Дневник Ненависти

Глава 1. Поезд

Полное бездействие меня убивало, я выходил в тамбур и курил. Сначала со своими попутчиками. Кстати о попутчиках: Женщина в возрасте Вероника, её дочь — Юля и отец Виктор, довольно обыкновенные люди, провинциальные доктора. Начинает темнеть. Я вышел за стаканом, потому что попутчики меня угощают глинтвейном. Я долго по началу сидел и ждал пока они мне предложат сами, но я попросил не дождавшись. Мне трудно писать, потому что лежу я на верхней койке, и тут сильно трясет. Да еще с фонариком на груди. Поезд равномерно, монотонно стучит, успокаивая меня и усыпляя. Когда я захотел в туалет перед сном, он был в карантине и я чуть не обоссался. Этот день кончается и я засыпаю. В конце вагона поют девки, а парни играют на гитаре, попутчики бубнят себе под нос и хают этих жизнерадостных засранцев, честно, меня они тоже раздражают. Спокойной ночи, я попытаюсь заснуть, к тому же попутчики закрыли окно, теперь я вообще нихуя не вижу.

21 июля 2010 год. Второй день в поезде.

Я проснулся раньше всех, сначала сожрал таблетки, а затем сходил умыться, занято не было. Но когда я уже ссал, вспомнил что забыл закрыться и тотчас закрылся, вдруг кто войдет. Умывшись я выйдя в тамбур, покурил. Вошел в плацкарт, весь вагон спал, взяв кружку, достал кофе на всех, но попутчики отказались. Налил горячую воду и отпил замечательного три в одном.

Этот день прошел более-менее удачно, за исключением блядской, орущей личинки играющего с попутчицей Юлей. Одна жопа в соседнем плацкарте постоянно орет «Блядь жарко, включите кондиционер, Блядь холодно, выключайте» Когда же ты склеишь задницу, сука!

Я официально называю этот дневник — дневником ненависти.

Я не ездил в поезде, наверно с 1993 года, и в весьма бессознательном возрасте. Теперь я понимаю какое это говно вместе с этой сектой из е-денса. Поют блядь, играют на гитаре. Я нагнал волну говна в плацкарт, чтобы развивать всеобщее недовольство этой компанией, одна из попутчиц все же сорвалась и напиздела на этих панков, я доволен. Когда была остановка, ко мне подошла одна из секты, она хотела что-то сказать, но я опередил её и спросил, где можно вырубить. Она очень резко отреагировала, и я добил все её желание общаться со мной, обосрав компанию с гитарой, сознался что я всех подначивал чтобы компанию панков облили говном недовольства. Уже вечер, и панки из е-денса начали снова голосить, у них вероятно каждый вечер включается такая хуета в жару, что заставляет их орать.

День третий в поезде 22 июля 2010 г.

Весьма спокойное утро, не считая уже порядком подзаебавшего инкубатора, которая лупит свою обосравшеюся орущую личинку.

Ночь спал неплохо, позже замерз как обезшкуренная говядина зимой на скотобойне. Достал плед и укрылся, потом стало резко пахнуть с открытого окна, скорее всего проезжали мимо навозных гор. Вонь заставила меня подняться, покурил в тамбуре, взял с собой сразу щетку но забыл что в туалете невозможно набрать воды в пасть и вспомнил про бульбик. Эта хуйня не залазила в раковину и пришлось её разговнить чтобы впихнуть туда. Попутчики меня заебали, жирная сука постоянно сидит у окна и пиздит со своей быдлодочерью, у которой в оси туши болтается какой то сраный кусок железа, называемый ею пирсингом. Из её телефона вечно играет дешевая попса, все должны слушать это говно, наушников у нее нет. Корова ебаная, с открытым полужидким брюхом со складкой в центре из которого блестит кусок пирсинга, и карикатурами на ляжки в области ног. Неумолкая пиздит про какой-то клуб в Саратове, как хочется уебать ей. Они съезжают в 12.00 по Московскому времени, а сейчас только 10.00, господи. Единственные два нормальных человека это Виктор, про которого я подумал, что он отец этой коровы и еще один мужик у окна боковушки. Сейчас я лежу на верху и жду, когда эти мать жирной коровы не поднимет свою тушу и не пустит меня к окну. В этот момент встала жирная корова и её еблище поравнялось с моим в тот самый момент когда я пишу это. Наверное она полагает что я дохуя занят, но не подозревает чем.

Была остановка, я опять убеждаюсь что Кристина тупая блядь, я вышел из поезда, огляделся и увидел как она выходит из поезда, сначала подбежала к одному стойлу с панками, посасывающих пивко, потом к другому, там попиздит, но невооруженным взглядом было видно, что всем поебать на эту проститутку. А вот еще одно замечание, еще в Екб, на платформе она сладко прощалась с огромным до неприличия быком, который наверняка её хорошо не знает и просто втюрился как я. Скучаю по Ксюше, я думаю, а скорее всего так и было, что мы бы с ней весело провели время. Я сделал огромную ошибку что оставил её, тут без неё весьма тоскливо. Я здесь ни с кем не общаюсь вообще, танцепанки каждую секунду носятся мимо меня и с каждым разом смотря на них, я убеждаюсь в своем негативном отношении к ним.

Уже почти 12.00 Мои говнососеди скоро сольются в свой Саратов. Даже не представляю кто займет их место, еще хуже есть только алкоебанаты, но с ними хоть не скучно, можно нажраться на халяву. А эти всю дорогу смотрят на меня косо. Недавно проезжали какие-то холмы, я представил себе места сражений, очень впечатляет. Сразу навевает писать о войне. В поезде я единственный кто без остановки постоянно пишет в тетрадь. Во время остановки я выхожу из поезда чтобы не видеть все это ебаное стойбище дегенератов. Нет никакого желания разговаривать с ними, с этими (зевнул) уебками и дебилами. Случилось интересное говно, на остановке мне довелось влиться в одну из компаний панкодегенератов, я пил пиво под их неразборчивую животную речь, съел кусочек рака и хрустящей картошки. Подошла Кристина и я быстро ретировался шатаясь, покурить в тамбур. Буду внедряться дальше. Сделав второй нырок в массу животных, стало скверно, начался треп про бухло, качалки, тачки, аварии на мотоциклах. Внезапно появилась Кристина с каким-то водяным распылителем и начала хуярить из него на всех подряд, я в который уже раз убедился в полном отсутствии мозгов и здравого смысла находящихся здесь танцепанков. Одни хуеплеты, никаким творчеством нигде не даже и не пахнет, стало невыносимо скучно в этом зоопарке. Я уже не могу находиться в поезде, я тысячу раз пожалел, что моя нога вступила на этот проклятый поезд. Мои соседи все еще не съебались, я хочу послушать нормальную музыку, у меня ломка, я хочу интернет, колл оф дьюти в конце концов. Может быть в Лоо будет комфортнее, кровать как никак, море, пляж, можно найти там место чтобы уединиться. Наконец попутчики съебали и их проклятые места заняли Ростовчане, обыкновенные деревенские люди: Жена, муж и чья то теща. Муж был славный мужик, веселый, с ним проблем не было, но у него было серьезное недомогание, паралич правой руки, которая значительно уже усохла от бездействия, и обожжена половина лица. В целом красивые, загорелые, здоровые люди с которыми приятно было провести время. Ехали мы еще долго, наконец станция Туапсе, животные радостно сотрясли мычанием приветствие открывшегося взору моря. Снова уебки ходят мимо меня, создается впечатление, что каждый второй страдает недержанием, может я еду не с танцевальной школой, а школой интернатом для больных недержанием мочи? Доебался один из неадертальцев из той же секты:

— Ооо, ты книгу пишешь?

— Да, я бы тебе зачитал вслух, но боюсь не доживу после этого до утра.

— Ахахах!

Глава 2. Отель

Приехали, я сменил уже три места в поисках уединения. Сначала сидел у отеля, потом телепортировался подальше, в какой-то засранный сквер отеля, там протекал говенный ручей, потом перекатился в ближайшее кафе, у секты был обед в столовой, поэтому можно было предположить, что сюда ни одно из этих чудовищ в ближайшие полчаса не заглянет. Заказал стейк, картошки фри, два лаваша, сок вишневый, картофель дори и блинчики с творогом. Море — это пиздец, масса медуз которых я не переношу, и все это в купе воняет дерьмом. Меня поселили в дерьмовых апартаментах с одним окном и двумя кроватями, и подселили ко мне какого-то хера из тех панков. Я не могу представить, что мне делать еще одинадцать дней, если уже первый день, заебал меня до кровавой блевотины. Заказ принесли и я занялся трапезой. Ну вот опять, панки-сектанты смотрят на меня как на зажравшегося ублюдка. Никто не может понять, что человека который занят тем, что пишет круглые сутки, надо оставить в покое.

— Э слышь!

— а?

— Ты че, обед в два часа был!

— да мне похуй.

Меня тянет блевать от их тем для разговоров, шуток и всего прочего, от того как они выглядят и ходят и ведут себя. Нет совершенно ни одно адекватного человека, хотя что-то мне подсказывает, что это я единственный ебанутый мудак. Тот ублюдок с которым меня подселили, питает мою надежду на то что он адекватный мудак, я правда не знаю его имени, и скорее всего нас просто свели вместе, так как никто не хочет с нами тусоваться. Он тоже на третьем курсе, как и я, какого-то физикомеханического факультета. Пишу на балконе, стола нет, только низенькая хуйня похожая на табурет, и я сейчас скрючившись пишу на нем, это конечно пиздец, спина уже устала. Если смотреть с балкона, резко болят глаза от количества говноедов внизу, к тому же все они разбодяжены в звуковых волнах какого-то дерьмового электрохауса. Пару раз прыгнул в бассейн, вытянул еле-еле ласточку, из-за чего поверг всех в ступор, мол как этот уебок смеет прыгать в наш бассейн, ведь он даже с нами не разговаривает. Ну все, мои ожидания подтвердились, они включили свою мантру айранби, и начинают сгонять свой жир в атмосферу. Кстати там есть одна ущербно жирная сука, лет восемнадцати которая вступила в е-денс, вероятно, чтобы ученики этой танцевальной школы, в рамках обучения принудительно были её друзьями, весьма мудрое решение для тупой коровы. Попробую вести себя адекватно, не буду скромничать, комплексовать и стесняться. Забыл кстати об одном инциденте, который случается со мной невероятно часто, в разных местах. Сижу я значит у бассейна, хочу закурить, вдруг пред мной оказывается их сутенер, замвожака секты. Начал неприлично повышать голос пока я курил, чтобы я немедленно затушил сигарету, употребив слово «малолетка». После я уже отнесся к этой предъяве с интересом и сообщил ему, что мне двадцать три года. Но видно он удивился возмутительной наглости малолетки и затребовал паспорт. Я оттянул себе лямку плавок и показал, что паспорт я забыл в номере. Он пыхтя как паровоз, решил отстать от меня, но общество животных уже смотрело на меня круглыми глазами, такое внимание я не выдержал, затушил сигарету, сконфузился и ушел прочь.

Второй раз я хотел закурить, и замживотное снова тут как тут, говорит мне:

— Ты что не понял?

— Да блядь, мне 23, ты заебал уже.

— Туши говорю!

— С чего вдруг? Видишь, вон там, — показываю сигаретой на их самого главного вожака, — Твой фюрер курит, и я курю раз можно.

— Не сравнивай себя с Дэном!

Немного о фюрере, он у них самый главный, самый накачанный, самый загорелый, самый высокий, танцует вероятно лучше всех присутствующих. Он же и главарь банды е-денс. Я подошел к нему и спросил, где можно купить сим карту, или деньги положить на телефон. И он посмотрев на меня, ничего лучше не придумал, тоже как уебан решил доебаться.

— Я проводил собрание, а ты проспал. Был обед, а ты жрал в кафехе, еще раз так сделаешь, получишь в печень.

— Собрания и обеды в вашей тусовке, не моя прерогатива, мне вообще похуй что тут у вас происходит (учитывая что все что я делаю, это описываю существование этих животных) .

В общем дал ему понять, что я совершенно левый человек, и даже ни разу не танцевал. Последнее заявление повергло его в шок.

Только что поужинал в кафэхе и по крайней мере доволен, заметил, как пронизывающе смотрит на меня одна мулатка из обоссаной секты, пытается находится в той же локации где я нахожусь. Меня это напрягает и я не могу нормально сосредоточится на писанине, так как мозжечком ощущаю присутствие её расовонеполноценной туши где то рядом. Скорее всего я создаю впечатление умного и задумчивого человека, а она вероятно падкая на эту хуйню. Ко всему прочему, меня заебывают любопытные взгляды в мою сторону, сколько негатива, непонимания. Все ржут, веселятся и бухают, а я нет, сколько же брезгливого любопытства в их глазах. Я сходил на море, искал камни с дырками, увлекшись процессом заметил взгляд какого-то хача, который странно на меня смотрел.

В данный момент я практикую писать прямо в центре этой скотобазы. Произошел инцидент, я вышел из своего номера, начал подкуривать, как вдруг возле меня вырастает их верховный говнофюрер Дэн:

— Ты опять просрал собрание, и не заплатил взнос на конкурсы, ты точно в ухо получишь.

Выдержав паузу подкуривая сигарету, ответил:

— В поезде скинулся на конкурсы еще. — и посмотрел на него, ожидая его смущение и неловкое состояние

Резко подошла какая-то добродушного вида тетка и вступилась за меня:

— Он сказал еще в Екатеринбурге, что нигде не будет участвовать!

Говновождь впал в ступор, в попытке поднять свое еблище из грязи, спросил меня:

— А что ты тут делать вообще собираешься?!

— Буду писать свой сценарий. — ответил я после очередной затяжки.

— Без комментариев! Веселиться надо.

Жалкое создание, проигравшее по всем фронтам, испытал сильнейшую зависть к человеку с абсолютно противоположным своему, видом хобби. Размазанный под палящим солнцем — слизняк, пытающийся донести свои жизненные ценности и убеждения, зловонными пузырьками, лопающимся из его микроскопического ануса. В этот момент я просто готов был его раздавить взглядом и своим гением, но это животное уже достаточно получило от жизни, родившимся пресмыкающимся, одноклеточным куском говна.

Я немного боюсь того, что слухи о том что я пишу, разнеслись по всему этому террариуму. Мне не дает покоя мысль, что в одном из номеров, где бухают эти отвратительные ублюдки, начнут оценивать и обсуждать меня, будут задаваться вопросы: «А кто это такой? А что он тут делает» И страшнее всего «А что он там пишет постоянно?» в итоге, как это принято у любопытных животных, решат спиздить мой дневник, засунуть свой нос в чужое дело. Вот тогда начнется самый ужасный ад на земле, я даже не уверен, что смогу выжить в условиях, если каждая инфузория будет в курсе того, что я о них думаю и пишу. Я решил предпринять меры, прятать дневник всякий раз, когда я ухожу. В сумку опрометчиво, они первым делом засунут свои щупальца туда, я решил заныкать дневник туда, где лежат мои деньги. Таким образом, кража дневника приравняется к краже денег, на этот случай, в этом клубе говнодавов очень строгие правила, все правильно. Правила строже там, где высока вероятность их нарушения. Я никогда не сомневался, что эти блядские персонажи биологии первого класса, способны украсть деньги.

Я лежу в своем номере, а внизу сектанты бога айранби играют в свидания.

Ночь, я устал, унтерменши думают про меня всякое говно, если бы у меня была возможность свалить домой, свалил бы, но всемогущий аллах, какое же тут вдохновение! Сколько мыслей, сколько свободного времени. Нет, я не уехал бы, буду как дальше воспитывать наблюдательность, я ощущаю себя настоящим сраным энтомологом как какой-нибудь Дарвин, уверен за открытие новых видов пресмыкающихся, я должен получить нобелевскую премию. Жаль я не могу их всех, безнаказанно заспиртовать.

Вышел покурить и одна из танцеблядей подсела познакомиться. Все идет по плану, я как кусок красной барбариски в огромной синей куче говна. Это не может быть незамеченным, особенно этими блядскими плясальщиками, я контрастирую на их фоне ослепительно ярко. Говнодэн стал особенно присматривать за мной, проявлять интерес, мимо не может пройти не насрав на меня своим тяжелым завистливым взглядом. Точно знаю, ему хотелось бы такой жизни, учитывая его тщеславие (с помощью которого он оказался Богом группки учащихся делать лишь телодвижения, но с напрочь отсутствующими мозгами) наверняка читал биографии или мемуары великих личностей, которые очень много тренировали свою мозговую деятельность (а не конечностей) были неразговорчивы и скрытны от людей, сгибаясь над своим очередным шедевром в полумраке. С каким упоением он находил сходства с собой, убеждался вновь и вновь, перечисляя в своем крошечном мозгу все свои плюсы и лелеял надежду, что станет таким же великим. Как же ему больно ощущать себя говном проходя мимо меня, когда все его достоинство с каждым разом проваливалось в его сандалии сопровождая падение громким шлепком, вызывающим у меня саркастическую улыбку каждый раз, когда я это слышал.

Я устал, и хочу спать, завтра день будет снова полон говна.

Проснулся в семь часов, самый первый, сходил на сраное море посмотреть на волнобой. Присел покурить и пошел обратно. На обратном пути кончились сигареты, тихо вошел в отель чтобы не разбудить это говенное гнездо, иначе они по цепной реакции будут просыпаться, стучаться к своим блядским соседям, будить их, начинать орать и визжать, включать дерьмовую музыку и гоготать до блевотины.

Зашел в номер и начал думать, чем заняться, взял пустую бутылку йогурта которую стащил вчера с ужина и пошел выбрасывать, спустился на улицу, кинул бутылку в урну и стал ждать, пока какой-нибудь благородный представитель блядской танцсекты, не выйдет покурить, чтобы стрельнуть у него сигу. Из коридора на первом этаже выкатилась полусоннай шалава с огромными сиськами, достала тонкий винстон и качаясь уставилась на меня, стрельнул у неё и сел на скамейку спокойно покурить.

На полсиге она меня спрашивает:

— Ты куришь винстон толстый?

— да.

— У меня есть почти полная пачка винстона, надо?

— давай.

Так эта шалава осталась без лишней пачки сигарет и угрюмого собеседника, который проигнорил все дальнейшие её притязания завести себе компаньона.

Дальше случилось то, что случается каждое ебанное утро, из всех щелей стали лезть отвратительные чудовища, потягиваясь, улыбаясь жаркому сочинскому солнышку. Все эти существа без единой интеллектуальной черточки на лице, начали заполнять пространство вокруг меня, и напуская на меня жуткий ужас до дрожи. Мне это настолько чуждо, что я бы без промедления уничтожил бензопилой все что пытается нарушить мое личное пространство, диаметром с планету земля. Я мог только панически убежать в столовую, сожрать свой завтрак и свалить подальше. Я ничего не успел сделать, они сидели вплотную ко мне, я чувствовал их запах, слышал, как они жуют и разговаривают с полным ртом. Уткнувшись взглядом в клеенку на столе, я доел все что было мне положено и вышел из столовой.

Когда стадо закончило пожирать, оно галопом отправилось на море, сверкая своими натренированными, загорелыми бюстами и спинами.

Собирался съездить на красную поляну, но затея так и осталась затеей. Представил себе эти сраные дольмены и подобную хуйню, передумал. Есть еще такая хуйня как джиппинг, не знаю кому пришла в голову назвать прогулку на внедорожнике «джиппинг» но я бы обоссал его с ног до головы. Странно, двадцатитрехлетние бабы тут выглядят на все сорок, это бесчеловечная секта, наверняка им вкалывают всем гормоны вместе с ягой.

Мой сокамерник, не помню имени, уехал на море, и теперь я наконец-то один, судя по всему его все же позвали в тусовку, или он сам попросился.

Я не дрочил уже пять суток, от вида местных самок, у меня напрочь отсутствует эрекция, я себя уже ощущаю импотентом, если бы у меня был выбор между местной самкой животного и зауральским диким бомжом, ну ты понял.

Писать сейчас особо не о чем, я сижу в своей камере полтора часа и смотрю на горную вершину. Идея о красной поляне рождается новыми красками. Вышел покурить, и ко мне как ебанный лизун под ноги перетекает та самая жируха восемнадцати лет:

— Угости сигой?

— На, травись.

Далее начинается еще одно жуткое действие, ко мне подлетает здоровенный, загорелый уебок, с голливудской улыбкой:

— Ты че тут сидишь?

— Курю

— Ты уже час сидишь?

— Нет, минут пять.

— Пошли на пляж! — задорно заулыбался загорелый паренек.

Я как раз обдумывал план сходить на пляж, но разумеется один, но он был очень дружелюбен, улыбался добрейшей, наивнейшей улыбкой. Я хорошо знаю, когда улыбка лицемерная, но этот кусок безмозглого говна не знает что такое лицемерие и является абсолютно обыкновенным представителем хуесапиенса, без претензий на какие либо задатки интеллекта.

— пошли, — потом подсунул ему винстон, — куришь? На.

Он взял сигарету, чтобы не обидеть меня, бедняга, он ведь даже не курит.

Прибыв на пляж, у меня случилась жуткая трансфокация, я не увидел море, я видел кучу биомусора заслонившие весь обзор, они все ржали, играли в волейбол, радовались и плясали, ко всему прочему был включен саундтрек «шаг вперед» ноги начали подкашиваться, я вдруг ощутил себя маленьким опарышем, перед сотней големов из говна. Я стало было попятился назад, но этот ублюдок, сукин сын ебанный, остановил меня, я нелепо, криво улыбнулся от боли, пронзившей мою душу, и пошел за ним. Я сел на сомнительного вида, засранный песок и начал искать более — менее аппетитные задницы, чтобы представить себе, что они принадлежат человеческим особям, а не упырям.

Просидел ровно две минуты и ушел прочь в тот конец пляжа, где было менее всего того, что похоже на человеческую анатомию. Там я долго наблюдал за прибоем, стараясь разглядеть хоть одну медузу, чтобы убедиться, что купаться я не буду, но так и не нашел ни одной. Оглянулся, никого не было в пределах видимости распознавания лиц и искупался в море. Когда я пошел обратно, ко мне, как ебанный песочный монстр из «Дюны» подполз ебанный ублюдок Дэн, который жаждет реванша, за свое испорченное, опущенное в парашу самоуважение, перед мной. Распилил меня своим жалким взглядом, и растекся как вонючая медуза, когда увидел мою едва заметную саркастическую улыбку. На самом деле она была очень заметная, но так как этот гомункулус слишком тупой, чтобы распознать микроухмылку, я позволил ему увидеть просто, обыкновенную ухмылку.

Потом я увидел третьего в их иерархии вожака, двухметровый метис, я видел его издалека, но и его взгляд я уловил, видно, что Фюрер успел обсудить мой феномен в их тусовке, со всеми инстанциями начальников — пидарасов. Третий подошел ко мне и снова решил предъявить:

— У нас свой пляж, на том нельзя купаться. Он дикий.

Я посмотрел на пляж, заполненный беспозвоночными упырями. Опять микроухмылка, и я удаляюсь прочь.

Я пошел к железной дороге, посмотреть и снять как ходят поезда, я сорвал яблоко с какого-то участка и отправился дальше по железной дороге, услышал поезд и присел у насыпи как можно ближе к колесам, поезд со страшным шумом промчался, будоража во мне адреналин, я открыл глаза и увидел, как рельсы гнуться и гвозди ходят ходуном. Когда поезд проехал, я посмотрел на время, я опаздывал на обед. Я решил остаться на железной дороге еще пару минут, подложил на рельсы яблочко, потом передумал и положил железный болт, стал дожидаться следующего поезда. Вдруг откуда ни возьмись появились железнодорожные работники, я в спешке ретировался, и когда ушел от их взора, побежал.

На обеда, я пошел на ту гору, что была видна у меня из окна, хотел добраться до вершины дикарем. Дошел до конца дороги, уперся в тупик, у новостроящегося отеля была собачья будка, я направился прямо к отелю, потому что позади него была видна горная тропинка, вдруг я чуть не обосрался от оглушительного лая, тупая псина была в двух метрах от меня на привязи, я показал ей средний палец и пошел дальше, эта сука позади меня захлебывалась пеной и орала. Стало напрягать что тропинка становилась все уже, и кончилась вовсе. Я достал фотоаппарат, сфотографировал вершину и пошел дальше через сухие кусты. Поднимаясь все выше и выше, я запаниковал, что спускаться придется снова через эти сраные кусты. Когда началась скалистая местность, идти стало проще, я сделал еще пару фотографий и чуть не ебнулся вниз. После стало страшно за свое жалкое существование, и я начал искать дорогу вниз. Я забрался очень высоко, видел огромный простор черного моря, которое нихуя не черное. Было видно и другие горы повыше. Найдя горную тропинку вниз, начал спускаться, стало темнеть, я спустился посреди шоссе, не разобравшись в какую сторону идти, побежал наугад вправо.

Пришел в отель уже затемно, весь грязный, в колючках и каком-то говне. Эти сучьи недоноски решили поиграть в театр, и на заднем дворе отеля, собрали сцену и тут понеслась. Театр чуть менее близкая тема мне, что и кино, и мне хотелось позлорадствовать от их неудач и кривляний на сцене. Это был самый уебищный театр на свете, о аллах, как бы я хотел устроить им бензиновый антракт с всеочищающим пламенем. Это был бы самый лучший театр. Театр «Огненные тени».

Далее началось еще более отвратительное действие, эти черти собрали диджейский пульт, и один из них сел за его управление, тупой хуесос, он вертел уровень громкости и чуть не сломал его, это единственная кнопочка на пульте, назначение которой он знал, ебанный мудак. Я уже сам хотел соскочить с койки и с матом отправиться к этому пульту, сломать его или в крайнем случае заменить этого говноеда или утопить в бассейне. Но знаете что, это дерьмо им нравилось, это обиднее всего, я всегда надеюсь на лучшее, на лучшее в людях, даже в отношении этих говенных жуков у меня была нанонадежда, но нет, эти пидорасы ни на что не годные слизняки, ведут себя как стадо, авангард говноедов, слушают говно, едят говно, танцуют как говно и выглядят как говно.

Я не выдержал и отправился в киоск за сигами, отвратительный на вкус винстон, в купе с отвратительным видом вокруг и отвратительной музыкой, уже слишком для прошедшего дня. Взял в киоске парлиамент найтблю и присел там же, понаблюдать за происходящим вокруг. Работают хачи, стоит бидон с квасом, купил — выпил. Потом ко мне подошел хач и начал втирать про христианство и фантастику, пропустил все мимо ушей кивая головой. Неожиданно он хлопнул меня по плечу и сказал «Давай Брат!»

Посмотрел фильм «Золотой ребенок» по СТС лежа в номере другие каналы казали плохо. Сходил на ужин и лег спать.

Утро, я необычайно поздно встал и чуть не опоздал на блядский завтрак, упыри уже жрали во всю, гоготали, пиздели и звякали стаканами. Мой чебурек единственный, какого-то хуя попался с творогом. Позавтракав отправился за сигаретами, «парлиамент» меня достал и я хотел старый добрый «кент». На полпути к киоску, обнаружил, что мои шлепанцы разорваны в говно и футболка выглядела как вещдок с жертвы Чикатилло, вчера я этого не заметил из-за темноты, стоит только догадываться как я выглядел со стороны в столовой. Решил вернуться и переодеться, но вернувшись попал на утреннюю зарядку говноедов под очередной, блевотный айранби. Это все было похоже на какой-то блядский шейпинг в интернате для умственно отсталых детей. Они и без того танцуют как больные ДЦП вытворяя со своими конечностями немыслимые штуки, которые никак не вяжутся с музыкой, но по выражению их «еблетов» видно как серьезно они к этому относятся, все мышцы на лице напряжены, взгляд сосредоточенный, если крупным планом показать их лицо, можно было бы подумать, что у них на уме что то очень важное что они обдумывают, какой-то план. Но в итоге, на общем плане, это говно просто стоит в самой нелепой позе на свете и двигает кистями глядя на пальму.

Не писал целый день, ничего из говенного ряда вон выходящего совершенно небыло, они продолжают делать то же самое, жрут, танцуют и орут, играют в игры, твикстеры-хуикстеры и проч. За исключением одного. Сидя на лавочке и смакуя свой «кент» пуская клубы дыма из рта, я заметил одну картину. Один из долбоебов в этом храме даунов, натворил какую-то гадость, то ли наблевал в столовой с ежевичного самогона, то ли разбил бутылку с этой блевотиной. В общем его отправили на каторгу, есть у них такая хуйня, как каторга, когда кто-нибудь косячит, его заставляют нести 100 камней с пляжа и обратно на пляж. Мне это стало дико интересно, я подошел к их опущенному королю говенного королевства и спросил:

— что мне нужно сделать, чтобы меня также запрягли?

— Ничего, на тебя это не распространяется.

Вот это привилегии!

Вечером произошла дискотека восьмидесятых, господи аллах мой, на дворе две тысячи десятый год, этим сраным насекомым от восьми до восемнадцати лет. Даже я не застал это дерьмовое окончание восьмидесятых в сознательном возрасте. Какого хера эти уроды решили совершить эту доисторическую дискотеку? Я решил просто пойти спать, закрыть балкон и спокойно пережить эту ночь. Пару раз меня разбудили салюты, я конечно обрадовался сначала взрывам, подумал может быть во время дискотеки взлетел на воздух газовый котел, раскидавший их бесполезные для развития цивилизации конечности и мозги, но разочаровался, когда приоткрыл глаз и увидел разноцветные всполохи на фоне горы, где я разорвал свои тапки.

Утром я пошел в душ, и во всех трех кабинках что стояли пред мной, были какие-то изьяны. В первом возле слива была блевотина, в втором, штукатурка обвалилась вместе с кусом бетона где было крепление для душа, в третьем было все в порядке, но не работал свет.

Вымылся в темноте. У меня начинает вырабатываться железный похуизм ко всему, защитный механизм от раздражителей. Раздражители — это все и всё вокруг, я принудительно заставил себя этой поездкой находится в эпицентре дерьма. Дико хочется пердануть, в полумраке я вижу своего сокамерника, который еще не уснул, переворачивается с боку на бок, сигнализируя таким образом, что его заебало мое шуршание по бумаге. Надо облегчится, но сделаю я это не здесь. Я рад что поехал сюда и ненавижу себя за это, с одной стороны, я практически каждый день сублимирую и пишу в основном отрицалово, что несомненно полезно. С другой, я загнал себя в клоповник на определенный срок, и мне это не нравится совсем.

Так как мне нечем заняться, опишу представителей этих нелицеприятных полуживотных, полунасекомых, с которыми неволей приходится контактировать каждый день.

Альфа самец, мажор, следит за своими шмотками, зимой покупает предпочтительно широкие штаны, набивает татуировки похожими на абстракции с острыми окончаниями, которые обычно набивает разного вида быдло на плечи или икры. Учитывая его особый, привилегированный статус в секте, являясь основателем этого экстравертного скотного двора, характер властный, надменный и как если бы выразились сами участники этого сюжета — мудрый. Он старше всех в секте, что делает его и так самым опытным участником событий, происходящих со мной. Но к сожалению б-га, его возраст едва ли делает его самым мудрым в моей коллекции дегенератов. За все прошедшее время нахождения здесь, он проявил себя как большой строгий дядя в многодетной семье. Лидерские качества у него отсутствуют, их заменяет лишь его высокий рост, возраст и зычный голос, с другой же стороны, если углубиться в его пустой керамический горшок, становится понятно, что он просто большой ребенок, метающийся в разные стороны, делающий часто глупости и несуразное говно. Он находит отражение своей мудрости и властности лишь в группке малолетних бухающих и курящих тайком сопляков.

Тёма, рыжий рубаха парень, добродушный рассказчик всяческий историй про перевернувшиеся мотоциклы в деревне, про драки у клубов, про обсвистевшихся его корешей. Также про то как он получал пиздюлей, как он давал пиздюлей, если сесть с ним на одну скамейку под жарким солнышком, он задрочит тебя своими рассказами. После того как ты посмеешься хоть над одной его историей, или просто кивнешь головой, его состояние изменяется, он начинает считать себя отличным парнем, его начинает нести к бутылке пива, чтобы рассказать еще более потаенные истории, грустные или страшные, если конечно ты выпьешь вместе с ним. Ну а после водки не трудно представить, что его понесет в самые душевные, глубокие темы, после чего невольно становишься его лучшим другом, и просто обязан дать ему бабла в займы. Меня же он игнорирует, от того что я не выпил с ним пива.

Также есть Семён, ты только прислушайся, Денис, Тёма, Семён. Если эти имена не вызывают у тебя самые херовые ассоциации, особенно в их последовательности, то можешь закрыть этот дневник и пойти попить пивка с пацанами, они тебя звали сегодня во дворе посидеть. Ну же, бегом. Больше мне нечего написать о Семене.

Остальные занимают второй план, писать о каждом тут невозможно, они мутанты в разной одежде, с разными выражениями морд. Как джавы из звездных войн.

После завтрака купался в море с маской, море было чистое некоторое время, нашел золотую звездочку с бриллиантами, оказалась пластмассовой хуетой, все к ебеням развалилось, выбросил обратно. День начинался замечательный.

Как я ненавижу медуз, в детстве я был в детском лагере в городе Туапсе, один хуеплет поймал руками медузу и дал её какой-то девке, та перепугалась и кинула её в стену. Размотало на мелкие кусочки.

Чувствую себя лучше, прибавил в весе, загорел. Когда мылся в душе я заметил, что на мне коричневые чулки загара, до того места где начинались шорты, возбудился. Кончилась ручка, сокамерник дал новую, ярко-голубую. Света нет, телек не посмотришь, опять отросла щетка под носом и на нижней губе, завтра побреюсь.

Я хотел купить солнечные очки, потому что когда я морщусь от солнечного света, я далеко не Клинт Иствуд. Но померив некоторые отказался от этой затеи. Устал выплескивать дерьмо на все подряд, я просто хочу съебаться домой и не оглядываться никогда на то, что я здесь видел.

Сегодня утром ходил на пляж, о аллах, сколько здесь быдла и уебков, они выбрали время, когда море загажено медузами и остальным дерьмом, купаются в мусоре и говне, орут и плещутся в нем. Я развернулся не доходя до пляжа и ушел обратно. Сегодня сучий фюрер нарвался на каких-то ашотов и запретил всей ораве танцеплясов ходить на пляж и что-либо покупать у хачей..

Все это была последняя капля, жуткий апофеоз дерьмовой музыки и дерьмовых телодвижений вывел меня из себя, я позвонил в такси и уехал в Лоо, где была ближайшая железнодорожная касса. Доехал с общительным Ашотом, и купил себе билет на первое число из этого ада. По приезду мне будет лень переписывать все это говно, отдам Ксюше, пусть херачит как Софья Толстая. Приехав в Лоо, вышел на дорогу по зебре, и меня чуть не сбила машина ГИБДД.

Вчера, до того как поехать в Лоо, подошел к Фюреру и спросил, где можно купить билет на поезд.

— Тебе тут надоело? — спросил главпидорас.

— Да как сказать.

— Слушай, ты странный парень, и ты не вызываешь у меня негатив. У нас вечером батл танцев (или как то так) и приходи вечером посмотреть.

В ЖД кассах я встретил своих попутчиков из семьи обожежных и парализованных Ростовчан.

У меня спиздили мой разорванный тапок, интересно, кто бы мог это сделать, и кому понадобился разорванный тапок, теперь этот тапок останется тут как частичка меня, если не считать кучу дерьма в унитазе.

Сейчас начнется баттл танцепанков, схожу посмотреть. Какое же дежавю я испытал наблюдая за их кривляниями на танцполе, один вылетает выдает одну хуйню, вызывает другого. Другой вылетает, тоже начинает делать какую-то хуйню, и все орут, гогочут, кивают в бит головами, глаза у них горят как у безумных, и мне становится совершенно не по себе от этого говна. Они не приспособлены совершенно ни к чему, кроме подобию какой-то системы телодвижений, одинаковых наборов выкидывания руки или ноги, в определенный момент наихуевейшей музыки, меня охватывают мурашки от отвращения, как если бы я посмотрел ситком снятый воспитательницей школы умственно отсталых, в духе сериала «друзья». Все что это стадо умеет, это содрогаться и биться в конвульсиях.

Ходил фотографировать всякое говно, помойки, мусор, скамейки и другие вещи, которые никогда не попадают в объектив на фотографиях с юга. Появилась идея сделать рекламную брошюру отеля «Алюрма» с видами из окна на помойку или свалку. Тающих медуз на бетоне, плавающие в море мусорные пакеты, портреты хачей и крыс которые жрут их чебуреки. Нафотографировал граффити на волнобоях, в духе «Маша ты моя блядь чикуля, вернись нахуй». Дело в том, что эта хуйня составляет восемьдесят процентов местных пейзажей, остальные двадцать, это конечно же море, горы и джунгли. Удивительно как быдло умеет игнорировать все говно и убеждать себя, через силу, что тут красивый, занимательный курорт.

Нарвался со своим фотиком на тупых жирных баб, торгующих своими никчемными лакированными ракушками, тарелочками и кружками с надписями «Черное море», им не понравилось, что я из ряда вон выходящий турист, и фотографирую мусор, а не прекрасные пейзажи. Орет мне, чтобы я стер все что нафотографировал. Я ответил, что это для рекламы местного, прекрасного заповедника. Показываю фотографии:

— Я самый объективный рекламщик, я показываю, как плюсы так и минусы местной флоры и фауны.

Еще целый день ждать сраный поезд, меня все очень сильно достало. Я ненавижу все что движется в пределах моего зрения, даже тебя сучий дневник.

— Ублюдок ебаный, как это ты меня ненавидишь, кусок ты дерьма?

— Да ты урод почти кончился, я тебя в итоге закрою в тумбочку с салфетками для кончи, ты будешь там лежать пока я тебя не перепишу в комп.

Первого числа я уезжаю, сегодня уже двадцать девятое, утром я проигнорировал завтрак. Ущербное, ужасное и изумительно похожее на говно еда. Решил съездить в Сочи, всю дорогу наблюдал за Ашотом который засыпая бьется об окно головой. В Сочи, пошел в магазин, посмотреть цены на очки и тут же вышел из магазина. Гуляя по набережной встретил группу молодых людей из нашего сраного отеля, они позвали меня и спросили, что я тут делаю. Я ответил, что решил съездить погулять, и пожрать в макдональдсе. Они предложили мне тусоваться с ними, так как обратно они поедут на своей машине. Время в сочи я провел так, как проводят его все, кто приезжает в Сочи, я ходил за этой тусовкой, они в океанариум, я туда, смотреть отвратительных карликовых акул, они покупали всякое дерьмо, я нет. Они жрали хот-доги, я тоже жрал хот-доги, фотографировались возле яхты Путина, я нет, в общем в таком духе. День близился к завершению, они о чем-то разговаривали, раздражали меня своими блядскими темами для разговоров, я прислушивался к их шуткам, но шутки были не смешные, а даже отвратительные, как будто они заучивали их наизусть с какого-нибудь баш.орга. Я томился от скуки, но тратить деньги я не хотел, они предложили мне транспорт, и я поеду на этом транспорте, хоть лишний раз пожру в вагоне ресторане, когда поеду домой. Ехали обратно на белой мазде, с открытыми окнами, попросить закрыть их, я не решался.

Тридцатое число, вечер, просто отлично, уже завтра тридцать первое число, в поезде я немного реабилитируюсь от этого говнища.

Глава 3. Чистилище

Из-за ебучих пожаров по всей России, везде невыносимая жара. Я еду в плацкарте в полуобморочном состоянии на верхней боковой полке. Температура тридцать градусов, частичное задымление вагонов из-за горящего по обеим сторонам леса. Все шансы что я доеду на нуле, учитывая, что у меня продуло ухо, опухло половина рожи и я еду на обезболивающих, но болит все равно как ад, стреляет в ухе, отдается в голове невыносимой болью. Я боюсь признаться, но скорее всего все это дерьмо из-за Зурии Хаджабовой, победительницы «Битвы Экстрасенсов» накануне отъезда я смотрел и поливал грязью эту шлюху, пока та рассказывала, как те, кто поливает её грязью умирают в страшных муках. Возможно по приезду придется креститься, пока эта чурка меня не убила. Я очень сильно хочу, чтобы ебанное ухо прошло, я не вынесу здесь три дня пути, у меня кончаются обезболивающие. Я буду самовнушать себе чтобы ухо прошло, иначе я здесь подохну. Только приятное, только позитив.

Я мечтаю в данный момент, только о враче который вырубит меня и отрежет к ебеням мою голову под наркозом. Я не взял еду с собой, когда будет отпускать, буду ходить в вагон ресторан. Чувствую себя более чем обреченно. Просто хочу сдохнуть, спрыгнуть с поезда, или высунуть голову, чтобы её расхуячило к ебеням. Спасибо аптекарям на вокзале у которых я взял сраные капли в уши. Когда я заходил в аптеку, меня подбодрили и сказали, что все не так плохо, надо быстро к врачу пока не запустил, учитывая, что сучий поезд через полчаса. Складывается впечатление что эти три дня я буду мучительно подыхать или меня заберут на какой-нибудь станции в больницу. Так то, всего лишь болит ухо и невыносимая жара. Хотел пойти покурить, но не почувствовал сигарету губами, все онемело, жара.

В один момент почувствовал счастье, мне дали таблетку сильнейшего обезболивающего, боль прошла уже через десять минут. Ночь не спал, мучился от боли. В Пять утра поезд сделал остановку в Ростове, я вышел покурить. Мне уже неловко просить у соседей очередную таблетку обезболивающего, у меня подозрения, что они меня считают за наркомана. Я посчитал, таблетка действует три часа. Хотелось бы чтобы боль прошла по приезду к Екатеринбург. Снова упоролся веществами, смешал таблетки в надежде, что они дадут сильный эффект, но чувствую себя очень хуево. Я хочу домой, ухо не проходит. Я больше не могу терпеть, это ад. Все это похоже на конец света, за окном все горит, столбы, леса, поля, все горит, на небе огромная шапка дыма, все это отпускается в сторону поезда и мчится за ним. Сорок пять градусов жары, тапки прилипли к какому-то говну. Вечер, жара, уху настает пиздец. Завтра ехать последний день. Хорошо, очень хорошо. Боль расхуячилась между ухом и горлом, я уже не могу ничего глотать, без таблеток жить невозможно. Жара не кончается, наступает пиздец всем, за окном все в дыму, ничего не видно, в вагоне тоже все в дыму, не видно другого конца вагона. Это моя последняя запись, время уже больше двух, осталось совсем чуть-чуть до завтра, там уже Екатеринбург и врачи на любой выбор с любыми таблетками.

конец