Глава 1

Калифорния встретила нас удушающей жарой, палящим солнцем и безоблачным небом. Я опустила стекло, и раскалённый ветер тут же опалил моё лицо своим горячим дыханием, дерзко растрепал волосы, и вскружил мне голову солёным ароматом прибоя. Картина, которая открылась моему взгляду, вызвала улыбку и отодвинула на задний план горестные мысли. Никогда не видела океан таким чарующим. В лучах полуденного солнца он сверкал, как расплавленное серебро.

— Давай сделай это, — подал голос с заднего сиденья Джереми, видимо, требуя реванша после утренней перебранки, которая закончилась в мою пользу.

— Сделай что?

— Высуни свою моську из окна, — продолжил брат. — И можешь потявкать на проезжающие машины.

— Серьёзно? Это всё? — фыркнула я. — Не совсем остроумно, но уже кое-что.

Вид за окном машины для меня потерял солнечные краски, преобразившись в очередную унылую размазню.

Игнорируя Джера, я съёжилась на переднем сиденье машины и, надев наушники, попыталась погрузиться в мир музыки, в мир, где только я и звуки.

Но злость и негодование на маму, брата, а теперь еще и на этот дурацкий океан нещадно глушили моих любимых исполнителей. Было невозможно поверить, что мать действительно сделала это! Да, конечно она говорила о двух важных причинах, чтобы уехать из Портленда, но я была уверена, что это лишь слова. По крайней мере, мне казалось, что из всех городов всех штатов она никогда не выберет город, с которым у неё связаны самые горькие воспоминания. Как я ошибалась! И как бы я уни­жен­но ни про­си­ла, ни жа­ло­ва­лась, ни во­пи­ла, спустя три недели мы переехали в Ньюпорт-Бич.

Первая причина для переезда заключалась в том, что маме предложили работу на местной радиостанции. В Портленде Розалин Купер была очень популярной ведущей, и заманчивые предложения были ей не в новинку. Нью-Йорк, Чикаго, Хьюстон, Даллас ждали её согласие на сотрудничество.

Но она выбрала Ньюпорт! Город, из которого двадцать два года тому назад прямо с выпускного вечера сбежала вместе с Джоном Баркером. Её родители, Николас и Келли Купер, не смогли простить и понять, по их мнению, легкомысленную дочь, и вычеркнули Розалин из своей жизни. Правда, когда умер папа между мамой и Келли начался обмен письмами по е-мейлу, который я не одобряла и не понимала.

Вторая причина была в Джереми, в моём старшем брате. Он учился в калифорнийском университете в Беркли, и мама очень переживала, что любимый сын редко приезжает домой из-за большого расстояния между городами. Наш переезд в Ньюпорт-Бич решал эту проблему.

— Давай, я тебя заменю, — переключился Джереми на маму. — Мы же с тобой договорились меняться каждых два часа. Сейчас моя очередь.

— Твоя очередь была два часа назад, — вставила я. — Сейчас моя очередь.

— Нет!!! — в один голос возмутилось мое семейство. И чтобы смягчить этот вопль мама добавила. — Милая, я устала и вы устали. Дорога была долгой. Радует, что ещё чуть-чуть, и мы будем на месте. Потихоньку доеду. Не обижайся.

— Этим тебе ма хотела сказать научись соблюдать скоростной режим, тогда будем доверять тебе машину.

Любимый братец не замедлил напомнить, как на шоссе я увеличила скорость выше положенной, совсем немного … раза в два быстрее поехали. Я просто чувствовала себя очень подавленной, и эта дорога казалась мне самым тоскливым отрезком пути. Мама с Джереми спали, и всё бы ничего, если бы нас не остановила полиция. Хотя служитель порядка был очень мил с мамой, и если бы она немножко расслабилась и улыбнулась, то симпатичный полицейский не выписал бы мне штраф. А теперь Джер будет напоминать мне об этом при каждом удобном случае. Ненавижу его!

— Тебе не скучно быть всегда таким правильным? М? — вспыхнула я. — Правильным до тошноты.

— Сестрёнка, открою тебе страшную тайну, — Джереми наклонился к моему сиденью и прошептал мне в ухо. — Я такой же, как и ты. И я совершаю поступки, за которые получал бы нагоняй от матери, если бы она знала. Только знаешь в чём мы разные? Я умнее.

— Слабо, братишка, — настал мой черёд нашёптывать. — Я знаю о твоих похождениях в универе, извращенец, и о пропущенных лекциях мне всё известно. Только знаешь в чём мы разные? Я не стукачка!

— Ты блефуешь, — Джереми прищурил зеленовато-карие глаза, поддавшись вперёд. Злой взгляд искал признаки того, что мои слова — ложь.

— Проверим?

Он был прав, у меня ничего на него не было. Но я с коварной, знающей улыбкой глядела на брата, если уж блефовать, то с точностью и уверенностью игрока в покер. Тем более мои предположения вряд ли расходились с действительностью.

— Заканчивайте с вашими шушуканьями и приведите себя в порядок, — посоветовала мама, останавливаясь на красный сигнал светофора, её голос дрогнул. — Через десять-пятнадцать минут мы будем на месте.

— Всё будет хорошо, — я накрыла ладонью руку матери. Только сейчас заметив, как сильно нервничает мама перед встречей с её родителями, то машинально поправляет рукой волосы, то барабанит пальцами по рулю. И вместо того, чтобы ещё раз попытаться убедить ма развернуть машину в обратную сторону, выдала совершенно противоположное. Видимо на меня нашёл приступ великодушия. — Они же сами пригласили нас к себе, узнав о переезде. Значит, холодная война закончилась, и их предложение можно расценивать, как предложение о мире. Или капитуляции?

— Ариэль права, всё будет хорошо, — влез Джереми. — Тем более им будет не до тебя, когда они увидят внучку. Её внешний вид лишит их дара речи. Поверь мне.

— Попытайтесь вести себя прилично, договорились? Начиная с этой минуты, — попросила мама тем самым, остановив нашу с братом очередную перебранку.

После смерти папы я изменилась не только внутри, в душе, но и снаружи. Перекрасила в тёмно-фиолетовый цвет золотисто-русые волосы, мой гардероб заполнился одеждой безрадостных тонов. В семье отнеслись довольно спокойно к моим внешним изменениям, только попросили обойтись без пирсинга и тату.

— Милая, — взгляд матери оставался прикованным к дороге. — Ты должна знать, что Келли и Николас знают о твоём аресте.

Была ещё и третья причина. Неофициальная, вслух не называемая, но за моей спиной рьяно обсуждаемая.

У нас с отцом был маленький секрет от мамы и брата, наше общее увлечение мотоциклами. Папа очень гордился тем, что я разделяю его интересы. Он научил меня управлять техникой, тренировал на мототреке. Говорил, что если однажды я разочаруюсь в танцах, то он сделает из меня великую мотогонщицу. После смерти отца его мотоцикл я забрала себе.

Когда мама узнала, что я заменила танцы уличными мотогонками, она устроила мне скандал, орала так, что казалось стекла повылетают из окон. Когда меня арестовали за моё нелегальное увлечение, Джереми, который всегда поддерживал меня, на этот раз принял сторону матери. И я в сотый раз пожалела, что мне шестнадцать, а не восемнадцать. С точки зрения закона я не достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения.

Мой психолог дабы избавиться от проблемного пациента подлил масла в огонь, посоветовав лучший способ вернуть меня к жизни — сменить окружение. Я не могла понять, с чего они решили, что в Ньюпорт-Бич я стану прежней, снова начну танцевать и радоваться жизни. Для чего? И видит Бог, я пыталась заполнить пустоту внутри меня, заменив танцы гонками.

— Выслушай меня до конца, прежде чем начнешь злиться, — продолжила ма. — Мне пришлось это сделать. Уж лучше я расскажу, чем журналисты. Сама знаешь, как они умеют преподносить такое.

— Я не злюсь, можешь расслабиться, — отрезала я. Мне было плевать, что думают обо мне эти люди. Я не же­ла­ла иметь с ними ни­че­го об­щего.

— Очень рада, что у тебя хорошее настроение. Николас и Келли хорошие люди, и они не осуждают тебя.

— Хорошие люди? Странно это слышать от тебя.

Мама не сочла нужным ответить, и я вполне сознавала, что на это у нее есть веские причины.

— Я, кажется, не говорила тебе о том, что в новой школе есть танцевальная студия, — сообщила ма с деланной весёлостью.

— Мне это неинтересно. Как впрочем, и сама школа.

— Зря ты так. Ты очень талантлива. Танцы твоё призвание.

— Теперь нет.

Я повернулась к Джереми, но он уже явно забыл обо мне, любуясь длинноногой девицей, что остановилась напротив машины. Настал мой черёд!

— Давай сделай это.

— Сделай что?

— Высуни свою моську из окна, — продолжила я. — И можешь, как мультяшный волк повыть, пуская слюни, на эту швабру.

— Ненавижу тебя.

— Взаимно, детка.

Ехидно улыбаясь, я развернулась обратно и поймала хмурый взгляд мамы.

— Что?

— Я же попросила.

— Это было в последний раз, — я торжественно подняла руку. — Слово скаута.

— Ты никогда не была скаутом, — подметила мама, останавливая машину. — Мы приехали. В этом доме я выросла.

Повернувшись лицом к дому за коваными воротами, я оцепенела, неотрывно глядя на роскошный особняк. По рассказам мамы её родители жили в небольшом домике на берегу океана, владели маленькой фирмой недвижимости и вели скромный образ жизни.

— Как это понимать? — обратилась я к матери, отойдя от потрясения.

— Я не знала, как тебе обо всём этом рассказать…

— Что в твоих рассказах о твоих родителях было правдой? Ты рассказала им о моём аресте, но как-то забыла рассказать об этом, — я кивнула в сторону особняка. Меня возмутила ложь той, которая всю жизнь поучала меня, что нет ничего хуже обмана.

— Всё очень сложно…

— Сложно? Что именно? Сложно для объяснения или для нашего понимания? — злость клокотала во мне, требуя выход. — Джер, почему ты молчишь? Тебе нечего сказать?

— Я не молчу. Я слушаю твои вопли. И мне есть что сказать. Успокойся! Мама обязательно тебе всё объяснит, если ты прекратишь её перебивать.

— Милая, прости, что не сказала тебе правду перед отъездом. Ведь тогда тебя еще сложнее было бы уговорить на переезд.

— Не надо было переезжать! — зло бросила я.

— Эль, остынь, — остановил меня брат, глазами показывая куда-то. Обернувшись, я увидела, как по ступенькам со стороны дома к нам спускается Келли Купер.

— Это ваша бабушка. Не будем заставлять её ждать, пошли, — вздохнула мама. — Прошу тебя об одном, Ариэль. Пожалуйста, не закатывай скандал. Не сейчас.

Келли не была похожа на бабушку двух взрослых внуков. С безукоризненно стройной фигурой, красивым холёным лицом с мягкой кожей и без единой морщинки, скорее всего благодаря инъекциям красоты, она годилась нам с братом, как минимум, в тёти. «Бабушка» улыбнулась и сделала шаг вперёд, устремив прямо на меня взор синих глаз, так похожие на мои. И сразу вслед за этим я оказалась в неожиданно крепких объятиях, и — куда деваться — автоматически ответила тем же.

Следующим в ловушку из объятий уходил Джереми.

— Ариэль! Джереми! Я очень рада, что вы приехали, — Келли обернулась в сторону своей дочери. — Розалин!

Настала очередь мамы, которая к этому моменту уже справилась с волнением.

— Привет.

— Розалин! Дорогая моя, наконец-то ты дома! — женщины обнялись. — Пойдёмте в дом.