«Wheatshif-56 никогда не забудет»

«Меня зовут Уилс Эликод, я наследник и владелец магазина Wheatshif-56, пошли все в жопу, надоело это семейное дело, не-на-вижу! Папаша сдох две недели назад от подагры, не то чтоб достойная смерть, но всё же он завещал бизнес и домик на Wheatshif-56 — За что мне всё это? Ведь я хотел просто быть блюз гитаристом, я хотел жить по своему! «И вот, бухаю и пою…», как написал один неизвестный поэт, «Но задаюсь вопросом, зачем я всё же пью».»

— Дзинь-дзинь — звук колокольчика пробудил Уилса от тягостных раздумий, он поднял голову от бухгалтерской книги на пришельца. В дверном проеме появилась высокая сухопарая фигура в бардовом фраке и бардовом же цилиндре, мерно постукивали каблуки лакированных туфель в сочетании со звуком стука вычурной трости из красного дерева с набалдашником из слоновой кости в форме округлой черепахи которая вытянула голову, а из раззявленного клюва торчали хищные, оскаленные зубы хищника. Низовье трости завершала золотая нашлепка, а саму трость сжимала рука в накрахмаленной белой парадной перчатке. Это всё, что Уилс мог увидеть, ибо трость завладела всем его вниманием.

— Могу я вас убить? — Прозвучал гулкий, скрежещущий голос.

— Ч-что? — спросил Уитлс, не отрыва глаз от трости и лакированных туфель. — Чем я вам могу помочь?

Невероятно, но он…, с нахального юнца сбило всю спесь перед этим…этим…Он поднял взгляд…В ответ увидел только не менее нахальную остроскальную ухмылку, на фоне которой поблекло всё лицо, и эти зеленые глаза, яркие болотно-зеленые глаза…

— Эй, мальчишка, есть кисти на 16 и масло для красок? Ещё мне надо много холстов, да! Побольше размером! Бегом! — Крикнул он и бросил на прилавок кошель с пригоршней серебряных монет.

Теперь Уилс уже был прикован взглядом к пригоршне монет, которые всё сочились и «вытекали» из кошеля. Один серебряный кругляш покатился по столешнице, звонко упал на дощатый пол, закружился волчком издавая стальной гул. Громогласный стук припечатывающего монету к полу каблука вывел Юнца из оцепенения.

Раскатистым и в то же время скрежечущим голосом незнакомец зачем-то спросил напрямик, отбросив английскую тактичность:

— Ты когда-нибудь менял друзей?

— П — п— простите мистер?

— Любимую вещь на более практичную, одного лучшего друга на другого, более перспективного, любимое животное на то, что выглядит ещё краше, подмена понятий, понимаешь о чём я?...

— Отца на бизнес?! — Вскричал он, оперевшись ладонями о прилавок и уставившись в серые глаза Уиласа, практически касаясь его носа своим.

Безумный взгляд, вот как он выглядит воочию, подумал опешивший Уилс, но в слух пролепетал:

— Я только хотел играть джаз и идти вслед за своим предназначением.

— Джаз? Тебе нравится «Caro Emerald»? — Спросил незнакомец, отвлеченно глядя в окно магазина и набивая разлапистую трубку табаком.

Теперь Уилс заворожено наблюдал как пальцы в накрахмаленных перчатках уминают табак в трубку. Ткань перчаток на глазах пропитывалась табачным маслом и темнела.

Навершие трости, зажатой подмышкой у незнакомца поглядывало вырезанными в кости глазницами на Уилса и скалилось. Черепаха как будто начала шевелиться и медленно сучила лапами, будто жук на иголке, пытаясь сойти с древка и дотянуться до продавца. Шея резной черепахи упрямо тянулась к Уилсу, зубастая пасть тоже.

— Мне больше нравится «Bolden band». — Пролепетал Уилс.

— Не важно! Так что там насчет твоей смерти?

— Прошу прощения мистер?

— Что там по поводу кистей спрашиваю? (трудности английского перевода и быстрая «жёванная» английская речь, Death (смерть), Brush (кисть).

— Да-да, № 13?

— Я просил кисти № 16!

— Сейчас-сейчас. — Уилс полез под прилавок в поисках кистей 16-го размера.

— (жуя слова) — так что там о предназначении в жизни? Ты приглядывал за папулей перед смертью? Подагра, верно?

— (из-под прилавка) Ммм да, был с ним до последнего, исполнял все его желания, надеялся на выздоровление мне этот магазин даром не нужен. По что мне это, я на гитаре хорошо играю, мечтаю сделать карьеру музыканта. А тут, пыль, мрак, мало клиентов и какой-то никому не нужный хлам. Но отец дорожил этим магазинчиком, хоть и часто он не приносил ему прибыли. Любимое дело так сказать, цель его жизни, мистер. Хотя в чём она? Продавать всякую художественную дребедень?

— Дребедень говоришь?! (раздался рык из-за прилавка) Арррркака…

Затем совершенно иной голос, приятный баритон, произнес:

— Молодой человек, будьте добры, не задерживайте джентльмена, я жутко тороплюсь, возможно я повторюсь, но мне срочно нужны кисти № 16, желательно собольи, и масло-разбавитель для красок. Извиняюсь за приченённые неудобства, более не смею вас задерживать. Будьте добры, обслужите нас, то есть меня, как можно скорее.

«Я был обескуражен. Я не слышал, чтобы кто-либо входил в мою лавку кроме него. Я точно знаю, что помимо этого незнакомца никого здесь не было на протяжении всего дня. Ещё один скучный день. Но кто этот клиент? Мне показалось или он разговаривал разными головами? После услышанного я побоялся вылезать из-под прилавка, и старался тянуть время как мог. Может моя нерасторопность его рассердит и он уйдет?».

— Мистер, последнее время кисти № 16 пользуются необычайным спросом, особо собольи, поверьте, исключительно ради вас я постараюсь найти парочку…

И снова глубокий, скрежечущий голос:

— Не торопитесь, молодой человек, у нас полно времени.

«Странно, этот же джентльмен меня только что торопил с увещеваниями об ограниченном времени. Мне страшно. Я читал в газетах об убийце, бесчинствующем на улицах нашего города. Но разве он осмелится нападать посередине белого дня, а уж тем более на хозяина магазина, а не где-нибудь в подворотне? Как это возможно? Но мне страшно…по настоящему страшно!»

— Я уже почти нашёл всё, что вам нужно мистер!

Дрожащий Уилс Эликод поднялся из-под прилавка и столкнулся взглядом с глазами незнакомца, он видел бушующее безумие в болотно-зеленых омутах, которые пугали его и в то же время затягивали. Он видел в них своё детство на втором этаже домика Wheatshif-56. Видел, как ярился его отец в 1899 году. Он пришёл поздно ночью. Мама вязала носки маленькому Уилсу, на плите грелась каша, тушилась говядина, запах свежеприготовленного мяса будоражил ноздри. Детский вечер был беспечен.

Маленький Уилс игрался с деревянной машинкой у ног матери на дубленной шкуре мёртвого животного возле камина.

Дверь распахнулась от удара ноги. На пороге, покачиваясь стоял отец.

— Оглоеды! Вам бы лишь бы нихрена не делать! — Взревел он. — Ненавижу, только жрёте и бездельничаете, на своём месте! На своём горбу я вас тащу, выродки!

Тяжелые сапоги прогрохотали в гостиной. Отец грузно упал на стул у стола. — Жена, жрать! — И начал стягивать сапоги.

Мать спохватилась, уронила вязание у кресла. — Уилс, бегом марш наверх в постель и спать.

Обескураженный, испуганный Уилс бросил машинку и побежал к лестнице наверх в спальню через гостиную. Пробегая мимо отца — Гарольда Эликода он понял что бег замер на месте. Он был поднят за шиворот кафтанчика в воздух, детские ножки беспомощно трепыхались в воздухе. Отец крепко держал его за отворот кафтана. Крепкая рука медленно подтянула его лицо к лицу Гарольда. Каждая красная жилка в белках глаз отца запечатлелась в памяти юного Уилса.

«Вот он, безумный взгляд, — подумал Уилс тогда».

— Ты меня не слушаешь?! — Взревел отец…Запах, этот ужасный удушливо-кислый запах дешевого бренди. — Без моего разрешения ты и шагу ступить не имеешь права! — Он с силой ударил ребенка в живот, да так, что ворот кафтанчика вырвался из хватки отца и Уилс впечатался в стену. — Прости, отец. — Только и промолвил он детским, ломающимся, голосом, сползая по стене.

Очень кружилась голова, гостиная расплывалась. Он видел силуэт матери, быстро движущийся в его направлении из зала. Он видел тёмное пятно на стуле около стола напротив него. Завихрения черного дыма клубились вокруг силуэта, красные всполохи, будто алое обрамление и тлеющий уголь во всех впадинах и складках фигуры. — Что это? Рога? В него летит коса жнеца плавно вращаясь в пространстве?

«Я слышал в кинематографе начали применять такие штуки, которые называются «Замедленная съемка». Делов то, вырезать часть кадров, заменить их одними и теми же, и при обычной прокрутке плёнки кажется, что движение происходит крайне медленно, зато зритель может ощутить всю значимость момента».

Фарфоровая тарелка ударила Уилса в лоб. — Сидеть, щенок! — Вопил отец, я тебя не отпускал! Вы оба — жалкие нахлебники, я вас ненавижжу, вы меня не ц-ценитеа! Суки…

«Что с отцом?»

Рыдающая мать бежала к сыну, но и она попала в капкан рук Эликода старшего, — Стоять, сука! Он, мой, как и ты! Ты моя собственность! Я на вас горбачусь между прочим. Только пикни и я прирежу тебя как свинью. — В правой его руке блеснул нож для масла, схваченный со стола, другая рука крепко держала мать за волосы.

Что-то тёплое заливало лицо Уилса. Он не раз рассекал коленки при падении с велосипеда или поскользнувшись набегу, даже пару раз порезался ножом пытаясь приготовить ужин. Потому он понимал — это кровь. Руки не слушались, не удавалось вытереть лицо. Оттого картина, сквозь сочащуюся с бровей кровь казалась страшнее. Нож для масла в руках отца казался огромным мясницким тесаком, сам отец — жутким багровым чудовищем, мать…мать — самой нежной и любимой женщиной на свете…

— Ты просила рассказать Уилсу как появляются дети?! — Хрипло шептал Эликод на ухо жене, пока они стояли перед Уилсом. Мать вытянулась по струнке с волосами зажатыми в одной руке отца, другая ладонь всё также прижимала нож к горлу. Позади матери, пошатываясь стоял Эликод. Мать уже не плакала, откровенно ревела. — Ты же знаешь, я рассказывать не мастер, зато могу показать.

Эликод с силой дёрнул за волосы и уложил мать грудью на стол, отбросив нож и задрав подол.

— Уилс, отвернись! — донёсся захлёбывающийся крик матери. А демон прильнул к её шее в жарком поцелуе. После чего Уилс провалился в беспамятство.

«Вот то был безумный взгляд»

Потом больница, лечение от сотрясения мозга, сочувствующий отец в больничной палате, крики о том, что он был не прав и такого больше не повторится, мольбы о прощении, колледж, знакомство с блюз группой, в которой большинство «нигеров», подножки и бросания тухлыми овощами за сие знакомство и общение — всё это пронеслось в памяти Уился за считанные секунды. Отец больше никогда не пил.

«Не тот взгляд я считал безумным».

— Молодой человек! — Серьёзные карие глаза буравили Эликода — Я уже сказал, что тороплюсь?

— Д-д-да всё что вы просили здесь (и проваливайте к чёрту).

Мистер одним движением сграбастал с прилавка заказ, резко крутанулся на каблуках и вышел, аккуратно прикрыв дверь лавки (и всё-равно — Дзин-Дзин).

Уилс Эликод остолбенело стоял с остекленевшим взглядом. Маленькая, солёная капля неторопливо стекала по лбу. Влажная дорожка медленно сочилась меду глаз… нос… Капля прокатилась вдоль переносицы, задержалась на кончике носа и медленно, тягуче, вязко, как слюна умолишённого потянулась от носа к досчатому полу. «Кто это?»

Кап!

— Полисмены! — подумал Уилс — Необходимо срочно сообщить полисменам о странном джентльмене. Он же может причинить вред добропорядочным гражданам! О нём просто необходимо заявить! Где телефонный аппарат?! Точно! В подсобке!

На подгибающихся ногах Уилс направился в подсобное помещение. — Безумен! Он просто безумен! Такое существо просто не может ходить по земле. Это не возможно.

Чудовище в завихрениях тёмного дыма и пепла кружилось вокруг Эликода. Кручённые рога царапали стены. Штукатурка пузырилась и обугливаясь, кружась осыпалась на пол от их прикосновения.

— Ох, не стоит туда ходить — Жарко шептал демон в левое ухо — Ты даже не представляешь, что может тебя ждать там, ты видел? Нет, ну ты видел это? А вдруг он там?! Ты уверен, что он тебя не подстерегает за углом?! — Из-за угла взметнулась багровая, вязкая волна, обляпав стены крупными брызгами, красная субстанция, явственно пахнущая медью, обволакивая стены, потянулась к Эликоду.

— Это всего лишь навождение — прошептал Уилс Эликод, — и багровая волна расступилась перед ним, кровавые капли брызнули на лицо, расступившиеся струи растеклись по поверхностям вокруг, окрасив багровым.

Дымный демон роняя искры и перья пепла переметнулся к правому уху и шепнул обдавая паром — Ну давай, иди на встречу неизвестности, вы — люди ведь этого боитесь? Будь мужиком! Забори себя! Может там ничего и нет, зато ты победишь раз и навсегда. Победишь свой страх. Зато сможешь доказать всем и вся, что ты можешь, что ты достоин. И, может, проживешь ещё несколько, или множество бесшабашных лет ничего не боясь. Станешь известным гитаристом блюзовой банды и будешь смеяться смерти в лицо.

— Даваааааййй! — взревел демон прямо в ухо Уилсу оцарапав скулу рогом, вскидывая голову. — Давааааай жеееее! — прорычал он, задрав космато-пепельную голову к потолку — Ну жееее!? — И развеялся по веру от сквозняка, которого не было в затхлом коридоре, ведущем к телефону у запасного выхода.

Пот не просто капал — струился по лицу Эликода вперемешку с алыми каплями и налипающим чёрным пеплом.

Одежда вспыхнула. Джинсы тлеют. Обугленная плоть проступает сквозь прорехи в ткани.

— Странно, а американцы твердили, что настоящие джинсы не горят — отчужденно подумал Уилс Эликод, и струйка слюны поволоклась из уголка рта на воротник рубашки. Клетчатая рубашка вспыхнула подобно костру. Хозяин магазина безучастно смотрел как сгорает фланель, как пламя иссушает мышци. Кожа треснула, сквозь прорехи, пузырясь сочился растопленная жировая масса, капая на потемневшие кости ног, которые каким-то непостижимым образом продолжали шаг за шагом ступать вперёд. Клочья жжёной ткани и плоти развивались следом. Поворт.

Муаааа…— сказал Уилс. Он смотрел в одну точку. Цвет зрачков поблек и из серого приобрёл матово блеклый оттенок, практически белый. Невидящими глазами он уставился на телефон, висевший на стене рядом с «чёрным» ходом.

Он оглядел себя — Руки-ноги целы, ни следа, одежда тоже… В случае чего смогу выскочить в запасной выход. — Подумал он.

Это была последняя связная мысль, которую он смог сформулировать в своёй голове. Исключительно на рефлексах, на подгибающихся ногах Эликод добрёл до телефонного аппарата, снял трубку, набрал номер полицейского участка.

— Здравствуйте, меня зовут Биатрисс — раздался приятный женский голос — чем я могу Вам помочь?

— Уааа…выдавил Эликод в трубку.

— Кстати всё хотел спросить, зачем же ты угрохал бедного Гарольда, ну в смысле папашу? Он же помог тебе выбраться из больницы, правда, в которую сам тебя и отправил, кха-ха-ха!

Незнакомец стоял в дверном проходе запасного выхода, буквально в полуметре от висевшего на стене телефона, облакатившись о косяк. Придерживая подмышкой трость, он изящным ножом чистил яблоко от кожуры. Аккуратная ленточка шкурки ленточкой струилась из под ножа.

— Уааа? — надул слюнявый пузырь Уилс.

— Дуда, я не имею ввиду, что ты убил его своими руками, ну хотя может быть. Просто хотел поинтересоваться, зачем, когда врачи сказали, что у него подагра, ты продолжал давать ему алкоголь, когда он просил, и позволял обжераться всем, чем не попадя?

— Я его любил — изрёк Эликод пытаясь прийти в сознание.

Костяная черепаха медленно ползла к Уилсу перебирая лапками по полу, плотоядно оскалив зубастую пасть. Всего сантиметров 40 разделяло их.

— Значит мечта всей жизни Гарольда сбылась — хохотнул джентльмен — он помер от великой любви!

— Мне эта лавка не на кой не сдалась! Я мечтаю быть блюз гитаристом — истерично вскричал Уилс.

— Угу, потому ты здесь, пока не продашь магазин, вбухав все деньги на свою мечту и похоронив дело всей жизни отца рядом с ней? — лукавый зелёный глаз покосился на хозяина лавки.

— Хрусть-хрусть — нож всё так же мерно нарезал лентой кожуру яблока, край её почти касался пола. Черепаха целеустремленно ползла к ногам Уился клацая зубами.

20 сантиметров.

— Гарольд просил присмотреть за лавкой. Я не хотел ничего плохого! — Вскричал Уилс беспомощно пялясь на крадущуюся черепашку.

— Ага, только напоить и накормить папашу до постижения настоящего счастья, смерти от истинного удовольствия. К твоему сведению, его теперь терзают одновременно в 3-х кругах ада — за тебя, алкоголизм и чревоугодие. Вот так удружил вха-грха-ха!

10 сантиметров.

— Хочешь узнать как он там?

5 сантиметров.

Одежда Эликогда снова вспыхнула. Снова он почувствовал, как горит его плоть. Невероятная вспышка боли объяла его разум.

— ЭЭээууу — Уилс снова утратил связность мыслей. Черепаха карабкалась цепкими лапками по его ноге.

— А вообще, знаешь, не важно! Улыбнулся незнакомец и повернулся анфас и подмигнул Уилсу — один глаз зелёный, ругой карий.

Яблочная кожура упала на пол.

Дымный демон шепнул на ухо — я же говорил.

Дверной проём был пуст. Весёлые солнечные лучики озаряли коридор.

— Алло, Это Беатрисс, Вы всё ещё там? Опишите проблему, назовитесь и сообщите ваш адрес. — Раздался приятный голос из повисшей трубки.