Глава 4. Гунны перекраивают мир

Глава 4. Гунны перекраивают мир

147. Каганы гуннов всё переменили,

И в гроб античности последний гвоздь забили.

Средь тюрков гунны — словно яркая звезда,

Которая манила всех всегда.

148. От Иордана идёт стиха размер,

Каган для гуннов — грозный Баламбер.

Что в пух и прах аланов разбивает,

Остаток их с собою забирает.

149. И это в триста семьдесят втором

Году случилось. Будет на потом

Оставлена Европа для потомков —

Не сосчитает мир от Рима всех обломков.

150. И гунны всё сметут, что на пути,

И смогут вплоть до Сирии дойти.

Но слава Рима и богатства манят

Каганов гуннов, голову дурманят.

151. Но для всего есть свой герой и час,

К Аттиле переходит наш рассказ.

Каганов, ханов тюркских много есть,

И все они хотят с Аттилой сесть

152. За стол один истории и славы —

Всё тот же род людской и те же нравы…

Их манит внешнее — и сила, и богатство.

А духа чистота, как «святотатство»,

153. Для всех покорных миру под луной —

Они и нации, и расы все одной.

И даже кожи цвет у них похожий,

Хоть золото и с серебром несхожи.

154. Зачем Аллах на Рим орду наслал,

Разрушив всей античности портал?

Чтоб зло одно сменилось на другое?

Что происходит, что это такое?

155. Историк, он — пассионарий,

Я для него как карбонарий.

Согласен с ним, что римлянин не тот,

Что раньше. Он всё ест и пьёт

156. Так сладко. Хочет мягко спать.

Нет воинского духа. Нет, не встать

Таким преградой гуннам на пути.

Тем яростным воителям пройти

157. Преградой станет рок, который их сюда привёл.

И до назначенной черты довёл

Аллах всех обитателей земли —

Пришли одни, другие же ушли.

158. Да, Рим — стрела, что на излёте.

Но также не забудем мы о гнёте

Для покорённых ими городов,

И криках гладиаторов-рабов.

159. Да, на несколько веков хватило,

Была у Рима раньше тоже сила.

И с персами известный древний мир

Напополам порезал их кумир

160. Легенда-Цезарь. Китай пускай не в счёт.

И Индия. Там времени отсчёт

Другой. И всё совсем другое.

Интересует нас теперь иное —

161. Пассионарность, где её конец?

Как только станешь ты беглец

От духа, ценностей его и мира свыше —

Просядет под луной империй крыша.

162. И снова, как и тыщу лет назад,

Влюбился в этот мир? Погиб солдат.

Родился слабый, немощный, больной —

Не сможет гуннов ярость потушить такой.

163. И дело тут не в Риме, гуннах — нас!

И даже если ты обычный волопас,

Но стал царём и встал на этот путь,

Денёк один на троне сможешь ты вздремнуть.

164. Для гуннов смерть на поле боя — честь,

Кто жив остался — будет пить и есть.

Но чтобы смерти не бояться можно до смерти напиться.

Проблема будет чем опохмелиться.

165. Или поверить в вечный мир, как Зулкарнай,

Имея всё на этом свете — отдыхай,

Весь мир, что под луной. Обман и сказка,

Для Зулкарная больше не указка.

166. Прожить всю жизнь, пока отпущен срок.

Извлечь из бренной жизни тот урок,

Ради которого мы все пришли сюда,

И если выбрал свет — исчезла тьма.

167. Правитель всё имеет, он — король,

Ему достанется вся мира боль.

И, если он урок царя Китая не усвоил,

То потерял от счастья он пароль.

На Рим

168. Пройдя германцев племена и побывав в Иране,

На Рим летит от гунн стрела, а с ними — и алане.

До Каталунии дойдем со всем конгломератом,

Пока ж алан, вандал и свев командуют парадом.

169. Испанию возьмут они, разрушат и затопят

Невинной кровью тысяч душ, и их не остановят.

Потом поделят меж собой. Аланам — Картахена

И Лузитания ещё достанется. Замена

170. Уже идёт им. Их зовут народы все — вестготы.

Война затянется, прибавив воронью работы.

И в пятом веке разглядим мы двадцать пятый год,

Где к Гибралтару всех прижал воинственный вестгот.

171. Аддак и Гийзер. Два вождя. Аланин и вандал.

Готовы к битве. И судьба здесь снова правит бал.

К ним Бонифаций, гость приплыл, из Африки наместник.

И просит их ему помочь, для них он счастья вестник.

172. Но императором не стать ему — те двое помешали.

И Север Африки себе легко отвоевали.

И та страна падёт потом в пятьсот тридцать четвертом,

А взгляд их будет обращён на Рим. Хоть и в потертом

173. Он виде — тот же самый Рим.

По-прежнему он так любим

Для всех, кто золото ценил

И древний город разгромил.

174. Алан с вандалом поплывут

И город древний разнесут.

И «вандализм», известный нам,

Своё начало примет там.

175. Алан в Европе, там и тут.

Отметим пару-тройку групп.

И для начала — вождь Кандак,

Юго-востока где очаг.

176. И «kerti alanorum» — он.

И «Горской кровью» наречён.

Ещё Беорг, а здесь — Гоар,

И рядом с Сеной Эохар.

177. Другой аланин — Сангибан

Предпочитает Орлеан.

Всё к Каталунии идёт.

Аэций ждёт, Аттила бьёт.

178. Та битва — яростный кошмар,

Но Рим пока снесёт удар.

И год сраженья мы определим —

Он в пятом веке пятьдесят один.

179. И сотни тысяч доблестных бойцов,

Которые пришли со всех концов

Земли, последний день свой доживут.

И в битве той все вечность обретут.

180. Четыре года быстро пролетят,

И времени не повернуть назад.

Алан с вандалом в Рим уже придут,

И городу конец наступит тут.

181. Аланы будут жить потом в Милане,

Прославятся собакой и конями.

В Испании их след идёт давно,

Напоминанье — город Алано.

182. И скажем здесь для яркого примера,

Аланов тюрками считает Табанера.

А он в Испании этнограф и ученый,

И знает все Истории Законы.