Баллада о менестреле

Ты спой мне, древесная флейта,

Подыграй ей, небесный огонь.

Сегодня спою я вам песню

О принцессе прекрасной одной.

Сияло солнце, но ветер дул, и падали капли с небес,

Дорогой своей менестрель молодой зашёл в зачарованный лес.

И пели птицы, шумела листва, была дорога длинна.

Одиноко город огромный стоял в лесу на пути паренька.

Он с ней там столкнулся, не знал ничего, гитару в руки и в бой!

Так коварно и хитро вплетался узор в интриг бесконечных крой.

Она не принцесса — девчонка была, но знала и жизнь при дворе:

Как косы плетут и песни поют, и яства лежат в серебре.

Она никогда не желала понять всей силы дворцовых интриг,

Пока из её прекраснейших губ не вырвался жалобный крик.

В её голубых, как небо, глазах читалась скрытая боль...

Как бы кто ни хотел, но не смог найти от её сердца пароль.

В душе было пусто от пролитых слёз — улыбка была ей нужна,

А он пел и пел, не в силах найти для главной фразы слова.

Они познакомились ночью одной: влюблённый в неё менестрель

И девушка та, чьи чувства к нему были всех на свете сильней.

Они просидели в таверне тогда, болтая почти всю ночь.

В тот день назревала гроза, и она уйти не посмела прочь.

Наутро расстались они как друзья, и каждый о том жалел,

Что они лишь друзьями успели стать, а чувства все не у дел!

"А кто это? Кто?" — "Ах он, менестрель! Он здесь уже 10 дней", —

Звучало в таверне, в которой он пел, и с каждым днём всё сильней.

Она же сидела, смотря на него, всегда у окна за столом,

А солнечный свет, отражаясь в глазах, играл с его лицом.

Он был так прекрасен! Как бог был красив! Мгновенно её свёл с ума.

Те чёрные локоны, омут глаз голубых — судьбы беспощадной игра.

Она же казалась ему как вода, что ускользает, журча:

И вроде бы близко и так далека, он даже смутился, шепча,

Как любит её, не может забыть. Ах, как же признаться ему!

Ах, как же сказать той принцессе своей чудесное слово люблю...

И вот появился удачный момент, чтоб ей о любви рассказать:

Был бал во дворце — пригласил принц её, а парня просили сыграть!

Не знал он о чувствах принцессы своей, он просто признаться хотел,

В слова он все мысли свои вложил, а на балу песню спел.

Ту песню, что ей посвящалась одной, ту, что нежней всех была,

Но танец под это нежнейший мотив обещала кронпринцу она.

А на следующий день молодой менестрель вещи свои собирал.

В столице эльфийской он был 12й день — и вот теперь уезжал.

Убегал он от слухов, от новости той, что в сердце рождала боль,

От того разговора, что прошлой ночью от него оставил лишь ноль.

На балу к менестрелю она подошла и попросила совет:

Ей принц эльфийский признался в любви и ждёт сейчас ответ,

Что должен ему о том сообщить, согласна ли с ним быть она.

Не знала девчушка, как ей поступить, эх! была бы здесь нить колдовства...

"Ну ведь с тобой мы всего лишь друзья?" — так странно голос звучал,

Но менестрель не слышал тона, в ответ ей он только кивал.

Он той принцессе, что сердцем любил, о чувствах не смог рассказать,

Она с принцем осталась, а об этом певец не хотел даже слова знать.

Из города он быстрей уходил, прокляв королевский род,

Не эльфа того, что принцессу любил, а тот, что уж знал наперёд.

Проклятие то, хоть и было сильно, но кровь не смогло пробить.

А впрочем, возможно, оно и смогло, но память не стало крушить.

"Пусть прокляты будут все боги мои!" — воскликнул в тот день менестрель.

Я верю, что фраза оставила в мире наследия чёрную тень.

Теперь же и я хочу закричать: "Послушайте, боги все!

Я верю, проклятье осталось, оно со мною идёт по земле!

И как менестрель, я снова пою, на звёздное небо глядя,

О том, как принцесса прекрасная та к другому ушла от меня".

Спасибо, древесная флейта!

Спасибо, небесный огонь!

Я спел вам сегодня песню

О судьбе менестреля больной.

О том, о ком пели в легендах,

О том, кто был вправе решать

Судьбу всего королевства,

Но он не хотел о ней знать!