогда не верила в потусторонние силы, даже бог казался ей вымыслом, но сейчас ей стало не по себе, мороз пробежал по коже.

— Захочу и прыгну! – категорически заявила она.

— Зачем? – спросил седой. — Это весьма неэстетично. Потом, когда твоё тело выловят из реки, оно распухнет и посинеет, кожа сморщится. Очень неприятное зрелище.

— Я хочу умереть! И меня никто не остановит, — Таня стёрла со щеки слезу, ещё больше размазывая тушь.

— Зачем в реку? Пойдём с нами, — седой протянул ей руку.

— На, выпей! – его друг сунул ей под нос флягу.

Сейчас ей было уже всё равно, она приняла напиток, и горькая жидкость обожгла ей гортань. Такого крепкого алкоголя ей за все семнадцать лет жизни пробовать не доводилось. Раньше она пила только пиво и коктейли с подружками во дворе.

— Домашний абсент, — сказал один из парней глядя, как она морщится.

— Пойдём с нами. Мост – это не выход.

Девушка, словно очарованная, пошла за ними. Тот, что представился Кайтом, взял её за руку. От него исходило приятное тепло, которое внушало Тане спокойствие. Она шла словно сквозь туман, полностью доверяя тому, с кем знакома всего несколько минут.

Они свернули в тёмный сквер, где не горел ни один фонарь. Только тусклая луна роняла свой свет сквозь ветви деревьев. Снова повеяло холодом. Где-то вдалеке завыла собака: говорят, это дурной знак, но Тане было слишком хорошо, чтобы обращать внимание на суеверия.

Они сели на скамейку и молча открыли флягу. Таня прижалась к Кайту. Ей казалось, что она сейчас выглядит неподходяще для такого момента. Перед ней два таких красавца, а она вся растрёпанная да с размазанной тушью. Ей стало слегка неловко, но в темноте никто не увидит её заплаканного лица.

Кайт лишь улыбнулся своей коронной улыбкой, что способна толкнуть в его объятья даже монахиню. Он протянул девушке флягу. Таня выпила абсент с большей решимостью, чем в прошлый раз. Алкоголь начинал кружить голову. Кайт приобнял её за талию, Шэйн сидел в стороне и как-то странно улыбался. «Завидует что ли?» — подумала девушка.

— У тебя красивые глаза, — сказал Кайт, глядя на неё.

Шэйн рассмеялся ещё громче. Таня так и не поняла, что в этом такого смешного. Она растерялась, не зная, что ответить.

— Я ощущаю твою печаль, она словно витает в воздухе. Она режет, словно нож. От неё тяжело на сердце. Я хочу тебе помочь. Я не хочу, чтобы ты страдала, — он обнял её крепче и придвинулся ближе.

— С тобой я готова забыть обо всём, — произнесла Таня, и сердце её забилось быстрее, и кровь застучала в висках. На неё нахлынуло счастье. Ей казалось, что она уже влюблена в этого таинственного юношу с седыми волосами.

Он поцеловал её жадно и страстно. Его губы были горькими от абсента.

— Я избавлю тебя от всего, — в руке Кайта сверкнул скальпель. Одним ловким движением он перерезал ей горло. Таня не успела понять, что происходит, и счастливая улыбка так и осталась на её лице. Но свет в глазах померк. Хлынула кровь, в темноте она казалась чёрной.

Кайт жадно припал к ране. Он был голоден, чертовски голоден. Кровь опьяняла его сильнее, чем самый крепкий абсент и заводила неистовее, чем самый страстный любовный акт. Он пил, всё так же продолжая обнимать это стройное девичье тело, что уже начинало остывать.

Из сладкого забытья его вывел Шэйн.

— Оставь мне, упырь!

Кайт зарычал, но всё же ему пришлось уступить жертву. Они привыкли всем делиться. Шэйн выпил её всю до капли, всё, что оставалось в этом юном теле. Закончив трапезу, вампиры целовались окровавленными губами, это был их особый и самый любимый ритуал.

Они аккуратно положили тело девушки на скамейку. Она лежала там, мёртвая и бледная, словно спящая красавица, что уже никогда не очнётся от вечного сна.

«И когда вы помрёте на этой скамейке, кошмарная, ваш сиреневый трупик окутает саваном тьма», — напел Кайт строчку из Вертинского.

Вампиры удалились в ночь.

Они просидят ещё немного в тишине и покое, пока жажда крови снова не погонит их на охоту. Так происходит уже почти сто лет с наступлением темноты. Людская кровь — всего лишь небольшая плата за бессмертие.

Кайт лежал на парапете и смотрел в небо. Вечерние облака плыли над ним, сейчас ему казалось, что кто-то неведомый набросил на купол неба не очень чистое пуховое одеяло. Небо растворялось в его глазах. То ли его глаза отражали небо, то ли само небо отражало глаза. На лицо ему упал первый снег, которому было лень даже таять на бледной коже. Кайт продолжал лежать, не шевелясь и почти не моргая.

Где-то рядом Шэйн, громко чавкая, наслаждался трапезой. Кайту было противно присоединяться к нему. Мутило от одного запаха немытого тела несчастного бродяги, которому повезло в этот вечер стать закуской вампира.

Кайт довольствовался индийским гашишем, несколько плюшек полностью выбросили его из реальности. Он был занят астральным соитием с небом. Казалось, оно его тоже любило. В этот миг всё дышало любовью, даже холодные камни под его спиной, серые надгробия и облетевшие кладбищенские дубы, древние, как мир. Они символизировали жизнь, возродившуюся на месте, где царит смерть. Круговорот вечности.

Кайт пускал корни в почву, становился частью извечного мирозданья. Сквозь него прорастали трава и цветы, распускались алые бутоны роз, отцветали и опадали кроваво-красными лепестками. Когда отцвели последние цветы, его тело припорошил снег. Кайт опомнился, когда снег начал таять.

— Весна пришла, — сказал он вслух.

— Дебил. Сейчас же этот… карябрь… ну или как его там. Короче, я не знаю, сейчас вечер, — судя по всему, Шэйна тоже вставило. Он прилёг на могильную плиту с надписью «Соломон Л.» Какое-то время он гладил пальцем выпуклые буквы. — Слушай, а кто такой этот Соломон Л.?

— Это старый еврей-антисемит, который покончил с собой. У него была цветастая шляпа и радужные пейсы. После смерти он попал на девятый круг МКАДа в пробку.

— А что потом?

— А потом он признался, что девственник, и его вернули на землю, пока он не исправит этот грех. И с тех пор Соломон Л. бродит по земле, потому что дух его неприкаян во веки вечные… — продолжал Кайт наигранно зловещим голосом. — И ты знаешь, что?!

— Что? – глаза Шэйна расширились от любопытства.

— Хуй через плечо! – закричал Кайт, кидаясь на друга. Они сцепились в шуточном поединке, прерываемом приступами истерического смеха, вызванного гашишем.

— Да, ну тебя, сучёныш! Я из-за тебя чуть не обосрался треугольными кирпичами, — продолжал смеяться Шэйн, тиская хохочущего Кайта. – Откуда ты вообще знаешь историю Соломона Л.?!

— Сочинил… сам… — ответил Кайт, закатывая глаза.

— Ты не пробовал снова писать романы?

— Нет, у меня уже тридцать лет нет вдохновения. Только под травой.

Они продолжали лежать вместе на могильной плите, обнявшись. Это были редкие моменты, когда Кайт действительно любил Шэйна. Может быть это действие травы, а может нечто большее. Сейчас он действительно не хотел его убить ни за пошлые шутки, ни за дурные манеры. Он уткнулся лицом в его чёрные, как смоль, волосы, от которых пахло «травой», и замурчал как кот. Мало кто видел грозного вампира таким расслабленным и романтичным.

— Я люблю тебя, — прошептал он на ухо Шэйну. Сейчас он наслаждался моментом, когда может испытывать столь сильные чувства.

— Я тебя тоже.

Их уста соединились, и языки сплелись в едином порыве. Сейчас Кайт даже не думал о том, чью кровь пил до этого Шэйн. Ему вообще на всё было наплевать, даже на холод и снег, что припорашивал их тела. Вампиры не могут заболеть простудой, но всё равно это неприятно.

Дальше воспоминания его заволок туман, густой, как дым от гашиша. Вот они нашли лом… вот несут плиту… Вот Кайт споткнулся и упал, разбив колено. И снова смех, этот истерический, пробирающий до тошноты собственный смех.

Проснулся он на полу в прихожей, обнимая ту самую плиту Соломона Л. «Наверное, этот старый еврей обидится», — сказал ему собственный голос. По телу разливалась свинцовая слабость. Шэйн приподнял его за ворот кожаного плаща.

— Только, пожалуйста, больше не блюй, — ласково сказал он.

Кайту стало стыдно, теперь они словно поменялись ролями: он творит глупости и впадает в бессознательное состояние, а возлюбленный таскается с ним, как с дитём неразумным.

— Тебе проветриться надо. Пойдём, — Шэйн всё так же бережно вытолкал его за дверь.

Уже совсем стемнело. Зажглись фонари, и снег растаял, превратившись в чёрную гадость, что хлюпала под ботинками, словно чьи-то раздавленные внутренности. Кайта по-прежнему шатало, всю дорогу до метро он спотыкался, но верная твердая рука поддерживала его.

— Чтоб я без тебя делал?! Я же знал, что ты меня никогда не бросишь и волосы мне подержишь, если что, а может даже и на живот перевернёшь, чтобы я не захлебнулся. Как же я тебя люблю! – продолжал болтать Кайт.

— Я тебя тоже, только не блюй. Семь плюх «индуски» за раз это слишком сильно даже для тебя. Ты так даже с кислоты не улетал и с марок.

— Не всё ж тебе в аут уходить.

Они вошли в метро, и эскалатор понёс их вниз. Кайту казалось, что неизвестный организм проглатывает их и они катятся вниз по пищеводу. А потом, минуя станцию-желудок, попадают в вагон-кишечник.

Кайт оглядывал пассажиров невидящим взором. Сейчас ему было не до привычной игры с чувствами и эмоциями людей. Глаза разбегались, не имея возможности сфокусироваться хоть на чём-то. Сквозь затуманенное наркотиком обоняние он почувствовал аромат розы, тот самый, что преследовал его во сне. Обернувшись, он увидел её – девочку лет двенадцати-тринадцати с длинными золотистыми волосами. Он узнал её сразу, эти глаза и россыпь веснушек по бледному лицу. На ней была короткая чёрная курточка, а за спиной рюкзачок в форме мишки. Вампир был не в силах оторвать от неё глаз.

— Педофил, браток! – Шэйн похлопал его по плечу, Кайт лишь зашипел в ответ.

Словно зачарованный, он двигался к девочке сквозь людскую толпу, ведомый ароматом розы. Он встал у неё за спиной и слегка наклонился, вдыхая чудесный запах волос и детского мыла. Он осторожно коснулся рукой рыжеватого локона, так, чтобы она не заметила.

От неё веяло первозданной чистой и невинностью. Даже на расстоянии Кайт чувствовал жар её тела. Как же тепло и тесно, наверное, у неё внутри?! При этой мысли вся кровь в теле вампира прилила книзу, и глаза сверкнули зловещей похотью. Он желал её, как, наверное, никого ранее. Точно так же ему хотелось её крови.

Кайт дотронулся до её плеча, девочка обернулась. В этот момент их глаза встретились. О, все демоны ада, у неё лиловые глаза! В её взгляде не было испуга, она смотрела на вампира слегка удивлённо и изучающее. Поезд подъехал к станции, двери отворились и людской поток увлёк её наружу.

Кайт не успел выскочить вслед за ней, наркотик замедлил его реакцию, двери закрылись прямо перед его носом.

— Блять! Да ебись оно всё трёхметровым хуём апокалипсиса через пизду мертвой шлюхи! – он ударил кулаком по двери. Люди недоумённо смотрели на него, кое-кто даже перешёптывался.

— Ёжнулся? Совсем, — Шэйн снова рванул его за шкирку.

Кайт посмотрел на него безумными глазами, в которых плясал бесовский огонёк.

— Ты… ты видел её?!

— Да. Милая девочка, я бы вдул. Я же говорил, тебе поесть надо, а то ты совсем озвереешь.

— Я не успокоюсь, пока не заполучу её. Клянусь.

— Будь осторожен с клятвами, упырь, — послышался голос у него в голове. Обернувшись, Кайт увидел человека в серой куртке, что стоял, прислонившись спиной к двери вагона. На первый взгляд совершенно ничем не примечательный тип.

— Пошёл в жопу, — так же мысленно ответил ему Кайт.

— Посмотрим-посмотрим, — улыбнулся тот и исчез.

***

— О боги! Вот эта сраная Блевотная площадь! – прошипел Кайт, когда они наконец-то оказались на поверхности.

— Болотная. В Блевотную ты сегодня превратил наш коридор.

— Заткнись, упырь! Стоит только разок накосячить, так об этом будут вспоминать потом всю жизнь. Я же тебе не припоминаю твоё справление нужды из окна, питьё менструальной крови и отравление кислотой.

— Припомнил же, сука!

Вампиры шли, весело переругиваясь, по тёмной вечерней улице, окружённые со всех сторон мокрыми домами. Они вошли в толпу людей, что мало отличались от них самих. Те же бледные лица, чёрные одежды. Одни из них предпочитали кислотные цвета, дреды и провода в волосах, другие — рваные джинсы и булавки. Кайт с Шэйном предпочитали выглядеть как готы, неся на себе отпечаток того самого декадентского стиля и той эпохи, что их вскормила.

Здесь они выглядели своими, но пропасть между двумя вампирами, живущими уже больше века, и раскрашенными детьми была колоссальной.

Этим детям нравилось играть в то, о чём они имели мало представления. Малолетние девочки в чёрном, с размазанной тушью и дешёвыми коктейльчиками в руках едва ли напоминали подлинных исчадий тьмы, но хорошо подходили на роль жертвы. Мальчиками вампиры тоже не брезговали.

Одни из малолетних неформалов годились в качестве развлечения на ночь, всё из-за свободных нравов данного общества, другие же, чаще всего дети из неблагополучных семей, становились хорошей добычей.

Кайт заметил девушку в коротком, явно не по погоде, пальто. Её юбка была намного выше колен и ничуть не скрывала стройных ног, обутых в тяжёлые ботинки. Крашеные чёрные волосы вились изящными волнами до плеч. На её выбеленном лице выделялись густо-подведённые чёрным глаза и ярко-алые губы.

— Вероника! – Кайт подбежал к ней и закружил её в объятьях. Подошедший следом Шэйн поцеловал её в шею, едва касаясь клыками.

— К чему такое рвение? – спросила она, затягиваясь тонкой ароматной сигаретой.

Кайт слегка подмигнул ей и чмокнул в губы.

— Я твоё возбуждение за версту чую. Что случилось?! Что ты так ко мне сразу? – она слегка отстранилась, поправляя одежду.

— Да он просто обкурился и фапал на лолю в метро! – ответил за него Шэйн.

Кайт ткнул его в бок.

— Вообще-то не фапал. Хотя лоли вполне себе ничего!

— Вы два больных извращенца! – улыбнулась готэсса.

Вероника считала себя ведьмой, наверное, как и многие девочки готического вида. Ей было восемнадцать лет, она была весьма недурна собой. От того вампиры частенько проводили с ней ночи, свободные от охоты. Они точно знали, что никогда её не укусят.

Она читала вампирские романы, но знакомство с реальными вампирами перевернуло её жизнь. Кто же знал, что настоящие вампиры переносили дневной свет, чеснок, отражались в зеркале, потребляли спиртное и наркотики, а главное, были способны заниматься сексом, короче рушили все стереотипы, созданные когда-то массовой культурой.

Вероника была одной из немногих, кому они доверили свою тайну, большинство считало их такими же, как все, разве что более безумными. Кто-то же принимал их выходки за обычное позёрство, но они-то знали, кем являются на самом деле. Они бродили втроём по площади и всматривались в лица, пили дешёвый алкоголь и курили тонкие сигареты. Сейчас они ничем не отличались от обычных посетителей данного места.

Им обоим было не чуждо позёрство, даже их бисексуальность была яркой и кричащей. Среди вампиров это было нормой, отношение же неформалов по большей части было нейтральным, в меньшей степени — одобрительным. А за ярый негатив можно было и подмести лицом асфальт — вампиры оскорблений не прощали. Хотя многим девушкам нравилось смотреть на целующихся парней, точно так же как парни любят смотреть на однополые ласки девушек.

— А поехали к нам сегодня? У нас дома новый артефакт появился. Мы могильную плиту спёрли с кладбища, — предложил Шэйн.

— Вандалы! Так же нельзя. А что если дух того, кто там похоронен, придёт за вами?

— Успокойся, не забывай, кто мы, — успокоил её Кайт. — И вообще, мы укуренные были, нам всё простительно.

— Эх, даже если я растреплю остальным о вашей подлинной природе, никто в это не поверит. Обидно.

— Сделай поправку на то, что не поверит, пока не ощутит на горле клыки или скальпель.

— Если честно, то скальпель куда надёжнее, жертва умирает быстро и не успевает навести шухера, — хладнокровно ответил Кайт.

Они закупились недорогим крепким вином и двинули на окраину города, туда, где в одиноко стоящей хрущёвке жили вампиры. В их подъезде не горел свет и пахло испражнениями. Надписи на стенах сообщали о том, какая блудница Катя из 48-ой квартиры, кому доставляет оральное удовольствие Коля из 35-той, и о том, что советский рок-музыкант корейского происхождения жив. В общем, среднестатистический российский подъезд. Вероника в очередной раз глупо и пьяно хихикнула, завидев номер квартиры, в которой жили вампиры. Такая реакция возникала у неё всякий раз, когда она здесь бывала.

Они втроём валялись на диване, пили вино и смотрели «Сумерки». Ничего, кроме приступов нездорового хохота, у них это не вызывало, до кучи к штампам о вампирах и откровенно нудному сюжету добавился вечно открытый рот главной героини.

— Ну, выеби же ты её! — в который раз воскликнул Шэйн, глядя в экран.

В конце концов, это всем надоело и они включили музыку и закурили косяк из личной заначки. Комната наполнилась горьковатым дымом марихуаны и сладковатым запахом вина, что пролилось на ковёр, бывший когда-то белым. Они целовались втроём, лаская друг друга, медленно стягивая одежду. Этот ритуал был им давно знаком, но от того не менее приятен.

Кайт целовал грудь Вероники, осторожно прикусывая соски своими острыми зубами. Шэйн касался губами её шеи, она знала, что он её не укусит, хотя когда-то этого очень боялась. Поцелуи Кайта опускались всё ниже и ниже, скользя по нежной коже. Он принялся орудовать языком внизу, слизывая сладкие соки. Горошина её клитора набухла и затвердела. Девушка издала первый стон, который приглушил своими губами Шэйн.

Когда Кайт вошёл в неё, дерзко и решительно, её тело содрогнулось, принимая в себя возбуждённый член. Вампир начал двигаться резко, навалившись на девушку. Он умел быть одновременно нежным и грубым. Он прорывался вперёд в желанный плен её тела. Хорошо, что она не знала, кого на самом деле представляет он, сжимая в объятьях Веронику. Пред Кайтом, как наяву, был образ той самой рыженькой девочки, это внутрь её трепещущей плоти ему хотелось сейчас вонзаться.

Шэйн ласкал их обоих, руками и губами. Он не ревновал, он знал, что успеет урвать своё, даже больше. Веронике такое и не снилось.

Они кончили почти одновременно; Вероника с громким стоном и Кайт со звериным рыком. Вампир распластался на спине рядом с девушкой. Шэйн накинулся на её разгорячённое тело и, быстро доведя Веронику до второго оргазма, бросился к своему любовнику, прижимая его к кровати всем телом.

Их губы соединились в поцелуе. Шэйн бесцеремонно раздвинул ему ноги и сжал в руке его пока что вялый член.

— Мр-р-р, — Кайт запрокинул голову и прикрыл глаза.

Шэйн ввёл в его тело два пальца, вампир слегка вздрогнул. Он редко когда позволял властвовать над собой, но количество выпитого и выкуренного делали своё дело. Сейчас он был готов на всё. Абсолютно на всё. Сейчас он корчился под лаской пальцев своего любовника. Шэйн вошёл в него резко и неожиданно. Кайт дёрнулся и застонал от боли вперемешку с наслаждением. Шэйн навалился на него всем телом, буквально вминая в кровать. В хрупком на вид вампире бушевала неистовая сила, подогреваемая страстью и вином. Кайт обхватил торс возлюбленного ногами, вызволяя проникнуть глубже… глубже… ещё глубже.

Их тела сплетались в единое целое, их стоны составляли единую музыку. Кайт кричал и выгибался — отдаваться он тоже умел. Он не был похож на шлюху в глазах Шэйна; даже в такие моменты он сохранял достоинство.

По его телу пронеслась сладкая волна дрожи, он вскрикнул последний раз, сильнее и громче, и вот его настигла волна оргазма. Мир взорвался разноцветными красками, отзываясь приятной пульсацией. Шэйн тоже кончил, уткнувшись в плечо любовнику.

Несколько минут они лежали, обнявшись, словно боясь отдалиться друг от друга. Вероника наблюдала за всем с явным интересом. Занимающиеся любовью мужчины всегда возбуждали её.

— Даже когда ты снизу, у меня ощущение, что это ты трахаешь меня, -прошептал Шэйн.

Кайт лишь улыбнулся, как всегда лукаво и загадочно. Устав от любовных утех, они втроём уснули обнявшись.

***

Она спешила домой, несясь, как испуганная белка, не обращая внимания на лужи. В этот вечер Алиса возвращалась домой поздно, даже слишком поздно. После школы она засиделась у подруги. Осенью темнело рано, и именно эта темнота так пугала её. Во мраке мерещились лица с пустыми глазами, они мелькали лишь на миг, но оставались в памяти надолго. Даже сейчас она могла нарисовать их во всех деталях, каждый блик в мертвенно-чёрном зрачке.

Они проникали в её сны и сознание, по ночам она слышала их песни. Алиса и подумать не могла, что у столь отвратительных тварей могут быть ангельские голоса. Они пели о покое и дороге за грань. Они тянули к ней свои руки, от которых веяло холодом.

Во снах к ней приходили и другие, те, что имели форму людей; Они охотились за ней и каждый раз догоняли, она успевала проснуться в тот момент, когда понимала, что мертва. Тот тип в метро казался ей смутно знакомым. Она собрала последние силы, чтобы не выдать свой испуг. Должно быть, Они, как собаки, чувствуют страх. Зато теперь она точно знала, что они существуют.

Бесплотные твари следили за ней до самого дома, лишь потом, ядовито улыбнувшись, уползли в темноту…

***

— Пацаны, сигаретки не будет? – спросил какой-то парень в надвинутой на глаза шапке.

Кайт взглянул на него с откровенной скукой в глазах и бросил окурок в лужу. Затем полез в карман.

— У тебя третья отрицательная?! – вампир размахнулся скальпелем.

Орудие труда с лёгкостью вошло в горло. Прорезая мягкие ткани, протыкая сонную артерию. Как же хрупка человеческая жизнь, и сколь ненадёжна эта плоть! А человек – лишь скопление органов и не более того. И всё, что поэты наплели о душе, кажется в данный миг пустым звуком. И внутренний мир у всех при вскрытии одинаков.

Вампиры снова принялись за дело, вонзая зубы в мягкую плоть. Эта кровь напоминала Кайту портвейн, нет, не вкусом, а скорее качеством. То, что пьёшь от безысходности, просто так, из желания выпить. Если бы кровь продавали в магазине подобно алкоголю, то эта стоила бы чуть дороже пива «Жигулёвское», а вот кровь той девочки стояла бы на одной полке с коллекционным вином столетней выдержки.

— Мне скучно, — Кайт вытер ладонью рот и сплюнул на землю.

Шэйн его мнение не разделял и продолжал увлечённо чавкать, разрывая горло несчастному.

— До чего мы с тобой докатились: слоняемся по окраине и едим первого попавшегося гопника за гаражами. Так жить нельзя.

— Да всё отлично. Мне этого вполне хватает.

Первым что-то неладное почувствовал Кайт, мурашки пробежали по его спине, но это был не просто порыв ветра. Затем и Шэйн навострил уши.

— Что вы тут, бля, шляетесь на нашей территории?! – раздался слегка гнусавый голос.

Обернувшись, они увидели двух типов в чёрном. Оба были в одинаковых широкополых шляпах и почти на голову выше Шэйна с Кайтом. И глаза их горели во тьме красноватым светом. Кайт мог бы ещё долго их разглядывать, если бы не пришлось резко уворачиваться от летящего в лицо кулака.

— Вы кто, вообще, такие? – прошипел он, отскакивая как можно дальше.

Шэйн подхватил свой верный лом и встал рядом. Им никто не ответил, лишь клыки сверкнули во мраке, это было весьма многозначительно. Кайт и Шэйн не встречали других вампиров уже больше пятнадцати лет, с самого возвращения на родину. Ну, кто же знал, что эта встреча окажется столь неприятной.

— Вы ступили на территорию клана.

— Простите, господа, я не знал, — Кайт поклонился им с притворной вежливостью.

Чья-то рука попыталась ухватить его за волосы, но он снова выкрутился. В драках он никогда не атаковал первым, если, конечно, это не было охота. Шэйн же ринулся вперёд, размахивая ломом. Удар был нацелен в голову одному из вампиров, но тот сумел блокировать железный лом локтём. Шэйн выругался и атаковал снова. Кайт выхватил скальпель — это единственное оружие, что было у него сейчас под рукой. Он всегда ненавидел ближний бой.

Ему удалось рассечь лицо нападающему и сбить с него шляпу. Тёмные волосы разметались на ночном ветру, он смахнул кровь со щеки и оскалился. Таких длинных клыков Кайту ещё не доводилось видеть. Боковым зрением он наблюдал два сцепившихся темных пятна. Оставалось лишь мысленно пожелать Шэйну удачи, он не мог даже проследить за их поединком, не то что вмешаться.

Другой вампир замахнулся на него кастетом. В этот раз удар пришёлся аккурат в солнечное сплетение. Свет начал меркнуть. Кайт собрал последние силы и перехватил руку, только что врезавшуюся в его тело. Длинные ногти впились в кожу, прокалывая насквозь, входя в мышцы. Кайту было страшно даже вздохнуть, он знал, какая боль последует за этим вздохом.

Неверной рукой, он нанёс последний удар. Скальпель врезался в горло. Тип отшатнулся, роняя кастет, он зажал рану обеими руками. Подоспевший Шэйн с размаху оглушил его ломом.

Кайт отшатнулся в сторону. Его скрючило пополам, боль разлилась по телу. Он схватился за стену гаража, чтобы не упасть. Два вампира валялись в грязи, рядом с трупом. Разумеется, они были живы, удары Шэйна лишь оглушили их. Несмотря на серьёзность повреждений, они всё равно восстановятся вскоре.

— Пошли отсюда… скорее, — прошептал Кайт слабеющими губами.

Его шатало, и тело содрогалось от каждого нового вздоха. Не каждый день доводилось получать кастетом под дых. Не смертельно, но весьма болезненно. Шэйн занёс лом над одним из вампиров, который решил пошевелиться.

— Не добивай их! – взмахнул рукой Кайт.

— Почему?

— Они всё же наши собратья, — ответил он каким-то не своим голосом.

Вампиры поспешили скрыться, оставив тех двоих наедине с трупом и головной болью.

***

Алиса проснулась, когда светящийся циферблат будильника показал ровно три часа ночи. Ей приснился странный сон. В этот раз он был реальнее, чем обычно. Там снова были вампиры, но в они охотились не за ней. Их жертвой стал случайный прохожий. Она, как наяву, видела тёмную кровь в свете жёлтого фонаря, что стекала на грязную землю.

И глаза вампира. Он был совсем не страшным, а даже уставшим и грустным. Дальнейшие события сна помнились ей смутно, вроде бы была какая-то драка.

Но сон сморил её снова, она окунулась в объятья ночи.

***

Кайт пил пятую кружку кофе. Руки у него тряслись, когда он насыпал туда немереное количество сахара.

— Впервые вижу, чтобы ты так нервничал. Такого не было, даже когда нас с тобой вели на электрический стул, — заметил Шэйн.

Кайт ничего не ответил. Его тонкие пальцы отбивали по столу ускоренную вариацию похоронного марша.

— Как думаешь, кто они? – спросил он в который раз.

— Неужели ты не думал, что спустя столько лет после нашего возвращения мы встретим своих собратьев?! Мы всегда были вне подозрений, потому что слишком на виду, слишком яркие, слишком кричащие. Если бы кто-то рискнул даже подумать о том, что мы правда вампиры, его бы осмеяли даже стражи равновесия, а они те ещё параноики. А кем мы для всех всегда были?! Малолетками, неформалами, позерами и не более того.

— Теперь нас ещё угораздило ввязаться в разборки с каким-то кланом. Час от часу не легче.

— Отбились в этот раз, авось больше не сунутся.

— Понимаешь, давай будем реалистами. В этот раз нам просто повезло. Кровь повысила наши силы и сопротивляемость. Но эти вампиры куда сильнее нас и к тому же старше.

— Я не видел тебя таким раскисшим уже давно. Успокойся, мой гемоглобиновый, всё прекрасно, — Шэйн попытался обнять Кайта, но почувствовал ледяную стену между ними.

Он вспомнил их первую встречу, когда тот переступил порог весьма сомнительного заведения в центре Москвы. Весь в белом посреди чёрной толпы и опиумного дыма. Шэйну тогда ещё захотелось схватить его за руку и вывести этого светлого мальчика из этой клоаки. Таким чистым и наивным светом сияло его лицо. Но потом он улыбнулся, словно говоря: «Попробуй влюбиться в меня и выжить!». Он сидел, держась в стороне от этой демонической толпы. Но все понимали, кто тут настоящий демон.

Шэйн думал, это будет милым развлечением на ночь. Мальчик оказался не промах и из жертвы превратился в охотника. У них обнаружилось больше общего, чем казалось на первый взгляд. В ту ночь, как и во все последующие, они вышли на охоту вместе.

Сейчас Шэйну стало страшно, впервые по-настоящему он боялся потерять Кайта. Нет, не отдать кому-то навсегда, а просто отдалиться. Говорят, с людьми такое происходит быстрее, их чувства живут всего три года. Разве сто лет рубеж для любви? Декабрь 2010, будет ровно сто лет. Из своих ста тридцати двух, сто лет его жизни прошли с Кайтом. Помнит ли Кайт об этом?! Или снова уйдёт с головой в разборки с местным кланом, того и гляди положит жизнь на алтарь войны?

А в любви, как известно, побеждает тот, кто умирает первым, хотя в тайне он надеялся, что они умрут в один день и в один миг. Он навсегда продал душу этому голубоглазому бесу.

Кайт метался из угла в угол в маленькой кухне. Ощущение беспомощности не давало ему покоя. Он не мог спать, несмотря на глядящий в окна белый день. Снова хотелось убежать из города, хотя он дал себе слово, что останется здесь навсегда.

— Успокойся. Скоро же тридцать первое октября. Скоро Самайн… Хеллоуин. Надо подумать, как мы отмечать будем? – постарался отвлечь его Шэйн.

Кайт ещё пару раз прошелся из угла в угол и остановился у окна, уставившись на лысый клён.

— Ну, позовём кого-нибудь. Только всё равно, я так от всех устал. А тут ещё эти твари на хвосте. Понимаешь, я ясно ощущаю, что здесь что-то не то и какой-то подвох. Мы не знаем, кто их подослал и сколько их там. Мы вообще ничего не знаем, за эти годы всё так изменилось. И я ужасно не рад встрече с себе подобными, — он сел на дубовый стул с высокой спинкой и потянулся к чашке с уже остывшим кофе. – Я думал, всё будет иначе.

Долгие годы они считали себя почти всемогущей и непобедимой силой. Они с лёгкостью выпутывались из любых передряг благодаря умению пудрить мозги и всем другим талантам своей расы. Но эта угроза была иной, она шла изнутри.

***

На пустыре встретились три ничем не примечательных человека. Они были из тех, кто звал себя Хранителями Равновесия. То ли им всем особенно везло на такие пустые и незапоминающиеся лица, то ли этому способствовала их сила и специфика работы.

Ещё несколько веков назад их орден взял на себя обязанность контроля Мира за Гранью. А всё, что выходило за рамки, подлежало искоренению.

— Какие новости? – спросил один из них, тот, который казался самым высоким.

— Ещё один труп, на этот раз в Северном Бутово.

— Ну, в этом районе и без мистических сил хватает трупов.

— Он был полностью обескровлен и с ранами от ножа на шее.

— Думаете, вампиры? – вмешался третий, который всё это время стоял смирно.

— Не знаю, не их почерк, они обычно пускают в ход зубы.

— Коллега, может быть, мы имеем дело с беззубыми вампирами?

— Нет, это скорее нечто сродни им, но с более человеческой природой. Я связывался с Агафьей, она пыталась выследить их, но безуспешно — на них мистический морок. Даже её щупальца до них не дотянутся. Наш связной с вампирами молчит как мёртвый партизан, тем самым выражая полную непричастность их клана.

— Насколько я знаю, они уже давно не нарушали баланс равновесия. Должно быть, тут работают одиночки.

— А помните, ещё несколько лет назад кто-то точно так же перерезал жертвам глотки да и ещё нецензурщину на лбу царапал? Стоило сесть им на хвост, как всё прекратилось.

— Мы не ведём войну с упырями, мы просто контролируем их численность, так как они тоже занимают свою нишу в магическом мире.

Закончив разговор, они растворились в безликом сером дне, чтобы слиться с толпой и собственными тенями. Стражи равновесия не имели собственной личности и своего цвета.

***

С наступлением темноты Кайт вышел из дома, на этот раз один. Шэйну он сказал, что ему надо развеяться. Тот всё понял без слов: если Кайт подводит глаза и цепляет на пальцы все свои перстни, то он снова пошёл отрываться. Вернётся через два дня с засосами на шее и смертельно-уставший. С ним так всегда.

Тяжёлые ботинки хлюпали по лужам, стальная цепочка звенела в такт его шагам. Кайт снова надел свой любимый кожаный плащ, который когда-то принадлежал одному убитому немцу. Глаза вампира скрывали круглые тёмные очки. Нет, он не боялся света, просто не хотелось, чтобы кто-то видел его глаза сейчас.

Он зашёл в метро, там его паранойя обострилась сильнее. Казалось, что все взгляды прикованы к нему, что они знают, кем он является, или их просто привлекает не совсем обычный вид парня.

— Девушка, простите… — чья-то рука легла ему на талию.

«Чёрт, зря я накрасил губы!» — выругался про себя Кайт. Он постарался принять как можно более грозный вид.

— Хм… Да, пупсик, — ответил он намеренно заниженным голосом, снимая очки.

Горе-ухажёр отшатнулся в другой конец вагона, бормоча что-то про сраных содомитов. Временами Кайта такое забавляло. Однажды во Франции он даже намеренно косил под проститутку, одевшись в яркое кружевное платье. Но стоило незадачливому кавалеру залезть рукой под корсет и нащупать там плоскую мальчишескую грудь… Впрочем, некоторых и это не останавливало, тогда вампир пускал в ход клыки или стилет. Как ни крути, но быть проституткой в самом прямом смысле этого слова ему не хотелось.

Несмотря на всё своё распутство, Кайт был принципиален и никогда не стал бы спать с тем, к кому не испытывал симпатии. Он редко кому отдавался, несмотря на весь кайф, что доставлял ему партнёр, он не любил быть снизу и чувствовать себя женщиной.

Он сидел в метро и ловил на себе удивлённые взгляды, среди множества глаз он сумел разглядеть одни, такие пустые и серые. Казалось, он уже видел их раньше. Да, наверняка. Кайт вышел из вагона, бесцветный человек последовал за ним. Вампир постарался просмотреть его ауру, но столкнулся с пахнущей сигаретным дымом, утренней яичницей и застиранными рубашками рутиной. Ему стало настолько скучно, что смотреть дальше не было сил. Но всё же, где-то там, на грани реальности, в ауре неизвестного плясало белое пламя гнева.

Чтобы проверить наверняка, Кайт сел на кольцевую и проехал полный круг. Человек следовал за ним в соседнем вагоне, изредка косясь на вампира сквозь стекло. Неизвестный принял намеренно пустой и скучающий вид.

Кайт вышел на станции и направился к клубу, который в народе получил прозвище «Готическая Помойка». Настоящего названия уже не мог вспомнить никто. Кайт снял тёмные очки и взглянул в глаза охраннику, окончательно запутав его мысли, так что тот даже забыл взять с него плату за проход.

Он сел за столик в углу в самой тёмной части клуба. Он знал, чтобы спрятаться, лучше всего быть сейчас в толпе людей на танцполе, но он нуждался в уединении, пусть даже таком. Кайт заказал «Кровавую Мэри». Он всегда оправдывался, что пил её вовсе не из-за названия, к тому же на кровь она была мало похожа. Просто водка кажется слишком приторной, если пить её, скажем, с апельсиновым соком. К тому же, Кайт просто торчал от специй.

Кайт обрадовался тому, что сегодня тут не выступала очередная бездарная команда, как это бывает обычно, а музыка лилась из колонок. Правда она его тоже не радовала, он не был ценителем дарк-вейва и прочих электронных направлений. Однако подросткам в латексе и респираторах это нравилось. Кибер-готы… Их культура стремится увидеть упадочный мир будущего, до которого они, разумеется, не доживут. Кайт сомневался, что и он протянет ещё лет двести-триста, он вообще не любил загадывать. Несмотря на то что при желании может прожить вечность, он жил сегодняшним днём. Его путь и так был полон опасностей.

— Здесь свободно? — спросил кто-то.

Кайт уже хотел было огрызнуться, мол, полклуба свободно, иди на хрен, но поднял глаза и увидел симпатичного парня лет семнадцати. У него были светлые волнистые волосы, почти как у Кайта когда-то. Его внешний вид являлся не таким ярким и броским, как у всех остальных посетителей клуба. Простая чёрная одежда и лишь кельтский крест как украшение. Таким, как он, все эти побрякушки были ни к чему. Его украшали глаза, которые сейчас светились плохо скрываемой грустью.

— Да, свободно, — ответил Кайт, улыбаясь шире.

Парень присел рядом и, не спрашивая Кайта, заказал выпивки на двоих. Всё ту же «Кровавую Мэри».

— Скучаешь? — спросил он.

— Скорее наблюдаю. Ты какими судьбами здесь? Не похоже, чтобы тебе нравилась эта музыка, — спросил вампир, грамотно считывая настроение парня. Он был как открытая книга.

— Я со своей поругался, она и свалила. Я сюда только ради неё пришёл. А сейчас просто напиться хочется.

— Понимаю, — Кайт поднял вверх бокал. — Выпьём же за «напиться».

Новый знакомый с охотой поддержал его тост.

— Как тебя зовут? – спросил он.

— Кайт, просто Кайт.

— А настоящее имя? – повёл бровью парень.

— Разве в настоящих именах суть? Оно ничего не говорит… совсем. У меня есть имя, у тебя тоже. Что-то изменится от того, зовут меня Сергеем или Константином? Думаю, что нет, тем более, я могу соврать и ты совсем не заметишь моей лжи.

— В чём-то ты прав. Меня зовут Роман или же просто Рэм.

Кайту показалось, что данное имя ему совсем не подходит. Не хватало парнишке какой-то резкости и внутренней силы. Но, наверное, у него всё ещё впереди, если Кайту вдруг не захочется его крови.

— Очень приятно, — произнёс Кайт банальную фразу, просто ответить было нечего.

Они говорили ни о чём, впрочем, без всякого напряжения, что несказанно радовало. Темы доходили до музыки, искусства и банального обсуждения посетителей клуба.

— Нет, я вовсе не сплетник, — начал Кайт, — просто люблю обсуждать людей, это помогает мне не уподобляться им. Точно и чётко подмечать все слабые стороны и промахи, чтобы не повторять их ошибки.

— В чём-то ты прав, — кивнул Рэм.

Вампир снова поймал на себе чей-то взгляд. Эти бесцветные глаза смотрели на него из темноты. Человек со смазанными чертами лица, со слегка растрёпанными короткими русыми волосами, в старомодном сером свитере сидел за столом в противоположном углу и пил минералку. Кайт скривился: «Фи, он ещё и трезвенник! Однозначно — моральный урод».

Что и следовало ожидать, на незнакомца никто не обращал никакого внимания. Тела в вызывающих нарядах с фосфоресцирующими вставками продолжали изгибаться в такт музыке, размахивая разноцветными косичками. Их лица улыбались, искажённые опьянением и весельем.

«Надо что-то срочно сделать», — подумал Кайт.

— Знаешь, а я вампир! – заявил он.

— Да ладно тебе? – Рэм, естественно, удивился и посмотрел на Кайта, как на ненормального.

Тот придвинулся ближе к нему и прошептал в самое ухо:

— Ты когда-нибудь пробовал «Кровавую Мэри» с настоящей кровью?

Рэм пожал плечами. Кайт обнял его и осторожно укусил за шею. На бледной коже выступило несколько алых капель. Он с удовольствием слизал их языком, чувствуя, как содрогается тело парня от каждого его прикосновения.

— У тебя острые зубы, — прошептал он сбивчивым голосом.

— А у тебя вкусная кровь.

Рэм обхватил его руками и поцеловал в губы. Кайт даже не успел опомниться. «И откуда в этом скромном на вид мальчике столько прыти?» — пронеслось у него в голове. Дальше он совсем перестал думать и полностью отдался ласкам, уходя в полное забытье. Опомнился он, лишь когда рука Рэма устремилась к нему в штаны.

— Не здесь же, — произнёс он, слегка отстраняясь.

Кайт не был сторонником перепихов в клубных сортирах, хотя в его жизни с появлением Шэйна бывало всякое: на кладбище, на крыше, в лифте, в морге на столе для разделки трупов, под столом в каком-то американском баре, на газоне, в церковной исповедальне и даже на дереве. Но сейчас он был в состоянии себя контролировать.

Кайт заказал простой водки без сока.

— Хочешь отведать настоящую «Кровавую Мэри»?

Рэм кивнул. Кайт достал скальпель и рассёк себе запястье поперёк, кровь текла слабо и неохотно капала в стакан. Подумав немного, он разрезал вены вдоль. Вспомнилось объявление в одном из клубов, что запрещало резать вены в туалете. Но вампир знал, что в скором времени его раны затянутся.

— Ты с ума сошёл? – опомнился Рэм.

— Я же сказал, что я вампир! — оскалился Кайт, наполняя стаканы.

Тип в сером всё так же продолжал за ними следить. Но теперь уже с каким-то извращённым вуайеристским кайфом.

Кайт подвинул стакан ближе к Рэму.

— Пей, не бойся. Я не отравленный.

Рэму стало слегка не по себе. Будь он трезв, как стёклышко, то точно бы побежал прочь от этого психа, но сейчас в его голове играл алкоголь. Казалось, будто его рука против собственной воли вливает ему в рот этот адский напиток из водки и самой настоящей крови. Он выпил всё до капли. Этот коктейль опьянял сильнее чистого спирта, но от него не было тяжести в голове. Ему стало тепло, даже просто жарко.

Кайт тоже пил собственную кровь, несмотря на то, что всегда её не любил. Трудно пить то, из чего состоишь сам. Но он понадеялся на то, что уровень его позёрства оказался достаточно сильным и впечатляющим. На Рэма, по крайней мере, он произвёл должный эффект. Тот снова набросился на него с неистовым поцелуем.

— Если ты не прекратишь, я тебя прямо здесь изнасилую, — прошипел он, пока тот целовал его в шею. — Чёрт побери, меня нельзя так целовать, я от этого перевозбуждаюсь.

— Поехали ко мне.

Кайт лишь кивнул, потому что сил сдерживаться у него не было. Они покинули душный клуб и поймали такси. Благо, ехать было недалеко, а то Кайт трахнул бы Рэма прямо в машине.

Они ввались в квартиру и, не включая свет, упали на диван. Кайт набросился на него, как охотник на жертву, но сейчас жажда секса была в нём сильнее жажды крови. Они срывали друг с друга одежду. Их тела пылали от желания. В крови бурлил алкоголь, разнося по венам страсть. Кайту казалось, что он видит всё это на материальном уровне, особенно, как аура любовника загорается красным.

Кайт прижал Рэма всем телом к кровати, тот извивался, сопротивляясь. Да, мальчику хотелось быть сверху, но вампир ему такого удовольствия не доставит. Зато Рэму придётся стонать и плавиться под его ласками. Кайт умел доставлять удовольствие не только себе, иначе подобный акт просто не имел бы смысла.

Он буквально ворвался в этот желанный плен юного тела. Парень был тесным и жарким внутри, словно в нём никто ни разу не был до Кайта. Эта мысль неистово заводила его.

— Я люблю тебя, — прошептал Рэм, царапая ногтями спину Кайта.

Вампир еле удержался, чтобы не сказать то же самое в ответ. Вместо любовного признания его клыки впились в нежную кожу на шее. Кайт чувствовал, как дрожит под ним тело, корчась в смертельном оргазме, как в агонии сокращаются мышцы жертвы, доставляя вампиру непередаваемое удовольствие, как смертельные стоны ласкают его слух. А потом не стало больше ничего, лишь то, что было когда-то его любовником. Теперь, это просто холодная восковая кукла, лишённая соков, лишённая жизни. Рэм даже сейчас был ангельски красив: в момент поседевшие волосы, белая кожа, тёмные круги под глазами. Сиреневатые обескровленные губы словно выпрашивали свой последний поцелуй. Кайт коснулся их без прежней страсти, лишь с сожалением, которое присуще разлуке между любовниками.

Он останется здесь, в этой комнате, на простынях пахнущих сексом, потом и кровью. Почти как живой, только две аккуратные дырочки на шее.

— Я люблю тебя, — прошептал Кайт, выходя в окно.

***

Дома в прихожей Кайт увидел ещё чьи-то ботинки. «Шэйн тоже, видать, развлекается», — подумал он.

На кухне сидела Вероника в красном халате с драконами. Совершенно голый Шэйн заваривал чай.

— И кого мне из вас двоих ревновать? — спросил Кайт равнодушно.

В ответ оба пожали плечами.

— Где был? — спросил Шэйн после паузы.

— Да так, — ответил Кайт, крутя на пальце серебряную цепочку.

— Весело было? — голос Шэйна был каким-то подозрительно натянутым.

— Только не надо сейчас сцену ревности разыгрывать. Ты и так знаешь. И почему я сейчас не предъявляю тебе претензий?

— Прекрати, я ещё ничего не говорил, а ты уже завёлся.

— Всё нормально.

Кайт развернулся и отправился в комнату, чтобы притвориться, что спит. Ему было не до сна. Так странно было лежать на кровати, где этой ночью занимались сексом. Кайт попытался представить, как это было. Наверняка она была сверху, Шэйн же, как правило, ленив для активных действий в постели. Ласкал ли он её так, как она любит? А понравилось ли это вообще им обоим?! Кайт понял, что сходит с ума от таких несвойственных ему мыслей. Они же никогда не были верны друг другу, но тогда это только прибавляло некой остроты ощущений. Он поймал себя на мысли, что всё ещё думает о Рэме. Эти губы, такие жадные и нежные, руки, что сжимали его в объятьях, бёдра, что обхватывали его.

Кайт тряхнул головой, прогоняя наваждение. В последнее время он стал подозрительно влюбчив, особенно тяжело было влюбляться в своих жертв.

***

Приближался Хеллоуин или же Самайн, кому как нравиться. Впрочем, разница невелика. Опять все напьются, как пить дать. Снова все немногочисленные друзья соберутся в лесу под предлогом магических ритуалов, которые, несомненно, завершатся пьянкой.

В это утро, которое началось относительно рано, в 3 часа дня, Кайт застал Шэйна на кухне, вырезающим из кабачка нечто. Он ещё долго стоял в дверях, наблюдая за сим действом.

— А почему кабачок? — спросил он.

— Тыквы разобрали, тем более кабачок оригинальнее. Будет такой вот великий Кабачок Хаоса.

Кайт вздохнул, если Самайн начинается с кабачка, то, значит, и дальше всё пойдёт очень странно. Традицию отмечать Хеллоуин вампиры переняли ещё в Америке, как лишний повод выпить. Там праздник проходил весьма бурно, вплоть до массовых драк за конфеты и сожжения церквей. В России же всё было куда более мирно. В основном, в этот день молодёжь любила потусить в клубах на тематических вечеринках и не более того.

У их же странной компании все было веселее. Почти что профессиональный праздник готов и прочей нечисти.

— Абсент, наверное, уже настоялся, — сказал Шэйн, потянувшись к шкафчику.

— Не трогай. Я сам.

Отношение у Кайта к своему домашнему алкоголю было весьма трепетным. Пару раз он ловил себя на том, что разговаривает с бутылками и шепчет им ласковые слова. В целом, поведение его напоминало поведение беременной женщины, что сюсюкается со своим нерождённым плодом. «Настоящий абсент — это не та подкрашенная зелёнкой дрянь, что продают в магазинах, настоящий абсент должен быть правильного мутно-зеленоватого цвета».

Это было одним из его фанатичных увлечений, коими были когда-то музыка и писательство. Сейчас он редко брал гитару. Ломал длинные наманикюренные ногти о струны и с досадой ставил инструмент на место. Иногда он всё же пел по ночам, сидя на крыше; только там к нему вновь приходило вдохновение.

***

С наступлением темноты все собрались в лесу. Половину присутствующих Кайт тихо ненавидел, а остальных просто мечтал закопать. Пятеро человек: Псих — панк, объект особой ненависти Кайта и лютого обожания со стороны Шэйна, Змей — гитарист и более-менее наделённый мозгами парень, Сатанаил — живое воплощение пафоса, самопровозглашённый лорд Хаоса, Беатрис — ещё одна готесса-ведьма и Вероника, куда же без неё.

Кайту с самого начала стало скучно, честно говоря, он всегда скучал в компаниях, оттого и спешил напиться как можно скорее, чтобы хоть как-то понимать этих людей. Вот тогда можно было дурачиться от души, а его вампирские замашки никто не воспринимал всерьёз. Тогда он мог принимать эту толпу как друзей. Наверное, где-то в глубине души он всё же их любил, потому что все они ещё были живы.

И снова вино, пиво, водка, абсент и шашлыки. Единственным отличием Самайна от обычной пьянки был Кабачок Хаоса, что стоял на пеньке рядом с головой Мёртвой Шлюхи, в которую тоже заботливо вставили свечку.

Повезло, что не было дождя. Убывающая луна роняла свой свет сквозь облака. Лес наполнялся волшебством. Это была древняя и неведомая сила, Кайт впитывал её каждой клеткой своего тела. Он ощущал себя частью этого мира. Мира, закрытого от многих. Энергия разливалась по его венам, он чувствовал, что его наполняет сила, та, что раньше была присуща лишь древним вампирам. Их род вырождался с каждым новым поколением и готовился совсем отправиться в небытие. Кайт с Шэйном не могли и сравниться с первовампирами, теми, что могли обращаться в летучих мышей, подниматься в воздух, подчинять одним взглядом, передвигать предметы усилием мысли.

Кайту снова показалось, что он – песчинка перед лицом былого могущества. От этого потянуло напиться. Шэйн когда-то выразился, что абсент Кайта напоминает по вкусу замшевые ботинки, потому что вся поверхность рта начинает казаться шершавой. Кайт хлебнул этого пойла прямо из фляги, даже не разбавляя семидесятиградусный абсент, как это делали остальные. Мурашки пробежали по телу, а на лбу выступил холодный пот, но виду он не подал. Затем под дружный гомон толпы закусил всё это сырым шашлыком. Для людей всё это было в диковинку. В Кайте начал пробуждаться голод. Он становился всё сильнее и сильнее.

Шэйн подбежал к нему и поцеловал в засос. Наверняка, он сделал это специально, чтобы видели все.

— Фу! Педики! — закричал уже изрядно нажравшийся Псих, глядя на них.

Кайт приблизился к нему и схватил за горло.

— Чувак, ты чего?! Совсем спятил!!! Я же пошутил, — прохрипел панк, задыхаясь.

— Блять! Отпусти его, Кайт! — закричал подоспевший Шэйн.

Кайт ещё немного насладился страхом в глазах Психа, затем неохотно разжал руку. На шее парня остались ярко-алые царапины от ногтей.

— Я бы всё равно не стал тебя убивать. Для такого дерьма это будет слишком большая честь.

Шэйн отвёл Кайта в сторону.

— Что на тебя нашло?

— Он меня бесит, ты же знаешь!

Змей, который всё время сидел у костра в обнимку с двумя девчонками, протянул Кайту гитару и попросил сыграть.

— Сейчас Самайн, у тебя просто обязано быть вдохновение, — мягко произнёс он. Он почему-то всегда знал, чем успокоить Кайта. В другой момент вампир снова бы скривился и сказал, что не играет. Но сейчас он охотно принял инструмент.

— Ладно, черти. Только сегодня и только для вас. Моя новая песня, — он ударил по струнам, пробуя на слух аккорды.

«Белый ворон поманит тебя крылом

В направлении небесного свода.

Чтоб с богами сидеть за одним столом,

Чтоб понять, что такое свобода.

И деревья поют свой зелёный гимн,

Пусть танцуют игривые нимфы.

Окунуться в бездну, чтоб стать другим.

На глазах воскресают пусть мифы.

В эту ночь накануне Самайна.

Пляшут рыбы, играясь в лазурной реке,

И луна утопилась в колодце.

Опускается ночь, и в дрожащей руке

Я держу своё новое солнце.

Распускаются розы в осеннем саду,

Я поил их изысканным ядом.

Если я семицвет сегодня найду,

Мы с тобою навек будем рядом.

В эту ночь накануне Самайна.»

В воздухе повисла тишина. Затем аплодисменты. «Ну что ещё от них ожидать, они же вроде как друзья?» — подумал Кайт.

И тут он уловил едва различимый запах розы, тот самый, словно пришедший из его снов. Он отложил гитару и втянул носом воздух. Обострившиеся в эту ночь инстинкты помогли ему определить точное направление. Он встал, отложил инструмент и побрёл вперёд, влекомый ароматом, словно дудочкой гамельнского крысолова.

Вскоре с шага он переключился на бег. Казалось, что он летел, едва касаясь земли. Сейчас он видел даже лучше, чем обычно. Он с лёгкостью обходил все преграды, что возводил на его пути лес. Ни одна ветка не хлестнула по лицу, ни одна коряга не легла на пути. Сегодня он был хозяином ночи.

Запахи стали ещё более отчётливым. Они словно играли в «горячо-холодно», и сейчас был почти пожар. Он увидел её, ту самую девочку. Она сидела на пеньке в венке из осенних листьев с тыквенным фонариком в руках. Сейчас он читал её мысли с лёгкостью, словно свои собственные.

Она пришла в этот лес, чтобы задобрить духов праздничными угощениями и указать им путь своим фонарём.

Кайт подкрался к ней почти вплотную, ни одна сухая ветка не хрустнула у него под ногами. Он встал у неё за спиной, осторожно вдыхая этот запах: роза, ароматические свечи, шоколад и все это со сладкой примесью детского пота. Он схватил её за плечо, она медленно обернулась.

Сейчас вампир мог различить каждую веснушку на бледном лице. Лиловые глаза сияли каким-то божественным светом. Она смотрела на него без страха.

— Ты пришёл меня убить? — спросила она равнодушно.

Кайт кивнул, всё так же глядя ей в глаза. Он был растерян: ещё никто из его жертв не вёл себя так. «Пора с этим кончать», — сказал он сам себе и оскалил клыки.

— Отойди от неё, мерзкая тварь! — раздался из кустов чей-то требовательный голос.

Кайт поднял глаза и увидел того самого типа, что следил за ним всё это время: сейчас он стоял с нацеленным на вампира пистолетом.

— Вот и «Рояль экс Кусты». Иного я и не ожидал! — огрызнулся Кайт.

Он выпустил в Кайта несколько пуль. Вампир видел, как девять граммов смерти рассекали воздух, оставляя за собой белые борозды, сейчас он мог это видеть. Сама луна позволила ему спасти свою шкуру, замедлив ход времени. Кайт чувствовал, как они пролетели в считанных миллиметрах от тела. Вампир так и не заметил, куда делась девочка, но сейчас ему было явно не до неё.

Кайт чувствовал приближение Шэйна, он не слышал его шагов, а просто знал.

Человек подбежал ближе, вернее, Кайт позволил ему приблизиться на достаточное расстояние. Страж готов был выстрелить в упор, но вампир резко ушёл вниз и вцепился в руку с оружием. Ему не стоило большого труда сломать хрупкую человеческую кость. Раздался дикий крик. Пистолет упал в сырую листву.

Кайт хотел толкнуть пафосную речь в лучших традициях книжного злодея, но подоспевший Шэйн опять всё испортил и молча размозжил череп служителя добра ломом. Кайт успел заметить, что на лом в честь праздника кто-то повесил розовый бант.

— Ты меня кровью заляпал и ещё какой-то дрянью. Фу блять! — выругался Кайт, глядя на расколотую голову мужика, похожую на разбитый арбуз.

— И это вместо благодарности за спасение твоей жизни!?

Кайт решил не говорить о том, что в спасении он не нуждался вовсе.

— Ну что, предлагаю праздничный ужин?! — сказал Кайт, вынимая скальпель.

Когда в теле стража равновесия не осталось ни капли крови, они молча скинули его в канаву. Кайт подобрал лежащий на земле пистолет и положил в карман, где уже покоились деньги и золотая цепочка убитого.

— Вы что там, трахаться ходили? — спросил Псих, когда они вернулись.

Кайт ничего не ответил, лишь молча присосался к фляге и закурил сигарету. Наверняка на его лице и одежде осталась кровь, благо, в темноте никто не заметит. Ему было хорошо от выпитого и грустно оттого, что его мечта снова ускользнула из рук. Но он получит её любой ценой, иначе ему просто незачем жить.

***

Праздничное похмелье несказанно «радовало» Шэйна и Кайта.

— Боже, это что? Новый год? Двадцать третье февраля?! — простонал Шэйн.

— Судя по всему, Самайн, — Кайт покосился на стоящий на полке Кабачок Хаоса.

— А голова болит, как после дня ВДВ.

Кайт нашёл себя на полу, там же был и Шэйн в обнимку с ломом. На диване валялись тела: вампир потыкал их ломом — они оказались живыми. Он даже скис от досады. В кресле обнаружился Псих. Кайт, не долго думая, повесил ему на грудь табличку: «Отсосу за три копейки», — затем решил, что чего-то не хватает и написал на лбу чёрным маркером: «Хуй».

— Господи Иисусе! Как же я жесток, самому страшно, — ухмыльнулся Кайт.

Затем, на просьбу Шэйна принести ему анальгина да побольше, он влил в друга десять таблеток триган-д. Пусть теперь веселится и ловит свою тень.

Кайт поздно заметил кровь на своих руках. Он провёл по лицу и почувствовал засохшую шершавую корку. Он побежал в душ, это ещё и должно было помочь ему справиться с похмельем, которое уже подступало. Холодные струи воды привели мысли в порядок и подарили приятную трезвость ума. Почему-то мучительно захотелось выпить снова. Кажется, в холодильнике оставалось ещё пиво. Кайт залез в карман плаща и нашёл там около десяти тысяч рублей.

«Ну кто же столько денег с собой таскает?!» — подумал он, вспоминая убитого.

Он полез в холодильник и открыл банку пива средней паршивости. По телу разлилась прохлада и хмель. Он снова уставился в окно: на голый, как палка, клён, на дорогу, на машины. Кайт подумал, а что было бы, если бы он был человеком, таким же как все? И было бы сейчас, может быть, ему лет двадцать…

Учился бы наверняка в университете, воевал с родителями из-за внешнего вида и плохих оценок, пил бы по вечерам с друзьями, потом снова ругался с родителями на тему выпивки. Почти как он в годы своей юности.

С родителями Кайта судьба развела очень давно. Лишь потом ему удалось найти в архиве приказ о расстреле. Он был последним сыном своего древнего рода, недополучившим знаний и опыта своих предков, а также тепла и любви.

Кайт вспомнил свои двадцать лет. Он был как они, лишь с учётом той эпохи. Но время свернулось в спираль, и теперь ему навеки двадцать лет. Жизненный опыт никак не повлиял на его характер, всё та же тяга к приключениям и безрассудство. Наверное, эта вечная молодость не только тела, но и духа помогала ему не сойти с ума и не перестать радоваться жизни. Кайт так и не мог представить себя пятисотлетним вампиром всё с тем же юным телом и прекрасным лицом. Как он хотел навсегда остаться таким! Он чувствовал, что грядут неизбежные перемены в его сознании. Скоро пора будет становиться взрослым, пусть даже сто лет спустя. Ему не всего лишь сто двадцать лет, а уже сто двадцать. Даже не верилось, что Шэйн старше него: у того до сих пор детство играло в заднем среднем кармане штанов.

— Блин ты такой… это, как его… эротичный сейчас, — промямлил Шэйн, входя в кухню.

Кайт спохватился, понимая, что стоит сейчас в одном полотенце на бёдрах. Шэйн медленно подошёл к нему и так же неспешно залез рукой под полотенце. Кайт слегка вздрогнул от прикосновений. Честно говоря, сейчас он был не в настроении, но Шэйн был настойчив.

Он просто сорвал с Кайта полотенце и припал губами к его члену.

— И что ты делаешь, скотина?! — закричал Кайт, несмотря на то что уже передумал сопротивляться. Он просто вцепился руками в подоконник, чтобы не упасть. Разве устоишь перед напором жаркого нежного рта и языка. Кайт уставился в потолок, он не любил закрывать глаза. Этот минет на кухне казался ему каким-то чертовски трогательным, особенно после всех его размышлений. Вскоре он вовсе перестал думать, весь его мир сузился до одного лишь рта Шэйна, что в этот миг доставлял ему удовольствие.

— Твою мать, я люблю тебя… люблю, — шептал Кайт в полубреду, кусая губы. — Давай же… О да! Сладкий! Рр-р-р.

Шэйн проглотил всю сперму до капли. Он любил ее горьковатый привкус.

Кайт лишь закурил и снова уставился в окно. За это время ничего не изменилось. А Шэйн уполз куда-то сходить с ума дальше. Вампир накинул красный шёлковый халат и поплёлся в комнату.

— Доброе утро, китайская проститутка!

— Добро утро, голая женщина. Я, конечно, слышал про утро китайского пчеловода, но, наверное, утро китайской проститутки несёт в себе какой-то более глубинный смысл? – Кайт прислонился к дверному косяку, докуривая сигарету. Беатрис стыдливо накинула на себя одеяло, не беда, что Кайт всё видел и раньше.

— У тебя халатик милый.

— А на тебе вообще ничего нет. Странно, правда? Учитывая, что рядом с тобой храпят два мужика и ещё одна девушка. Что бы это могло быть? Вы играли в карты на раздевание, затем уморились и уснули? Или вам было жарко?

— Мы трахались.

— Фи, как банально! Развивайте фантазию.

А Шэйн тем временем сидел в углу и пялился на свои руки. Триган-д – великая вещь: не избавляет от боли, зато очень весело отвлекает. Кайт давно перестал баловаться дрянью из аптеки. Он пошёл и раскурил в ванной в одиночку последнюю плюшку гашиша, затем запил это двумя стопками водки. У него были свои способы борьбы с похмельем. И стало ему хорошо и спокойно.

Кайт сдвинул лежащие на кровати тела в сторону и лёг рядом. Его сразу же посетили больные и странные сны. Вот он по лесу мчится, догоняя ту девочку. Она останавливается и глядит на него своими лиловыми глазами, в которых отражается луна, звёзды и вся солнечная система. Она достаёт нож, вспарывает себе грудную клетку, изнутри у неё вылетают огненные птицы. И снова всё сначала, откат назад. Он снова настигает её и перекусывает её горло, а вместо крови у неё раскалённая смола, она прожигает тело Кайта. И снова всё сначала. Только теперь человек стреляет в упор, и Кайт чувствует, как пуля проходит через его череп и меркнет свет. Затем снова и снова это ощущение пули, пронзающей голову.

Он проснулся в холодном поту. Было уже совсем темно, и все ушли. Только Шэйн рядом и обнимает его. Только странно, почему у него такие пустые глаза? Они светились чернотой, а кожа посинела и местами потрескалась, обнажая кости. В его теле надувались и лопались язвы, а оттуда на него смотрели могильные черви.

— Ты наш, Кайт, ты наш, — шептали ему они. – Вы все давно безнадёжно мертвы.

Черви оплетали его тело, он был не в силах пошевелиться и даже закричать, липкие лапы смерти сомкнулись на его горле.

Кайт очнулся. Вокруг было темно и пусто. Он вздохнул с облегчением, от того что всё это ему только приснилось. Это не было похоже на обычный приход, он умел различать свои состояния. С момента самой первой встречи с той девочкой он оказался втянут в череду самых странных событий. Он вмешался туда, куда не следовало, нельзя играть с этими силами. Он сам толком не знал, что это, но нехорошее предчувствие терзало.

Он выбежал на кухню, чтобы выпить воды. Шэйн стоял у окна и смотрел куда-то в ночь. Кайт подбежал к нему и обнял за плечи. Тот повернулся и чмокнул его в макушку. Его поцелуй был холодным и пустым, без эмоций и чувств.

— Что случилось? — спросил Шэйн.

Кайт сбивчиво пересказал ему свой сон и события вчерашней ночи.

— Что-то ты подозрительно добрый. Надо было сразу скальпелем по горлу – и дело с концом.

— Я не знаю, я не смог почему-то. Меня остановил её взгляд. Это так, словно мы вдруг поменялись ролями, словно я стал жертвой. Я ничего не мог поделать, я просто оцепенел.

— Ты теряешь хватку, — холодно заметил Шэйн.

Кайт сел на подоконник, рядом с ним горел огонёк Кабачка Хаоса. При взгляде на него становилось как-то уютнее. Он вспомнил, что через два месяца Новый Год. Дожить бы. Он взглянул вниз и увидел у подъезда странный фургон. Он не мог разобрать номера машины и даже марку и цвет. Со зрением после алкоголя и гашиша у него было плохо.

— И давно он здесь? – спросил он.

— Где-то часа два уже за ним наблюдаю.

— Что-то здесь явно не так, — в который раз за последнее время заметил Кайт.

Он достал флягу абсента и сделал ещё глоток. Горло приятно обжёг привкус травяной горечи. Стало теплее. Пальцы нашарили на подоконнике пачку тонких ароматных сигарет. Он закурил, и клубничный дым наполнил кухню. Кайт обожал запах табачного дыма, он любил, когда им пахли его одежда и волосы.

Шэйн попытался заснять подозрительный фургон на фотоаппарат, но он так и не был виден на снимках. Просто пустое чёрное пятно.

— Тут явно не обошлось без маскирующих чар, — сказал он.

— В любом случае выбор у нас не велик: это либо другие вампиры, либо стражи равновесия. Больше мы никому, вроде бы, дорогу не перешли.

— Люблю твой упадочный оптимизм.

— Мне нравится, что у нас общая паранойя. Это сближает, — Кайт приобнял Шэйна за талию.

***

Они снова сидели на кладбище. Уже давно стемнело, и накрапывал дождь. На этот раз их пристанищем стала могила некого господина по имени Метла Фёдор Иванович. Шэйн всегда выбирал могилы с забавными фамилиями для своих посиделок. Чуть дальше заканчивалась цивилизованная часть кладбища с красивыми надгробиями в виде плачущих ангелов и асфальтированными дорожками. Начинались бурьян, непролазная грязь и покосившиеся деревянные кресты. Неподалёку возвышался одинокий склеп. Его обветшалые стены украшали живые цветы. Он весь был испещрён множеством надписей. По одной из легенд, если написать на стене своё желание, оно неизменно исполнится. Вампирам просто нечего было загадывать, к тому же они не верили в это. У них было только одно желание – спокойно жить… или даже просто жить.

В моменты, когда опасность ходит по пятам и ножом у горла дрожит судьба, хочется просто жить. Они подошли к склепу, Кайт взял кусок кирпича и нарисовал свой знак: перевёрнутую латинскую «S» с двумя точками, внизу и вверху. Этот знак он ещё в детстве выводил пером на полях тетрадок, когда закрывал глаза. Он любил этот символ, как нечто открывающее врата в неизвестность, через него на Кайта смотрела сама смерть. Они с Шэйном были невольными её жрецами. Но временами они любили дарить смерть тем, кто о ней так мечтал — это было высшим жестом благородства. Как с той девочкой на мосту. Чёрт подери! Они нормально не ели почти с тех самых пор ( Рэм конечно же исключение, но он стал личной тайной Кайта). Только перебивались объедками, этими жалкими людьми с их гнилой кровью.

Они вышли сквозь дыру в заборе, оставив за спиной печальный погост. Дорога была пустой и безлюдной. Здесь очень редко ездили машины, лишь изредка случайный прохожий выбредал из тумана, царящего в этих местах постоянно. По одну сторону от дороги лежал затянутый зелёной ряской пруд, с другой стороны стояли покосившиеся заброшенные дома. Порой пробегали бездомные собаки. Завидев вампиров, они поджимали хвосты и прятались в придорожных кустах.

Кайту снова стало не по себе, что-то заныло в левой стороне груди. Поднялся ветер и из тьмы вышли они – стражи равновесия. Вампиры узнали их сразу, им осталось только стоять и смотреть в пустые глаза.

— Мы обязаны ликвидировать вас, как опасных для мира! – сказал один из них, чья лысина сияла в лунном свете, как отполированный и покрытый лаком череп. Он достал пистолет, остальные последовали его примеру.

Волосы Кайта встали дыбом, по спине пробежал холодок, кровь застучала в висках. Он потянулся за пистолетом, что недавно подобрал в лесу. Шэйн до боли в пальцах вцепился в лом.

— Живым не сдамся! – прошипел он.

Его красивое лицо исказила гримаса гнева. Глаза засияли бешеным светом, зрачки стали вертикальными, а зубы удлинились вдвое. Он ринулся в бой первым. Словно в замедленной съёмке пули проносились перед его лицом, он только успевал уворачиваться. Он жал на курок без разбора, видя, как распускаются красными цветами раны в теле одного из стражей. Шэйн мчался следом, Кайт слышал его дыхание.

Повинуясь шестому чувству, Кайт схватил друга за шиворот и оттащил за груду кирпичей.

— Нечего тебе под пулями плясать!

Сам он спрятался туда же и продолжал отстреливаться из своего укрытия.

— Блять! Сколько их здесь!? Раз! Два! Три! Четыре! Блять! – выругался он, когда пуля прошла слишком близко от него, раздробив кирпич и обдав оранжевой крошкой.

Шэйн схватил камень и кинул в стражей — это всё, что ему оставалось, и, судя по звуку, попал.

— У меня скоро патроны кончатся, тогда нам пиздец, — прошептал Кайт бледными губами, — но я постараюсь, как можно больше их захватить с собой. Я тебе обещаю.

Он высунулся сильнее, чтобы подбить одного. Это было зря. Пуля пробила Кайту грудь. Он почувствовал её всем телом, мир сжался до размеров одного куска серебра. Он упал назад, громко вскрикнув.

Хотелось попросить прощения у Шэйна за то, что он не смог их спасти, и за то, что вообще втянул их во всё это. Мир уплывал, и становилось отвратительно легко. Он цеплялся из последних сил, желая оставаться в сознании как можно дольше. Он хотел напоследок увидеть эти синие глаза, но не успел… всё заволокло чёрной беспроглядной пеленой.

Шэйн ринулся к нему, наплевав на осторожность и свистящие пули.

— Стоять! – раздался чей-то громогласный высокий голос.

Посреди дороги остановилась красная иномарка с заклеенными номерами. Между вампирами и стражами оказалась высокая брюнетка, в красной косухе с бахромой. Она была безоружной, но держалась настолько твёрдо и уверенно, словно могла одним щелчком пальца уничтожить мир.

— Они под защитой клана! Пальцем тронете – убью! – она оскалилась, из-под ярко-красных губ показались длинные клыки.

В воздухе повисло молчание. Было слышно лишь как в чёрном небе кричат вороны.

— В машину его, живо! – крикнула она Шэйну, тот без колебаний подхватил Кайта на руки.

Каким же он сейчас казался лёгким, несмотря на тяжёлый отпечаток смерти на бледном лице. Он был ещё жив, Шэйн чувствовал это, жив, но уже не здесь. Его кровь капала на землю, оставляя следы на дороге. Он бережно положил его на заднее сиденье. Машина тронулась.

— Уёбки малолетние! – матюкнулась женщина с водительского сиденья. — Нашли, блять, во что ввязаться.

У Шэйна дрожали руки. Покоящийся на его коленях Кайт глухо застонал, приходя в сознание.

— У меня в груди остопизделый кусок серебра! – он сплюнул кровь. — Будь это свинец, я бы даже не волновался.

Ощупав место раны, он зашипел, сжав зубы так, что прокусил себе нижнюю губу. Шэйну было страшно смотреть, как Кайт ногтями вырывает из себя пулю с куском плоти. Кровь хлынула рекой, заливая сиденья. Вся одежда вампира была сплошь перемазана ею. Но красного на чёрном не видно.

— Дай флягу! – простонал Кайт.

Шэйн залез в карман мокрого от крови плаща друга и достал плоскую, покрытую многочисленными узорами и камнями фляжку. Кайт сделал несколько глотков, чтобы заглушить боль.

-Если бы на пару сантиметров выше, то я – труп, — голос Кайта слегка повеселел.

Шэйна трясло. Он не мог произнести ни слова. Только что он чуть не потерял того, кого любил. Его поразила собственная беспомощность, пока Кайт, словно занозу, вынимает из себя пулю. Кровь уже почти остановилась. Было по-прежнему больно, но Кайт знал, что если рана болит, значит, он будет жить. Сейчас он старался не думать о том, что ждёт его впереди, о том, куда они едут.

За окном мелькали деревья, не было видно огней и многоэтажных зданий. Шэйн догадывался, что они выехали за город. За всю дорогу они и словом больше не обмолвились со своей спасительницей.

Машина остановилась у похожего на замок особняка. Такие строили себе, пожалуй, только олигархи. Из-за высокого забора с колючей проволокой торчали целых две башни. На довольно большом участке располагался ухоженный сад с аккуратными дорожками и лужайкой, имелся даже бассейн с водопадом.

Впрочем, Кайту было не до созерцания красот. Сейчас он уже мог держаться на ногах, но только при помощи Шэйна. Передвигаться было больно. Он чувствовал себя так, будто внутри него сидела неведомая тварь, которая пожирала его изнутри и при этом колола отравленными иглами.

Их ввели в дом и оставили в холле. Обстановка внутри была тоже под стать готическим замкам: шершавые каменные стены, приглушённый красный свет, мраморный пол с красным ковром. Не спрашивая разрешения, Кайт упал на стоящий в углу бархатный диван. Больше находиться на ногах он не мог.

— Марьяна, кого ты притащила?! – спросил кто-то сверху.

Послышался стук каблуков по мрамору и другие, более тяжёлые шаги.

— Этих упырей, — ответила она холодно, и звук каблуков стал всё дальше и глуше.

В холл спустился вампир. Кайт поднял на него глаза. Он был высок, плотного телосложения, одет в обычный темно-серый костюм. Его русые волосы с проседью струились по плечам, сейчас они казались просто серебристыми, того же цвета была и его козлиная бородка на желтоватом, словно восковом лице. В профиль он походил на Влада Цепеша, каким его изобразили на портретах, только знаменитый Дракула никаким вампиром, разумеется, не был.

Вампир обратил красные огоньки глаз на Кайта с Шэйном. Кайт тоже взглянул ему в глаза, стараясь выиграть в гляделки.

— Разрешите представиться, господа, я Дерамир, глава клана «Чёрное крыло».

Шэйн с Кайтом коротко представились.

— Я хотел бы предложить вам присоединиться к нам. Знаете ли, вампиров не так много осталось, и мы должны помогать друг другу в это нелёгкое время. Очень тяжело выживать в одиночку, — начал Дерамир. — Я думаю, вы согласитесь принять моё предложение. Вы станете частью клана, взамен клан предоставит вам свою защиту.

Кайт хотел что-то сказать, но кровь подступила к горлу. Его накрыл новый приступ боли. Шэйн посмотрел на него с горечью в глазах.

— Соглашайся, Кайт, у нас нет выбора, — прошептал он.

Кайт ещё с минуту смотрел в светящиеся красным светом глаза древнего вампира. Внутри него шла борьба. Он не хотел никому служить, он никогда до этого не опустится. С другой стороны, это может гарантировать спокойную жизнь. Выбора у него не было. Вампиры вряд ли выпустят его живым за ворота особняка. Одиночки долго не живут.

— Я… согласен, — произнёс он, дрожащими губами. Ему внезапно захотелось жить.

Дарамир лишь кивнул. Ответ Шэйна был и так ясен. Без Кайта он никуда не пойдёт. В холл спустилась Марьяна, неся с собой какие-то склянки. Она протянула Кайту одну из них и велела выпить. На вкус это походило на кровь вперемешку с какими-то травами. Что-то горькое и горячее разлилось по пищеводу. Кайт снова отключился.

***

Лабиринт всё не кончался. Там, где секунду назад был тупик, образовывались новые коридоры. Все они были одинаковыми и чёрными, с множеством закрытых дверей. Кайт, словно тень, скользил мимо них. Он знал, что все эти двери надёжно заперты или скрывают за собой чёрную бездну. Он никогда их не открывал, но знал наверняка. Ему казалось, что он ходит по кругу уже несколько часов, а то и дней. И наконец-то он упёрся в одну, точно такую же чёрную, как остальные, дверь, но сразу понял, что это ОНО. Затем вспышка яркого света….

Он открыл глаза. Перед ним был лишь белый потолок. Кто-то держал его за руку.

— Шэйн… — позвал он слабым голосом, сжимая руку. Она была чужой и холодной.

— Нет. Я чуть позже позову, — он узнал голос Марьяны.

Он повернулся и взглянул на неё. Красивая, как и все вампирши, несмотря на то что Кайту никогда не нравился этот типаж; тёмные волнистые волосы, тонкие брови, слегка курносый нос, немного раскосые янтарные глаза, полные губы. Она была в лёгком красном платье, представить её в каком-то другом цвете было трудно.

— Спасибо, — произнёс Кайт, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более искренно. Благодарить от всей души он никогда не умел.

— Не за что.

«Вот так вот, значит, моя жизнь совсем уж ничего не стоит?!» — чуть было не выпалил он, но всё же решил промолчать.

Дверь распахнулась, и в комнату вбежал Шэйн. Он выглядел на редкость прилично и опрятно. От него пахло шампунем и одеколоном. Длинные волосы были собраны в хвост. А вместо футболки с черепами на нём была расстёгнутая до середины груди шёлковая чёрная рубашка.

Он подошёл к Кайту и обнял его так бережно, словно боялся сломать. Кайт молча уткнулся ему в плечо. Скрипнула дверь, Марьяна вышла, оставив их наедине.

— Дырку от пули покажи! – улыбнулся Шэйн.

Кайт скинул с себя одеяло. На груди у него красовалась багровая отметина в виде всё той же перевёрнутой «S» с двумя точками.

— Твою мать! Скоро начну верить в это сраное поверье про сраный склеп, — выругался он.

— Тебя отметила сама смерть, — улыбнулся Шэйн и поцеловал фигурный шрам на груди Кайта.

— А перестрелка была клёвая, почти как пятнадцать лет назад, когда мы киллерами подрабатывали.

— Да, весёлые времена были.

Они обнялись и пролежали до наступления темноты.

***

Дерамир настоял, чтобы они остались жить в особняке клана, никаких указаний до полного выздоровления Кайта поступать не должно. Пусть рана и затянулась, его организм всё ещё был отравлен серебром. Иногда по ночам его ещё мучили боли, но всё было поправимо.

Кайт чертовски устал от всего этого.

— Как ты? – спросил Дерамир, вызвав его к себе.

— Сказал бы, что нормально, раны мои зажили, но от усталости никуда не деться.

— Я тебе помогу забыть прежнюю жизнь.

— Есть слишком много того, что нельзя забыть и не нужно, наверное, — Кайт отвёл глаза, особой симпатии к главе клана он не испытывал, признательности и уважения тоже, хотя и старался отплатить хоть чем-то за своё спасение. Он ясно понимал, что не приживётся здесь, в отличие от Шэйна -тот был более приспособлен к жизни в обществе. Может быть и правильно, что он теперь среди своих. А Кайт не умел плести интриги, вернее не хотел. Он был одиночкой и оставался таковым даже сейчас.

Дерамир взглянул ему в глаза. Кайт невольно поёжился, хотя не было в этом взгляде ничего злого и отталкивающего. Скорее простое любопытство.

— Я ощущаю твою тоску.

— Вы так обо всех членах клана заботитесь? – в голосе Кайта появился нажим и вызов.

Вместо ответа древний вампир лишь коснулся пальцами губ Кайта, всё так же глядя ему в глаза. Кайт не смог отстраниться, какая-то сила буквально приковала его к полу. Он остался неподвижно стоять, даже когда его губы обдало жаром поцелуя Дерамира. Он отвечал на поцелуй с явным выражением безразличия на лице, но главу клана это, видимо, мало волновало. Он рванул рубашку Кайта и припал губами к его шее, затем к груди.

Кайт по-прежнему стоял, безучастно глядя в пространство. Пусть даже это было и приятно его телу, виду он всё равно не подал. Вампир отстранился от него и вопросительно посмотрел в глаза, на лице его читалась плохо скрываемая досада. Кайт развернулся и вышел прочь.

Шэйна он застал в его комнате. Кайт набросился на него со страстным поцелуем, надеясь стереть с губ отпечаток Дерамира. Но бесполезно. Губы любовника больше не дарили ему прежней услады. Кайт понял, что охладел ко всему на свете, особенно к тому, кого когда-то любил.

Стало безнадёжно и пусто. Вернулось почти забытое ощущение глубочайшего одиночества. Он снова понял, что он в этом мире один. Он всегда, изначально один. В конце концов, он родился одиноким и одиноким умрёт, другого пути у него нет.

***

Вскоре выпал снег, белый, как платье невесты, а может быть – саван покойника. Ночь была светлая и ясная. Впрочем, вампиры совсем не нуждались в этом свете. Неслышными шагами ячейка «Чёрного Крыла» двигалась через лес. И кто бы мог подумать, что в эту волшебную ночь им предстоит совершить убийство?!

Вела Марьяна, у неё всегда был поразительный нюх, мало кто мог сравниться с её интуицией. Кайт с Шэйном шли следом, с ними было ещё два относительно молодых вампира: Ганс и Алор. Кайт ещё не успел составить своего мнения об этих двоих, но внешне они показались ему симпатичными.

— Может быть, ты мне объяснишь, зачем мы идём охотиться впятером? Это не выгодно. Мы слишком заметны, и делить добычу будет весьма затруднительно, — спросил он у Марьяны.

— Мне лучше знать, — ответила она, скривив губы.

— К тому же, куда мы, собственно, идём?

Она ничего не ответила, лишь передала ему в сознание визуальное изображение того, что видела сама.

Где-то там трое детей пробирались через сугробы и заросли репейника. Они сбежали из интерната навстречу вольной жизни. Холод нещадно терзал их тела, одетые в лёгкие куртки с чужого плеча. Их ботинки не по сезону давно промокли. Сейчас дети мечтали о тёплом доме и горячем чае. В воздухе висело сомнение: а стоило ли вообще покидать интернат? Ведь там хотя бы было тепло. Но дети с завидным упорством продолжали свой путь к свободе, который скоро обернётся верной дорогой к смерти.

Кайт невольно облизнулся. Его глаза вспыхнули, словно два неистовых изумруда, они всегда меняли цвет в азарте охоты. Он ощущал эмоции детей, их холод и страх. Скоро он положит этому конец. Но жертва не должна умирать несчастной, это влияет на вкус крови. Кому нужна кровь со вкусом страха? Ещё Кайту не нравилось наличие такого большого количества вампиров – питьё крови процесс интимный, почти как секс.

Марьяна заметила жертв первой, когда они выбрались из чащи и перешли замёрзший ручей.

— Как пройти до трассы? – спросил один мальчик в синей куртке. На вид ему было лет четырнадцать: судя по всему, самый старший из них. Девочка лет двенадцати с длинными тёмными волосами и совсем забитый мальчик, может быть, её ровесник или даже младше, стояли чуть позади.

— Зачем вам трасса? У нас так хорошо! – встрял Кайт, всё же переговоры с жертвами – это был его конёк. Он достал флягу с коньяком и протянул мальчику: — На, согрейся.

Он принял флягу и скептически понюхал, затем приложил к губам и поморщился. Ему, наверное, никогда не доводилось пробовать хороший коньяк, если он вообще раньше пил алкоголь. Он невольно поёжился. Кайт обратил внимание на белую детскую шею, что виднелась под чёрным шарфом.

Марьяна беседовала с другими детьми, приглашая их куда-то. Те два вампира стояли в стороне, о чём-то переговариваясь. Шэйн подошёл ближе.

— Какой милый мальчик, как тебя зовут? – сладко улыбнулся он, обнимая подростка за плечи.

— Никита, — ответил тот.

По его глазам Кайт догадался, что он почувствовал что-то неладное. Где-то вдалеке послышался крик девочки, затем стих. Кайт схватил скальпель и резко резанул Никиту по горлу. Шэйн успел подхватить обмякшее тело, пока оно не коснулось земли. Первые капли алой крови упали на снег, запятнав его девственную белизну. Вампиры припали к изуродованному горлу мальчика с двух сторон. Кровь снова наполняла их тела, разливаясь приятным жидким теплом. От горячей крови поднимался пар, казалось, что именно так душа несчастного ребёнка отлетает на небо.

После пиршества в лесу Кайт ощутил себя настоящим диким зверем, хотя частью этой стаи он не станет никогда. Он ощущал досаду оттого, что был нарушен привычный ход его охоты. Ему не дали побыть с жертвой подольше, полюбоваться в последний раз, подарить искреннее тепло, он любил убивать красиво.

***

Она выводила пастелью на бумаге знакомые черты: тонкое лицо, аккуратный нос и самое главное – эти ярко-зелёные глаза с вертикальными зрачками. Вампир из её снов был самым любимым сюжетом рисунков Алисы. Она ещё несколько раз с тех пор ходила в тот лес в надежде встретить его, но след его был безнадёжно утерян.

Алиса не сдержалась и рассказала всё знакомому.

— Я знаю, что привлекает этого вампира в тебе, — сказал он. – Они пьют кровь, потому что вместе с ней уходит жизнь. Это не простые кровососы. В этом плане они эстеты. Их привлекает твоя красота, юность и невинность. Я знаю способ…

— Какой? – спросила она, хотя в её голове уже начали зарождаться смутные подозрения.

— Ты должна потерять девственность, тогда всё изменится. Он не сможет так легко тебя найти. К тому же, это может принести ещё некоторые плюсы. Женщина, обладающая даром, который у тебя, без сомнения, есть, обретает полную силу, лишь проведя ночь с мужчиной. Я бы хотел выполнить это сам без чьей-либо помощи. Я знаю все тонкости ритуала.

Она не колебалась долго. Из всего круга её знакомых маг был единственным, с кем бы она согласилась лечь в постель. Ему хотелось верить. Она больше не думала о том, что тринадцать лет — это слишком рано. Просто хотелось, чтобы это наваждение и сны, наконец, закончились.

На следующее утро она проснулась другой. Прошедшая ночь отдавалась смутными воспоминаниями. Теперь она такая, как большинство людей на этой планете, теперь она знает суть плотской любви, знает, что значит, когда он в тебе. В ней не было этой бесполезной тоски по утраченной невинности, что, как ей казалось, отделяло её от прочих женщин. Ведьма — не женщина, ведьма — оружие.

Дар пробуждался в ней постепенно. Она уже могла различить ауру человека и более тонко чувствовать эмоции. Маг обещал помочь ей научиться пользоваться этой силой. В глубине души она всё равно считала его простым извращенцем, который повёлся на её почти детское тело, забывая о совсем недетской сущности. Такие, как она, взрослы уже от рождения.

***

— Поздравляю с удачной охотой, Кайт, — сказал Дерамир.

Тот только кивнул вместо ответа. Они снова сидели в его кабинете, они снова были наедине. Только теперь атмосферу скрашивала бутылка хорошего виски. Дерамир чувствовал запах крови и алкоголя, исходящий от молодого вампира, этот запах неистово пьянил его. Почти все подчиненные, находящиеся во власти главы клана, побывали в его постели. С Кайтом же было сложнее: он был непробиваем и всё так же холоден. Древний вампир не мог забыть того поцелуя. А вчера ему даже удалось раздеть Кайта, он долго гладил его обнажённое тело, тот же остался равнодушен к ласкам.

Сейчас глава клана просто сгрёб его в охапку. Надоело цацкаться с этим малолеткой, он привык получать того, кого хочет. Кайт смотрел на него из-под ресниц, слегка улыбаясь. Дерамир поцеловал его в губы вкуса виски и крови. Ему хотелось, чтобы этот мальчишка сейчас чувствовал то же самое, что и он.

«Может быть, за более чем пятьсот лет он многому научился и знает, как доставить удовольствие, — подумал Кайт. — К тому же, он весьма не плохо сохранился». Ощущение было странным, словно данные мысли не принадлежали ему самому. В другой ситуации он бы спокойно лёг в постель к Дерамиру, ну тут мешало само его положение подчинённого. Он не хотел быть используемым. Он бы не стал себе отказывать в удовольствии лишь при условии, что они никогда больше не встретятся.

Глава клана грубо потащил Кайта в спальню. Ему хотелось дать Дерамиру по морде, но новый поцелуй остановил его. «Мой милый, Кайт, я знаю, тебе понравится», — шептал голос в голове. Дерамир кинул его на алые шёлковые простыни своей роскошной кровати с балдахином. Бесцеремонно рванул рубашку и припал губами к его соску, слегка прикусывая и играя с ним языком. У Кайта перехватило дыхание. Он ненавидел себя за то, что не может противиться столь сильным чарам. Он запустил пальцы в жёсткие серебристые волосы. Поцелуи Дерамира опускались всё ниже.

— Нет, хватит, — закричал Кайт, пытаясь отстраниться, но его тело говорило об обратном. Там, внизу, всё горело и наливалось кровью от прикосновений Дерамира. Он избавил Кайта от одежды и перевернул на живот, прижав собственным телом.

— Ты такой красивый сейчас, мой Кайт, — прошептал он в самое ухо. От этого шёпота по спине пробежали мурашки. Острые клыки впились в шею молодого вампира. Кайт вскрикнул от неожиданной боли. Дерамир не собирался пить его кровь — это было частью любовной игры.

Жадные пальцы, обильно смазанные ароматным маслом, вторгались в его тело, которое предательски изгибалось и просило ещё, просило сильнее и глубже. Кайт уже не о чём не мог думать, когда Дерамир обхватил его крепче, навалился всем телом и вошёл. Казалось, что Кайт ощущает каждой клеткой своего тела эти порывистые движения и горячее дыхание за спиной. Он никогда не стонал так громко, даже когда снимался в порно вместе с Шэйном, о существовании которого он сейчас забыл, как забыл обо всех, что были в его теле до Дерамира. Тот был, пожалуй, самым сильным и властным любовником из всех. Он по-настоящему владел им.

Чувство отвращения к самому себе постигло его сразу после оргазма, когда он стонал, выгнувшись дугой, словно дикий кот. Он никогда ещё не чувствовал себя настолько шлюхой, как сейчас. Хотелось встать и уйти.

— Постой, мой сладкий, — Дерамир привлёк его к себе и поцеловал в шею. — Этой ночью ты будешь со мной, как и все последующие ночи тоже.