17. Шоу продолжается.

Наша гонка начинала все более смахивать на политическую предвыборную кампанию. Это касалось не только прошедших дебатов, но и черного пиара, который стал просачиваться в средства массовой информации. Постепенно достоянием общественности становились разные нелицеприятные подробности из жизни конкурсантов. Причем всплывало на поверхность все — начиная от мельчайших деталей их преступлений и заканчивая кнопкой, подложенной на стул учительнице биологии в пятом классе. Вся подноготная участников появлялась в социальных сетях, лилась с экранов телевизоров, передавалась из уст в уста, обрастая выдумками и преувеличениями.

В этом потоке информации вскоре стало трудно отличить правду ото лжи. Я в свое время пережил подобное купание в грязи стараниями компании «Тристар» и знал, насколько это может быть неприятно. Участников же, которые и так ходили как по краю пропасти, это серьезно раздражало. Я подозревал, что к этой демонстрации скелетов из шкафов приложил руку Второй канал и как-то раз спросил об этом Гольцева.

— Ты же видишь, что Второй канал такую информацию не распространяет. Мы ни в новостях, ни на наших страницах в социальных сетях никогда не говорили, какие грешки водятся за каждым из участников, — ответил Вова.

— Но большая часть компромата собрана все же вами, а уж распространять его вовсе не обязательно через официальные источники. Кто, как не вы, осведомлены о прошлом участников. Я-то знаю, какой сложный был кастинг и как придирчиво вы отбирали людей.

— А тебе не приходила на ум мысль, что это сами конкурсанты стараются скомпрометировать конкурентов? — спросил Гольцев. — Борьба за народную любовь ведется всеми возможными средствами. Деньги у них есть, так чего же проще? Нанимаешь людей, которые соберут, а если не найдут, то просто выдумают компромат и наслаждаешься результатами их работы.

Даже, если Гольцев был и прав, то я не сомневался, что подобная практика стартовала с его легкой руки.

Стас похудел. Я бы не заметил этого, так как мы виделись каждый день и эти изменения происходили слишком медленно, но весы в спортзале не врали — он потерял несколько килограмм за последние три недели. Я пересмотрел первые выпуски нашего шоу и понял, что это коснулось всех участников — нервное напряжение давало о себе знать.

Наступил день очередного эфира. Беспокойство Стаса было малозаметным, его смог бы угадать только человек, который хорошо его знал. Серега же, похоже, не спал всю ночь. По крайней мере, в столовой утром он выглядел именно так. Сам себя он утешал мыслью о том, что Сане рекламный контракт не предложили, а значит, как раз Саня наименее популярный участник шоу и вылетит сегодня именно он.

Начиная с этой серии «критическую пару» больше не объявляли — людей осталось слишком мало. Вместо этого Славик выдумал новый аттракцион. В конце серии, когда время для голосования закончилось, он, узнав результаты, положил бланки с именами участников в конверты — три отправились в белые и один в черный. Затем предложил конкурсантам подходить по очереди, доставать бланки и читать то, что на них написано. Последний, черный конверт можно было и не вскрывать — после оглашения имен в белых конвертах становилось и так понятно, кто же вылетел на этот раз. В какой очередности будут подходить участники, решалось простым жребием. Первым выпало идти Стасу.

— Итак, дорогие телезрители, сейчас мы услышим имя первого счастливчика, который останется с нами минимум еще на одну неделю.

Если бы я стоял поближе к участникам, то я бы, наверное, смог бы услышать стук их сердец, а так я слышал в ушах отголоски только своего пульса. Стас, подходя к столу, инстинктивно обошел по дуге черный конверт, который лежал ближе всех и взял наугад один из трех остальных, лежащих чуть дальше. Он спокойно разорвал бумагу и развернул находящийся внутри бланк. Почти все зрители в зале, участники, да и я сам, неосознанно потянулись вперед. В тишине прозвучало первое имя:

— Стас.

Вот тут даже его хваленая выдержка дала трещину. Озвучив свое имя, Стас с облегчением выдохнул, буквально свалился в ближайшее кресло и стиснул спасительный бланк в руках. Он дышал так тяжело, как будто пробежал марафон и я заметил, что на лице у него были крупные капли пота. Зрители заволновались, разразились аплодисментами, послышался смех. Только Славик сохранял полное спокойствие. Конечно, ведь он-то знал, чье имя находится в черном конверте.

— Мы от всей души поздравляем нашего первого полуфиналиста, попавшего в тройку лучших. Можно смело сказать, что Стас вполне заслужил свой счастливый лотерейный билет. Эти билеты раздаете именно вы, дорогие телезрители, и сейчас мы узнаем, кого же еще вы хотите видеть в следующем раунде.

Теперь к столу отправился Саня. Славик заклеил каждый конверт, когда прятал в них бланки. Теперь я понял зачем. Второму участнику не удалось распотрошить его с такой же легкостью, как Стасу. Руки Сани заметно дрожали, а конверт был плотный и не хотел поддаваться. Саня разозлился, смял неуступчивую оболочку и, в конце концов, разорвал ее. Вытащил бланк, разгладил его и замер на пару секунд. Потом все же собрался с силами, развернул бумагу и мгновенно севшим голосом еле слышно произнес:

— Дима…

Не приходилось сомневаться, что мысленно он примерял на себя сценарий Стаса — надеялся озвучить собственное имя. Саня выронил бесполезный для него бланк, тяжело оперся на стол, потом, приходя в себя, провел рукой по лицу и, посмотрев на Стаса, даже нашел в себе силы улыбнуться. Улыбка получилась кривой и вымученной, но и такая далась нелегко. Сане не довелось умоститься рядом со Стасом — это была привилегия участников, прошедших в следующий тур, так что он поплелся обратно. Зато к Стасу Славик предложил перебираться Диме. Тот шел, просто сияя от счастья. Я бы не удивился, если бы у него в это мгновение выросли крылья и Дима взлетел бы вверх.

— Совсем скоро наступит решающий момент этой серии, — произнес я пересохшими губами. — Сейчас мы узнаем, кто же озвучит имя третьего конкурсанта, который продолжит борьбу за досрочное освобождение.

Жребий пал на Серегу. Однако Второй канал не хотел так быстро развеивать интригу.

— Сейчас пришло время нам всем немного отдохнуть, — включился в разговор Славик. — После небольшой рекламной паузы мы услышим имя последнего человека, прошедшего в следующий этап нашего шоу.

Ведущий успел поблагодарить спонсоров и вскоре прямая трансляция прервалась. Саня и Серега сидели и дрожали, как будто на электрических стульях. Их буквально разрывало на части от напряжения, страха, отчаянной надежды и нетерпения. Стас и Дима же пребывали в полной нирване. Возможно, они бы обменивались шутками или другими ничего не значащими фразами, но у них уже не оставалось сил. Слишком уж много мыслей и эмоций прошло через их головы за последние десять минут. Не говоря уже о том, сколько всего они пережили, начиная со старта кастинга.

Я не великий мастер читать по глазам, но мне казалось, что когда они смотрели на Саню и Серегу, в их взглядах не было ни сочувствия, ни сострадания. В них сквозило только облегчение от того, что они — Стас и Дима, сидят и смотрят на конкурентов с дивана для «уцелевших». Наверное, в такой момент их сознание не могло уместить более чем одно чувство. Они были выжаты как лимоны. Славик подошел к необъявленной «критической паре» и занял их разговором. Не думаю, что ему так уж сильно хотелось пообщаться, скорее он желал отвлечь их, чтобы они не вцепились друг в друга или еще в кого-нибудь. Серега и Саня завороженно смотрели на него, как кролики на удава, не слыша, о чем он им говорит и через раз отвечая невпопад. До меня долетел обрывок фразы ведущего:

— Тому, кто сегодня попрощается с нашим проектом, не стоит расстраиваться. Ведь ему и так удалось пройти очень далеко и это серьезное достижение.

Я в очередной раз подумал, что работники Второго канал в прямом смысле слова издеваются над конкурсантами. Думаю, что участники отдали бы полжизни за возможность прочитать мысли ведущего и узнать поскорее, кто же покидает шоу. Славик свое знание ничем не выдавал. Я тоже переживал за Серегу, хотя себе-то мог признаться, что о нем я беспокоился не так сильно как о Стасе, когда тот оказывался в критической ситуации. Для меня пауза пролетела мгновенно.

— Наступает решающий миг, — эту фразу должен был произносить я, но замешкался и Славик меня подменил. — Сергей, вам выпал жребий открыть последний белый конверт.

Сейчас, когда момент настал, Серега, казалось, потерял всю решительность и вовсе не спешил узнать результаты голосования. Он медленно поднялся и как в полусне, еле переставляя ноги, пошел к столу. Подойдя, он остановился и начал переводить взгляд с белого конверта на черный.

— Если желаете, вы можете вскрыть черный конверт — результаты голосования станут понятны в любом случае, какой бы выбор вы не сделали. Итак, мы ждем вашего решения.

Саня ерзал на диване и, похоже, готов был вскочить и своими руками вскрыть пакет, заключающий в себе их приговор. Но, думаю, если бы он в этот момент оказался на месте Сереги, то и он, точно так же не спешил бы взять любой из них в руки.

Серега решился. Медленно он взял белый конверт и разорвал его. Удивительное дело, но руки его совершенно не дрожали, хотя движения были скованные и пальцы как будто одеревенели. Он развернул бланк и, не говоря ни слова, уставился на имя. Славик не сводил с него глаз и в эту секунду я понял, кто сегодня покидает шоу. Охранники столь же внимательно следили именно за Серегой, готовые в любой момент сорваться с места и пресечь любую агрессию. Славик, зная имя вылетающего, конечно, успел указать им, за кем нужно следить.

В этот раз не пришлось никого ловить и заламывать руки — Серега просто потерял сознание. В студии предусмотрительно дежурил врач, который тут же оказался возле упавшего. Сообразив, что это всего лишь обморок, он велел охране унести Серегу из зала.

— Сергей не может озвучить имя последнего полуфиналиста. Александр, как вы думаете, он потерял сознание от радости или от разочарования? Вам придется еще раз подойти к этому судьбоносному столу. Мы по-прежнему не знаем, кто же сегодня прощается с шоу.

Саню моментально покинул весь тот кипучий водоворот нетерпения, который буквально выталкивал его вперед, когда перед конвертами стоял Серега. Он так же медленно встал и пошел к лежащему на полу бланку. Поднял его и замер, не решаясь прочитать имя. Сейчас на него смотрели чуть ли не все камеры, по крайней мере, на мониторе в задней части студии его лицо мелькало с самых разных ракурсов. Саня собрал волю в кулак и посмотрел в бланк.

— Александр! — заорал он. К нему снова вернулась вся его энергия. Он смеялся, несвязно благодарил организаторов, зрителей, ведущих. То бежал обниматься с Димой и Стасом, то спешил пожать руку Славику. Все это в сопровождении аплодисментов и поздравлений со стороны зрителей создавало хаотическую симфонию бурного триумфа. Когда разбушевавшиеся эмоции немного улеглись, Славик решил подвести черту под сегодняшней серией:

— Наконец-то мы узнали имена всех троих участников, продолжающих бороться за главный приз. Мы поздравляем их и желаем удачи в будущем.

Потом он привычно стал благодарить спонсоров и напоминать зрителям, что только от них зависит, кто же победит в шоу. В самом конце добавил:

— Мы пока не готовы сообщить вам, все ли в порядке с Сергеем. На данный момент могу лишь сказать, что его удалось привести в чувство. Ждите нашего следующего эфира через неделю. До свиданья.

Все постепенно стали расходиться. Я подошел поздравить Стаса и мы вдвоем отправились узнать, все ли с Серегой в порядке. Нас к нему не пустили — над ним колдовали врачи в отдельной палате. Медики не обошли вниманием и нас самих — все трое оставшихся участников и я с ними заодно прошли общую проверку.

— Мало ли. А вдруг у вас после сегодняшнего сердце начнет шалить, — объяснили они.

— Или нервы, — мрачно буркнул Стас.

— И это тоже может быть, — весело кивнул головой один из врачей.

Как и обычно, в первые пару дней после выпуска оставшиеся участники были благодушно и весьма дружелюбно настроены, даже друг на друга смотрели без неприязни. Я заметил, что Дима и Стас стали общаться как будто чаще, чем раньше. А вот Саня держался особняком и с конкурентами разве что приветствиями обменивался.

Я, следуя указаниям Гольцева, продолжал смотреть телевизор. Я включал его иногда даже с каким-то затаенным любопытством, в надежде, что уж в этот раз я пойму, зачем же люди его смотрят. Клацая по разным каналам и почти никогда не находя ничего достойного внимания, я решил, что мне просто не везет. Тогда я стал спрашивать самых разных людей — какие у них любимые передачи по телевизору? Этому опросу подвергались заключенные и охранники, журналисты и операторы Второго канала. Я даже созвонился с некоторыми знакомыми с воли, чтобы задать тот же вопрос.

Как я и предполагал, в ответ я часто слышал: «Второй шанс», конечно!», даже среди тех, кто сам в нем участвовал или своими глазами наблюдал через окуляр видеокамеры. Кроме нашего шоу звучали и другие названия: реалити-шоу, ток-шоу, сериалы и викторины. Я их запоминал и находил по телевизору или в интернете, но большая часть из них меня совершенно не впечатлила. Хотя были среди всего этого сонма и по настоящему познавательные, захватывающие и оригинальные программы, но в процентном соотношении они занимали совершенно мизерную долю эфирного времени. В итоге надолго моего терпения не хватало и я выключал телевизор. Я читал, ходил на тренировки или просто сидел, предаваясь размышлениям о том, как буду жить, если мой приговор пересмотрят.

Мой защитник оставался единственным человеком, общение с которым не записывалось на видео, что автоматически увеличивало ценность такого собеседника в несколько раз. Наступило время нашей встречи, адвокат зашел и поинтересовался моим самочувствием. И вот тут меня прорвало:

— Говорят, в христианских церквях иногда изображают сцены Страшного Суда или Ада. Если художник талантлив, то на картинах оживают разные чудовища, черти и демоны, короче все те ужасные твари, которых милосердный господь мог бы уничтожить, но предпочитает оставить для устрашения непокорных смертных. Теперь, когда я вынужден смотреть телевизор, мне кажется, что я брожу среди таких вот оживших иллюстраций. Телевидение — это как окно в другой мир. Этот мир населен демонами абсурда, глупости и тщеславия. Вы смотрите телевизор?

Меренков покачал головой и я решил его просветить:

— Какие-то бородатые трансвеститы, педофилы, дизайнеры с кастрюлями на голове. Маньяки, выкладывающие фото зарезанных ими жертв в социальные сети, экстрасенсы, которые ловят этих маньяков ментальными сачками прямо в прямом эфире. Зомби! Зомби, выбирающий зубную пасту. Вы же видели эту рекламу? И все это к вящей радости толпы. Это просто парад уродов. Стоит клацнуть пультом и они начинают гордо маршировать перед твоими глазами. Каждый из них кичится своим уродством, щеголяет ущербностью. И все хором кричат: «Смотри! Удивляйся! Восхищайся! Возжелай! Возжелай стать таким как мы». А, ну еще, конечно: «Покупай! Покупай! Покупай!». И каждый старается сунуть свое рыло в мое окно.

— Да ладно тебе, Виктор. Ты же не в том возрасте, чтобы бояться таких монстров.

— Я и не боюсь. Просто меня раздражает неспособность хотя-бы одно такое рыло разбить. Глядишь, другие подумали бы, прежде чем еще раз ко мне соваться.

— Они же не лезут лично к тебе.

— Вот это как раз хуже всего. Они же не выбирают жертв. Они просто прут напролом в каждое открытое окно, в любую дверь, не пропускают ни одну семью. И всем стараются навязать такое же мировоззрение.

— Ты ведь не прямо сегодня впервые включил телевизор после такого длительного перерыва, но почему-то именно сейчас тебя прорвало.

— Наверное, должна была накопиться какая-то критическая масса, после которой мое терпение лопнуло, — ответил я, потом включил телевизор и начал наугад переключать каналы. — Смотрите. Видите ведущую? Бедная — ее же били по лицу раскаленной сковородкой, ну … судя по размеру губ. Дальше. А вот. Обратите внимание на макияж, как его наносили? Открыть вам секрет? Это очень просто — хватаешь девушку за волосы и макаешь лицом в палитру раз десять. Я и сам так скоро научусь, стоит посмотреть еще пару шоу. Идем дальше. И здесь то же самое. На каждом канале свое поле чудес, своя маленькая кунсткамера.

— Ты так удивляешься, как будто не знал, что показывают по телевизору.

— Я забыл. Я его не смотрел уже много лет. В определенный момент стало понятно, что количество шлака заметно превышает объем полезной информации и я забросил пульт. За все эти годы монстры, оккупировавшие телепространство, никуда не исчезли, их стало наоборот больше. Они не выродились, не уступили место новому, молодому и сильному поколению. Законы естественного отбора то ли не действуют на экране, то ли, черт возьми, с точки зрения эволюции сегодняшние короли эфира вовсе не так слабы.

— Но ведь когда эти монстры стали потихоньку захватывать территорию, ты же не стал с ними бороться. Ты просто уступил поле боя. Чего же ты ждал? Что они тоже его оставят? Или думал, что они вымрут, лишившись твоего внимания?

Я ошеломленно посмотрел на адвоката:

— Бороться с ними? Но как? Мне что, нужно было писать письма с требованиями запретить показывать всех этих уродов? Или взорвать телерадиостанцию, чтобы она перестала такое транслировать? Но все станции не взорвешь, их слишком много.

Меренков еще раз покачал головой:

— Ты слишком бескомпромиссный человек, Виктор. Ты что, не можешь представить другого способа борьбы, кроме открытых боевых действий? По-твоему, можно или уничтожить или закрыть глаза. Почему ты не пошел работать на телевидение, не попытался привить какие-нибудь другие стандарты? Раз уж эти тебя не устраивают! Почему не стал пропагандировать здоровый образ жизни, равнодушие к брендам, живое общение, отказ от рекламы?

Я сидел, не находя ответа на эти вопросы. Действительно, почему я ничего не делал долгие годы? А Меренков продолжал:

— Ты же не захотел стать иконой другого мировоззрения. Ты просто понял: имеющаяся система ценностей — плохая, значит, нужно ее игнорировать. Ты, как страус, спрятал голову в землю. Думал, проблема сама разрешится? Так что тебе теперь остается? Тебе и всем остальным? Только принять имеющиеся стереотипы, навязанные теми, кто все-таки согласился стать законодателями моды.

— Хорошо, а вы, Ярослав Витальевич? Почему вы не стали бороться с системой? Вас ведь тоже, как я вижу, не устраивает такое положение вещей.

Адвокат задумался на минуту. Затем ответил:

— Ну, во-первых, меня это не так сильно раздражает, как тебя. У меня и страницы в социальных сетях есть и телевизор я, хоть и изредка, но смотрю без принуждения. А во-вторых, мой талант заключается не в бунтарстве, не в том, чтобы разрушать шаблоны, нести новые идеи, отстаивать их словом и делом. В конце концов, ты пригласил меня именно потому, что я хорошо ориентируюсь в существующей системе, могу многого достичь, не выходя за ее рамки. Я влился в поток и чувствую себя в нем естественно.

— Если подвести итог, то вы — органичная часть существующего социума.

— Да, как и ты. Ты же столько лет жил в этом обществе и все было нормально, а потом у тебя вдруг открылись глаза. Ты увидел все те язвы, которые его разъедают, хотя раньше предпочитал не обращать на них внимание. Ну и как, болезненным было прозрение?

— Ошеломительным, — признался я.

— Какие-то аспекты этой системы мы принимаем, какие-то отвергаем, как ты отвергал телевизор, пока была возможность, — продолжил развивать свою мысль Меренков. — Ты же знаешь — народ получает ту власть, которую заслуживает. То же самое можно сказать и про культуру. Она к нам не с неба упала, все мы понемногу ее урезаем или дополняем. Так почему ты сам не стал иконой нового мировоззрения?

— Не знаю, может быть, не чувствовал в себе творческого потенциала, может, слишком часто ленился. Я просто нашел для себя подходящий пласт культуры: музыку, фильмы, литературу. Я оставил поп-культуру тем, кому она нравилась и даже не задумывался о том, чтобы что-то менять, пока меня не окунули в эту современную моду с головой.

— Гольцев когда-то задавал тебе вопрос, в чем ты постараешься изменить свою жизнь, если добьёшься отмены приговора. Я не помню, что ты тогда ответил. С тех пор прошло много времени. Ты, наверное, теперь по другому оцениваешь цели и приоритеты современного общества, к тому же, получил в подарок от Второго канала еще большую популярность. Так что, если выберешься отсюда, у тебя появится свой собственный второй шанс что-то изменить.

Ничего нового по поводу пересмотра приговора Меренков мне не сообщил. Процесс был крайне сложным. Приходилось радоваться хотя бы тому, что вынесенный мне вердикт пока не спешат исполнять. Но визита адвоката я всегда ждал с большим нетерпением — приятно поговорить с человеком, чье настроение не имеет еженедельной цикличности и не портится с приближением выходных. Даже Стаса поразила эта эпидемия. Он к концу недели становился молчаливым, иногда уходил в себя, обдумывая известные ему одному мысли. В чем-то Стасу было проще бороться со стрессом — боксерская груша давала ему возможность махать кулаками в свое удовольствие, выплескивая все негативные эмоции. В день накануне очередного выпуска он провел в спортзале максимум времени, которое позволял тюремный распорядок, и выходил оттуда буквально пошатываясь от усталости.

— Интересно, что нас ждет в завтрашнем выпуске? — задумчиво сказал Стас, когда мы выходили из тренажерного зала.

— Ох, Стас, не знаю. Поразительно — мы так привыкли к этому шоу, что я даже поверить не могу в то, что через неделю оно закончится.

Стас признался:

— Время еще никогда не тянулось для меня так медленно.

Раньше я не понимал, из-за чего так переживают участники всевозможных шоу, которые попадались мне на глаза в те редкие моменты, когда я оказывался возле телевизора. Их надежды и амбиции казались мне надуманными и абсолютно несерьезными. Теперь, рядом со Стасом, перед которым подобно миражу в пустыне стояла такая манящая мечта, я оценил всю значимость подобных гонок. Сейчас я находил оправдание зачастую дикому поведению конкурсантов в таких проектах — сложно постоянно держать чувства в узде, особенно если тебя постоянно стараются вывести из себя. Я искренне желал победы Стасу и решил приложить все силы, чтобы помочь ему вырваться отсюда.

Для Сереги багаж разочарования оказался непомерно тяжел. Лучше бы ему было не пройти в свое время кастинг. Сегодня мне сообщили, что его скоро увезут из тюрьмы, поскольку местная медсанчасть — это все-таки не психбольница. Воистину, он мечтал не о таком прощании с «зоной». Теперь ему предстояло длительное лечение пошатнувшейся психики и, кто знает, не пробудет ли Серега там дольше, чем ему оставалось сидеть в тюрьме.

Накануне очередного выпуска ко мне зашел Славик, распираемый восторгом и пышущий неиссякаемой энергией. Он с порога спросил:

— Ты слышал, что Второй канал не так давно объявлял конкурс на лучшую идею для нового реалити-шоу?

— Как-то пропустил мимо ушей. А ты мыслями уже в новом шоу?

— Мы, шоумены, никогда не останавливаемся и постоянно находимся в творческом поиске, — ответил Славик. — Зрители ждут все новых развлечений! И мы не в праве их разочаровывать. Может быть, новое шоу побьет рекорды «Второго шанса»!

— Ну и какая идея в итоге выиграла?

— Эта информация секретная, но я слегка приоткрою завесу тайны — это будет шоу про людей с сильными внешними недостатками.

— А победителю оплатят пластическую операцию…

— Ну, я не буду вдаваться в подробности, — загадочно улыбнулся Славик. — Запасись терпением и сам все узнаешь.

Если Славик думал, что теперь, став звездой шоу, я полюблю телевидение и стану нетерпеливо ждать выхода нового детища Второго канала, то он был весьма далек от истины. Я не хотел даже представлять себе, через какие унижения и нервотрепки придется пройти участникам этого, еще не оформившегося, проекта.

— На примере «Второго шанса» я отлично вижу, что радости от съемок ни один из участников не получает.

— Да ладно тебе. Не твой ли друг Стас много раз говорил, что рад попаданию на шоу? Ты же сам видел, сколько желающих было обрести свободу, а что уж говорить про внешность. У некоторых людей ничтожный шрам может вызвать настоящую депрессию, ну а те экземпляры, которых мы допустим к съемкам в новом шоу, готовы будут и убить за возможность стать красивее.

— Надеюсь, к тому времени, когда вы этот проект пустите на экраны, я уже буду освобожден от необходимости смотреть телевизор.

— Вечно ты ворчишь! Да, испытания будут непростыми, но в результате хотя бы один человек сможет смотреть в зеркало без содрогания. Мало? Но ведь без нашего шоу не было бы и этого одного человека.

— Правду говорят, история развивается циклически. Вы, прямо как в Средние Века, хотите ввести опять моду на инвалидов. А каким будет следующий после него проект? Организуете настоящие гладиаторские бои? С обязательным голосованием, в котором зрители с помощью СМС смогут решать добить или же пощадить побежденного?

Славик пожал плечами:

— Так далеко я не заглядывал. Давай сначала «Второй шанс» до логического финала доведем, а дальше видно будет. Ладно, до вечера.

Приготовления к выпуску — визиты Гольцева, изучение сценария, работа визажистов — стали для меня естественной частью выходных. Я подозревал, что мне будет их не хватать, когда шоу закончится. Наш прямой эфир становился короче. Все больше времени занимала нарезка фрагментов, повествующая о том, что происходило в тюрьме за неделю.

Славик принес мне эти записи. Часть из них была посвящена Сереге. Журналистов без проблем впустили туда, куда дорога оказалась закрыта для его друзей. Второй канал не упустил случая показать телезрителям, как трепетно он относится к бывшим участникам. Сюжет, посвященный Сереге, начинался с речи Славика, где он обещал, что для лечения пострадавшего конкурсанта Второй канал пригласит одного из лучших экспертов в области психиатрии. Чуть позже на экране появился и сам специалист — весьма презентабельный мужчина, который дал небольшое интервью, рассказав о симптомах и последствиях психических травм. Славик не обманул — это оказался действительно известный медик, я запомнил его фамилию и проверил в интернете.

Сам Серега на видео заметно похудел, осунулся и разговаривал с ведущим невнятно и без особого желания. Когда же Славик спросил его, кому Серега желает победы, мой друг сорвался. Он покидал шоу на носилках и молча, зато теперь с лихвой выплеснул на Славика, конкурентов и остальной мир весь багаж разочарования, криков, ругательств и слез. В итоге, им занялись санитары, а шоумен вынужден был ретироваться. Я смотрел на эту запись и думал, что Славик мог бы и проконсультироваться у психиатра, раз уж тот оказался под боком, какие вопросы Сереге задавать можно, а каких тем лучше вообще избежать.