Жаренный петух

Как обычно, в анекдоте — ровно трое в самолете.

Самолет к такой-то тете, как положено, упал.

Все смеются, все живые, все веселые такие,..

В общем, каждый, улыбаясь, к людоедам в плен попал.

Но сначала долго бились и, конечно, утомились,

Людоеды навалились, — ну какой тут паритет!

Все, хана вам, оккупанты! — заорал на эсперанто

С толстой мордой интенданта самый хищный людоед.

И к вождю их потащили (по пути почти не били),

Но ребята приуныли — дело дрянь — пиковый туз...

Было ясно и понятно — станут жрать, притом бесплатно,

Так попали в "неприятно" янки, русский и француз.

И сказал им вождь: "А ну-ка, разгоните нашу скуку,

Назовите, братцы, штуку, чтоб у нас и не сыскать.

Говорите, будем слушать, кто промажет — станем кушать,

Ну а кто натрет нам уши — что ж, придется отпускать.

И француз без подготовки бахнул, словно из винтовки:

"Миль пардон, но ваши телки… все страшнее обезьян!

Приведите мне мулатку, чтоб вкуснее шоколадки,

Чтоб забило сердце в пятку!" (Ну, француз, ну, хулиган!)

И заржали тут бандюги, посинели от натуги,

Подал знак своей прислуге вождь в банановом плаще.

Людоеды побежали, привели такую «Лялю» —

Кто увидел, тот едва ли возразил бы вообще.

А французу стало грустно, закричал, что он не вкусный,

А потом сказал, что гнусно так с гостями поступать.

Но его не стали слушать, обещали завтра скушать

Не разделывая тушу, стали перцем натирать.

Жаль француза, с ним все ясно: да, она была прекрасна

И поставил Жан напрасно жизнь свою на женский пол.

Но теперь попытка Джона, уроженца Аризоны,

Неужели, как бизона, тоже подадут на стол?

Джон воскликнул "Спору нету. Убирайте девку эту,

И подайте мне ракету на последний образец!"

Людоеды завопили, в барабан заколотили

И из джунглей прикатили Шатл — крылатый огурец.

Что поделаешь — финита! Карта брошена и бита!

Налетели, как москиты, стали солью посыпать.

Да, попали в положенье, что тут скажешь в утешенье?

Но Иван нашел решенье: "Слушай вождь, ядрена мать!

Прикажи своим придуркам петуха, аль, скажем, курку

Положить башкой на чурку и кончать, и ощипать,

Два часа варить и парить и до корочки обжарить, —

Вот тогда начнем гутарить и задачки задавать!"

Вот петух зажарен жирный, плыл по джунглям запах пирный,

И сидел Ванюша смирно, вел беседу у огня.

Как в гостях у тети Груни, дикари роняли слюни...

"Что, готов? Теперь… пусть клюнет там, где копчик у меня!"

… Говорят, что смех полезен. Вождь смеется, вождь любезен,

Ваня тоже аж до рези в животе поймал "ха-ха".

Вдруг колдун подходит местный, и в момент: «О, Царь Небесный!»

Заклинаньем неизвестным оживляет петуха.

Встал петух такой хрустящий, жареный и настоящий,

Клюнул Ваню в тыл изящно, но чувствительно, подлец!

Дикари, как дети, рады, колдуну петух — в награду.

Обдурили все же гады, значит шуточкам конец...

Что теперь тянуть резину — подхватил Иван дубину

Перебил всех, как скотину, Джона с Жаном развязал.

И спросил американец: "Что ж ты сразу этих пьяниц

Не угробил, слышишь, Ваня? Целый день у нас пропал".

"Что ж, друзья, скажу, не скрою: просто русский так устроен.

И пока его не клюнет в… копчик жареный петух,

Дремлет в нем свирепый воин, до поры, как грязь, спокоен.

Потому что, в общем, добрый в русских людях русский дух"