Глава 1

Внезапный порыв ветра всколыхнул пожелтевшие листья. Вековой дуб со стоном качнул своей кроной, хрустнув полыми ветвями. В воздухе почувствовалась приятная сырость. Темные тучи неотвратимо застилали небо, стремясь закрыть собой солнце. Они наступали как вражеское войско с присущей ему яростью.

По воле судьбы в этот самый момент я стояла в центре Южного парка, где на милю вокруг не было ни одного признака цивилизации. Все вокруг постепенно потемнело, представляя мне иные краски, нежели пару минут назад. Я бросила неуверенный взгляд в высь, надеясь что может быть неприятное погодное явление обойдет стороной, но грязно-серое небо убеждало в обратном. Мне оставалось только накинуть капюшон толстовки и побрести по направлению к кофейне, которая располагалась сразу после высоких чугунных ворот выхода.

По пути, пока еще не грянул ливень, удалось заполучить пару удачных кадров, передающих всю атмосферу природы, воспевающей пришедшую осень. В этом году она казалась нежной матерью, которая укутала свое дитя в мягкое покрывало из листьев и читает ему необыкновенные истории, сидя рядом в кресле. Пока не наступит сон — томная зима.

За весь срок моей работы в График Скиллс, а точнее два года и три месяца, я скопила множество прекрасных пейзажей. В обязанности входили командировки и съемка местного ландшафта. Пару раз я приходилось даже бывать на обложке. "Славу" мне принесли пески Гоби и Замок Стирлинг в Шотландии.

Небо прогремело раскатами грома. Тело непроизвольно вздрогнуло. По всем конечностям пробежала дрожь, но вскоре унялась. В душе вскипело негодование. Это будоражащее природное явление — моя страсть и мой самый большой страх. Сколько себя помню. Какой восторг вызывал у меня гром, но как сжимались пальцы на ногах. Руки сами бросались за одеяло, я укрывалась с головой. Буря противоречивых эмоций неистовствовала в сердце. Сейчас я более менее могу совладать с собой. Правда, рефлексы все же остались.

С приглушенным стуком на землю стали падать сначала серебристые крапинки, а недолго погода и полноценные капли. Я прибавила шаг. Красный козырек ресторанчика уже виднелся совсем близко.

В помещение я в прямом смысле ввалилась. Люди, сидевшие за столиками сочувственно обратили в сторону нового посетителя свой взор, а потом, как заведенные в окно, чтобы будто удостовериться, что пожалели не напрасно. Кстати публика представляла собой лишь горстку людей, что несказанно обрадовало. Ну конечно! Понедельник. Часа четыре.

Я уселась в углу, предварительно повесив на крючок толстовку. На пол начала стекать дождевая вода, образовав за несколько секунд приличную лужицу. Я достала из водонепроницаемой профессиональной сумки расческу, мысленно в сотый раз поблагодарив Мэг за ее замечательный подарок.

Вскоре подошла Руби, моя знакомая официантка. Она представляла собой довольно крупную девушку, но очень миловидную. Ее вьющиеся пышные волосы искрились медовым оттенком, золотисто-карие глаза буквально обволакивали и дарили тепло, а пухлые губки уж точно не могли многих оставить равнодушными. Минусом же этой милашки являлась ее болтливость. Она могла часами разглагольствовать о своих отношениях. Каждую пятницу, в особенный наплыв народа, я лицезрела ее в компании молодых парней, которые приглашали девушку посидеть с ними. Каждый раз новые лица. Частенько она притворно закатывала глаза, а потом непременно звонко смеялась, отбивая ладошкой по столу, что наводило на меня тоску и раздражение.

Сейчас же, глядя на нее, всю свежую и лучезарную, в то время как я являла собой мокрую курицу, мне совсем не хотелось с ней разговаривать.

— Привет, Бет, — пропела Руби, подавая меню.

— Здравствуй, Руби. — я пыталась быть как можно более дружелюбной, — как поживаешь?

Девушка резко присела ко мне. Я даже слегка растерялась. Ее глаза горели нетерпением, голос сбился.

— Помнишь Тома? — на выдохе спросила она.

Ну конечно нет.

— Да, кажется припоминаю.

Руби широко улыбнулась и выставила руку прямо мне под нос. На пухлом пальчике красовалось тоненькое золотое кольцо с маленьким фианитом.

— Он сделал мне предложение! — Руби вскрикнула от радости. Да так, что все обернулись.

Все же искренняя улыбка тронула мое лицо.

— Поздравляю.

Мне совсем не хотелось спрашивать подробности, но Руби уже открыла рот. Я приготовилась слушать всю эту предсвадебную лабуду и совсем поникла.

— Знаешь как? Знаешь как?

— Рубенс.

Глубокий мужской голос оборвал всю суету, идущую от этой девчонки.

Над нами стоял администратор кофейни, скрестив руки на груди. Это был небольшого роста мужчина. Крепкого телосложения, абсолютно лысый. Он устало смотрел на девушку своими бледно-голубыми глазами. Руби встала и виновато потупила взгляд.

— Седьмой раз за день, Рубенс.

— Простите, мистер Лоуд. — прошептала девушка.

— Если я увижу вас, сидящей с клиентами, то увольнение последует незамедлительно, учтите. — сказав это, мистер Лоуд с достоинством отвернулся и поспешил к посетителю, попросившему счет.

Руби пожала плечами и наконец поинтересовалась, что я бы хотела заказать.

Дождь шел еще час. Все это время я просматривала сделанные за сегодня кадры. Надо было выбрать четыре снимка, которые поместят в статью под банальным названием "Золотая Осень". Какое-то время я боролась с Энди Паркером, нашим редактором, пытаясь убедить его дать мне еще и место статейщика. Его намек на то, что эту должность занимает "моя любимейшая племянница Дебора" был предельно ясен. Эта девушка была еще той штучкой. Походила на кошку. Она подтягивалась на работу к часу, печатала банальщину своими острыми наращенными ногтями и ленивой походкой удалялась. Я же являлась ее фотографом. Каждую неделю Дебора высказывала мне свои пожелания относительно репродукции для статьи. Но в итоге я делала то, что хотела, а она одобрительно кивала с крайне важным выражением лица.

На сегодня «начальница» заказала мне фотографии парка издалека. И несколько кадров неба. Именно неба, то есть облаков и солнца. Меня передернуло даже тогда в офисе.

Сейчас же я рассматривала на планшете фото отца и дочери. Девочка лет пяти улыбалась и несла в руках пучок желто-красных листьев своему родителю. На ее лице отражалась такая безмятежность, что мне непременно захотелось чтобы это увидели все. Ее отец слегка присел на одно колено и тянул к ней руки. Вся эта картина происходила на фоне ветвистого неба в окружении золотисто-коричневой гаммы.

Остальные снимки изображали витиеватые лавки под сенью дубов, озерцо в центре парка и тому подобное.

Выбрав те самые, я расплатилась и вышла на улицу. Во все еще мокрой толстовке было мерзко. Кеды хлюпали. Волосы, подсушенные внутри, пушились и торчали в разные стороны. Мне оставалось лишь вздохнуть, сесть на автобус и уехать домой, в тепло и уют.

Небольшой особняк за чертой города остался мне от бабушки с дедушкой. Это было компактное двухэтажное строение в викторианском стиле. Выкрашенные в нежно-коралловый цвет стены эстетично гармонировали с темно-синей черепицей. Вместо чердачного обычного окошка стоял маленький витраж, изображавший морской мотив. Как раз там располагалась моя спальня.

Помнится, в детстве, я частенько приезжала сюда погостить из Лондона. В виду того, что домик был небольшим, дед убрал с чердака весь хлам, утеплил стены и устроил мне там комнату. И вот, спустя почти пятнадцать лет ничего не изменилось. Я могла бы запросто переехать в бывшую комнату дедушки и бабушки, но мой чердак настолько стал родным, что невозможно было его покинуть, даже ради довольно вместительной спальни.

К особняку примыкал сад, г де раньше росли всевозможные, порой даже экзотические цветы. Особенное предпочтение отдавалось белым розам. В то время дедушка работал в местном ботаническом саду, что позволяло ему выводить прекрасные рассады. В центре праздника цветов стояла деревянная скамейка с навесом, где мы сидели по вечерам, пили чай, болтали или просто слушали мерное стрекотание цикад.

Также, в самом углу, у забора стояла маленькая оранжерея, которую дед выстроил специально для меня. Я приспособила его под кабинет. Носила туда книги, альбомы, старые подшивки газет, журналы. Выращивала кактусы и строила планы на свою будущую взрослую жизнь.

Сейчас же мой кабинет служил домом для лопат, мотыг и прочей хозяйственной утвари.

Но одно осталось неизменным — кусты белых роз. Я выводила их каждый раз в память о светлых днях своего детства.

Дома ожидали три сообщения на автоответчике. От матери, Энди и сестры.

Мэг спрашивала уже в сотый раз, смогу ли я приехать на уикэнд, чтобы помочь ей со своими племянниками.

Мать, ничуть не церемонясь, бросила лаконичное "перезвони". Сколько стали в голосе!

Энди же заинтриговал.

— Элизабет Дэббенхэм! Ты будешь целовать меня в пятки! — я фыркнула, — Такое случилось! Приезжай завтра к 9 в офис, я хочу увидеть твое лицо. Пока, пока! Ну надо же, — Энди запнулся, будто хотел все-таки рассказать, но не стал и положил трубку.

Неужели Дебора уволилась? Хотя нет, вряд ли. Энди бы не стал так радоваться.

Я настолько устала, что думать казалось пыткой. Скинув сырой балахон вместе с рубашкой, я поплелась в ванну, чтобы принять душ, а потом забыться сном.