Часть 2

***

Совершеннолетняя. Увы, это не распространяется на все штаты в Америке. Но в нашем штате Миссури и в ближайших штатах я теперь совершеннолетняя, а значит, имею такие же права, какие имеют мои родители.

Во дворе припаркован мой новенький автомобиль — красный шевроле. Обожаю своего отчима. Мама позвала родственников и своих подруг. Сегодня пятница, а значит, они задержатся на уикенд. Барбекю, весенний салат, жаренный цыпленок и традиционная индейка — все это есть в сегодняшнем меню. Опять-таки постаралась мама.

Если честно, мне абсолютно все равно кто у нас ошивается в саду, почему в бассейне за домом плавают резиновые уточки, а гости танцуют латину. Мы с Линдси организовали свой стол на полу у меня в комнате, обложились подушками и включили «Бойцовский клуб». Наслаждаемся обнаженным торсом Брэда Питта, пирожными из кондитерской и, конечно же, друг другом. Наше маленькое общество — и больше ничего не нужно.

— Мне кажется, тебе надо отвлечься от секса, — начинает говорить о моей больной теме Линдси. Обожаю ее только хотя бы за то, что она волнуется за меня, все время что-то придумывает, узнает и советует.

— Каким образом я смогу отвлечься?

— Ну, пошли с нами завтра в клуб поэтов. Оливер собирается читать свои новые стихи, — предлагает Лин.

— Ты же знаешь, что мне это неинтересно…

— Но тебе нужно выходить из дома куда-нибудь, кроме вечеринок.

— Но точно не на вечер поэтов. Давай лучше позовем Оливера сюда.

— Ты же его даже не видела ни разу.

— С твоих слов он самый чудесный и замечательный поэт в мире. Тогда в клубе я ошиблась, назвав его обкуренным малолеткой. Ты ведь почти две недели с ним общаешься. Вряд ли он претворяется хорошим, — говорю я и протягиваю ей телефон. — Звони ему. Пусть приезжает.

Через полчаса Линдси заводит своего друга в мою комнату. Смуглый, высокий, с кудрявыми волосами и густыми бровями. В руках у него гитара.

— Так ты еще и поешь? — вместо приветствия спрашиваю я.

— У меня есть пару своих песен, — отвечает робко Оливер. У него какой-то странный акцент. Вспоминаю, что Лин рассказывала про него. Кажется, он раньше учился в Европе. Может быть во Франции?

— Давай, Оливер. Спой их нам, — говорит Линдси.

Оливер садится на стул возле компьютерного стола и начинает петь. У него приятный голос чуть с хрипотой. Его песня не о безответной любви, о которой обычно поют ранимые парни, а о том, как прекрасна жизнь. Когда он заканчивает песню, мы с Линдси аплодируем ему.

— По-моему, песня из твоих стихов получилась шикарная, — хвалит его Лин. Я ее поддерживаю. Оливер благодарно улыбается. И от этой искренней белозубой улыбки у меня что-то екает внутри.

— Оливер, ты будешь пиво или пунш? — начинает хлопотать Линдси.

— Пиво.

— Сейчас принесу пару бутылок, — она выбегает из комнаты. Меня как будто бросает вперед. Я подхожу к Оливеру и беру у него из рук гитару.

— Научишь меня играть?

— Прямо сейчас? — удивляется он.

— Нет. В другой раз, — кладу гитару на пол и занимаю ее место у него на коленях. Он в недоумении смотрит на меня. Целую его в шею.

— Джемм, сейчас придет… — начинает Оливер, но я затыкаю ему рот поцелуем. Он отвечает на мою страсть, хоть и неуверенно. Я начинаю возбуждаться. Кладу его руку к себе между ног. Он по инстинкту сжимает в ней мою киску. В бедро мне начинает упираться его возбудившийся член.

Мне хочется сорвать с него одежду, повалить на кровать и жестко изнасиловать. У меня уже неделю не было секса. Я держалась, как могла, но больше не могу. Моя похоть правит мною. Мое желание неугасаемо.

— Оказывается, пиво и там — в комнату врывается Линди — закончилось, — выдыхает она. Я резко спрыгиваю с колен Оливера. Линди смотрит на меня. Я на нее. У нее такие большие испуганные глаза, как в первую нашу встречу.

Я вдруг понимаю все, чего она мне не говорила. Она влюбилась в Оливера. И сейчас я поступила подло по отношению к ней. Хочется оправдать себя тем, что я не знала, думала, что Лин относится к нему как к другу. Но эти оправдания звучат жалко в моей голове. Вспоминаю, с каким восторгом она рассказывала мне про него, его стихи, его прошлое, и как я, дура, не замечала ее влюбленности.

Хватаюсь за голову и бормочу еле слышно:

— Прости, Лин. Прости…

А она стоит возле двери и ее глаза медленно наполняются слезами. Я, не чувствуя ног, выбегаю из комнаты. Несусь вниз по лестнице, оказываюсь во дворе. Кто-то меня пытается остановить, кричит и зовет меня. Но я бегу, не оглядываясь.

В голове стоит странный гул. Как будто гудят тысячи пчел.

Сажусь в машину, давлю на газ со всей силы. Несусь по улице, выезжаю на шоссе. Мысли потоком льются из моей головы. Так же, как льются слезы из глаз. Из-за них едва вижу впереди бегущую дорогу.

Я ненавижу эту безумную нимфоманию, которая поглотила меня. Из-за нее я не замечаю очевидных вещей. Я — предательница. Я — самая ужасная подруга на свете. Полная противоположность Линдси даже в этом.

Теперь нашей дружбе конец. Она возненавидит меня и бросит одну. Так мне и надо. Я не заслуживаю дружбы с ней. Она слишком хорошая для такой подлой эгоистки, как я. Я неблагодарно относилась к ней, была зациклена только на себе. А ведь Линдси столько всего страшного пришлось пережить в жизни. Ей намного хуже, чем мне. Все ее предают. Даже я — человек, которому она верила.

Я могу покончить со всем этим прямо сейчас. Я могу стать лишь воспоминанием для всех людей, с которыми у меня было что-то общее. Про меня будут говорить: «Она была одержима сексом. Она трахала все, что движется. Она не контролировала свою похоть. Она даже из-за своего желания предала подругу». Мама и Мартин узнают обо мне всю правду и возненавидят. Тайное рано или поздно становится явным.

Да, мне нужно сделать это прямо сейчас. Смерть — вот оно решение моей проблемы. Я порчу жизнь не только себе, но и близким мне людям. Ведь я — зло во плоти, а значит это зло нужно уничтожить. Прямо сейчас.

***

Я могу разбиться на машине. Но мне жалко Мартина, который столько денег потратил на нее. Поэтому мне нужно придумать что-нибудь другое, а для машины найти парковку. Через какое-то время ее обнаружат, и Мартин сможет забрать ее себе или же продать.

Час езды меня приводит к чахлой загородной парковке. Здесь всего пять автомобилей, а рядом скудная заправка. Наполняю опустевший бак, иду расплачиваться с владельцем заправки.

Звенит колокольчик на двери. В нос ударяет запах резины и ржавчины. У входа я спотыкаюсь о груду коробок с каким-то барахлом и громко чертыхаюсь.

— Чем могу помочь? — из неоткуда появляется усатый парень в заляпанном машинным маслом комбинезоне.

Пока я расплачиваюсь с ним за бензин, он весело болтает о том, что это заправка, стоянка и автомастерская его дяди, а сам он студент, который вынужден здесь подрабатывать. Мне абсолютно не интересна его жизнь, но я вежливо слушаю, в ожидании чека.

— Давай трахнемся, — неожиданно приходит мне в голову.

— Я неправильно расслышал или ты предлагаешь мне…

— Ты все правильно расслышал. Я нимфоманка. Знаешь, кто такие нимфоманки? — прямо говорю я.

— Проститутки? — предполагает парень.

— Нет, — закатываю глаза к потолку. — Я не беру денег.

— Бесплатный секс?

— Поздравляю. Ты очень удачливый парень. Снимай с себя этот ужасный комбинезон, — распоряжаюсь я. Пока он пытается стащить его с себя, узнаю его имя — Уильям. Прямо как Шекспир.

Сажусь на корточки и беру его мягкий член в рот. Он начинает твердеть. Посасываю головку, умело провожу языком по всей длине члена, заглатываю его полностью. Уильям совсем по-женски начинает стонать. Понимаю, что он довольно слабенький, и поднимаюсь на ноги.

Начинаю его целовать. От него пахнет машинным маслом, немного потом и мятной жвачкой. С открытыми глазами интересно наблюдать за его эмоциями на лице. Он то жмурится, то хмурит брови, то его веки подрагивают.

У него светлые, почти белые ресницы, и все лицо усыпано бледными веснушками. Похож на фермерского мальчика из сказок. И это имя Шекспира ему совершенно не подходит. Ему подходят такие простые имена как Томми, Бадли, Кевин…Ну уж никак не Уильям.

Кажется, я отвлеклась. Отрываюсь от его губ, поворачиваюсь задом и стягиваю с себя шорты (я отправилась умирать в домашних шортах!).

— Вводи его, — командую я. Уильям неуклюже пытается ввести в меня свой член, но у него не выходит. Снова закатываю глаза. Что за неумеха! Все приходится делать самой.

— Согни ноги в коленях. Ты ведь выше меня! Наклонись чуть вперед, — отдаю распоряжения я. Я бы засмеялась, потому что происходящее действительно может вызвать смех. Но этот зуд, неконтролируемое желание почувствовать внутри себя член заполняет мой разум. И мне совсем не до смеха.

Мы трахаемся минут пять-шесть. Он кончает. Его теплая сперма заполняет всю меня внутри. Я опять не чувствую никакого удовольствия, но зуд начинает утихать. Снова это чувство опустошенности.

— Салфетки есть? — спрашиваю я Уильяма. Он кивает на коробки, которые служили мне опорой. Начинаю рыться в верхней. Нахожу упаковку влажных салфеток. Пока Уильям натягивает комбинезон, вытираюсь этими салфетками.

— Парковка платная? — спрашиваю Уильяма.

— Нет.

Звенит колокольчик и слышится мужской голос:

— Я тут у вас заправился.

Быстро натягиваю шорты. Уильям, завязав рукава комбинезона вокруг пояса, идет на кассу пробивать чек, а я направляюсь к выходу.

— Вы не в курсе, как здесь можно по-быстрому покончить жизнь самоубийством? — спрашиваю я, уже держась за ручку двери. Уильям и незнакомец с удивлением смотрят на меня.

— Расслабьтесь, я пошутила, — улыбаюсь я. — Уильям, спасибо за услугу.

Выхожу на воздух. Наверняка, я вся пропахла машинным маслом. Не раздумывая, сажусь в машину. Приходит сообщение на мобильник.

«Мой подарок на заднем сидении. Я все равно тебя люблю и ни в чем тебя не виню. Возвращайся. P.S. А то гости уже забыли, зачем здесь собрались и кто вообще именинник. Лин».

Оборачиваюсь на заднее сидение. Как это я раньше не заметила там коробочку в красной обертке? И когда только Линдси успела ее туда положить?

Развязываю ленточку, разрываю обертку. Ну конечно, Линдси всегда знает, что подарить. Смеюсь. Розовый фалломитатор — это как раз то, что мне надо.

Может, Линдси и вправду простила меня. Так хочется снова стать лучшими подругами. Она права, мне нужно вернуться. Я не могу умереть, зная, что она ждет меня, что она не винит меня в случившемся.

Сейчас мне кажется глупым сама мысль о суициде. Да, я сексуально зависима. Да, я нимфоманка. Но является ли смерть единственным решением проблемы? Сейчас, когда я знаю, что я прощена, что я не одна, хочется снова начать жить.

***

— Ты, правда, простила меня? — в сотый раз спрашиваю я Линдси. Мы сидим в ее комнате, в маленьком домике на Хилл-авеню. Я так привыкла к особняку Мартина, что совсем забыла какого это — ютиться в крошечном домике. А ведь недавно мы жили примерно в таком же.

— Ну конечно, ты же моя подруга. И ты не виновата, что нимфоманка.

— Но я очень хочу, чтобы у вас с Оливером что-нибудь получилось. По-моему, он отличный парень. Ты ведь простила и его тоже?

— Он, конечно, извинился, как только ты убежала в тот раз. Но больше мне не звонил. Может, ему стыдно?

— Нужно объясниться с ним. Он ведь не знает, почему я набросилась на него. Из-за меня теперь между вами ссора.

— Не нужно, Джемм. Я не хочу ни с ним, ни с кем-то другим отношений. Было глупо вообще начинать что-то. Все закончится тем, что он меня бросит или… — Линди не договариваем, пряча глаза. Мне становится стыдно. Неужели она хотела сказать «или переспит с тобой»? Да нет, не могла она так подумать!

А вдруг она больше мне не доверяет? Теперь появилась еще одна причина, из-за которой она не станет заводить отношения с парнями. И причина — это я. Она будет бояться, что ее парень изменит ей со мной. Господи, как это по-идиотски звучит. Неужели я и вправду смогу так поступить?

— Лин, — собираюсь с мыслями. — Я хочу, чтобы ты начала встречаться с парнями. Я тебе обещаю, что не буду вам мешать. Ты не должна идти на такие жертвы из-за меня.

— Ты же знаешь, что причина совсем другая…я боюсь секса, — залепетала Лин.

— Ты не можешь бегать от этого всю жизнь! Тебе всего семнадцать. Неудачная потеря девственности — это не повод бояться секса. Еще появится такой человек, с которым секс принесет тебе удовольствие. Я думаю, тебе все-таки нужно попробовать с Оливером.

— Пойдем лучше попробуем чизкейк, который сделала Мэг по рецепту из интернета, — слезает с кровати Лин. Тема секса в ее жизни ей никогда не была интересна. Надеюсь, она еще передумает насчет Оливера и позвонит ему сама. А мне стоит больше не лезть в это, иначе все только испорчу.

Чизкейк Мэг оказался очень вкусным. Мы сидим на кухне втроем, поглощаем его, запивая колой, и болтаем о всякой ерунде.

Мэг мне понравилась в первый день нашего знакомства, примерно месяц назад. Она очень приятная молодая женщина. Ей всего двадцать девять лет. Работает менеджером по продаже недвижимости.

— С этой работой никакой личной жизни, — любит повторять она. — Все свободное время отдаю работе. Эти тупорылые молокососы не умеют даже бумаги заполнять без ошибок.

— Любишь ты своих подчиненных, — смеется Лин.

Они с Мэг в очень хороших отношениях. Они являются какими-то очень дальними родственницами. Как только умерла бабушка Линдси, Мэг забрала сироту к себе и оформила на нее опекунство. Для Линдси Мэг чуть ли не святая.

— Давай расскажем ей, — неожиданно шепчет она мне, пока Мэг наливает всем кофе, напевая какую-то детскую песенку под нос.

— Расскажем что? — не понимаю я Лин.

— О тебе. Вдруг она найдет выход.

— О, Лин, не нужно. Я не хочу, чтобы кто-то еще знал.

— Ей можно доверять, Джемм.

— О ком говорите? — Мэг поворачивается к нам. Линдси умоляюще смотрит на меня. Я с минуту раздумываю над ее словами и сдаюсь, кивая.

— О тебе, Мэг, — воодушевляется Линдси. — В общем, у Джемм есть зависимость, которая не дает ей нормально жить. Это не совсем обычная болезнь, но уверена, ты о ней что-нибудь знаешь. Нам нужен твой совет.

— Что это за болезнь? — сосредоточено смотрит на меня Мэг.

— Нимфомания, — говорю я, глядя ей в глаза. У Мэг медленно открывается рот.

Я все рассказываю ей. Когда не хватает слов, мне помогает Линдси. Ее поддержка бесценна. Как только мы заканчиваем мой рассказ, Мэг поднимается со стула и начинает ходить по кухне.

— Значит так, у меня есть знакомый сексолог, — тараторит она. — Это очень хороший специалист, у нее большая клиентура. Где-то у меня был ее номер, — Мэг бросается к телефонной книжке.

— Нет! — останавливаю ее я. — Я не хочу, чтобы меня изучала какая-то незнакомая тетка, которой плевать на мои проблемы, лишь бы денег содрать побольше. Я не верю всяким врачам.

— Нельзя быть такой категоричной, — укоризненно смотрит на меня Мэг. Знакомые нотки в ее тоне. Именно так со мной частенько разговаривает Лин. Так вот откуда она этого понабралась.

— Тебе ведь нужна помощь, — не унимается Мэг. — Для начала нужно проконсультироваться с сексологом. Я знаю Иванну всю жизнь, мы учились еще в одной школе. Она надежный и умный человек. Она тебе обязательно поможет. Все, я звоню, — Мэг набирает номер своей знакомой, не дождавшись моего ответа. Краткий разговор. Кладет трубку и говорит:

— Иванна ждет тебя завтра после занятий на бесплатную консультацию. Расскажешь ей то, что рассказала мне. Тут нечего бояться. Нимфоманию нельзя игнорировать, если вообще такой диагноз подтвердится. Возможно, окажется, что ты просто гиперсексуальна или у тебя играют гормоны.

— А как же потеря оргазма? — спрашиваю я.

— Думаю, и это Иванна сможет объяснить. Пожалуйста, Джемм, это в твоих же интересах узнать, что с тобой происходит и начать как-то бороться с этим, — у Мэг такое умоляющее лицо, будто она просит меня поработать вместо нее с теми тупорылыми молокососами из ее фирмы. Я соглашаюсь, хотя обычно все делаю наперекор. С каких это пор я стала соглашаться с людьми?

***

Когда я ехала в клинику (адрес написала мне на бумажке Мэг) к сексологу, я представляла себе белые стены, кафельный пол, запах лекарств и твердые койки для больных, как в обычной больнице, но когда я оказалась на месте и вошла в клинику, передо мной открылась совсем другая картина. Во-первых, здесь не пахнет лекарствами, а значит, я могу спокойно дышать и не корчиться. Во-вторых, стены окрашены во все цвета радуги, а на полах мягкие ковры. В-третьих, вместо коек — кожаные диванчики и кресла.

Ко мне подошла опрятная женщина лет сорока, спросила мою фамилию и провела меня в кабинет Иванны. Здесь тоже довольно уютно, если не смотреть на ширму, за которой находится явно не детская колыбель.

Иванна оказалась милой молодой женщиной возраста Мэг. Растрепанный хвостик на затылке, россыпь веснушек на носу, добрые усталые глаза. Еще я обратила внимания на ее руки с аккуратными квадратными ногтями. По-моему так выглядят руки музыкантов: прямая твердая ладонь с длинными тонкими пальцами.

Встретишь Иванну на улице и совсем не подумаешь что она — сексолог. Не так я себе представляла врача, который занимается лечением заболеваний сексуальной сферы. И вообще не подумала бы, что когда-нибудь окажусь в такой клинике. Это все Линдси и ее опекунша, которые так обо мне заботятся.

— Мэган вкратце рассказала мне о твоей проблеме, но я хочу услышать тебя. Я буду задавать конкретные вопросы, на которые жду искренние ответы. Что-то вроде тестирования. Ты в первую очередь должна понять, что я желаю тебе добра, а значит, ты можешь доверить мне самое сокровенное.

— Я постараюсь…

— Для начала давай окунемся в твое детство. Ведь именно в детстве человек формируется как личность. С каждым годом познает себя, свой внутренний мир, свое тело. А это все между собой взаимосвязано. Ты понимаешь, о чем я? — у Иванны мягкий теплый голос. Так мать разговаривает со своим ребенком, когда он упал и ободрал коленку, когда он плачет, а она утешает его.

Иванна располагает к себе. Я расслабилась и стала открыто отвечать на все ее вопросы. Некоторые были совсем не связаны с темой секса. Например, она спросила меня, было ли у меня детстве домашнее животное.

Другие же вопросы смущали меня, так как были очень личными. Иванна просила подробно описать ей способы мастурбации, при которых я могу достичь оргазма за пять минут. Или спрашивала про размер члена у партнера, который мог быстро меня удовлетворить. Такие вопросы шокировали меня, но приходилось отвечать честно.

Она делала записи в своем блокноте. Когда ей позвонили, и она ненадолго вышла, я заглянула в блокнот, но ничего не поняла из написанного. Там были какие-то научные термины, которые мне неизвестны. Наверное, Иванна каждый мой ответ характеризовала определенным понятием.

— Ну что ж, Джемм. Подведем итоги нашего тестирования. Я склонна к тому, что у тебя аноргазмия двух видов: вторичная и нимфоматическая.

— И что это значит?

— Аноргазмия — это отсутствие оргазма, — начинает мне объяснять Иванна. — Вторичный вид аноргазмии заключается в том, что ты раньше получала оргазм, а сейчас нет. Нимфоматический вид характеризуется повышенным влечением и возбуждением, но так же отсутствием оргазма. Теперь нам нужно определить причину аноргазмии. Ты давно посещала гинеколога?

— Пару месяцев назад.

— Постоянного партнера, как я поняла, у тебя никогда не было?

— Не было.

— Значит так. Мне кажется, во-первых, твоя аноргазмия связана именно с тем, что у тебя не было постоянного партнера, — Иванна начинает теребить в руках блокнот, заглядывая в свои записи.

— А во-вторых?

— Давай пока остановимся на первом. Джемм, ты должна найти постоянного партнера. Месяц занятий регулярного секса конкретно с ним и ни с кем больше — вот тебе мое домашнее задание. Через месяц я жду тебя здесь. Если не поможет, мы придумаем новый способ решить твою проблему. И мы найдем его, Джемм. Нерешимых задач не бывает, — Иванна тепло улыбается мне.

Мы прощаемся. Я выхожу из клиники и сажусь в машину. Проходит около сорока минут. Я все сижу и думаю над словами Иванны. Найти постоянного парня для секса не так уж и сложно. Все, с кем я когда-либо трахалась согласны на повтор. Но с кем из них я сама была бы не против каждый день в течение месяца заниматься сексом? Вот это уже вопрос.

Приезжаю к Линдси. Они с Мэг встречают меня на пороге, просят все рассказать. После моего рассказа мы все дружно начинаем решать, какой парень мне больше всего подойдет. Я перечитываю свой дневник.

— Может Майкл? Помнишь, ты говорила, что он довел тебя до оргазма за десять минут, — вспоминает Линдси. Начинаю думать о Майкле и нашем сексе в школьном туалете. Не знаю, хороший ли он вариант для такого дела.

Звонит телефон. Машинально отвечаю.

— Джемм, я так рад, что ты ответила, — радостный голос в трубке.

— Кто это? — удивленно спрашиваю я.

— Николас.

***

— А я уже начинал отчаиваться. Два месяца тебя не видел, — произносит Ник, обнимая меня при встречи так крепко, будто готов задушить. Я хочу чертыхнуться, но вспоминаю слова Линдси, которые она сказала, готовя меня к свиданию с Ником: «Веди себя, как приличная девушка, которая переосмыслила знакомство с парнем. Возможно, Ник — твое спасение. Он появился так вовремя. И если он предложит встречаться, соглашайся. Считай, ежедневный секс у тебя будет несомненно».

Почему Линдси так уверена, что Ник предложит мне стать его девушкой? Да, месяц назад у нас с ним был замечательный секс. Да, он бегал за мной, искал встречи, но наверняка, лишь для того, чтобы повторить тот замечательный секс.

— Ты мне нравишься, Джемм, — как бы подтверждая мысль Линдси, говорит Ник. — Я еще в день нашего знакомства хотел тебе это сказать.

— Ты ведь меня совсем не знаешь. Мы и полдня вместе не провели.

— Это любовь с первого взгляда, я уверен, — с жаром говорит Ник и целует мою руку. Я интуитивно отдергиваю ее. Ник недоуменно смотрит на меня. Неловко поправляю волосы, не зная, что ответить ему.

— Разве тебе не хорошо со мной? — умоляющий взгляд.

— О, ты прекрасен в постели. Я помню.

— Я говорю сейчас не о сексе! Милая, поверь. Мне хорошо просто сидеть с тобой, разговаривать. Конечно, я хочу тебя. После тебя в ту ночь, у меня никого не было, — говорит Ник.

— Как ты держишься?

— Я могу без этого обходиться. Тем более, когда любишь и желаешь только одного человека, на других даже смотреть не хочется.

Совсем не понимаю Ника. Может, потому что я не верю в любовь? Или, я просто никогда не любила. У меня и отношений то никогда не было. Возможно, даже нимфоманкам нужен единственный мужчина, который будет заботиться и любить. Это мой шанс попробовать, узнать какого это — быть любимой.

Смотрю на букет алых роз, который подарил мне Ник. Внутри белеет конвертик. Только сейчас его заметила. Достаю и раскрываю. Ник наблюдает за мной. Читаю: «Я люблю тебя, Джемм». Эти же слова произносит Николас, глядя на меня. В фильмах и книгах, когда мужчина признается в любви, сердце девушки начинает колотиться со скоростью сто ударов в минуту. Ничего такого я не почувствовала.

— Я согласна стать твоей девушкой, — вынуждаю себя произнести эти слова. Глаза Ника начинают блестеть от счастья. Он покрывает мое лицо поцелуями. Затем, подхватывает меня на руки и начинает кружить. Я смеюсь, умоляя его поставить меня на землю.

— Я самый счастливый в мире! — кричит Ник. Мимо проходят люди. Все куда-то спешат, чем-то озабочены, но все равно с улыбками смотрят на нас. Подходит какой-то мужчина и желает нам долгого счастья и крепкой любви. Мы его благодарим. Я все еще нахожусь в непонятном состоянии. Что я чувствую к Нику? Мое сердце не бьется со скоростью сто ударов в минуту, однако, я ощущаю непонятную эйфорию.

— Нужно отменить это. Приглашаю тебя на ужин при свечах, — говорит Ник. — Я все приготовлю сам. От тебя нужно только присутствие. Я вызову тебе такси к восьми часам.

— Мне нужно красиво одеться?

— Можешь вообще не одеваться, все равно я сниму с тебя всю одежду, — смеется Ник.

***

Распорядок дня весит над компьютером. Надеюсь, мама не зайдет и не увидит его, потому что там есть личные записи.

Никогда не думала, что буду жить по режиму. Его составили мы с Иванной по телефону. Мне было лень ехать в клинику, поэтому я позвонила и сказала ей, что теперь у меня есть парень. Она очень обрадовалась, почти как Мэг с Линдси. За полчаса мы составили мне режим дня, в котором я большую часть своего свободного времени провожу с Ником. Секс раз в день, после его работы.

Сегодня я не выдержала и пришла к нему на работу. Мы занялись любовью в подсобке, где хранится инвентарь для уборки в торговом центре. Ник постоянно повторял, что любит меня. Он вообще очень часто мне это говорит. А я не могу ответить ему взаимностью, так как знаю, что не люблю его. Он мне нужен только из-за плана Иванны.

Я ищу оргазм, пытаясь ощутить его с Ником, но пока безрезультатно. Иванна говорит, что раз я раньше его испытывала, все не так плохо, и он может вернуться. Мне нужно научиться контролировать свое желание. Именно поэтому секс раз в день, а все свободное время забито прогулками, походами в кино и на другие культурные мероприятия с Ником.

Он очень удивился, когда я потащила его на выставку собак. Но лишних вопросов он не задает, что радует. Иначе пришлось бы врать ему. А я не хочу разрушать наши отношения, которые только-только начались. Точнее, этого не хотят Иванна и Линдси. Даже Мэг с радостью дает мне советы о том, как сохранить отношения, как не спугнуть парня и тому подобная чушь.

Мне все это нисколько неинтересно. Я начинаю привыкать к Нику. В первые дни меня раздражал его смех и постоянные признания в любви, но сейчас я привыкла. Однако я отказалась знакомиться с его мамой. Ни к чему все это. Не хочу, чтобы меня записали в невестки.

— Ты не должна была срываться, Джемм! — ругает меня Иванна по телефону. — Ты нарушила свой распорядок, к которому за две недели начала привыкать.

— Ну раз нарушила, значит еще не привыкла, — резонно замечаю я.

— Пойми, Джемм, контролировать свои желания — это то, чему ты должна научиться. Я надеялась, что у тебя стало получаться.

— Нет, не стало. Иванна, по-моему, ничего не выйдет с этим планом.

— Нельзя опускать руки! Ты же сама сказала, что с Ником тебе хорошо. А это уже маленькая победа. Нимфомания — это не смертельно и вполне решаемо. Уверена, у тебя все получится. Главное, сдерживай свои порывы. Отвлеки себя чем-нибудь. Займись учебой, в конце концов!

— Не будь мамочкой. Мне никогда не было это интересно.

— Нельзя интересоваться лишь одним сексом. У тебя экзамены, поступление в колледж. Разве нет? Так начинай готовиться прямо сейчас, — бубнит в трубку Иванна. Я быстренько начинаю с ней прощаться.

Не люблю разговоры о школе, экзаменах и поступлении. Я не могу отвлекать себя учебой, так как не сосредотачиваюсь на ней. Умственный труд не для меня.

Мама все чаще заводит разговоры о моей будущем и том, чего я хочу от жизни. А я не могу сказать ей, что единственное, чего я хочу — это круглые сутки заниматься сексом. У меня нет тяги к знаниям. Я не представляю, как буду учиться в каком-нибудь колледже. Я бы лучше работала. Не знаю, правда, где и кем, ибо ничего делать, кроме минета, не умею.

Как только я кладу трубку, она начинает трезвонить.

— Джемм, ты одна? — тараторит Линдси. — Я могу прийти?

— Ну конечно. Что-то случилось?

— Случилось. Мне надо тебе кое-что рассказать.

Через пять минут она врывается в дом, бесцеремонно (даже странно для нее) вырывает из моих рук стакан с соком, отхлебывает из него и плюхается на диван. Я в ожидании грандиозного события, которое она собирается мне рассказать. Тороплю ее.

— Дай отдышаться хоть, — Линдси и вправду запыхалась.

— Ты бежала что ли?

— Да. Полчаса назад я пришла от Оливера, — начинает она.

— Так ты с ним общаешься?

— Прости, что не говорила тебе, — мнется Линдси. — Я просто решила тебя не волновать, ведь у тебя личная жизнь наладилась. Наконец-то Ник стал постоянным парнем.

— Всего две недели.

— Да, но ведь это действительно серьезно для тебя. Ты ведь раньше ни с кем не встречалась. Поэтому я решила не рассказывать тебе о том, что и у меня наладилась личная жизнь. Наконец-то, у нас с тобой белая полоса в жизни, — Линдси сияет.

Я, конечно, очень за нее рада. Оливер — отличный парень. Но мне кажется, она нарочно мне ничего про него не говорила, боясь, что я снова испорчу все. И дело совсем не в том, что я занята своей личной жизнью. Дело в недоверии.

— Рассказывай дальше, — говорю я, решив, что будет лучше, если я не начну упрекать ее в недоверии. Все-таки, она же прибежала ко мне сейчас. Значит, случилось что-то действительно важное для нее.

— Мы занялись сексом. И это было круто, — на одном дыхании выпаливает она. Я прошу от нее всех подробностей и она, немного смущаясь, рассказывает мне их. Для нее это, можно сказать, был первый раз, ведь ее мужчиной был Оливер, а не какой-то маньяк.

— Мне было страшно. Я очень долго отказывалась, и Оливер не понимал почему. А потом я решила ему все рассказать про свое прошлое. И тогда он пообещал сделать все красиво. И это вправду было прекрасно. Он всю постель усыпал лепестками роз, зажег свечи. Это было как в фильме. Оливер мне даже песню спел под гитару, — рассказала Линдси.

Я счастлива за нее. Правда. Теперь она не будет бояться секса, у нее пройдут эти комплексы. Оливер уже сделал ее счастливой. Я видела, как он выбирал букет в цветочном магазине. Тогда я решила, что у него появилась новая девушка. Оказывается, это Линдси. Мне спокойнее за нее, зная, что она в надежных руках.

***

— Какой у нас план Б? Ничего не получилось с Ником. Месяц прошел, но ничего не изменилось. Мне надоел этот однообразный секс по расписанию, — я сижу в кабинете Иванны в клинике.

За часовой сеанс я заплатила сто долларов. Иванна и так весь месяц давала мне бесплатные консультации по телефону. Она не требовала денег, но все же надо иметь совесть. Сто долларов это не так уж и много.

— Ты хочешь прекратить отношения с Ником? — спрашивает Иванна.

Я задумываюсь. Ник очень милый, заботливый, внимательный. Он постоянно делает мне сюрпризы, удивляет. Но мне все равно скучно с ним просто общаться. Если бы у нас с ним были бы платонические отношения, то я бы и дня не выдержала. Меня держал лишь секс. Но теперь и секс с ним мне наскучил.

Я устала притворяться, делать вид, что мне с ним интересно, имитировать оргазм, в конце концов. В постели он огонь, но каждый день наш секс одинаковый. Ни секс-игрушки, ни странные позы не могут это изменить. Что мы только не пробовали. Однажды я привязала его к кровати и лишила невинности его заднее место своим розовым фаллосом. Было смешно наблюдать за выражением лица Ника. Он терпел боль, не издав ни звука.

Но ничего не может доставить мне удовольствие. Я чувствую, какой дерганной и нервной становлюсь после неудовлетворения. Я срываюсь на Нике, на Линдси, на родителях.

Пожалуй, мне действительно лучше не мучить Ника и расстаться с ним. Может, если я опять стану заниматься сексом с разными парнями, мне все-таки удастся испытать оргазм или хотя бы просто удовлетворяться самим разнообразием процесса.

— Да, я хочу бросить Ника, — отвечаю я после минутного раздумья. — Хоть я и очень привыкла к нему, я его не люблю и не могу больше использовать. Тем более ничего не меняется. Я только все чаще становлюсь раздражительной.

— Хорошо. Только подбери, пожалуйста, правильные слова, чтобы не сильно его расстроить, — вздыхает Иванна. — Давай думать, что нам теперь делать с тобой. Как ты смотришь на то, чтобы начать чем-нибудь увлекаться? Например, плаваньем. Начни каждый день в определенное время ходить в бассейн. Запишись в библиотеку, почитай серьезную литературу. Перед сном слушай классическую музыку.

— Это еще зачем? Я не люблю классическую музыку. Да и читать тоже…

— Эти занятия помогут подавлять твое желание. Если твоя голова будет забита чем-то конкретным, ты меньше будешь думать о сексе.

— Мне вообще тогда нельзя выходить из дома. Я если вижу мужчину, то обязательно хочу с ним переспать. Если в библиотеке, скорее всего, их нет, то в бассейне достаточно обнаженных мужских торсов.

— А ты сосредоточься на плаванье.

— Это не так уж и просто, — откидываюсь на спинку кресла.

— А ты думала, что так просто бороться с нимфоманией? Джемм, это влечение исходит из твоей головы. Так давай же твою голову забьем различной информацией, чтобы у нее не было времени думать о сексе. На этом кресле сидела и жаловалась мне ни одна девушка-нимфоманка. Ты не первая, ты не последняя, кто пришел ко мне за помощью.

— Ты многим помогла?

— У многих вообще это была не нимфомания, а гиперсексуальность, которая с возрастом проходит. Кто-то вышел замуж, родил ребенка, и сексуальное влечение само прошло. Кому-то помогла физиотерапия и массаж, которые я назначаю и тебе. Ты будешь приходить два раза в неделю. Одновременно, начнешь пить вот эти лекарства, — Иванна протягивает мне листочек с названиями препаратов. — Ты слишком молода, Джемм. Твое половое влечение связано, в первую очередь, с твоим возрастом, с гормональным сбоем, с ростом твоего организма. Нельзя ставить на себе крест, узнав диагноз — нимфомания. Нужно бороться с этим, использовать любой метод. Прямо сейчас сходи на физиотерапию и бегом в бассейн, — снова на меня направлен этот усталый добрый взгляд. Я беру список препаратов, прощаюсь с Иванной и ухожу.

***

Физиотерапия помогла мне расслабиться. Я не чувствовала боли, о которой меня заранее предупредил доктор. Электрический ток, наоборот, доставлял удовольствие моему телу. После физиотерапии — массаж. Десять минут кайфа.

Выйдя из клиники, я заехала домой за купальником, позвонила Линдси, но она почему-то не взяла трубку. Наверное, они с Оливером заняты более интересным делом, чем бассейн, в который я хотела позвать подругу.

Я люблю воду, люблю подолгу принимать ванну. До переезда, я часто ходила в бассейн, но в Сент-Луисе я почему-то не обратила внимания на спортивный комплекс в соседнем квартале. Кристально чистая вода, толпа красивых атлетов…Вот где я должна была побывать, как только переехала сюда! Спасибо тебе, Иванна, за идею.

Стоп! Нужно сосредоточиться на плаванье, а не на полуобнаженных мужчинах. Иначе никакого толку не будет от этого бассейна.

Но как я могу сосредоточиться, когда вокруг столько красивых парней? Есть даже знакомые из школы. Малыш Стивен пришел в компании друзей. Увидел меня и помахал, как дальней знакомой. Я помахала в ответ. Не расстраивать же парня, которого я сделала мужчиной.

— Поплаваем вместе? — слышу сзади голос с необычным акцентом. От неожиданности дергаюсь, поскальзываюсь на мокром полу и теряю равновесие. Сильные руки во время ухватывают меня за талию, не давая упасть.

— Опа, осторожней, красавица. Так и ноги переломать можно.

Смотрю на своего спасителя. Видела его, проходя мимо мужской раздевалки. Смуглый, широкоплечий, мускулистый, со светлыми, выгоревшими на солнце короткими волосами. Возможно, он недавно вернулся с отдыха на море.

— Спасибо, — с опозданием благодарю его я.

— Я Александр, — представляется он. — Можно просто Алекс. А как твое имя?

— Джемм.

— Необычное имя. Да и ты непростая девушка. Рад знакомству, — он галантно целует мою руку. Чувствую себя барышней из прошлых веков. Только вот вместо платья с корсетом — бикини.

— Взаимно. Поплаваем вместе? — задаю я Алексу его же вопрос. Он довольно щурится. Мы залезаем в бассейн. Как же круто в прохладной воде! А в компании Алекса плавать одно удовольствие.

У него такой приятный голос, четкое правильное произношение. Из разговора с ним я узнала, что он русский, но давно не был в России. Профессиональный пловец, но из-за травмы ноги два года как любитель, так как доктор запретил ему заниматься плаваньем.

— Я редко, но хожу в бассейн после травмы. Не могу так сразу отвыкнуть от дела всей своей жизни. Начал путешествовать по миру. Это так увлекательно. Знаешь, мир такой удивительный, что когда путешествуешь, прошлое забывается. Хочется увидеть и то, и другое. Нет времени на воспоминания, — воодушевленно рассказывает Алекс. — Недавно с другом вернулись с Гавайских островов. Теперь планируем поездку в Европу. Сначала во Францию на родину моего друга. Затем в Россию заскочим погостить.

— А я ни разу не была в другой стране...

— Ты многое теряешь. О, а вот и мой друг. Мы в Париже познакомились. Его зовут Жан, и он ни черта не понимает по-английски.

К нам подплыл темненький паренек со смешными усиками и что-то затараторил на французском.

— Жан, заткнись. Тебя даже я не понимаю, когда ты так балаболишь, — смеется Алекс. — Если честно, Джемм, мне очень тяжело с Жаном. Я французский плохо знаю, особенно разговорный, поэтому мы почти не понимаем друг друга. Но он, как напарник, идеальный. Всегда согласен ехать туда, куда я его зову. Кстати, не хочешь составить нам компанию, а?

— Путешествовать с вами? — удивляюсь я такому предложению.

— Да, с девушкой нам будет веселее, — Алекс мне подмигивает.

— Я еще школу не закончила. Да и вообще никогда не думала о том, чтобы уехать из страны.

— На время уехать, — поправляет меня Алекс. — Мы же не увезем тебя навсегда. Советую тебе хорошенько подумать. В ближайшие несколько месяцев мы будем здесь, в Америке. Я дам тебе свой номер. Если ты к нам надумаешь присоединиться, звони.

Мы еще какое-то время плаваем втроем. Затем меня кто-то зовет.

Черт! Это Николас! Что он тут делает? Вылезаю из бассейна.

— Это твой парень? — спрашивает Алекс. Но я игнорирую его вопрос и направляюсь к Нику. Он явно удивлен, видеть меня здесь.

— Ты такая холодная. Давно плаваешь? И почему не сказала, что пойдешь в бассейн? — прижимает он меня к себе, целует в щеку.

— Я хотела поехать с Линдси, но она занята. Я думала ты на работе.

— У меня выходной. Звоню тебе с самого утра. Ты не отвечаешь.

— Извини. Не слышала, наверно, — делаю виноватое лицо. На самом деле я просто выключила звук на мобильнике, зная, что Ник мне трезвонит.

Мне нужно серьезно поговорить с ним, объяснить, что я больше не могу быть его девушкой. Но какую причину можно назвать? Уверена, что просто так он меня не отпустит. Глупо говорить ему что-то вроде: «Потому что я тебя не люблю». Нужно придумать более вескую причину.

— Мне нужно с тобой поговорить серьезно.

— Прямо сейчас? Я поплавать хочу. Давай вечером.

— Хорошо. Я устала, домой поеду. Вечером увидимся, — я чмокаю его в щеку и иду в раздевалку.

Снимаю купальник и иду в душ. Никого нет, все плавают. Стою под водопадом и думаю, думаю. В голове беспорядок. Нужно разложить мысли по полочкам.

— У тебя очень красивое тело, — голос Алекса заставляет меня вздрогнуть. От воды, попавшей в глаза, я размыто вижу перед собой его накаченную фигуру. Неловко пытаюсь прикрыться мочалкой и рукой. Интересно, как давно он за мной наблюдал.

— Это…это женский душ, — лепечу невнятно. Вряд ли он услышал из-за шума воды. Медленно подходит ко мне и начинает меня целовать. Мочалка выпадает из рук. Поцелуи Алекса горячие, а объятья такие крепкие и страстные, что я начинаю невольно поддаваться искушению.

Он вытаскивает из плавок свой здоровенный член и прижимает меня к мокрой стенке. Я даже не сопротивляюсь. Забываю обо всем на свете, когда Алекс, подняв меня на руки, начинает вводить в меня своего дружка.

Шум воды заглушает наши стоны. Алекс рычит, насаживая меня на свой член. Он так глубоко входит в меня, что моя киска разрывается от удовольствия.

Мне хочется еще и еще, без остановки. Внутри меня все бурлит, горит, пылает. Этот бешеный ритм заставляет потеть даже под струей холодной воды. Такой животной страсти, такой ненасытности у меня давно не было.

Это нечестно по отношению к Нику, ведь он всегда пытался доставить мне удовольствие. Делал все, что я хочу. Даже ради меня выдержал этот огромный фаллоимитатор. В первую нашу встречу у него получилось довести меня до оргазма, и я надеялась, что получится в другой раз. Но, увы, мой оргазм пропал. И боюсь, что навсегда.

Но сам процесс восхитителен, особенно, когда он наполнен страстью. Ник в постели слишком нежный, слишком медлительный.

Я ненормальная, сумасшедшая. Мне уже кажется, что Ник укоризненно смотрит на меня, осуждает за мой поступок.

Или не кажется? Или это он стоит в дверях и смотрит на то, как его девушку трахает какой-то атлет? Не может быть! Это действительно он, а не плод моего воображения! Мне не кажется! Ник медленно разворачивается и уходит.

Я много раз моргаю, пытаясь понять, видела ли я Ника на самом деле.

— Ник! — кричу я. — Отпусти меня, Алекс.

— В чем дело?

— Я сказала, опусти меня! — я брыкаюсь в руках Алекса. Он в недоумении ставит меня на пол. Я бегу в раздевалку, обматываясь на ходу полотенцем.

— Ник! Ник, подожди! — кричу я.

Мне удается догнать его только в коридоре. Я нелепо выгляжу в одном полотенце, босая, с мокрыми волосами, с которых капает на пол вода, с красным, горящим лицом. Пришедшие в бассейн и уходящие из него пялятся на меня так, будто увидели инопланетянина.

Ник смотрит на меня полными ненависти и боли глазами. Я чувствую, как его душит желание ударить меня, и он еле сдерживается.

— Как ты могла? — выдавливает он из себя.

— Прости меня, Ник…

— Ты об этом хотела поговорить со мной? О том, что ты шлюха? — это слово из его уст, как пощечина для меня.

— Она шалава! Мы с ней переспали на вечеринке! — кричат из толпы. Узнаю по голосу Стивена. Значит, наш с Ником разговор слушают все.

Смотрю на Ника. Слова Стивена для него не менее ужасны, чем для меня. Глаза его покраснели, губы дрожат.

— Прости меня, Ник, — повторяю я. — Наши отношения были ошибкой.

— Зачем же ты согласилась тогда быть со мной, если теперь ты считаешь, что это была ошибка? — такой грубый и такой чужой голос.

— Мне это было необходимо. Мне нужен был парень для…секса. Пойми, это долго объяснять. Это был план, который…

— Так ты меня использовала? — перебивает он меня. — Тупо ради секса была со мной? Играла моими чувствами? Я ведь люблю тебя, идиотка. Как ты могла так поступить? Ненавижу!

— Ты должен меня выслушать. Узнать всю правду.

— Я уже узнал, что ты шлюха. И что тебя ничего, кроме секса не волнует. Даже чужие чувства.

— Это не так! Ты не даешь мне даже сказать!

— Я все увидел своими глазами минуту назад. Тут нечего говорить. И так все ясно. Прощай, Джемм, — Ник поворачивается ко мне спиной и идет к выходу.

Я остаюсь стоять в коридоре, битком набитом людьми. Все смотрят на меня.

— Шоу окончено, — говорю я им. — Можете расходиться.

***

Люблю быть в гостях у Линдси. На этот раз она позвала меня с ночевкой. Мэг работает в ночную смену.

— Мне кажется, нужно заняться уроками. Ты отстаешь по всем предметам, — говорит Линдси. Она сидит на полу, обложившись учебниками. Я валяюсь на кровати, подняв ноги на стену.

— Не хочу, Лин. Меньше всего меня волнуют мои оценки.

— Твоя мама еще не знает, что ты начала прогуливать уроки?

— Пусть узнает. Мне плевать.

— Ты какая-то поникшая. Все еще переживаешь из-за Ника? Две недели прошло. Вы так больше и не говорили?

— Увидев меня в торговом центе, он уходит. Хотя, я даже не собираюсь с ним объясняться. Что тут объяснять то? Я об этом хорошо подумала. Он все правильно тогда сказал. Я действительно шлюха, — говорю я.

— Нет! Не правильно! Ты не шлюха! — вскрикивает Линдси.

— Лин, ты даже не знаешь, сколько у меня было партнеров за четыре года. И лучше тебе и вправду этого не знать. Я хуже, чем шлюха. Я себе противна.

— Не говори так. Ты вылечишься от этой нимфомании. Ты ведь ходишь на физиотерапию и массаж, пьешь лекарства. Это поможет, обещаю.

— Не обещай того, чего не знаешь наверняка. Давай лучше фильм какой-нибудь посмотрим, — перевожу я тему. Линдси с грустным лицом соглашается.

У меня не было секса эти две недели. Два раза я ходила в бассейн, встречалась там с Алексом и Жаном, но игнорировала их, делая вид, будто мы незнакомы. Придя домой, я нашла клочок бумаги с номером телефона Алекса, который он мне, наверное, незаметно подложил в карман моих джинсов.

Мое состояние можно сравнить с ломкой. Я как зависимый наркоман. Мне нужна доза секса. «Поникшая» — это слабо сказано. Я просто неживая. Как будто всю энергию из меня высосали до капли. Мне нужен секс, как кислород, чтобы он придал мне сил, чтобы вернул к жизни.

Эротическая сцена в фильме задевает меня. Зуд становится невыносимым. Я вскакиваю с кровати и бегу из комнаты. Линдси кричит мне вслед:

— Ты куда, Джем? Уже поздно!

— Я скоро вернусь! — кричу я ей в ответ, не останавливаясь.

Бегу по улице мимо домов и магазинов, мимо прогуливающихся парочек и толп пьяных подростков. Встаю у дороги и сигналю проезжающим машинам. Останавливается серебристый порше.

— Прыгай, — говорит мне водитель.

Я сажусь на переднее сиденье. Мы едем в ночь.

Я не вижу лица водителя. Только его глаза блестят в темноте, следя за дорогой. Он совсем не смотрит на меня, ничего не спрашивает. На вид ему лет тридцать, может чуть больше.

Через пару минут мы останавливаемся рядом с пустынным парком.

— Сколько? — нарушает тишину мужчина.

— Что? — не понимаю я. Он усмехается.

— Ну, ты ведь не просто так сигналила на дороге.

— Я не проститутка.

— А кто ты? Невинная девочка, которая в три часа ночи случайно оказалась на дороге? — снова усмехается. Я не отвечаю.

Он хватает меня за бедра и тянет к себе.

— Иди сюда, хватит строить из себя монашку, — от него пахнет дорогим парфюмом. Руки крепкие, властные. Сдергивает с меня майку с такой силой, что она рвется. Я вскрикиваю.

— Мне это нравится. Можешь кричать громко, нас здесь никто не услышит, — говорит он. Сажает меня к себе на колени и начинает сосать мою грудь. Руль больно упирается мне в спину.

— Может, переберемся на заднее сидение? — предлагаю я.

— Это мне решать, — рявкает на меня мужик. Я слишком возбуждена, чтобы перечить ему. Ловко расстегиваю ремень на его брюках и достаю твердый член.

— Садись на него. Ну! — снова рявкает на меня мужик. Он на взводе. Поднимает мне юбку и сжимает в руках задницу. Я засовываю в себя его член. Внутри начинает пылать и пульсировать, сок течет из меня в три ручья.

— Горячая цыпочка, — довольно кряхтит мой партнер.

Через несколько минут спина затекает, и я не могу шевелиться. Мужик перебрасывает меня на заднее сидение и загибает раком. Жестко трахает меня, вцепившись в мои волосы. Я кричу от боли и наслаждения.

Мой партнер переворачивает меня на спину и снова входит. Через пять минут он кончает мне на живот, обтирает свой член моей юбкой и с непринужденным видом перебирается на водительское место. Пока я прихожу в себя, мы трогаемся с места.

— Где тебе остановить?

— Где хотите.

Он останавливает возле торгового центра. Все-таки нужно было назвать адрес Линдси. До нее еще топать километр. Я выхожу из машины.

— Эй, ты забыла взять деньги, — кричит мне водитель.

— Я же сказала, что я не проститутка, — поправляю на себе порванную майку.

— Бесплатно работаешь что ли? — не понимает мужик.

— Можно и так сказать, — отвечаю ему я и ухожу.

Пока я иду по улице, на меня оборачиваются редкие прохожие. В последнее время я все чаще выгляжу нелепо. То в полотенце и босиком, то в порванной майке и мятой юбке. Слух о том, что я — грязная шлюха сама же подтверждаю, разгуливая ночью в таком виде. И мне плевать. Да, мне абсолютно плевать, что обо мне думают люди. Я знаю, что опустилась ниже некуда. Меня уже взрослые мужчины принимают за проститутку.

Прихожу к Линдси. Она ахает, только взглянув на меня. Ничего не спрашивая, отправляет меня в ванную. Затем кормит горячим бульоном, возмущаясь тем, что я наверняка простыла.

— Майку придется выбросить, — говорит она, теребя в руках жалких кусок ткани. Я указываю на юбку:

— Ее тоже выбрось.

— Она же целая.

— Я больше не хочу ее надевать, — говорю я, не объясняя почему. Линдси дает мне свою безразмерную рубашку. Я забираюсь в ней под одеяло и засыпаю.

***

Посещаю сексолога Иванну регулярно раз в неделю. Хожу на физиотерапию, на массаж, пью все лекарства, которые мне выписала Иванна. Продолжаю трахаться с незнакомцами.

Ищу себя во всем, что меня окружает: в книгах, которые мне посоветовала прочитать Линдси; в фильмах, которые мы смотрим вместе с ней; в музыке, которая есть у меня в плей-листе.

Слушаю планы Линдси на будущее. Она хочет поступить в колледж на журфак. Усердно к этому готовится, чтобы хорошо сдать все экзамены. А мне абсолютно все равно, как сложится моя жизнь. Я ничего не делаю для того, чтобы окончить школу хотя бы с низкими баллами по всем предметам. Мне настолько безразлично мое будущее, что я даже не хожу на встречи с представителями из разных колледжей и университетов.

— Так нельзя, Джемм. Тебе нужно определиться, чем ты будешь заниматься после окончания школы, — постоянно твердят мне Линдси и мама.

— Пойду работать.

— Интересно, где ты собираешься работать без образования? — вопрос, на который я не знаю ответа.

Такие разговоры с мамой обычно заканчиваются ссорами. Пару раз слышала, как Мартин успокаивал маму, уверяя ее в том, что поможет мне платно поступить на юридический факультет. У него есть связи в колледже.

Пусть делают, что хотят. Если им так хочется устроить мою жизнь, я не буду им мешать. Я как бы со стороны смотрю на всю эту шумиху вокруг меня, никак не участвуя в ней и не проявляя никакого интереса.

Сегодня приехал сын Мартина. Как-то раз Мартин заикнулся о том, что он учится в Англии. Он, оказывается, чертовски привлекательный. Старше меня на пять лет. Моя цель — переспать с ним.

— Не могу поверить, Пит, что ты все-таки окончил Оксфорд, — говорит Мартин.

Мы ужинаем вчетвером. Мама приготовила в честь приезда Питера индейку и английский шоколадный пудинг.

— Я горжусь своим сыном, черт возьми, — Мартин хлопает Пита по спине. Тот довольно смеется.

— Ты молодец, Питер, — хвалит его мама. А мне аж противно смотреть, как она всем своим видом показывает мне, что я — ничтожество по сравнению с сыном ее мужа. Хорошо, что Пит вроде не похож на зазнайку. Вполне простой парень.

— Ты останешься здесь или вернешься в Европу? — спрашиваю его.

— Вернусь. Я сюда погостить приехал, — улыбается Пит. — В Англии меня девушка ждет. Хочу жениться на ней.

— О, остепенился, Слава Богу! — восклицает Мартин. — Помню, каким ты был непостоянным подростком. Новая девчонка каждую неделю.

— Ну, это в прошлом. Сейчас я хочу семью, свой дом, детей от Анны.

— Ты изменился. Повзрослел, сынок. Вот как меняет человека самостоятельная жизнь, — Мартин подмигивает мне. Ну вот, теперь еще и Мартин заодно с мамой. Сижу с недовольным лицом, ковыряюсь в пудинге и думаю, как бы незаметно свалить из-за стола.

— А ты, Джемм, не хочешь попробовать поступить в Оксфорд? — неожиданно говорит мне Питер. Я и мама одновременно начинаем кашлять, что приводит к еще большей неловкости. Мартин смеется и переводит тему разговора на более нейтральную. Спрашивает, как Питер смог привыкнуть к климату в Англии.

Я вылезаю из-за стола с набитым животом, говорю какую-то нелепость про то, что жду важный звонок, и поднимаюсь в свою комнату.

Заваливаюсь на кровать, открываю свой дневник и начинаю перечитывать последние записи. Вчера у меня был секс с пьяным мужчиной из бара возле этого самого бара. Нас кто-то заметил и сфотографировал. Я помню вспышку и противный смех. Не удивлюсь, если это был кто-то знакомый и фотография скоро станет достоянием интернета.

Стук в дверь комнаты. Заглядывает Питер.

— Что делаешь? — спрашивает с любопытством в голосе.

— Да ничего, — захлопываю свою тайную тетрадь и пихаю ее под подушку.

— Хотел пригласить тебя в бар выпить что-нибудь. У меня никогда не было сестры, а недавно появилась. Нужно это отметить, — говорит Питер. При слове «бар» у меня в голове всплывает вчерашний вечер. Благо, в нашем квартале много баров. Можно сходить куда-нибудь, где я давно не была.

Почему-то я перехотела спать с этим парнем. Может, потому что он мне действительно брат, хоть и не кровный. А может из-за его слов о любимой девушке на другом конце мира. Я не могу допустить того, чтобы он изменил ей со мной. Интересно, с каких это пор меня стали беспокоить чужие отношения?

Я привела его в бар, в который ходила с Ником по субботним вечерам. Здесь довольно приличная публика и негромкая музыка.

Мы с Питером заказали по две текилы. А чего мелочиться? Мы все-таки всего пару часов назад познакомились. Впереди превосходный вечер, чтобы узнать своего названного брата получше.

После первой рюмки меня уносит. Весь мир становится расплывчатым и идеальным, как после бурного оргазма. Хотя, я уже достаточно давно не испытывала оргазм. Откуда мне знать-то, каким становится после него мир.

— Ты любишь свою Анну? — спрашиваю я Питера.

— Люблю больше всего на свете. Она очень добрая. И самая красивая! Артистка, — рассказывает Пит. — Играет на сцене. Я на каждый ее спектакль хожу. И после ее выступления, когда все расходятся, мы занимаемся любовью у нее в гримерке. Это уже как традиция. Это восхитительно.

— А что такое любовь?

— Конфуций говорил: «Любовь — это начало и конец нашего существования. Без любви нет жизни. Поэтому-то любовь есть то, перед чем преклоняется мудрый человек», — заплетающимся языком цитирует Пит. — И я с ним полностью согласен.

— А как найти настоящую любовь?

— Главное научиться различать любовь и страсть, любовь и симпатию. Понимаешь? Это не сложно, на самом деле. Тебе сердце подскажет, когда ты полюбишь. А ты обязательно полюбишь, Джемм. Ты создана для этого.

— А я думала, что я живу для секса…

— Нет! «Разврат происходит не от чего иного, как от недостатка любви», — снова цитирует Питер.

— Кто это сказал? Тоже Конфуций?

— А, не помню. Выпьем за тебя, Джемм. И за то, чтобы ты нашла свою любовь, — Питер опустошает свою рюмку и, морщась, кусает лимонную дольку. Я, не долго думая, следую его примеру.

***

Домой мы возвращаемся глубоко за полночь. С порога мама накидывается на меня со слезами на глазах.

— Джемм, доченька, живая, — обнимает она меня.

— Что случилось? — ничего не понимаю. Смотрю на Мартина, жду ответа от них обоих. Почему они так смотрят на меня? Что означает этот взгляд?

— Мы думали, что ты была вместе с Линдси, — говорит Мартин. Но я все равно ничего не понимаю.

— Почему вы не отвечали на звонки? Питер, что с твоим телефоном? Почему ты утащил Джемм, не сказав нам ничего? — нотки злости в голосе Мартина.

— Я еще не приобрел новую сим-карту. Пап, ты чего? — Пит мгновенно трезвеет. Я тоже возвращаюсь из пьяного дурмана. Все вокруг обретает форму.

— Мы думали, ты умерла, — со всхлипами выдает мама.

— Я? Вы можете нормально объяснить, что случилось?

— Линдси и ее друг попали в автокатастрофу, — говорит Мартин.

— Черт! — восклицаю я. — Как? Когда? Что с Линдси?

— Мы сами ничего толком не знаем. Полчаса назад нам позвонила опекунша Линдси, Мэг кажется, спрашивала тебя. Она плакала, говорила, что Линдси и ее друга увезли в сто пятую больницу. А мы не могли тебя найти и решили, что, возможно, ты была с ними. О, Джемм. Хвала небу, ты жива! — мама снова лезет обниматься. Я выбираюсь из ее объятий.

— Мне надо к ней. Пит, ты едешь? — бегу к машине. Питер следует за мной.

— Тебе нельзя за руль, Джемм. Может, вызовем такси?

— Некогда, Пит. Садись. Нужно торопиться, — я завожу мотор и несусь по улице, игнорируя знаки и светофоры.

Кругом сигналят, ругаются, посылают мне вслед проклятья, а я твержу про себя: «С ней все в порядке. С ней ничего не случилось». Самовнушение — единственный способ отвлечься от суровой реальности.

Я останавливаюсь возле сто пятой больницы. Вбегаю в холл. В нос ударяет запах таблеток. Пока я в панике мечусь по холлу, Питер узнает, что Линдси сейчас делают операцию.

Когда мы находим Мэг, она разговаривает с усатым доктором. Видимо операция закончилась. Взглянув на заплаканную Мэг, на Оливера с опущенной головой, сидящего в кресле неподалеку, на доктора, разводящего руками, я все понимаю без объяснений.

— …неудачно, — слышу окончание слов доктора. Подхожу к нему.

— Вы сказали «неудачно»? — не своим голосом переспрашиваю я. — Это по-вашему всего лишь неудача? Да как ты смеешь, сволочь! Усатый тупой морж! — я налетаю на него с кулаками. Питер хватает меня и оттаскивает назад. Оливер вскакивает с кресла. Выглядит он как побитая собака. Весь в ссадинах и синяках, на лоб прилеплен пластырь, левая рука перебинтована.

— Я сделал все возможное, — бубнит этот усатый морж.

— Ты ничего не сделал! Ублюдок! — ору я на всю больницу. Слезу текут из глаз. Я пытаюсь вырваться, но Питер вместе с Оливером, крепко держат меня. Я сдаюсь, утыкаясь лицом в плечо Пита. Он гладит меня по спине, приговаривая:

— Тише, тише, Джемм. Сестренка.

— Извините ее, доктор, — слышу, как за меня просит прощение Мэг.

— Я все понимаю, мисс. Ей тяжело будет смириться с этим.

— Это должен был быть я, — бормочет Оливер поблизости. — Это я не пристегнулся. Чертовы ремни безопасности. Какой от них толк.

Я стараюсь не слушать его. В голове стучит так, будто кто-то бьет в бубен. В горле застрял комок, который не дает нормально дышать. Слезы застилают глаза. Не вижу и не чувствую ничего, кроме тепла, исходящего от Питера.

Случилось страшное. Я не могу это осознать, не могу поверить.

— Мне нужно увидеть ее, — говорю я.

— Я бы не советовал, — говорит усач. Я не могу больше назвать его доктором. Он не спас Линдси. Он — никто. Не слушая его, иду в операционную.

— Девушка, вам туда нельзя, — пытается остановить меня медсестра. Игнорирую и ее. Линдси лежит на операционном столе. Вокруг кровь, ужас…Меня начинает подташнивать от этого запаха. Запаха смерти.

Ее лицо еще не закрыли простыней. На щеке ссадина, рот чуть приоткрыт, пушистые волосы раскиданы в разные стороны, рука свисает со стола.

Беру ее в свою руку. Еще теплая. Пять минут назад она была жива, ее сердце билось, она дышала. Ее организм сопротивлялся. Она хотела жить. Она должна была жить! Это все неправильно! Так не должно быть!

— У нее были такие грандиозные планы. Мы вместе собирались поступать в один колледж, — Оливер подошел незаметно. — А потом заработать денег и открыть свое дело. Может, это был бы маленький книжный магазин.

Мне больно слышать это. Неужели уже ничего нельзя вернуть? Я не могу поверить, что Лин больше нет с нами. Как же так? Почему она?

Слезы фонтаном брызгают из глаз. Оливер обнимает меня здоровой рукой. Мы вместе с ним плачем, задыхаясь от слез.

У меня начинает кружиться голова.

Не помню, как я оказалась дома, в своей кровати. Возможно, мне стало плохо от запаха и вида крови, и поэтому я упала в обморок. Питер, наверно, привез меня домой, мама уложила в кровать.

— Ты спала целые сутки, — Пит сидит возле меня, когда я открываю глаза. Наливает мне из графина воды и протягивает стакан.

— Я не хочу, — вру я. На самом деле меня мучает жажда. — Уходи, Питер. Я хочу побыть одна.

— Тебе нужна моя поддержка, Джемм. Мне жаль, что я не успел познакомиться с твоей подругой. Но мне кажется, она была прекрасным человеком. Я никогда не ошибаюсь в людях.

— Уйди, прошу тебя, — слышать такие слова больнее вдвойне.

— К завтрашнему дню ты должна стоять на ногах, — не унимается Питер. — Будут похороны. Джемм, соберись с силами. Тебе необходимо это.

— Уйди! — выкрикиваю я охрипшим голосом. — Оставь меня одну!

— Ладно, прости. Отдыхай, — делает виноватое лицо Питер и, наконец-то, уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Жадно пью из стакана воду. Откидываюсь обратно на подушку. Голова гудит.

Похороны завтра. Я не могу пойти на них. Я не выдержу. Будет невыносимо смотреть, как Линдси опускают в землю. Как она уходит окончательно.

Я еще до конца не осознала произошедшее, но на похоронах я увижу это своими глазами. Она уйдет навсегда, безвозвратно.

Я не хочу, чтобы она уходила! Нет! Я не хочу видеть это! Для меня она все еще живая. Для меня она не умрет никогда. Никогда.

***

Дни, недели… Какое сегодня число? Без понятия.

Я не живу. Я существую. Я жду Линдси. Мне кажется, она вот-вот должна зайти ко мне в комнату, тряхнуть своей копной волос, тепло улыбнуться и сказать привычное: «Привет, Джемм. Ну как ты?»

Но ее нет и нет. В комнату заходят абсолютно все. Все кроме нее. Говорят то же самое, что говорила она, но из их уст это звучит не так. В их глазах нет той искорки, что была у нее. В их голосах, когда они произносят мое имя, нет распевных звуков, какие были у нее в голосе. Все чужое, все не такое родное.

Мне кажется, Линдси была для меня роднее всех этих людей. Даже роднее мамы. Мне неприятно, когда мама заходит ко мне в комнату и начинает уговаривать поесть, погулять. В первые дни она старалась не говорить со мной. Просто заходила в комнату, молча ставила поднос с завтраком/обедом/ужином на тумбочку и, избегая пересечения наших взглядов, уходила.

Теперь же она садится ко мне на кровать, смотрит жалостливо и умоляюще, просит меня поесть, говорит, что Линдси уже не вернуть, и я должна жить дальше. А я не понимаю ее. Не хочу понимать. Как это жить дальше, когда Линдси лежит глубоко в земле? Как я могу жить, когда ее лишили жизни?

Какая-то пьяная мразь за рулем иномарки, которая ехала по встречной полосе, врезалась в автобус. Было серьезно ранено три пассажира. И только Линдси не смогли спасти. Но почему? Почему не умер какой-нибудь старик, которому и так осталось мало жить? Почему она? Семнадцатилетняя, талантливая, добрая, мечтательная, впечатлительная. Она еще толком не пожила в этом мире. Она только начинала жить.

Мысли о суициде снова поселились в моей голове. Я не смогу дальше жить. Я хочу перестать существовать, как и Лин.

Я не знаю, встречаются ли души после смерти. Я понятия не имею, как вообще все это устроено. Я умру окончательно или моя душа продолжит жить. Но если есть шанс встретиться с Линдси после смерти, то я должна попробовать.

Мама недавно принесла мне поздний завтрак и сказала, что уходит по магазинам. Мартин вчера уехал по работе в Прагу на два дня. А Питер с самого утра укатил за город на пикник с друзьями. Все живут, радуются жизни.

А я лежу в своей комнате вот уже несколько недель. Не выхожу из дома, не посещаю занятия в школе и не сижу в интернете. Про секс не думаю вообще.

Моя голова забита мыслями о несправедливости в этом мире, о Линдси, о суициде, который, возможно, поможет мне встретиться с ней.

Заглядывает мама:

— Я в торговый центр. Тебе что-нибудь купить?

— Нет.

— Выйди подышать свежим воздухом.

— Нет.

— Прошу тебя, Джемм, — умоляющий взгляд. — Я не буду закрывать дверь. Выйди, проветрись. Ты давно не была на улице. Ты еще не забыла, как ходить? — мама пытается пошутить.

Я ее игнорирую, пялясь в потолок. Мама вздыхает и выходит из комнаты. А я включаю телефон, который не брала в руки все это время. Пятьдесят пропущенных, тридцать три сообщения, в том числе четыре голосовых. Странно, но сообщения от Ника я никак не ожидала. Включаю.

— Джемм, я узнал про твою подругу. Мне очень жаль. Может, ты хотела бы встретиться, поговорить об этом? Я понимаю, то, что случилось, могло сильно задеть тебя. Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь ко мне обратиться. Я готов закрыть глаза на то, как ты поступила со мной. Я прощаю тебя, Джемм. Позвони, если захочешь меня увидеть.

Он меня прощает. Ха! Какое благородие! Как будто я нуждаюсь в его прощении, в его поддержке. Да кто он такой? И что он вообще может понимать?

Включаю сообщение недельной давности от Оливера.

— Привет. Прости, что не прихожу к тебе. Надеюсь, ты в порядке. Мэг сказала, что говорила с твоей матерью. Ты не выходишь из комнаты, почти ничего не ешь. Целыми днями лежишь в кровати. Не пришла на похороны, потому что тебе тяжело. Знаешь, ты правильно сделала, что не пошла. Все эти люди, которые надели маски сочувствия, эта прощальная церемония…меня так трясло после всего. Жалею, что присутствовал на всем этом. Возможно, я как-нибудь зайду к тебе, но точно не в ближайшую неделю. Начинаю готовиться к экзаменам. Надо дальше жить. И ты должна, Джемм. У тебя получится. Не падай духом, прошу тебя. Ты сильная.

Голос Оливера довольно спокойный. Значит, он действительно оправился. Даже он снова начал жить. Но как? Они ведь вместе с Лин собирались поступать. Как он может один продолжать то, о чем они мечтали вместе?

Предатель! Ненавижу! Как я могла ему верить?

Нет желания прослушивать оставшиеся два голосовых сообщения от Мэг и Иванны. Они могли сказать только тоже самое, что Оливер.

Вылезаю из кровати и иду в ванную. Снимаю с себя всю одежду и, пока набирается ванна, смотрю на свое отражение в большом зеркале.

За эти дни я сильно похудела. Раньше я и так немного весила, а сейчас и вовсе выгляжу как скелет: костлявые руки и ноги, острые плечи и коленки, кожа бледнее, чем обычно, щеки провалились, а глаза как будто стали больше.

— Такой и следует умирать, — говорю я своему отражению. Я уже не чувствую жизни в своем теле. Я неживая. Осталось только умереть до конца.

План созревает мгновенно. Я беру из тумбочки коробку для бритвенного набора и достаю одно лезвие. Новое, ни разу не использованное, а значит очень острое, не затупленное. Забираюсь в набранную ванну, откидываюсь на спину.

Какое-то время наслаждаюсь теплотой и шумом льющейся из крана воды. Чувствую прилив возбуждения, но резко привожу мысли в порядок. Сейчас не до мастурбации. В моей руке острое лезвие, с помощью которого я уйду из этого несправедливого жестокого мира.

Сердце колотится как бешенное. Да, мне страшно. Безумно. Линдси было так же страшно? Или она вообще ничего не почувствовала?

Ручейки вен синеют на руке, приглашая начать игру в смерть. Зажмуриваюсь и резко провожу лезвием по руке. Чувствую адскую боль от кончиков пальцев до локтя. Сжимаю зубы, чтобы не закричать.

Кровь фонтаном бьет из порезанных вен. Ее тошнотворный запах ударяет в нос. Опускаю руку под воду. Меня резко бросает в жар. Пальцы немеют.

— Джемм! Идиотка, что ты делаешь?! — в ванной появляется Иванна. Что она здесь делает? Почему она пришла?

— Уходи, — рычу я. Голова кружится. Тошнота подступает к горлу. Мне нечем дышать. Мне не хватает кислорода.

Я перестаю чувствовать свое тело. Только вижу руки Иванны, а ее крики глухо отдаются в моей голове. Она вытаскивает меня из кровавой ванны.

Белый кафельный пол перед глазами. Затем слышу вдалеке какую-то музыку. Перед глазами темнеет. Я проваливаюсь в пропасть. Я лечу вниз. Я умираю.