1984 год

1984 год

Немного истории

Что писала советская пресса о рок музыке в те далекие от демократии годы. Вот, например, в журнале «Крокодил» за 1964 год помещен подробный отчет о гастролях в США, гремевшей на весь мир группы «Битлз». Из заметки следует, что советским журналистам довелось присутствовать в то время в США, и им совершенно непонятен успех «Жучков», как их называет по незнанию «Крокодил». Дескать, пошлые, необузданные в страстях, сексуальные хулиганы — как это может вообще нравиться молодежи?! Мол, буржуазная идеология вместе с «Битлз», в конец испортили заграничных людей.

В то время, как до СССР уже докатились отголоски славы прославленной четверки, на страницах Литературной газеты (1964 год) небезызвестный в СССР Никита Богословский, в фельетоне в стиле Зощенко бичует, изобличает, развязное поведение группы «Битлз» — всего их образа жизни, включая поклонниц и их обмороки на выступлениях. Не было тогда людей, кто бы грамотно, и, апеллируя музыкальной терминологией, рассказал советскому читателю о том, почему весь мир с ума сходил по Битлз.

Рок в СССР, был под запретом, или позиционировался как чуждый идеологически. Советская пресса о рок-музыке либо молчала, либо разносила в пух и прах. Но в стране подрастали истинные знатоки буржуазной, запретной музыки.

Артемий Троицкий один из тех, кто в очень нестройном ряду советских журналистов, начал свой рассказ о рок-музыке для советских читателей. Рок был у него в крови, в 70-е он проводил дискотеки в МГУ, играл гитаристом в легендарной группе «Звуки Му»(82-83гг.), был изгнан с должности МНС Института истории искусств, не защитив кандидатскую, слишком смелым был научным сотрудником. Тему кандидатской, — социология популярной музыки, расценили как издевательство.

Артемий Троицкий, появился на экранах телевидения в середине 80-х уже известным в определенных кругах человеком. Он долгие годы работал в журнале «Ровесник», газете «Советская культура». В начале 80-х, когда на пике популярности была «Машина времени», Артемий Троицкий рок в СССР не афишировал. На страницах большого развернутого материала в Советской культуре в 1981 году, он вдумчиво, критически, но без оскорблений, как это было принято в то время — рассказывал читателям об их кумирах Андрее Макаревиче и «Машине Времени».

В 1984 году вышло Постановление Управления Культуры г. Москвы. Согласно ему, воспроизведение на дискотеках и прочих общественных местах таких всемирно известных коллективов и исполнителей как «Мэднесс», «Секс Пистолз», «Айрон Мэйден», «АС/ДС», «Блэк Саббат», и другие — всего 75, по идеологическим соображениям было запрещено.

Троицкий и другие советские журналисты, кто решился упоминать об этих коллективах, сильно рисковали. За свои «неверные идеологические пристрастия к пробуржуазной культуре» Троицкий впал в немилость, и его журналистская деятельность была под запретом несколько лет. Он печатался в самиздатском журнале о рок — музыке «Зеркало».

Троицкий был самым читаемым журналистом, молодежи 80-х, любившей рок.

А уже в 1985 году, когда отовсюду стали доноситься те самые из списка 75 запрещенных, Артемий Троицкий, Сергей Антипов («Программа-А»), Александр Житинский (журнал «Аврора»), и многие другие, совершенно легально заговорили о ранее чуждой СССР мировой рок — культуре.

Множество отечественных коллективов — Аквариум, ДДТ, Алиса, и др. теперь также могли рассчитывать не только на критику. Советской пресса о рок музыке заговорила смело. В СССР началась Перестройка, и по стране прокатилась раскатистая волна отечественного рока.

Троицкий посвятил теме рок в СССР множество книг, некоторые из них пролежали в «столе» до распада союза. Своеобразная подробная энциклопедия — «Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е…», весьма познавательна для интересующихся этой темой. Книга вышла сначала в Англии в 1987 году, и лишь в 1991 году попала на полки отечественных магазинов, и называлась «Назад в СССР». Она стала первым серьезным и профессиональным произведением, рассказавшем миру о русской рок культуре.   

В 1984 году советская промышленность снизошла к потребностям граждан и начала серийный выпуск первых советских видеомагнитофонов «Электроника ВМ-12». А в начале 85-го, на дверях магазина «Электроника» вполне можно было увидеть объявление, типа: «Запись на покупку «ВМ-12» по льготной очереди для ветеранов ВОВ на 1986 год прекращена». Граждане копили деньги, записывались в очереди на два года вперед и страшно завидовали счастливым обладателям видеомагнитофона «Электроника». Стоил он в середине 80-х от 900 до 1280 рублей — не каждый мог себе позволить. Но каждый мог мечтать. Впечатление от какого-нибудь среднего боевика, вроде «Рэмбо», держалось месяцами.

Смотреть видео собирались всем классом, всей лабораторией или отделом. Ждали с трепетом момента, когда хозяин нажмет кнопочку и с жутким скрежетом выедет сверху кассетоприемник, чтобы принять в себя кассету с новым зарубежным блокбастером. Дружно возмущались, когда устройство жевало пленку, что случалось довольно часто. К началу 90-х в отдельно взятых квартирах стали появляться японские «Панасоники», и тогда стало ясно, откуда растут ноги у «Электроники ВМ-12» — видаки были похожи, как братья, только японский брат работал исправно, и пленку не жевал, а отечественный вел себя, как привычный уму Иван-дурак.

С приходом «Электроники ВМ-12», наконец-то и советские дети получили возможность, смотреть любые мультики, сколько душе угодно. До этого их можно было увидеть либо в ежевечерней «Спокойной ночи, малыши!», либо в 18.50 по телевидению, либо в кинотеатре, на детском кино-утреннике (детский билет — 10 копеек). С видеомагнитофоном к детям пришли мультфильмы Диснея, «Том и Джерри» и сотни других, как иностранных, так и советских мультфильмов — смотрели их десятки раз, и не надоедало.

«Электроника ВМ-12» стала для советского человека мощным глотком свободы. Не удивительно, что в газетах появлялись такие объявления: «Поменяю машину «Жигули» на видеомагнитофон».

В середине 80-х советскому потребителю стал доступен еще и мир электронных игр — через своего единственного, тогда представителя, — игру «Ну, погоди!», известную в народе как «Волк с яйцами». Выпускалась она под торговой маркой «Электроника», как и почти вся бытовая техника этого времени. Дети требовали «Волка» у родителей на день рождения, а у Деда Мороза — на Новый год. Родителям приходилось копить — электронное чудо стоило в те годы 23 рубля.  

Суть игры в следующем. Управляя волком, вооруженным корзиной, требовалось поймать яйца, которые катились по четырем желобкам — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Если яйцо поймать не удалось, игроку полагалось штрафное очко. Если во время из окна высунулся заяц — то половина очка. Если одно за другим на землю падали три яйца, игра останавливалась. И снова: волк, яйца, заяц.

Никто не знал тогда, что игра «Ну, погоди!» было копией заграничной «Nintendo EG-26 Eggа». Позже вышли и другие серии: «Микки-Маус», где вместо волка за яйцами охотилась диснеевская мышь, «Тайны океана», «Веселый повар», «Кот-рыболов», «Луноход» и другие. Но культовой стал только «Волк с яйцами».

К 1984 году советским людям становится мало иметь просто джинсы. В моду входят джинсы с эффектом поношенности и потертости. Такие джинсы в народе называют «варенки». 

«Варенки» отличаются оригинальным видом, и никого не смущает, что выглядят они поношенными. В этом и заключается «изюминка» модных штанов. Купить фирменные «варенки» могут позволить себе единицы. Джинсы завозят малыми партиями, они дорого стоят и быстро раскупаются модниками. Но иметь «варенки» хотят все, и поэтому смекалистый советский народ, как всегда, придумывает свои способы приготовления популярных джинсов.

В восьмидесятые годы индийские джинсы становятся явлением широко распространенным. Они считаются самыми качественными и наиболее доступными (стоят они 80 рублей). Именно эти джинсы покупают для приготовления «варенок». Далее в дело пускается смекалка и самые сумасшедшие идеи, которые только могут прийти в голову советскому человеку.

Существует несколько вариантов приготовления «варенок». Самым популярным считается, когда джинсы кипятят с отбеливателем, или хлоркой (после которой они расползаются вскоре по швам), перетягивая резинками для создания узоров, или завязывая штанины в узлы. 

Остальные методы тоже эффективны, но имеют более не стандартный подход: джинсы трут пемзой, натирают белыми кирпичами, варят с содой и кидают в стиральную машину вместе с камнями.

В процессе приготовления «варенок» ломаются стиральные машины, приходят в негодность кастрюли, портятся джинсы и тратятся нервы. Но все это не останавливает советскую молодежь. Она хочет выглядеть модно и готова ради этого на все.

В 1984 году на экраны страны выходит картина «Любовь и голуби», советского режиссера Владимира Меньшова, которая призвана получить почетное место в золотом фонде Советского Союза.

Глава 1

Итак, к началу весны этого года, мы с Ольгой, дочкой Сюзанной, догом Барюшей, — короче всем семейством, вернулись из поселка Поповка, в Колпино. Жить пока решили у меня, предварительно потребовав от моих предков, что они не будут лезть в наши дела и в воспитание дочки. Правда, ближе к лету, мы опять были вынуждены переехать к Ольге. Что-то у нас опять с моими предками не срослось в воспитании детей. А когда у матери «крышняк съезжал» было вообще трудно, пока ее вновь в больницу не увозили. Не забывайте, что она была психически больна и это была для нас большая проблема.

Жизнь продолжалась, росла дочка, рос Барюша, который, если на задние лапы вставал, уже был с меня ростом, а вставал он так постоянно, встречая нас дома, когда мы возвращались с Ольгой откуда-нибудь. Подбежит, бывало, встанет на задние лапы, передними либо в грудь упрется, если ко мне лезет, либо на плечи положит, если к Ольге, и лизаться начинает, — а пасть слюнявая! Мы для этих целей, — оттираться от его слюней и пасть ему вытирать, специальное полотенце держали. В остальном же он был лапочка! Барюша вообще, рос страшным подхалимом. Сидим, бывало на кухне, едим. Его на кухню не пускаем. Он тихонько, из прихожей, начинает шаг за шагом к кухне продвигаться. Сделает шаг, остановиться, ждет, как мы отреагируем, затем еще делает шаг. Подкрадется, наконец, если сразу на место не отправили, сядет рядом и заглядывает в глаза, а взгляд такой просящий-просящий. Если видит, что мы его игнорируем, садится еще поближе и кладет свою огромную лапу Ольге или мне на колено, а взгляд еще более жалобный. Если и это не помогает, снимает лапу и кладет другую, и так повторяет несколько раз и продолжает просящи смотреть в глаза, а порой и подвизгивать. Ну как тут не дать ему что-нибудь вкусненькое. Хотя мы и старались на кухне ему ничего с рук не давать, но он все равно выпрашивал. Сладкоежка был ужасный!

Сюзанна к этому времени тоже уже подросла и во всю, ползала по полу. Барюша уляжется, бывало посреди комнаты, а она и вокруг него и по нему ползает. Угукает что-то ему свое, и то за уши, то за хвост, то за шкуру его тягает, то за язык ухватить пытается, то глазки выковырять…

Всегда интересно было за ними наблюдать и что интересно, Бари понимал, что ребенок еще маленький и ни разу за все время не сделал Сюзанне больно, с мужеством выдерживая все ее покушения на его жизнь. Хотя, конечно следить приходилось внимательно, а то бывало, Сюзи только на него залезет, а ему вдруг встать захочется, а рост почти метр в холке. Подхватываешь дочку скорее на руки, чтобы не свалилась с него, а она хохочет, ручонками за него цепляется, отпускать не хочет. Жаль, в те годы у нас фотоаппарата не было, — такие бы кадры интересные получились!

Глава 2

Каждый вечер, мы всем семейством ходили гулять в парк за улицу Раумскую. Играли там с Бари, дрессировали его. Ольга в этом специалистом была. Хоть ей собаку и не разрешала мать заводить, но, она какое-то время работала на площадке для дрессировки собак. В душе она заядлая собачница была и кучу книжек прочитала по дрессировке, вот и помогала там по возможности. Особенно она любила с Бари «разговаривать» на его языке, точнее копировать. Бари что-нибудь рыкнет, или гавкнет по своему, а Ольга копировала эти звуки один в один. Бари ее услышит, голову в сторону наклонит, посмотрит на нее внимательно, потом опять что-нибудь вякнет, и Ольга тоже в ответ. Так порой по нескольку минут переговаривались. А если Ольга еще и подвывать начинает, так они вскоре на пару такие концерты устраивали!

Вообще, весело было нам тогда жить, не смотря на все трудности. Дома, мы опять понемногу вечерами начали играть на гитарах, так как вся аппаратура у меня была дома, под рукой. Вообще не понимаю, как у меня все помещалось в одной комнате: гитары, усилители, детские пеленки-распашонки, кроватка и прочее. Правда, все самое громоздкое из аппаратуры, мы в кладовую запихали, но много чего и в комнате оставалось. Ольге, наверно это не очень нравилось, а мне нормально было. Никогда не стремился к какому-то особому шику в квартире: стенки там всякие, мягкая мебель и прочее. Я не привередливый по жизни, — что есть, то и ладно.

Я продолжал работать на заводе им. Коминтерна в Питере (сейчас это НПО Завод «Волна»). Не далеко от завода был очень неплохой магазин радиотоваров, на ул. Васи Алексеева, куда я постоянно заглядывал, просто посмотреть на новые магнитофоны, колонки, светомузыкальные устройства. Купить я почти ничего, к сожалению, не мог себе позволить, так хоть посмотреть, помечтать, что когда-нибудь и я это все буду иметь.

Все деньги в основном уходили теперь на дочку, да и мы с Ольгой тоже хотели одеваться помоднее. Что-то Ольга конечно продолжала шить сама для нас, но многое приходилось и покупать.

Модные шмотки, продавали тогда, в основном цыгане. Приходилось специально ездить по выходным на электричке, либо на станцию Саблино, где они постоянно «дежурили» на станции, либо на Московский вокзал, где у них тоже было все схвачено. Цыгане продавали фирменные целофановые пакеты, модные мужские ботинки на скошенном каблуке, вошедшие тогда в моду, фирменные сигареты, джинсы, и много чего еще.

Глава 3

Бывало, после работы я ехал не сразу домой, а в комиссионный магазин «Апраксин двор», что не далеко от универмага «Гостиный двор» находился. Ехал туда, как в музей, — просто посмотреть. Только там, в те годы были отделы музыкальных инструментов, и радиоаппаратуры, где продавались в основном фирменные товары, которые туда сдавали моряки, ходившие в загранку.

Чего там только не было: фирменные электрогитары, электроорганы, ударные установки, фирменные видеомагнитофоны, огромные переносные радиомагнитолы с двумя огромными, встроенными динамиками по бокам, причем, чем больше были эти динамики, те круче считался аппарат! Были там всегда в продаже и цветные телевизоры с пультами дистанционного управления, что для нас было тогда в диковинку. Это сейчас такая техника уже не производит впечатления, а тогда для нас это было откровением, приобщением к западному миру. Но купить что-то мы конечно не могли. Даже плохонький зарубежный магнитофон стоил в «Апрашке» больше тысячи, не говоря уже о действительно хорошей аппаратуре.

В СССР такой техники не выпускалось, да и таких инструментов музыкальных тоже. Взять ту же советскую электрогитару «Урал». Весила она раза в три больше фирменной, звук поганый, играть неудобно. Зато стоили советские электрогитары 150-180 руб, а фирменные несколько тысяч, и мы понимали, что в ближайшие годы сможем только любоваться на них в «Апрашке».

Про фирменную радиотехнику вообще можно было только мечтать. Я там по несколько часов порой бродил. Рассматривал каждую модель до мельчайших подробностей.

Были в «Апрашке», кстати, и другие интересные отделы: мотоциклы, мопеды продавались, лодки, даже небольшая яхта стояла в одном из отделов. Учитывая даже то, что я по тем временам зарабатывал неплохо: 150-220 рублей в месяц, нам все равно ни на что не хватало. Ольга сидела с ребенком и не работала.

Я хотел приобретать что-то из аппаратуры, Ольга же, все больше хотела что-то из шмоток купить. Кстати, должен заметить, что в первую очередь она хотела меня одеть по последней моде, а мне как-то было все равно. Вот купить бы новую электрогитару, или приставку для гитары, — это да! Много денег также уходило и на фирменные диски, которые я копил понемногу. Покупал я по возможности и порножурналы, стоившие тогда в среднем 50 рублей, которые не только трудно было достать, но можно было за это и спокойно за решетку попасть за распространение порнографии, даже если ты их не продаешь, а просто дома держишь.

Глава 4

Ближе к лету, когда мы вновь стали жить у Ольги, мы все чаще начали с ней ссориться. Все чаще, я приезжая домой, заставал ее выпивши. Она снова закурила. Жили мы то у меня в квартире, то у нее, продолжая ругаться с предками. Возраст у меня был такой, когда ты еще уверен, что сможешь переделать любимого человека по своим меркам. Лишь спустя много лет, наконец-то начинаешь понимать, что переделывать человека — бесполезная трата времени и нервов. А надо наоборот, попытаться научиться подстраиваться под него, со всеми его недостатками. К сожалению, понимаешь это чаще всего слишком поздно, когда ничего уже исправить нельзя.

Однажды я с Ольгой очень сильно поругался, вроде опять из-за того, что она пьяная пришла поздно от подруги, а я с ребенком один сидел весь вечер. На следующее утро, весь разобиженный, я просто собрался и никому ничего не сказав, уехал на выходные в Петро-Славянку, надеясь там переночевать пару ночей, в какой-нибудь даче, а заодно и вскрыть парочку. Да вот, — представьте себе, я на такое был вполне способен. Я вообще в душе авантюрист и в былые времена стал бы, скорее всего пиратом. Любил я хапнуть все, что плохо лежит. И рисковать любил.

Приехал я в Славянку, прошел мимо нашего пустого и заросшего участка, так как дома нашего уже не было, прошелся по родным с детства улочкам, приглядываясь, где какие новые дачки построены, где переночевать можно. Дачников еще было не много, так что все дачи стояли пока запертые и пустые. Залез я в одну, в другую. Обзавелся по ходу дела вместительным рюкзаком, куда и сложил награбленное: радиоприемник «VEF», какие-то рекламные иностранные журналы, настенный светильник-бра… К вечеру я нашел приличную дачку-вагончик и вскрыв замок, решил там переночевать.

А утром меня разбудил стук в окно и испуганный голос: «Ей, кто там? Выходите немедленно, а то я сейчас милицию вызову!».

Я понял, что нарвался на хозяйку этого дачного участка, приехавшую на выходные. Я, быстренько собрался, и тут же сообразив, что с пьяного меньше спроса, притворился пьяным. Что-то я ей наболтал заплетающемся языком, насчет ссоры с женой и что вообще ее «сараюха» была открыта, и я ни в чем ни виноват и быстренько смылся от греха подальше, не забыв конечно прихватить рюкзак с награбленным добром. Потом я пошел на станцию и ближайшей электричкой уехал в Колпино.

Приехал к себе домой, спрятал рюкзак в кладовку и пошел в наш садик во дворе. Внутренне, я уже остыл и хотел помириться с Ольгой, поэтому и пошел в садик, в надежде, что она заметит меня из своего окна, выйдет и попросит сама прощенья. Так все и вышло в итоге. Она увидела, из своего окна, как я болтаюсь по территории садика и вышла ко мне, попросив прощенья. Мы снова помирились. Потом, такие ситуации стали возникать все чаще. Что-то уже было не так в наших отношениях.

Глава 5

Наступило лето, У Ольги вскоре день рождения намечалось, 10 июня, которое и послужило полным разрывом наших отношений. Не буду особо вдаваться в подробности, скажу только, что перед ее днем рождения мы вновь разругались, и я ушел опять жить от нее, к себе в квартиру, забрав Бари с собой.

Заняться в свободное время было не чем, и как-то меня вдруг пробило сделать где-нибудь шалаш, чтобы никого не видеть, и где спокойно можно посидеть одному. Мой выбор пал на «Чухонку», и как-то забравшись в самый конец острова, за все площадки с аттракционами я нашел укромное место в густом кустарнике и начал сооружать себе домик. Сплел из веток стены и крышу, притащил из дома старый ковер и еще какие-то ненужные вещи и стал ходить туда с Барюшей гулять, или просто посидеть в шалаше. Сейчас, даже приблизительно не могу понять, зачем мне все это было нужно!

Однажды, придя в очередной раз в свое «жилище», я увидел, что меня обокрали. Утащили ковер и еще какие-то тряпки. Я тут же вылез и пошел по окрестностям прогуляться, высматривая хоть кого-то, кто мог быть к этому причастен. И вскоре нашел. Метрах в двухстах от моей лачуги, на большом холме, копошились какие-то ребята-малолетки. Я подошел, и увидел, что у них тоже сделано жилище, — землянка! Они сначала разбежались по кустам, я же залез в их обиталище и увидел свои вещи. Поначалу я на них наехал за кражу, но потом мы познакомились, а вскоре стали вместе доделывать землянку, расширяя ее и прокапывая отдельный подземный вход со стороны, чтобы никто не мог найти. Все-таки землянка лучше, чем шалаш в кустах! Так я познакомился с ребятами из дома №25, по бульвару Трудящихся. В дальнейшем, нашу землянку, очевидно по чьей-то наводке, сравняли с землей бульдозером, но мы остались друзьями и в дальнейшем периодически встречались, то тут, то там в Колпино. Но возвращаюсь к нашей ссоре с Ольгой.

На день рождения Ольги я не пошел. Она справляла его без меня, позвав своих друзей и подруг. На ее дне рожденье побывал и мой бывший одноклассник по школе в Славянке, Дима Шустов, приезжавший к нам время от времени на мотоцикле из Славянки в гости. Я с ним встретился примерно через неделю, после Ольгиного дня рождения. Он заехал ко мне в гости и рассказал, что Ольга на своем дне рожденье напилась в хлам и, мягко говоря, позволяла всем особям мужского пола делать с собой все…

Ну, этого я тогда простить уже не смог, да и моя мать подливала масла в огонь, постоянно мне выговаривая, что если Ольга с кем-то заделает еще одного ребенка, то алименты повиснут все равно на мне, как на законном муже. Короче, спустя неделю-другую, я сам пошел в суд и подал заявление на развод.

Где-то в эти же дни зашла и Ольга мириться, но узнав, что я все уже знаю про ее день рожденье, ушла ни с чем. Сказала только: «Ну что ж, я так понимаю, что мы расходимся?». На что я ответил утвердительно, сказав, что собаку я забираю себе, так как ее мать, тетя Таня, все равно ей не даст собаку в квартире держать.

В следующий раз мы увиделись с Ольгой уже в суде и она повела себя, скорее всего назло мне, слишком агрессивно по отношению ко всем. На вопрос судьи, собирается ли она менять свою жизнь, чтобы не возникало поводов для ссор с ее стороны, бросить пить, изменять, она ответила твердое «Нет!». Типа, буду и дальше жить, как мне нравиться.

На вопрос мне, хочу ли я подать ходатайство о том, чтобы забрать ребенка себе, я тоже ответил нет, аргументируя это тем, что возможно, хоть забота о ребенке будет ее удерживать от необдуманных поступков.

В общем, нас развели, и какое-то время мы вообще не виделись друг с другом. Потом, спустя где-то месяц, немного поостыв, мы вновь встретились, поговорили и решили, что я в любой момент могу приходить гулять с дочкой, а она всегда может приходить гулять с Барюшей, так как любила его всей душой. На том и порешили.

В дальнейшем она подала иск на алименты, я, конечно, согласился, — для любимой дочки денег не жалко. Тем более, что я никогда сволочным человеком, по отношению к другим не был и от алиментов скрываться не собирался. Все эти дела, мы провернули до августа, и у каждого из нас началась своя личная жизнь.

Глава 6

Оставшись один, без жены, меня вдруг захлестнула ностальгия по былой, школьной любви, Ольге Джураевой. Я стал периодически гулять либо в ее дворе за «старым универсамом» у дома №32 по Заводскому проспекту, либо на поле за домами, со своим догом, так как там выгуливали своих собак все, кто жил в ближайших домах. Я надеялся случайно встретить Ольгу, может поговорить. Не знаю зачем, но мне ужасно хотелось тогда ее увидеть.

Но встретиться с ней мне так и не удалось, а ближе к осени у меня начался новый романчик с Ириной Годуновой. Да, да, женой моего друга Андрея (Сэма) Годунова. Она, узнав, что я развожусь, зачастила ко мне в гости. Андрей все еще служил в армии, а Ира со своей мамой и дочкой снимали квартиру на улице Пролетарской, так как в квартире Андрея, у вокзала жила его мать и отчим.

Шли дни за днями и наши отношения с Ирой, из чисто дружеских, постепенно переросли в чисто трахательские. О любви речи не было, но заняться сексом хотелось обоим. Так, мы и стали встречаться время от времени у меня дома. Иногда она оставалась у меня ночевать. Моя мама и бабушка, конечно, не одобряли нашу связь, но и не лезли в наши дела и это всех устраивало.

Мы теперь вместе ходили гулять с моим псом, иногда ходили на пляж купаться, в кино. Ее мама в это время нянчилась с ее дочкой Юлианой, которая была на несколько месяцев младше Сюзанны.

Я, как раз в то время начал учиться кататься на скейтборде, который только вошел в моду в СССР, и Ирина с удовольствием ко мне присоединилась. Вечерами мы выходили на асфальтированную дорожку под моими окнами и учились кататься. Но роман наш продолжался недолго. К началу зимы они уехали на время на Украину домой, а потом, когда Ира вернулась, мы уже с ней не встречались.

Впрочем, угрызений совести, по поводу того, что я спал с женой друга, я не испытывал, так как Андрей тоже с моей бывшей переспал и возможно не один раз, хотя я точно знал лишь про один раз, — сам Андрей рассказал как-то по пьяне. Ольга тогда мне сказала, что едет к какой-то подруге, на ночь, а сама уехала с Андреем, ну и они где-то эту ночку прокувыркались, а я с дочкой нянчился. Но Ольге я тогда ничего не сказал.

Глава 7

Осенью у меня появились новые друзья-малолетки с нашего двора. Однажды вечером я вышел прогуляться и разговорился у своей парадной с двумя молодыми пацанами, жившими в нашем доме: Вадимом Каретниковым и Саней Дрогальцевым. У меня с собой была гитара и соответственно речь зашла о музыке. Они сказали, что хотели-бы научиться играть на гитаре, я им сказал, что у меня дома есть кое какая аппаратура и инструменты и я могу их поучить играть даже на электрогитаре.

Мы зашли ко мне, я им показал какие-то аккорды на электрогитаре. Так все и началось. Уже через несколько дней кроме них, ко мне домой стали заходить и другие ребята из нашего двора, — их ровесники и друзья, а потом и из других соседних домов.

Так я познакомился вскоре с Валерой Славновым, Саней Караваевым, Лехой Меркуловым, Мишей Гусевым, Кириллом Цветковым и еще с кучей малолеток. Всем им тогда было от 14 до 16 лет, а мне уже 21! Но общались мы на равных, и мне моя новая компания нравилась не меньше своих прежних друзей.

А спустя пару месяцев, ко мне стали заходить и девчонки, подруги и просто знакомые тех, кто теперь собирался у меня: Света Сорокодумова, Таня Зубкова, Лена Цветкова, Юля Судакова, Лена Данилова, Таня Гусева, Наташа Неуймина и многие другие. Компания становилась все больше, и жить опять становилось все интереснее.

Началась зима. Выпал снег. Вечерами мы всей толпой ходили гулять по тем же улицам и дворам, где когда-то я болтался со своими сверстниками. Что-то опять придумывали, катались в парке по дорожкам на моей собачине Барюше, запрягая его в санки. Собирались опять на горке возле яслей-сада на улице Раумской. Мне казалось, что время вдруг повернуло вспять и я оказался в прошлом. Офигенное чувство радости, свободы и еще чего-то!