Схорони любовь и полюби вновь

Эта неправдоподобная, на первый взгляд, история могла произойти с любым из нас, независимо ни от нашего происхождения, ни от национальности, ни даже от возраста. Она может показаться бредовой выдумкой автора. Но давайте не будем делать поспешных выводов. Я хочу предложить вам эту нереальную и в то же время жизненную историю в таком виде, в котором мне, в свою очередь, поведал ее Герман, открыв свою азбуку жизни.

Не готов утверждать, что я очень близко знал этого человека. Личность Германа была крайне неординарная, и каждый раз, общаясь с ним, я понимал, что нет предела человеческому совершенству! Раз за разом я открывал для себя все новые и неожиданные стороны его личности, и тогда мне казалось, что ни конца ни края им не будет.

Внешне он ничего особенного из себя не представлял — человек как человек. Как иногда мы любим говорить, среднестатистический с типической внешностью. Но внутри него постоянно бурлил океан противоречий и страстей. Порой создавалось впечатление, что он готов взяться за любое дело, и оно непременно выгорит. Жизнь для Германа была пылающим огнем. Но не потому, что он был излишне везуч, просто какая-то неведомая сила постоянно двигала его в нужном направлении, не давая усомниться в своих способностях. Точно так случилось и сейчас, когда началось и закрутилось вся эта история.

Последние 10 лет он вёл полную красок жизнь, даже не задумываясь не только о том, к чему это может привести, но и о том, зачем и что он творит. Как лодка, плыл без остановки по бурной реке жизни, виляя от берега к берегу. Неопределенность стала принципом и даже смыслом его жизни. Вопрос «люблю — не люблю» практически не стоял на повестке его дня. Причём это касалось не только отношения к другим, но даже к себе. Люблю одно, но делаю другое! Не задумывался он также над вопросом жизни и смерти. Жить одним днем — и удобно, и приятно! Именно такую стратегию он выбрал на ближайшее время: пожить в свое удовольствие! Тем более некоторые материальные средства, добытые им за прошедшие «золотые времена», позволяли осуществить данный план.

Подарки судьбы, которые Герман периодически получал, он старался не замечать, как, впрочем, и ее благосклонность, явно дававшей ему шанс измениться к лучшему. Но даже любовь, найденную им по счастливому велению судьбы, он благополучно профукал. Печальная история несчастного конца стала наградой за его невежество. Спустя долгих и счастливых 12 лет совместной жизни несчастный случай в одночасье восстановил справедливость в данном вопросе!

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: именно так он решил в очередной раз. Герман нашел прекрасное утешение в возможности пожить для себя любимого.

Друзья, а точнее, знакомые, которые составляли круг его общения, подбиралась им по собственному образу и подобию. И лишь малая их часть поистине доказала со временем великое имя Друг. Как позднее выяснилось, одним из таких знакомств обернулась дружба с Шарифом. Он вел одинокий образ жизни, оказавшись на задворках неблагосклонной судьбы. Несмотря на национальность и неоднозначное происхождение, его внешность не выдавала этих недостатков, и в компании он всегда пользовался определенным успехом, причем не только у особ противоположного пола. Тем не менее опыт совместной жизни у Шарифа был недолгим и несчастливым. Явным достоинством в нем было желание прийти на помощь терпящим бедствие или испытывающим муки коварной судьбы. Его жизненный опыт, определенные знания и навыки порой оказывались очень кстати. Именно так произошло в этот раз, когда Герман спустя несколько лет сменил гнев на милость и соизволил пообщаться с давно забытым «другом». Конечно, в кавычках, поскольку для Германа на тот момент другом был любой, кто готов был помогать ему бескорыстно и безответно. Но сам Герман никогда не испытывал подобных порывов в адрес других.

Шариф вновь появился в его жизни в тот момент, когда случились трагические события и Герман остался один.

Он предложил Шарифу пожить с ним некоторое время. Не так страшно будет находиться в огромной квартире после всего, что произошло. Да и Шариф был не против, поскольку его жилье выглядело намного скромнее, чем хоромы у Германа.

Герман всегда тяготел к размаху и богатству. Эта потребность легла в основу его «гнезда кукушонка», в которое были вложены материальные средства Германа и душа ушедшей любви.

Впоследствии Герман частенько задавал сам себе вопрос: «Любил он сам или нет?» И каждый раз ответ на него был неоднозначный. Такой же неоднозначный, как и ответ на вопрос Шарифа: «Что теперь будешь делать и как жить?»

— Ну как-как, — ответил он Шарифу. — Пока не знаю. Наверно, надо отвлечься от всего этого.

Что он имел в виду под понятием «всего этого», оставалось загадкой даже для него самого. Возможно, именно то, чем в последние годы он занимался все свободное от работы время.

Шариф, как человек одинокий и совершенно свободный от отношений, имел неплохой опыт в организации подобных времяпрепровождений. Тем более сам любил это практиковать. Вероятно, по велению сердца или имея желание сделать доброе для друга, он предложил Герману провести очередной вечер в обществе двух молодых разнополых особ.

Такое предложение несколько воодушевило Германа, тем более самому заниматься поисками «свежего мяса» ему было лень, а «счастья» хотелось.

Вечер обещал быть незабываемым. Весь день Герман провел в его ожидании и подготовке.

Главной достопримечательностью его трехкомнатной в 120 кв. м квартиры, как считал сам Герман, был так называемый СПА-комплекс, который состоял из парилочки и бурлящей всеми цветами радуги джакузи. Ну или корыто, как несправедливо обзывали его некоторые. Это было особой гордостью Германа, тем более что никто из его окружения не мог себе позволить столь роскошное удовольствие в квартире. И данный факт не мог не греть его душу.

Шариф, в отличие от Германа, не испытывал подобного восхищения этим чудом и, как правило, всегда довольствовался более традиционными местами для сладостных утех.

Владея в совершенстве социальными сетями, улов у Шарифа в этот раз оказался необыкновенно удачным. Приятной внешности Лера, или Ляля, как впоследствии ее окрестил Шариф, производила впечатление самодостаточной и страстной особы. В то время как Сеня, который клюнул на Шарифа в поисках приключений, был радикальной противоположностью Леры. Большую часть времени, пока шел званый ужин, он сидел молча, лишь изредка пригубляя бокал вина и невпопад произнося отдельные фразы.

Воспользовавшись небольшим перекуром на балконе, Шариф поставил Германа в известность, что Лерочку он позвал для себя. А Сеня будет его подарочком для Германа.

Как обычно, Герман пропустил это наставление мимо ушей и, докурив сигарету, вернулся на кухню.

Вечерние разговоры за столом ни о чем стали намекать на то, что пора переходить к основной части вечерней программы, об этом недвусмысленно поведал Герман и предложил полюбоваться достопримечательностью его квартиры.

Ни Лера, ни Сеня до сего дня не имели возможности лицезреть столь роскошные банные апартаменты и, подогретые алкоголем, недолго думая согласились принять совместные водные процедуры.

Герман знал, чем завлечь публику, и это ему в большинстве случаев удавалось.

Оставив Шарифа за бортом, он отправился в круиз со «свежим мясом». Именно так он любил называть интересные знакомства. Шариф, привыкший к подобным выходкам Германа, оставшись ни с чем, убрал со стола и удалился в гостевую комнату.

В этот вечер Герман не только получил желаемое, но и разглядел в Лере свое счастье, о чем неоднократно пытался ей намекнуть.

Эта встреча стала роковой для них обоих, поскольку предложение Германа не осталось без внимания и спустя некоторое время Лера стала полноценной хозяйкой в его хоромах.

Испытывая страх перед одиночеством и нехваткой близкого человека, Герман решил полюбить Леру всей душой и телом, чего нельзя было сказать о Лере.

Будучи девушкой из провинции, она испытывала некий недостаток в тепле и домашнем уюте. Вероятно, это стало решающим фактом, сподвигнувшим её связать свою жизнь с Германом.

Кроме того, интересы Леры, касающиеся совместного времяпрепровождения, целиком и полностью соответствовали пожеланиям самого Германа, который, несмотря на свое отношение к Лере, продолжал практиковать пьяные и мыльные вечеринки.

Имея финансовые возможности, Герман следовал своему плану пожить в удовольствие, и Лера оказалась как раз в нужном месте и в нужное время.

Большое значение для Германа имело общественное мнение. Он очень болезненно всегда относился к тем взглядам, которые не совпадали с его собственными. Не ища ничего лучшего, он в таких ситуациях старался слушать, но не слышал, либо слышал то, что сам хотел. Вместе с тем, как ни странно, он постоянно интересовался этим общественным мнением у своих знакомых. Отношения его с Лерой не были исключением. Герман старался окружать себя в первую очередь нужными людьми. И было бы удивительно, если в этом кругу среди всех не оказалось такой харизматичной и крайне значимой для него личности, как Жанна Семёновна Грицук.

Важности этому знакомству также придавали должность и место в обществе, занимаемые ее супругом.

Сама Жанна Семёновна, или Жанетта, как вальяжно иногда называл её Герман, с некоторых пор решила посветить свою жизнь нетрадиционным методам управления жизнью. Причём не только своей, но и любого желающего. Чары-мары стали её коньком. Проявляя определённые способности в этом искусстве, ей периодически удавалось производить впечатление на публику. Сам Герман всегда тяготел к подобному и периодически обращался к Жанетте за советами и информацией к размышлению. Зачем это было ему нужно, он и сам не всегда понимал, но любопытство и причастность к неведомому делали свое дело.

Жанна Семёновна была частым гостем в доме Германа. И появление Лерочки не могло остаться без её внимания.

— Ты должна мне поведать сокровенные тайны Леры и, кроме того, увидеть, любит она меня или нет, — такое поручение Герман дал Жанетте в очередную совместную встречу, которая проходила в канун Нового года у него на даче.

Уединившись с Лерой в сауне, Жанна Семёновна приступила к своей работе. Картина личности Жанночки была бы неполной, если не упомянуть о ключевом атрибуте, который непременно должен был присутствовать при подобных сеансах магии. Это было определённое количество спиртного напитка. Без него чакры у Жанны не открывались. Кроме того, данное зелье развязывало язык ее клиентам, что существенно облегчало задачу.

Можно было лишь гадать, чем они там занимались на протяжении часа, но вышли оттуда, как давнишние подружки. И по всему было видно, что процессом обе оказались удовлетворены. По всей вероятности, каждый из них получил то, что хотел. Жанна — очередную жертву, Лерочка — подружку со стороны Германа.

Во всяком случае на вопрос Германа: «Ну что, есть что-нибудь жареного?» — Жанна Семёновна многозначительно кивнула головой и ответила: «Я врачебные тайны не открываю. Поживёшь, сам всё увидишь и поймёшь!»

Это было мудрое решение Жанночки. Принимая во внимание тот факт, что Германа за годы дружбы она хорошо узнала, возможно, даже лучше, чем себя, давать какие-либо советы, тем более противоречащие мнению самого Германа, было делом неблагодарным и бесполезным.

Такого поворота Герман, конечно. не ожидал, что послужило причиной его негодования. И первым, кому он об этом поведал, был Шариф, который, как закадычный друг, всегда присутствовал на подобных банкетах на даче.

— Да, — сказал в ответ Шариф, — это провал!

Ни добавить, ни прибавить к этому было нечего!

В таком суматошном бардаке, который происходил в голове Германа, незаметно пролетело два года. Беззаботная жизнь, морские побережья и любовь Германа делали своё дело, и Лера, которая лишь позволяла себя любить, стала всё больше и больше оказывать влияние на Германа и даже порой им манипулировать.

Первое знакомство Лерочки с Жанной Семёновной всё же не прошло зря и, как показало время, имело своё существенное значение не только в отношениях с Германом, но и во внутренних противоречиях, которые имели место в личности Леры. Эти противоречия становились настолько явными, что не могли быть не замеченными Германом. Более того, в дальнейшем этот разговор Жанночки с Лерой получил продолжение. Но об этом позже!

Герман, окрылённый своей возлюбленной, упорно не желал замечать, как жизнь дала трещину, и кредиты, в которые с лёгкостью влез Герман, как и отсутствие дохода, стали давать о себе знать. Кроме того, из-за Леры отношения Германа с мамой окончательно зашли в тупик.

Круг проблем стал сужаться, а семейные отношения — усугубляться постоянными ссорами и недопониманием. Кроме того, банные вечеринки периодически подливали масло в огонь ревности и самолюбия Германа. Но грань между любовью и самолюбием у него настолько притупилась за последние годы, что присутствие некой «золотой» середины в этом вопросе творило бардак в его голове.

Одним из любимых его коньков было искусство поучать и учить других, особенно тому, чего тот сам не умел. Лера, в свою очередь, также не уступала в этом Герману. Два сапога пара — это было не про них. Скорее они были парой двух разных своих половин. От этого жизнь у них постоянно пылала и горела ярким огнём. Собственно говоря, так, как и хотел Герман.

Периодически делая паузу и задумываясь обо всем происходящем, Герман ловил себя на мысли, что ни к чему хорошему это не приведёт и скоро такой бал может печально закончиться.

Именно так произошло в один из вечеров, когда они остались одни накануне дня рождения Леры. После очередного застолья со спиртным оба вдруг решили тряхнуть стариной и развлечься в джакузи.

Плоский телевизор, который занимал внушительное место на стене, транслировал соответствующие данной обстановке сюжеты. Электронные часы в виде панно с водопадом, висевшие над стеклянным столиком, светили зелёным светом и мерно мигали секундами. Сам столик с напитками был небрежно залит вином вперемешку с пеплом от сигарет. Стояла атмосфера распущенности и вседозволенности.

Ароматные свечи, окружавшие джакузи, мерцали огнём, выводя на зеркальной плитке теневые очертания тел Германа и Леры. Звуки из видео лишь усиливали ощущения, поддерживая соответствующую обстановку. Кровь у Германа бурлила подобно пузырькам в джакузи и кружила голову Лере.

В какой-то момент внимание Германа привлекла яркая вспышка, которая последовала при смене очередного сюжета на экране телевизора.

«Что-то я раньше такого не замечал», — подумал он в этот момент.

Он бы и не придал этому никакого значения, если бы его взгляд не остановился на часах, которые показывали 17:00, а цвет фона на циферблате почему-то сменился на голубой.

Никогда такого не происходило.

— Смотри, — сказал он Лере и показал пальцем на экран телевизора.

Видео, которое воспроизводилось с флэшки, вдруг несколько померкло, и в возникшей 1/3 части экрана Герману показалось, что он видит то, что происходило в джакузи.

— Что ты там увидел? — спросила недовольная стоп-игрой Лера.

— Наверно, показалось, — ответил Герман.

Но разум Германа говорил ему о чём-то другом. Возникший у него после этого настороженный интерес к происходящему вокруг не мог остаться не замеченным Лерой, которая, в свою очередь, стала вести себя несколько неординарно. Даже нотки в её голосе сменились на более повелительные и колючие.

Герман пытался списать всё это на действие алкоголя. Но количество выпитого спиртного явно не могло спровоцировать подобные явления. Размышляя над этим, Герман вызвал гнев со стороны Леры, которая явно желала продолжения.

— Ты чего уставился в телевизор, что ты там не видел? Я здесь! — выпалила она.

Всё, что происходило далее, не укладывалось в голове и не имело на тот момент разумного объяснения. Поэтому Герману ничего не оставалось, как только наблюдать за всем этим и самому следовать происходящему вокруг него.

Через некоторое время он поймал себя на мысли, что стал ощущать присутствие в помещении ещё кого-то, помимо Лерочки. В подтверждение этому отражения огней от свечей на плитке стали не соответствовать визуальной обстановке и производили впечатление присутствия ещё нескольких человек. Но как Герман ни старался разглядеть в отражениях их фигуры и лица, кроме силуэтов он ничего не увидел. В это время Лера мерно занималась ублажением себя и Германа, сидя на краю банкетки, и, как показалось Герману, ничего не замечала.

— Что ты опять пялишься по сторонам? Идём на кухню, — сказала она, вскочив, и пошла к двери.

«Действительно, не помешает сменить обстановку», — подумал Герман и последовал за ней.

Лера включила музыку и стала готовить чай.

— Давно пора, — пробормотал Герман и, включив свет, уселся за стол.

В этот момент музыка сама стала звучать тише, а свет на кухне стал несколько приглушённым, как бывает, если падает напряжение в сети.

— Что за чертовщина? — пробормотала Лера.

— Не чертовщина, а чудеса, — возразил недовольный Герман и пошёл проверять электрощиток. Но, на его удивление, там было всё в порядке. А свет, как он ни пытался исправить, ярче не становился.

— Господи, только этого ещё не хватало, — буркнул он.

Лера, пытаясь прибавить звук в музыкальном центре, тихо материлась и осыпала Германа своими колкостями.

— Вот вечно у тебя всё ломается и не работает, ничего сделать нормально не можешь! Я бы и то сделала лучше!

Герман, слушая ее ворчание, уселся за стол.

— Тебе сколько раз можно повторять, что я люблю зелёный чай и с лимоном? — парировал Герман.

— А тебе сколько раз можно повторять, что я люблю послаще в джакузи, а тебя только телек интересует! — ответила Лера.

Так слово за слово прошло некоторое время. В течение перепалки Герман вдруг вспомнил одну крайне неприятную историю, которая чуть больше месяца назад произошла у него с Лерой, когда они уехали вдвоём на несколько дней на дачу. Для целостности картины следует заметить, что дача у Германа представляла собой двухэтажный коттедж с жилой мансардой, со всеми удобствами, предназначенный для круглогодичного проживания.

Там, в результате очередной их разборки, Лера, будучи изрядно выпивши, устроила Герману взбучку по полной программе. Герман, в свою очередь, никогда не давал ей положить палец в рот и старался кусать первым, тем более что поводов для этого Лера давала предостаточно, а многочисленные добрые советы друзей Германа лишь ещё больше вносили сумятицу в их отношения. В какой-то момент в ход пошли элементы обстановки и посуда. Этого Герман никак не мог позволить Лере и, пихая руками, выставил ее на улицу.

— Иди погуляй и освежись, Валерия! — прокричал он ей вслед.

Валерией он называл Леру довольно редко, поскольку, как ему казалось, это имя ей не шло и подчеркивало у нее далеко не лучшие черты характера.

Нет смысла ворошить всё то, что происходило дальше. Но единственное, на чём следует заострить внимание, это то, что, притащив Валерию обратно домой, Герман увидел её второе лицо, которое она всегда усердно скрывала. Главный вопрос, который постоянно стал задавать себе Герман: «Кого я полюбил и зачем мне это надо?!»

После этого случая Герман несколько раз пытался пообщаться на эту тему с Лерой, но, кроме слов «Пусть твоя Жанетта тебе всё рассказывает», — она более ничего не говорила.

Именно это лицо Герман увидел вновь в этот злополучный вечер. Когда Валерия стала припоминать ему многое что было, и чего не было. С чего всё тогда началось, непонятно. Но продолжение не заставило себя долго ждать.

Валерия, извергая пламя негодования, в момент охладела, когда её взгляд настороженно остановился на двери из матового стекла, которая вела в ванную комнату.

— Ты это видел? — прошептала она.

— Я много чего вижу, — проревел Герман, — а что ты имеешь в виду?

— По-моему, в ванной комнате кто-то есть!

Осторожно открыв дверь, Лера на цыпочках зашла в ванную.

— Что там? — спросил Герман.

— А как ты сам думаешь, что тут может быть? Бардак! — на повышенных тонах ответила Валерия. — По твоей квартире шастают какие-то твари, а тебе даже дела никакого нет.

В событиях, которые ранее произошли на даче, Герман лишь сейчас узрел причину того, что стало происходить. Валерия, в свою очередь, поспешила обвинить в этом Германа с Жанной Семёновной, которая имела неосторожность рассказать Валерии, что те совершали некий ритуал по изгнанию каких-то духов из квартиры. Сами, правда, не зная, каких и зачем.

Герман не переставал озираться по сторонам, поскольку постоянно улавливал навязчивые образы своим боковым зрением, от чего ощущал какую-то нервозность и даже некий страх.

Валерия в это время находилась в кабинете и возилась с ноутбуком.

В какой-то момент взгляд Германа остановился на иконе Божьей матери, стоявшей на портале камина, отделявшего кухню от гостиной.

Герман никогда не был набожным человеком, храмы посещал, как и большинство из его окружения, лишь для выпрашивания себе благ либо за компанию с кем-либо. Золотой крестик на груди и несколько икон в доме были скорее элементом моды и антуража, нежели веры. «Господи, когда же это всё закончится?» — подумал он про себя. И почему-то перекрестился.

В этот момент над иконой Божьей Матери вдруг появился светлый нимб. «Бред какой-то», — подумал он и, мотнув головой, поспешил к окну.

Окна из гостиной его квартиры выходили на проезжую часть, на которой, как правило, всегда было шумно и многолюдно. Но, глядя через тюлевые шторы на улицу, Герман понял: что-то тут не так. На улице было темно и безлюдно, и лишь скорые с мигалками проскакивали почти одна за другой. «Но как такое может быть?» — подумал он. Время всем ехать с работы, пятница, должен быть народ. Тем более автобусная остановка находилась почти напротив окон и отделялась от дома зелёной полосой негустой растительности.

И тут Герман понял: что-то происходит из ряда вон. Страх обуял его нутро. По телу пробежали холодок и мелкая дрожь.

«Что за чушь, что за бред? Как такое возможно? Может, я сошел с ума? Нет, может, это Валерия меня свела с ума? Нет, может, это она что-то мне подсыпала в вино? Нет. Но что тогда происходит?!»

Мысли путались, но всё, что происходило, то, что он видел, и было в джакузи, не укладывалось в его голове и не находило совершенно никакого объяснения. В момент Герман отдёрнул штору от окна и увидел, что на улице всё как обычно: спешат машины и многолюдно. Это ещё больше внесло непонимание. Стоило ему вернуть обратно штору, как это повторилось.

Единственное разумное объяснение происходящему, которое в тот момент нашёл Герман, это работа Жанны Семёновны потому, что перестаралась с Валерией и в результате произошло что-то страшное и невероятное.

Свет в очередной раз мигнул и ещё потускнел.

«Наверное это конец! — мысли, как сумасшедшие, начали крутиться в голове у Германа. — Что делать? Куда бежать? Как все остановить?!»

Самое главное, что о Валерии, или Лере, в этот момент не было ни одной мысли.

Даже наоборот, он в очередной раз захотел от неё избавиться.

— Г-е-р-м-а-а-а-н, — услышал он тихий голос из закрытого окна.

Герман забежал в ванную комнату в надежде застать там Валерию, но на полу валялись разбитые стаканы, а часы, которые так и светили голубым светом, почему-то остановились, перестав мигать.

И это было последней точкой, которая станет началом конца и началом начала в его жизни!

Находясь в полном смятении, то ли от страха, то ли от желания вырваться из квартиры на свежий воздух, руководимый неким внутренним чувством, Герман махнул штору, горшки с цветами с подоконника загремели на пол, и, распахнув большую половину окна, он в чём был одним рывком сиганул через карниз первого этажа.

Благодаря тому, что ноябрь на удивление выдался тёплым, внешний вид Германа лишь незначительно мог шокировать кого-нибудь. Но шокировать было почему-то некого.

Пробежав по тропинке через деревья к тротуару, он оторопел. Тишина и пустота на улице моментально охладили его пыл. Свет фонарей казался необычно тусклым и голубым. Кроме того, окна соседнего дома, расположенного через проезжую часть, были необъяснимо-тёмными, и лишь подъездный свет привлекал своим голубым свечением. На улице стоял нехарактерный и незнакомый запах. Отсутствие машин и людей было совершенно нехарактерно для данного времени суток.

Герман схватился за крестик, висевший у него на груди, и пробормотал: «Господи, только помоги, только помоги!»

В этот момент его рука нащупала в кармане штанов телефон, который почему-то оказался выключенным. Он поспешил его включить и набрал номер Жанны.

Но, не сказав даже «привет», Жанна моментально отрезала: — Я занята, перезвоню позже, — и бросила трубку.

Герман даже не успел ничего понять, как телефон зазвонил. Это была Валерия.

— Ты что, с ума сошёл, идиот?! Решил от меня сбежать?! В общем, так: я забираю твою машину и уезжаю. Заеду заодно к твоей маме Римме, всё расскажу о тебе. А машину верну, если останешься со мной. Если нет, будет тебе урок!

Этот сумбур привёл Германа в какое-то отчаяние. Всё смешалось в кучу. Единственная мысль, которая в этот момент посетила Германа, — позвонить Шарифу, который жил в соседнем квартале, и попросить его срочно приехать. Тем более он всегда был готов помочь своему другу и вряд ли откажется в этот раз. Но что говорить, как всё рассказать и, главное, что рассказывать?!

— Привет, — сказал Шариф. — Что, опять у вас очередной сейшен? — спросил он.

— Я тебя очень прошу как никогда! Приезжай, пожалуйста, поскорей, мне нужна твоя помощь, — прохлюпал соплями Герман.

— Я сейчас на другом конце города, но, если не передумаешь, через пару часов смогу заехать.

— Хорошо, постарайся побыстрей!

Это несколько успокоило Германа, и он оглянулся на окна своей квартиры. Недоумение вновь охватило его с новой силой. По тёмным окнам квартиры плыли какие-то непонятные силуэты, а в окне спальни из-за шторы стояла и смотрела прямо на него стройная высокая дама в шляпе и длинном платье. Забегая немного вперёд, следует заметить, что лишь спустя несколько месяцев Герман неожиданно для себя понял, что в окне в этот момент с ним прощалась его любовь!

«Неужели это всё правда со мной происходит?» — подумал он.

Сложно было понять, сколько прошло времени, но Герману ничего не оставалось, как возвратиться домой. У подъезда было безлюдно и темно. Ни одной живой души. Герман зашёл в квартиру. В квартире стоял лёгкий смог, напоминающий туман, но запаха никакого не было. И тут он обратил внимание на то, что свет стал гореть как обычно, из музыкального центра доносились звуки лёгкой музыки.

Заиграл мобильный телефон. Это звонила мама Германа.

— У тебя что-то случилось? — спросила она несколько взволнованным голосом.

— Нет, ничего не случилось. С чего ты взяла?

— Так, просто показалось.

— Мам, знаешь, кажется, ты была как никогда права по поводу Леры.

— Что ты имеешь в виду?

— Она и правда дьявол в юбке.

— А я тебе сколько раз говорила, что она мне совершенно не нравится и глаза у нее недобрые. Но ты ведь никого не слушаешь. Всё делаешь по-своему. Вот из-за неё ты без денег остался. Смотри, ещё и квартиру потеряешь.

— Ну, знаешь, не в деньгах счастье.

— Интересно, а в чём, по-твоему?

— В любви!

— Так что же тогда вы все с ума сходите, не живёте спокойно? Где-же твоё счастье?

— Я, по-моему, своё счастье уже профукал несколько лет назад! — с горечью ответил Герман.

— Ладно, спокойной ночи, не переживай. Всё будет хорошо, — сказала мама и положила трубку.

«Как может быть хорошо, особенно сейчас?» — подумал Герман и пошел в кабинет. На работающем ноутбуке был открыт фотоальбом с совместной фотографией Германа и Леры, сделанной летом на море. На ней они выглядели довольными и счастливыми.

У Германа навернулись слёзы. Горечь обиды и опустошённость овладели им. На что или на кого он тогда обижался, он и сам не понимал. Но в этот момент ему показалось, что потерял ту Лерочку, с которой он пожелал в своё время свести свою судьбу и полюбил всем сердцем.

Внутренний голос подсказывал ему, что пришло время сделать выбор между любимой Лерочкой и страстной Валерией. Но выбор был не столь очевидным, поскольку он сам не мог понять, что хочет и для чего живёт. Ему хотелось и то и другое, а возможно, всё вместе.

Герман вспомнил, что должен приехать Шариф. Теперь он пожалел о том, что его вызвал. Прошло уже порядка двух часов, но Шарифа не было.

«Может, это и к лучшему», — подумал Герман и решил позвонить Валерии, тем более она нагло угнала его машину.

— Как ты посмела забрать мою машину? — сдерживая свой гнев, начал телефонный разговор Герман, как только Валерия ответила на звонок.

— Не сходи с ума, я поехала её помыть, — спокойно ответила она.

— Я сейчас приеду, сиди ровно и жди меня!

Герман не ожидал такого поворота событий, в его голове рисовались более жуткие и обещающие проблемы картины. Но такой расклад его несколько успокоил.

Единственное, что не давало ему покоя, это ответ на вопрос, что всё это было и как такое могло произойти.

Валерия появилась дома, когда Герман почти закончил наводить порядок после того дурдома, который произошёл в квартире.

Герман попытался инициировать разговор, куча вопросов не давала ему покоя. Но Валерия вела себя необыкновенно спокойно и не проявляла никакой озабоченности по поводу происшедшего. Единственное, что она фыркнула в адрес Германа:

— Это ты во всём виноват и твои друзья. Я никогда не прощу тебе этого дня рождения! Я устала от всего, пойду в спальню.

Герман остался на кухне и пытался проанализировать всё, что произошло. Но один вопрос сменялся другим, а ни одного ответа не находилось. Герман взял свой мобильный телефон и, листая совершённые вызовы, увидел и вспомнил, что звонил Жанночке. Но ни она, ни Шариф так и не перезвонили. «Странно всё это», — заключил он для себя и пошёл спать.

Действительно, это было странным не только из-за того, что раньше и Жанна, и Шариф всегда перезванивали, но и потому, что на утро телефон Германа оказался выключенным и после перезагрузки список вызовов в нём удалился.

Этот факт крайне удивил Германа, и он даже сделал запрос оператору связи о совершённых в тот вечер звонках. Неожиданный результат поразил его. Детализация показала, что, кроме мамы и Леры, он ни с кем больше не разговаривал. То же самое подтвердила и Жанна Семёновна с Шарифом, которые были крайне удивлены утверждением Германа о его звонке им.

Взаимоотношения между Лерой и Германом после всего, что произошло, существенно изменились. Они стали более холодными и напряжёнными.

Присутствующая недоговорённость явно нервировала и одного, и другого, но разрешать эту ситуацию никто не хотел либо не мог.

Принимая во внимание тот факт, что никакими особыми обязательствами по делам в городе ни Герман, ни Лера отягощены не были, для смены обстановки они решили на какое-то время переехать на дачу. Кроме того, это должно было пойти на пользу обоим.

Дело близилось к Новому году, и несколько предпраздничное настроение послужило поводом для них немного развлечься. Тем более что на даче полноценной заменой ванного комплекса была сауна. Вечер обещал быть приятным!

Кроме того, спустя время острота воспоминаний о произошедшем несколько подтёрлась, а душа горела и требовала продолжения.

На удивление Германа продолжение не заставило себя ждать.

И то, как всё опять начало происходить, удивило Германа не меньше Леры.

Сауна состояла из комнаты отдыха, оборудованной под все капризы Германа, и душевого отделения с парной. Но до парной в тот вечер дело так и не дошло.

Изменения, которые в тот момент произошли в Лере, оказались ожидаемыми для Германа. Но, в отличие от предыдущего случая, он теперь старался больше думать и анализировать в меру возможностей. Несмотря на то, что это удавалось ему с трудом, он был поражен той страстью и в то же время агрессией, исходившей от Валерии. Это его и пугало, и возбуждало одновременно.

Страсть и гнев, любовь и жалость — всё смешалось в нем. Возникшее в какой-то момент желание опять убежать заставило его взглянуть в запотевшее окно. Голубой смог или туман стелился по участку вдоль дорожки, ведущей от сауны к дому.

«Опять чертовщина началась», — подумал он.

Попытавшись сконцентрировать зрение на возникших у дерева силуэтах, Герман пришёл в ужас. Там стояли несколько потусторонних существ, имевших нечеловеческий облик, и они явно смотрели на него. В то же время они не проявляли никакой агрессии и лишь заинтересованно наблюдали. В этот момент Валерия, выпив очередной фужер вина, окликнула Германа.

— Опять ты куда-то пялишься, я здесь, а не там! — рявкнула она.

Как будто что-то подсказало ему в этот момент, что существа, находящиеся снаружи, явно приглядывали за Германом, охраняя Валерию. С чего он тогда так решил, теперь судить сложно. Но, как потом выяснил Герман, это оказалось правдой.

Желая запечатлеть на память себя во всей красе, Валерия попросила Германа сделать её фото в кресле-качалке. Вспышка не сработала, и фото получилось очень тёмным. Но то, что Герман тогда разглядел на фото, заставило его на некоторое время потерять дар речи.

— Ты даже нормально сфотографировать не можешь, безрукий! — возмутилась Валерия, посмотрев на результат этого фотоискусства. — Удали немедленно! — буркнула она и стала одеваться.

Вечер закончился как-то сумбурно и с каким-то необъяснимым осадком.

На следующий день на дачу должны были приехать Лерины знакомые для празднования Нового года. Но все приготовления, которые обычно с удовольствием и самоотдачей творил Герман, в этот раз совершенно не удавались. Салат пересолил, гуся сжёг, банку с маринадом разбил, кастрюлю с компотом перевернул! Дом был не украшен, гирлянда перегорела! В общем, всё было из рук вон плохо, да ещё Валерия добавила масла в огонь: уехав в город встречать друзей и купить по дороге ёлку, она вернулась без неё.

— Ничего страшного, и без ёлки обойдёмся — буркнула она в ответ на претензию Германа.

Но как может быть Новый год без ёлочки, Герман понять не мог — это не укладывалось в голове и противоречило его традиции. Но было поздно что-либо изменить. Он вынужден был смириться.

Если сказать коротко, то это был первый Новый год в его жизни, который для него кончился, не успев начаться.

На следующий день Лерины друзья собрались возвращаться домой, и она решила поехать с ними, мотивируя своё желание неотложными делами.

Этот её поступок подтолкнул Германа на возможность развлечься без неё. И он, проводив Леру, позвонил Сене, который как-то ранее бывал уже у них в гостях. Сеня был совершенно свободен и с удовольствием принял предложение Германа. Тем более Леру он не очень переваривал, и её отсутствие явно его воодушевило.

Встретив Сеню на станции, Герман накрыл на стол, и они приступили к ужину. Германа раздирало на части желание поделиться хоть с кем-то по поводу всего, что произошло у него с Лерой. Но как это рассказать, что подумают о нём? Это безусловно являлось тормозящим фактором, но всё же кое о чём он всё-таки с Сеней поделился в тот вечер.

Рассказ явно не клеился, и сумбур, который он вывалил на Сеню, выглядел полным бредом. Сеня, как благодарный слушатель, лишь изредка кивал головой и приговаривал: «так-так», «ну-ну».

Это лишь нервировало Германа и вносило ещё большую неразбериху в его рассказ. Когда Герман вдруг ляпнул, что Лера поехала по делам с друзьями, Сеня сразу как-то оживился и, явно заинтересовавшись подробностями, посоветовал Герману узнать, где она и чем сейчас занимается.

Герман любил разного рода жареные новости и так называемые расследования, поэтому самое лучшее, что ему в этот момент пришло в голову, это проследить за Лерой и проверить её.

Герман всегда относился крайне недоверчиво к своему окружению, и Лера не была исключением. Имея доступ к её аккаунту Гугл, он открыл карту её перемещения за последнее время. Та информация, которую он выяснил, никоим образом не сходилась с тем, что рассказывала ему Лера, и место, в котором она в данный момент находилась, говорило скорей об измене, нежели о неотложных делах, по которым она спешно уехала. От этого Герман был вне себя, ненависть к Валерии переполнила чашу его терпения.

Как положено по правилам жанра и законам следствия, всё остальное время Герман с Сеней обсуждали счастливую стерву Валерию и несчастную любовь Германа. И вечер безусловно удался. Потому, что бальзам, который Сеня полил на израненную за последнее время душу Германа, сделал своё дело. И, убедившись в своей правоте, получив сочувствие и поддержку, Герман уснул с ним в обнимку.

Получив накануне все требующиеся доказательства, Герман на следующий день известил Валерию о своём решении поставить точку в их отношениях.

Валерия, узнав о результатах расследования в отношении её персоны, пришла в ярость и чуть более часа спустя уже стояла у двери дома Германа, настойчиво трезвоня в домофон.

Столь быстрого её появления Герман явно не ожидал и машинально открыл дверь. Как волчица, Валерия налетела на Германа с кулаками и, разодрав в клочья рубашку, одетую на нём, схватилась за дорогущий сервиз, оказавшийся под рукой в зале на столе. Подарок любимого человека, который был дорог Герману воспоминанием, разлетелся вдребезги. От такой выходки Герман взбесился. Что было силы рванул Валерию за одежду и поволок по направлению к выходу.

Стёкла из двери, отделявшей комнату от прихожей, полетели в разные стороны. Вопль, с которым Валерия поливала Германа набором известных и неизвестных выражений, превосходил вой сирены патрульной машины, которая вовремя прибыла на сработавшую тревожную кнопку, которую предусмотрительно успел нажать Сеня, вовремя ретировавшийся в спальню при появлении мегеры.

Чем бы закончилась эта потасовка, неизвестно даже Богу, если бы не патрульный экипаж, который в какой-то степени спас Германа от побоев.

Больше всего, о чём тогда пожалел Герман, так это об иконке, которую сорвала Валерия с его груди, а он так и не смог её найти.

Дорогие сердцу воспоминания о безответной любви к Валерии не давали Герману покоя. Неоднозначное чувство терзало его душу. Единственный выход из создавшейся ситуации он нашёл в посещении Жанны Семеновны, которая непременно должна была ему помочь.

Кроме того, ему необходимо было всё же излить свои страдания сведущему в подобных вопросах советчику.

Жанночка всегда была рада своему закадычному другу и из лучших побуждений решила помочь чем может Герману пережить болезненное расставание с Лерой. Несколько расслабившись за столом, Герман всё же не удержался и вкратце поведал Жанночке страшную историю, которая предшествовала его расставанию с Лерой. На удивление Германа Жанна восприняла всё довольно спокойно и, что самое главное было для Германа, она поверила ему.

— Ну ты попал, — заключила она. — Я тебе сколько раз говорила: не лезь туда, не лезь. Но ты ведь никого не слушаешь, зачем тогда тебе нужны советы?

— Так я и не лез, она сама, — оправдывался Герман.

— Ладно, я тебе одно могу сказать. Вместе вам больше быть нельзя — это факт.

И рассказала одну невероятную историю, которая произошла с ней не так давно в лесу. В этой истории не столь важно было то, как и зачем она туда попала, сколько то, с чем или с кем она там столкнулась.

Как выяснилось, всё, что тогда услышал Герман, было для него уже знакомо по событиям на даче. И это не могло не повлиять на его бесповоротное решение окончательно разорвать с Лерой и выкинуть эту любовь из головы.

Герман решил последовать совету Жанночки и постарался убедить себя в полном безразличии к судьбе Леры. Но получалось у него это плохо. Он периодически просил Шарифа так, невзначай, созваниваться с Лерой и интересоваться ее делами. Иногда Лера сама звонила Шарифу, но какую цель при этом она преследовала, сказать было трудно.

Шариф, не желающий быть крайним во всей этой чехарде, старался держать нейтралитет. Это не могло не вызывать некую ревность со стороны Германа, о чём он несколько раз открыто заявил Шарифу. Но за годы дружбы Шариф успел достаточно изучить капризы Германа и всегда старался обходить острые углы в общении с ним, соблюдая статус-кво.

То ли страх перед одиночеством, то ли нежелание мириться с обстоятельствами заставляли Германа частенько вспоминать о Лере, несмотря на предпринимаемые им попытки отвлечься от этой темы. Не помогало Герману предупреждение Жанны Семёновны, брошенное ему в конце их последней встречи: «Если поедешь за ней — встретишь смерть!»

Несмотря ни на что, Герман надеялся вернуть былое и рассчитывал на взаимность со стороны Леры. Он частенько пересматривал их совместные фото, и слёзы непроизвольно текли по его щекам. Он безумно скучал по ней несмотря на то, что произошло. Иногда ему хотелось просто забыть и простить, вернуть Леру и начать всё сначала. Он верил, что это возможно: можно изменить её и вернуть ту Лерочку, которую он несколько лет тому назад узнал и обаял.

Как ни странно, такая возможность ему представилась. Как будто сам Бог был ему в помощь! Тем более что иногда он заглядывал в церковь и по своему обыкновению ставил свечечки, прося о желаемом. И делал он это несмотря на то, что был последний раз у Жанны и на все её указания.

Утром зазвонил городской телефон, разбудив Германа. Голос Леры был как удар током.

— Герочка, прости меня, любимый, мне плохо без тебя, — шептала она.

Слезы полились у Германа, дыхание перехватило, он, как сумасшедший, перебивая её, начал признаваться в своих чувствах, ошибках и просить вернуться назад.

В этот момент их разделяло расстояние в 7000 км.

Прежде чем принять решение и вернуть Леру, Герман посчитал необходимым получить совет у Шарифа, который, как правило, всегда подсказывал разумные и верные решения. Герман поделился с ним своими чувствами и тем, что сказала ему Жанна.

— Твоя беда, — заключил он, — в том, что ты пытаешься вернуть ушедшее и не можешь это отпустить. Принимая одни и те же решения, ты ходишь по замкнутому кругу. Поэтому все твои проблемы остаются и лишь меняют свой образ. По поводу предупреждения Жанны не хочу ничего говорить, но если ты сейчас поступишь вопреки своего желания, то будешь жалеть об этом всю жизнь.

В итоге, несмотря ни на что, Герман на утро следующего дня стоял с роскошным букетом цветов у дверей Леры. Все было как в первые дни их знакомства. Это была именно та Лерочка, которую Герман полюбил всей душой. Те дни, которые они впервые за долгое время провели вместе душа в душу, были незабываемыми. Они истинно наслаждались близостью. Незабываемая красота русской природы, яркие, насыщенные запахом цвета золотой осени навсегда остались в душе Германа, а воспоминания об этом незабываемом путешествии со временем стали щемить его сердце, вызывая ком в горле.

Через несколько дней они вместе вернулись к Герману домой.

Несмотря на обострившиеся сладостные отношения друг к другу, Герман постоянно ловил себя на мысли, что в Лерочке что-то изменилось, при всем своём великолепии это была внутри уже не та открытая и добродушная девчонка с кокетливыми и игривыми глазами. То тепло, которое ранее было присуще ей, потеряло былую глубину. Да и сам Герман уже не испытывал к ней былой остроты ощущений. Мысли о прошедших событиях не давали покоя и теребили душу. Но желание вновь испытать горячие впечатления было у них обоюдным.

Не прошло и двух недель, как очередное предложение Германа потусить было принято Лерой с энтузиазмом. Но на этот раз они решили провести время в скромном одиночестве. И это было разумным решением! Понимая, что всё наверняка повторится и даже желая этого, Герман целенаправленно пошёл на данный шаг.

Продолжение не заставило себя долго ждать. Всё началось, как и ранее: часы, свет, туман и силуэты. Лера изменилась в лице и попросила Германа молча выслушать её.

Рассказ был недолгим, но неожиданно содержательным. Никогда ранее Герман не слышал от неё столь откровенных подробностей из прошлой жизни. Но на удивление рассказывала она это довольно хладнокровно и охотно.

Задолго до знакомства с Германом она была довольно успешной бизнесвумен, даже так можно было сказать. Бизнес, в котором она имела возможность вращаться, приносил ей хорошие дивиденды. Положение в обществе позволяло манипулировать не только подчинёнными ей сотрудниками, но и желаниями любимого ею человека. Волею судьбы любовь эта была безответной и носила скорее меркантильный интерес. Увеселительные заведения, бурная светская жизнь и корпоративы тихо-тихо делали своё дело. В один прекрасный момент любимый человек ушёл, найдя свое счастье. Это совпало с выявлением серьёзного заболевания у Лериной мамы, которую она безумно любила и берегла. Но вышло так, что врачи опустили руки и предложили лишь ждать конца. Лера не могла позволить случиться этому столь скоропостижно, тем более она не привыкла мириться с проблемами и обходить их. В надежде всё же найти выход и решение сама судьба привела её к шаману. Это было неправдоподобно, но мама осталась жива и даже здорова. Сами врачи не смогли понять, как это произошло. Факт был налицо. То, что Лере пришлось отдать за это, осталось тайной. Но она ни о чём не сожалела и лишь загадочно улыбнулась, увидев недоумение Германа.

— Хочешь, можешь остаться со мной, — неожиданно вымолвила она после затянувшейся паузы. — У тебя будет всё, что захочешь! Единственное, что от тебя потребуется, верность, послушание и твоя любовь. Ты ведь помнишь, как однажды стоял на коленях и просил простить тебя, обещал больше никогда не лгать?!

Герман был в лёгком шоке от всего, что услышал. Самое главное, он никогда на коленях ни о чём никого не просил, кроме той, которой уже нет в этом мире. И никто об этом случае не знал.

Мысли путались, одни лишь вопросы крутились в голове. У Германа накатилась слеза.

Валерия, допив бокал вина, пошла одеваться.

Вдруг Герману стало как-то спокойно и легко. Он вспомнил его последнюю встречу с Жанночкой, разговор с Шарифом и свою маму, которую он последнее время так часто не понимал и ругался с ней из-за Леры.

— Запомни, ты меня никогда не забудешь, — произнесла Валерия, стоя на пороге квартиры. — Мы с тобой ещё не раз встретимся, — сказала она, закрывая за собой дверь.

Герман оцепенел. Некоторое время он сидел неподвижно. Сам себе сейчас он казался беспомощным и виноватым.

Тени и силуэты исчезли вслед за Валерией.

Вдруг зазвонил мобильный. Это была мама Германа.

— Дорогой мой, ты как искал потерянную на даче иконку? Я приехала сейчас и смотрю, она лежит на пороге. Почему ты её не видел, я не знаю. Наверное, ты её не искал. «У тебя все хорошо?» — спросила она.

Герман замялся.

— Я с Лерой расстался, — расстроенно сказал он.

— Ой, первый раз что ли, ещё вернётся, — несколько обрадованно заметила она.

— Время покажет. «А за иконку спасибо», — сказал он, закончив разговор.

Герман задумался, и его взгляд остановился на бутылке, наполовину наполненной минералкой. В этот момент его мучил лишь один вопрос: кого он всё-таки любил больше: себя или Леру?

Вода в бутылке слегка задрожала. Отражение, которое вдруг стало возникать в этот момент на поверхности воды, показалось Герману до боли знакомым.

«Кто это?» — подумал он.

Желая понять, что происходит, он начал наклонять и крутить бутылку в попытке что-то разглядеть. Внутренний голос заставил его оставить бутылку в покое, и он увидел, что на поверхности воды рисовался чёткий образ его любимой, безвременно ушедшей из жизни незадолго до появления Леры. Слезы появились на глазах у Германа и помешали разглядеть, что она ему показывала.

— Да, да, я хочу с тобой. Туда, к свету, туда, где ты! — закричал он.

Подбежав к открытому окну, он поднял голову, и яркий солнечный луч ослепил его.

— Какой же я был дурак, как я мог тебя не сберечь, прости меня! — бормотал он, вытирая слезы.

Какая-то незнакомая, но прекрасная и печальная песня зазвучала в этот момент у него в голове. И от этого ему стало ещё больней и горче. То ли это было от не прощённой себе потери ушедшей любви, то ли от жалости к себе, то ли от боязни одиночества и несчастной своей судьбы.

На улице вовсю пахло весной, молодая и яркая зеленушка пробивалась на свет, следуя законам природы. Лёгкий дождик, поблёскивая в солнечных лучах, падал на руки Германа, вытянутые из окна. За минуту в его воспоминании пролетело несколько лет совместной жизни с Лерой и все последние события. И тут он вспомнил прекрасную даму в шляпе, которую видел как-то в окне.

Он ни о чём не сожалел и не держал обиды. Герман сделал выбор: простил Леру и отпустил любовь!

***

Шариф, который старался принимать активное участие в жизни друга, посоветовал Герману продать квартиру и купить что-нибудь поскромней. Оставшиеся от сделки денежные средства могли бы помочь Герману решить накопившиеся у него за это время финансовые проблемы. Герман решил последовать этому совету.

Несмотря на то, что жизнь после разрыва с Лерой стала несколько размеренной, его не оставляло желание докопаться до истины и пролить свет на всё, с чем он столкнулся. Целая куча неразрешимых вопросов не давала ему покоя, кроме того, что-то неведомое не переставало тянуть его в другой мир.

Занимаясь продажей квартиры, он имел достаточно свободного времени, которое можно было потратить на познание неизвестного.

За время, проведённое с Лерой, он понял, как в нужный момент попадать туда, где можно видеть невидимое.

Со временем страх и безрассудность покорились его разуму, и результат превзошёл самые фантастические ожидания. Оказавшись один на один с собой, он стал не просто наблюдать и анализировать то, что его раньше приводило в ужас. Он начал совершать попытки контролировать происходящее. Справедливости ради стоило заметить, что некоторые советы и практические наставления Жанны не остались также без его внимания.

Но главный вопрос его жизни оставался открытым и не познанным: как, зачем и почему всё это произошло, кто в этом виноват?

Несмотря на ненависть к Валерии, Герман скучал по Лере и чувствовал себя одиноким. Для любого человека, мало посвящённого в жизнь Германа, Лера всегда казалась меркантильной особой, и общественное мнение, сформированное о ней не без помощи самого Германа, лишь подкрепляло эту точку зрения.

Но, несмотря на это, отношение её к Герману не было столь однозначным. Далеко не каждый был способен терпеть выходки Германа, тем более тогда, когда он ничего не мог дать взамен.

Герман только теперь стал это понимать и скучал по Лере.

Иногда в процессе своих путешествий в иной мир ему казалось, что он встречается там с какой-то её частью. И однажды это произошло настолько явно, что не могло не заставить всё же поведать Шарифу некую тайну.

Проводя один из вечеров в одиночестве, Герману невероятно захотелось немного расслабиться и понежиться в джакузи. Он включил видеозапись и зажёг свечи. Расположившись в бурлящей пене аэромассажа, он сделал несколько глотков вина.

Голова слегка закружилась, и яркая вспышка света из телевизора моментально изменила картинку. Отражение Германа в тонированном стекле двери ванной комнаты несколько задрожало. Герман зажмурился. Возникшее напряжение во всём теле сменилось расслаблением. Захотелось удовольствий.

Звук, исходивший из телевизора, притих, а на экране вдруг возникла видеозапись Валерии, которая наедине сама с собой нежилась в джакузи. Но откуда она оказалась на флэшке, которую Герман когда-то сам записывал, непонятно. В этот момент он желал лишь одного, чтобы Валерия была рядом, и страсть объяла его. Он вспомнил те ощущения, которые испытывал в минуты близости с ней. Впечатления были настолько реалистичны, что не могло возникнуть ни малейшего сомнения, что всё это происходит на самом деле. Тем более что отражение на матовом стекле двери в точности повторяло движения их тел. Она была с ним. И никто не смел приблизиться или помешать им.

Тени двигались по глянцевой и зеркальной плитке ванной комнаты, но теперь они не пугали Германа, скорее даже прельщали его внимание. Это доставляло ему удовольствие.

Выйдя из ванной, Герман прилёг на диван, было далеко за полночь. Свет мигнул и загорелся вновь, еле-еле освещая комнату. Мелкий дождик потихоньку стучал по карнизу, а за окном изредка пролетали машины с мигалками. Улица, которая даже ночью бурлила жизнью, была пустынной. Он включил телевизор без звука. Там шёл известный Герману фильм, но сюжет показался ему в тот момент другим. Это заинтересовало его. Он переключил канал. Новостной канал показывал сплошные катастрофы и несчастные случаи.

Он прикрыл глаза в надежде заснуть. Но в голове крутилась куча вопросов. Желание поспать периодически сменялось мыслью повторить то, что произошло в ванной.

В какой-то момент ему показалось, что его тело стало невесомым. Он слегка приоткрыл глаза и понял, что видит себя как-то сверху. Направляя свой невидимый взгляд то в одну, то в другую сторону, он стал менять своё положение. Вернуться назад на диван у него не составило ни малейшего затруднения. Это не только успокоило его разум, но даже вызвало некое удовольствие и любопытство. Пытаясь понять, что всё происходит реально, он попробовал повторить это состояние и переместиться за окно. На его удивление он услышал лёгкий шелест штор и усиливающийся шум улицы. Ощутив мокрые капли от дождя, он понял, что у него получилось. Это было и пугающе, и невероятно приятно.

У Германа создалось впечатление, что некий внутренний голос направляет его действия и помогает оставаться в состоянии покоя. С каждым разом движения становились более точными и уже целенаправленными. Это было чудесно, и ощущение причастности к чему-то великому и необъяснимому нежило его самолюбие.

В какой-то момент такое состояние вдруг сменилось неудержимым желанием вернуться в джакузи.

«Но я не хочу, и давно пора спать», — подумал он.

Через минуту он был уже в ванной. Фужер вина вновь вскружил голову. Тени плыли и двигались во всех углах. Герман обратил внимание, что тень от него совершенно не соответствовала его образу. Она выглядела несоразмерно увеличенной и несколько неоднозначной. Ошеломительная идея сделать фото своего отражения моментально была исполнена.

Но всё, что происходило дальше, было скорее чьей-то волей, нежели его желанием.

Обессиливший от бессонной ночи, он оказался на полу в ванной комнате. Видя себя сверху в таком состоянии, он протянул сам себе руку. Неведомая сила в момент подняла его вверх. Жар и яркий свет ослепил его сонные глаза.

На улице было раннее и тёплое утро.

Герман принял душ и сел пить чай. Позвонил Шариф и предложил ему составить компанию на озеро с шашлычком. Это было очень кстати, тем более ему невероятно хотелось хоть как-то приоткрыть тайну и поделиться с Шарифом своими впечатлениями и фотографией, сделанной ночью.

Не успев прыгнуть к Шарифу в машину, Герман торопливо стал открывать заветное фото.

— Я тебе сейчас такое покажу, — стал интриговать он.

На открывшейся тёмной фотографии было что-то невообразимое. Очертания Германа были размыты, и что-то постороннее явно находилось рядом.

— Во-о-о-о-т! — заорал он, пихая мобильный телефон в нос Шарифу.

— Чё ты орешь, — спокойно произнёс Шариф, опуская взгляд на фото.

Экран мобильного телефона погас.

— Но так не бывает, — заорал опять Герман, — ты ведь видел, что там было?!

— Ну было, а теперь нет. Наверно, глючит твой телефон, как и ты сам, — сделал вывод Шариф и, газанув, запел: «Мир невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь».

Для Германа это был провал!

Поскольку Герман практически весь пикник проспал, валяясь под лучами ласкового солнца, вечером он решил повторить пройденный материал и, возможно, добыть новых доказательств.

Желание вернуться к Лере моментально сделало своё дело.

Всю ночь Герман практиковал то, чему научился накануне, и искал объяснения происходящему. Важный вывод, к которому он тогда пришел, — то, что не может сам понять, что и когда желает. И эта неразбериха каким-то образом влияла на происходящее вокруг него. Всё крутилось. Одно сменяло другое с неистовой силой. В результате он окончательно запутался и, желая прекратить весь этот бардак, закричал: «Всё-ё-ё-ё-ё, стоп-игра! Хватит мне морочить голову, кто, где и зачем! Сколько можно? Или я разберусь со всем этим, или я за себя не ручаюсь!»

Для кого всё говорилось, он и сам не понимал, но на удивление это помогло.

На улице рассвело.

— Пошли на кухню попьём чайка, — услышал он тихий и тёплый голос.

В этот момент у него не возникло даже никакого вопроса по поводу того, с кем он разговаривает.

— Ты какие песни любишь? — последовал вопрос.

— Мне сейчас не до песен. Надоело всё, и что делать, не знаю.

— Надо спеть!

И Герман неохотно принялся бурчать под нос знакомый мотив. В этот момент на глаза навернулись слёзы, и он замолчал.

— А чего ты плачешь? Что-то случилось?

— А ты что, не знаешь? Все знают, а ты нет. Кстати, а ты кто?

— Во-первых, прекрати плакать, слезами ты себе не поможешь. Это самое худшее, что можно делать в таких ситуациях. Во-вторых, у тебя есть близкий друг, который пережил нечто подобное тому, что произошло с тобой. Он знает ответ на твой вопрос. А как сам думаешь, с кем ты сейчас можешь разговаривать?

У Германа в голове возникло несколько невероятных вариантов. Но он постеснялся их озвучить и решил умолчать свой ответ.

Вместо этого Герман стал рассказывать печальную историю его жизни, жаловаться на нелёгкую судьбу и несчастную любовь. Незаметно для самого себя он перешёл к рассказу о своих меркантильных планах в жизни и желаниях иметь то, чего у него сейчас нет. Не забыл он и любовь, которую следует вернуть, но только в своём прежнем, уже утерянном качестве.

При этом внутри он понимал, что если всё это кто-то сделает за него, то иначе как дурдом называться такое не должно. Желание выговориться помогло Герману изложить всё практически в деталях. Он сам не заметил, как время подошло к вечеру и на улице стало темнеть.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросил его голос.

— Да, — ответил Герман.

Запомни его на всю свою жизнь, это день твоего нового рождения!

***

То, что произошло, стало для Германа невероятным откровением за всю его жизнь. Более того, можно было сказать, что он в какой-то степени прозрел в своём отношении к жизни и окружающим его людям. Вера в истинную любовь стала менять его взгляды на смысл жизни и цели в ней. Время от времени сомнения мучали его разум и не давали забыть всё, что с ним произошло.

Квартиру он успешно продал и, приобретя более скромное жилье, получил возможность заняться небольшим бизнесом.

Былая страсть к размаху и резким поворотам судьбы сменилась более размеренной и даже прагматичной жизнью. Единственное, чего ему всё-таки не хватало, это объекта любви.

Но благосклонность судьбы не заставила его долго терпеть одиночество. Вскоре случай свёл его с молодой и одинокой, как он, особой. Это была радикальная противоположность всем тем, с кем Герман общался ранее. Его выбор не мог не вызвать удивления у всех, включая маму Германа. Но любой, кто был мало-мальски посвящён в повороты судьбы Германа, отнеслись в этот раз крайне сдержанно относительно его решения. Для себя Герман заметил, что это именно то, что он желал всегда, но ему так и не удавалось найти, совместив всё в одном.

Влада была симпатичной и в меру компанейской личностью. Но в силу своего возраста ей не хватало ни терпения, ни усердия, которое для Германа было всегда ключевым моментом в отношениях. Но это лишь раззадоривало его и подталкивало к неординарным поступкам.

Тщательно скрывая былые приключения, он то и дело пытался донести до неё свои взгляды и новые принципы жизни. Влада, как послушный ребенок, старалась следовать этим наставлениям, но периодически попадала в ситуации, которые вынуждали Германа жёстко призывать её к порядку.

Герман полюбил её и телом, и душой. Несмотря на некую несуразность в отношениях поначалу, он старался окружать её теплом и заботой, давая всё то, чего она была лишена в детстве. Родителей у неё не было, и некоторую часть своей жизни она воспитывалась в детском доме. Но данное обстоятельство совершенно не смущало Германа. Тем более что это давало ему возможность вкладывать в Владушку, как он трепетно называл её, всё то, что в своё время не додал ушедшей любви. Герман исполнял главную Владину мечту жизни — получить домашний уют и семейное тепло. И за это она была безгранично благодарна Герману и проявляла к нему в ответ душевную и истинную любовь.

Так начались времена относительно размеренной его жизни.

Герман безусловно умел жить и любил учить этому других. У него самого редко получалось следовать таким наставлениям, и, как правило, он жил по-другому, применяя к себе собственные правила и законы. Не исключением стала и Влада, которую он учил далеко не всегда тому, чему следовал сам. То, что можно было ему, он запрещал другим. Разумеется, так долго продолжаться не могло.

Желание Германа, чтобы все горело огнём, не покидало его и периодически всё-таки поджигало изнутри. Кроме того, желание вернуться назад и познать неведомое не давало ему покоя.

Влада за свою жизнь много через что прошла. Огонь, вода и медные трубы — это было как раз про нее. Но при всём этом многообразии она смогла сохранить в себе тепло души и лучшие человеческие качества. В Германе она нашла не только исполнение своей мечты, но и возможность изменить отношение к жизни, обретя ее смысл. Она безгранично доверяла Герману и старалась прислушиваться и следовать его принципам.

Поэтому предложение Германа немного развлечься и интересно провести время на даче она приняла с воодушевлением. Ради справедливости следует отметить, что из всей прошлой жизненной истории Герман смог извлечь важный урок: надо дорожить тем, что имеешь, иначе потеряешь, и любовь не была исключением из этого правила.

Теперь совместные вечеринки в обществе мало знакомых особ и возможность делить свою любовь с другими более не входили в виды его развлечений. Основную цель, которую теперь преследовал Герман, — это постараться вместе с Владой попасть туда, где он сможет узнать её секреты. Зная о некоторых Владиных слабостях, он хотел попытаться помочь избавиться от них и раскрыть ей свои собственные тайны.

Вечер начался в сауне, где Герман создал атмосферу романтики и блаженства.

Ароматные свечи, приглушённый свет, видеозапись и шампанское оказали на Владу романтическое действие. Желания Германа оказалось достаточным для того, чтобы мир вновь перевернулся и тени в голубом смоге потянулись к ним с разных углов. Видеозапись на экране телевизора моментально сменилась сама собой, но всё это нисколько не насторожило Владу, а лишь раззадорило. Жадно опустошив фужер, она как-то неестественно блеснула глазами, и Герман увидел в ней давно позабытые нотки страсти.

Это завело Германа, и они слились в пламенных и страстных объятиях. Всё закрутилось вокруг. Тени, чувства, страсть и кайф. Всё смешалось в единый оргазм.

В этот момент Герман понял, что тени и Влада следуют его желаниями, он может ими манипулировать. Казалось, что время остановилось.

Яркая вспышка заставила Владу насторожиться.

— Ты что, фотографируешь? — спросила она Германа.

— Нет, зачем? — ответил он.

— Тогда почему вспышка сверкнула?

— Тебе показалось. Да и чего тебя фотографировать? Я думаю, вряд ли ты захочешь увидеть себя со стороны такой, какая сейчас.

— А что, собственно говоря, тебя не устраивает? Ты на себя лучше посмотри. Устроил тут бордель!

Герман приоткрыл запотевшее окно.

— Мне тут нравится, — произнесла Влада, глядя на ночной пейзаж из окна.

Герман сделал глоток шампанского и вышел из сауны наружу.

На улице слегка подморозило, и лёгкий пушистый снег медленно покрывал землю белым ноябрьским покрывалом. Светильники вдоль тропинки горели непривычным голубым светом и слегка ослепляли Германа. Он поднял голову. На удивление небо было необыкновенно звёздным и каким-то сказочным. Свет луны, проходя через редкие облака, рисовал неестественные картины, которые Герман никогда ранее в своей жизни не видел. Это были какие-то образы и силуэты.

— Ты долго будешь там гулять? — спросила Влада, высунувшись полуголой в окно.

Герман вернулся в сауну.

Влада была совершенно другой. Оставаясь внешне всё той же любимой и обаятельной, она излучала нечто чужое, отталкивающее Германа. То тепло, за которое он её полюбил и всегда им дорожил, куда-то исчезло, а манера поведения и разговора стала вызывающей и вульгарной.

— Ты какой-то напряжённый, выпей и расслабься — настойчиво предложила она.

— Не хочу и тебе не советую — ответил Герман.

Это моментально задело Владу.

— Ты вечно учишь, что, когда и как мне делать! Достали уже все твои правила и упрёки! И вообще, надоел ты мне. Я хочу праздника, веселья, оторваться, в конце концов! Я тоже человек со своими желаниями и капризами!

— Знаю я твои желания и капризы, не нагулялась до меня, так я тебе устрою сейчас праздник души и тела! — вдруг закричал он и потащил её к столу, на котором стояла пластиковая бутылка с минералкой.

— Смотри! Внимательно смотри, — дергая её за руку, заревел он.

Поверхность воды в бутылке задрожала, и на ней стало появляться изображение Влады.

— Кто это? — оторопев, спросила она.

— Ты что, себя не узнаёшь? — нервно удивился Герман.

Ничего не понимая, Влада швырнула бутылку со стола и побежала к дивану.

— Нет, подожди. Я тебе ещё не всё показал, — зарычал Герман, хватая её за руку.

— Негодяй, мне больно! — закричала она и со всего маху врезала Герману по щеке.

В этот момент она была подобна разъярённому зверю, который желал уничтожить всё на своём пути.

Совершенно на пустом месте ненависть и злоба объяли её. Визжа сквозь рёв что-то невообразимое, она начала кругами носиться по комнате и крушить всё на своём пути.

Попытки Германа хоть как-то остановить и успокоить её лишь подливали масла в огонь и ещё больше приводили в ярость. Искусно увертываясь, она пускала в Германа всё, что попадало под руку.

Свет от фонарей, освещавших дорожку от сауны до дома, замерцал, и от ветра, поднявшегося снаружи, пластиковая мебель на уличном крыльце полетела с грохотом в разные стороны. Через приоткрытое окно вовнутрь подуло леденящим холодом.

Герман схватил куртку, распахнул дверь, выскочил на улицу и побежал в сторону дома.

— Что я натворил, как я мог такое допустить?! — стонал он и молил лишь о помощи и спасении Влады.

Разбушевавшийся ветер, срывая оставшуюся листву с сада, кружил её по участку, а от небывалой звёздной красоты в небе не осталось и следа. Лишь луна каким-то неестественным светом освещала крышу сауны и её периметр.

Добежав до дома, Герман остановился, и вдруг ужас охватил его при мысли о том, что может произойти с Владой, которую он оставил одну. Испугавшись, что случится что-то непоправимое и он окажется виноватым, включив видеокамеру на телефоне Герман поспешил обратно, снимая всё происходящее.

Двигаясь в сторону сауны, ему в какой-то момент показалось, что где-то вдалеке стала звучать знакомая мелодия из песни.

«Что за знакомый мотив», — подумал Герман и остановился.

Звуки приближались всё ближе и ближе. Это звучала хорошо известная ему песня «Катюша».

Ничего не понимая, он, смотря на экран телефона, увидел, что в стороне от входа в сауну рядом с кустом стояло несколько существ, лишь отдалённо напоминавших людей. Холодок пробежал по его спине. Проведя камерой по участку, ему стало ясно, что везде, в каждом уголке сада есть что-то живое и неведомое. Но никто из них не смел приблизиться к Герману и сауне.

Включив подсветку в телефоне и продолжая снимать, он забежал внутрь сауны.

Там творился хаос, вещи были разбросаны. У перевернутого стола стояла обессилившая Влада и что-то бормотала себе под нос. Проводя камерой по комнате и глядя в экран, Герман непроизвольно остановил изображение на слегка освещённом дальнем углу, в котором стоял силуэт девушки невероятной красоты. Пышные и золотистые завитушки волос чуть закрывали её лицо, но было видно, что она тихонько плакала, а свет, исходящий от неё, слегка освещал комнату. Было ощущение, что это милейшее создание до боли знакомо Герману. Тёплый голубой свет пополз по комнате, добираясь до каждого тёмного уголка.

Сердце Германа сжалось, и острая боль, как стрела, пронзила всю грудь. Не ожидая этого, он уронил телефон и скорчился, упав на колени.

— Что с тобой? — моментально очнувшись от кошмара, закричала Влада и, подбежав к Герману, обняла его что есть силы.

— Сердце, — простонал он.

— Только не умирай, слышишь, не умирай! Я тебя очень люблю, прости меня! Господи, прости меня, любимый! — сквозь слезы молила она.

Герман сделал несколько глубоких вздохов, и боль отпустила. Опираясь на Владину руку, он захромал к дивану.

— Что же мы с тобой натворили, что же мы натворили? — шептал он. — Как такое может быть, зачем я только тебя притащил сюда?

— Нет, это я виновата, — бормотала она, утирая слёзы себе и ему.

— Владушка, любимая моя, — рыдая, заговорил Герман, — давай пообещаем больше никогда не доставлять боли друг другу и сделать всё, чтобы этого больше не повторилось!

— Ты даже представить себе не можешь, что сейчас могло произойти, — немного успокоившись и прервав паузу, начал Герман. — Тебя ведь на улице уже ждали.

— Кто меня ждал? — удивлённо спросила Влада.

Герман поднял телефон и включил только что снятое видео.

Глаза у Влады округлились, по лицу пробежал ужас. Недоумевающим взглядом она посмотрела на Германа и прошептала: «Этого не может быть! Что это такое? Зачем ты всё это затеял?» — застонала она.

— Я и сам не знаю, — с сожалением и как бы извиняясь, ответил он.

Влада села на диван, поджав под себя ноги, и прижалась к Герману. Не обронив более ни слова, они так и просидели молча до утра, думая каждый о своём.

Герман размышлял о своей жизни и необъяснимых поступках, которые приводили его к ошибкам в жизни. Он понял, что безумно дорожит Владой и любит её больше всего. Поэтому дал слово никогда больше не допустить повторения этого кошмара.

***

На следующий день дела в городе и работа заставили их вернуться домой.

Узнав о секрете, который хранил Герман, Влада с большой опаской и нежеланием отпускала его одного на дачу, где он периодически пропадал по нескольку дней.

Сложно было сказать, верила ли она тогда всему тому, что увидела той ночью и как Герман ей это всё объяснил. Но каждый раз, всем сердцем переживая за него, опасалась повторения того, что было. Одинокими ночами её воображение всегда рисовало страшные картины, когда он там задерживался.

Герман поставил перед собой задачу во что бы то ни стало разобраться во всём до конца и окончательно развеять любые свои противоречия.

Шаг за шагом продвигаясь в познании неведомого мира, он много чего постиг. Размышляя над закономерностями происходящих событий и их прямой связи с его поступками в другом мире, он смог научиться контролировать всю чертовщину, которая творилась каждый раз, как только он туда попадал. Но постоянно он мыслями был рядом с Владушкой, остававшейся дома одна.

То, что произошло с ней в тот злополучный вечер в сауне, не выходило у него из головы. Он этого боялся, поэтому решил попытаться разобраться и с этим страхом раз и навсегда.

Имея определённый план действия, он в очередной раз поехал на дачу, оставив Владу одну. Без особого труда усилием воли он мысленно восстановил события того вечера. Свет, образы и аромат той атмосферы — всё соответствовало его изменённому образу и внутреннему состоянию. Он встал с дивана и приоткрыл окно. Воздух пах наслаждением и тревогой. Силуэты теней и возникающие образы более не пугали его, он теперь понимал их.

Видеозапись на плоском экране телевизора ярко вспыхнула и сменилась сюжетом, записанным когда-то давно Валерией, о которой он уже давно не вспоминал и даже подзабыл. Герман оторопел. Откуда тут эта запись, он не мог понять. Но напряжение сменилось неудержимым желанием повторить сладостные моменты близости с Лерой, он вспомнил её теплые объятия и сладкие губы. Необъяснимым образом возникло ощущение близости. Она была с ним!

Блаженство сменилось ностальгией по безвозвратно ушедшей любви.

Герман подошел к окну, задумался и вспомнил о Владе.

Голубоватый свет, исходивший от фонарей с улицы, стал рисовать на слегка запотевшем стекле окна некие сюжеты, сопровождаемые звуком какой-то музыкальной игрушки.

Откуда исходил звук, Герман так и не понял, но изображение на стекле стало напоминать Владу и ещё нескольких человек, а сюжет — показывать какую-то неприятную историю, видимо происходившую с ней в раннем возрасте. Тот, кто мог позволить себе так обращаться с Владой, явно не заслуживал называться человеком.

Изображение задрожало и поплыло куда-то в сторону второго окна. Свет фонаря приглушился, а за окном на месте предыдущего изображения, сквозь тёмную пелену, Герман разглядел нечто бесформенное и изуродованное. Лишь искорёженные черты, напоминающие лицо, говорили о том, что когда-то это чудовище было человеком.

Ненависть, возникшая в глазах Германа в тот момент, способна была испепелить любого и каждого.

«Это заблудшая и непрощённая душа одного из тех, кто был тогда с Владой», — мелькнула у Германа ясная мысль.

Но что-то остановило его, и откуда-то изнутри полилась мелодия любимой песни, и Герман запел:

Старый клён, старый клён,

Старый клён стучит в стекло,

Приглашая нас с друзьями на прогулку.

Отчего, отчего, отчего мне так светло?

Оттого, что ты идёшь по переулку.

Снегопад, снегопад,

Снегопад давно прошел,

Словно в гости к нам весна опять вернулась.

Отчего, отчего, отчего так хорошо?

Оттого, что ты мне просто улыбнулась.

Погляди, погляди,

Погляди на небосвод,

Как сияет он безоблачно и чисто.

Отчего, отчего, отчего гармонь поёт?

Оттого, что кто-то любит гармониста.

Герман еле-еле вполголоса допел последний куплет, комок в горле перехватил дыхание.

Изображение на стекле увеличилось в размере, и стало отчетливо видно, что глаза этого чудовища были наполнены болью и раскаянием за содеянные грехи и из них текли слезы.

Герман безусловно скучал по Владушке и переживал, как она сейчас одна. Его тянуло к ней, но он не мог вернуться, не доведя до конца начатое дело. Он ненавидел себя за то, что оставляет её в одиночестве и страданиях о нём.

Несколько дней пролетели как мгновение.

Минуты отчаяния у Германа сменялись размышлениями о сумбурной и бестолковой жизни. Ему не хватало живого общения и любви. Но не той любви к себе самому, которая привела его сюда. Не той любви, которая теперь выглядела полным невежеством и лишь печалила его. Душа горела!

Вся его жизнь ранее была подчинена лишь одной цели — достичь желаемого. Но что в итоге желал и достиг, он так и не понимал, а главное, не понимал, куда всё это исчезло и зачем всё это желал. Зачем жил как все, зачем любил как все, зачем не верил и лгал. Не верил другим и лгал себе. И меньше всего, что ему хотелось в этот момент, так это ещё раз когда-нибудь вернуться сюда. Вернуться в хаос и мрак.

Выбор был очевиден.

«Иначе быть не должно», — решил Герман.

Но как это сделать, он пока не знал.

***

Отношения с Владой складывались далеко не так, как хотелось Герману. Его манера поучать всё больше стала раздражать ее и приводить к неминуемым конфликтам.

Как любой человек, она не была идеальной. Имея букет недостатков, она понимала, что рано или поздно это может привести к срыву. Лишь любовь к Герману давала ей силы противостоять этому. Тем более периодические поездки Германа на дачу стали вызывать у неё подозрения и нездоровую реакцию, внося в их отношения ещё больший дисбаланс.

Вернувшись в очередной раз с дачи, Герман застал её дома выпившей и слегка распущенной.

Больше всего Герман не мог выносить, когда его пытаются обмануть. И подобная выходка Влады никаким образом не увязывалась с тем, что она говорила ему до этого по телефону.

Герман очень хорошо запомнил неприятную историю, которая произошла как-то с Владой чуть больше года назад, когда были все основания заподозрить её в измене. Но любовь Германа заставила поверить ей тогда. А искренность её чувств и отношение к Герману лишь способствовали такому решению.

Герман всегда был готов многое простить во имя любви. Ошибки, совершаемые им в жизни, научили дорожить любовью и прощать ошибки других. Единственное, что могло быть непрощённым, это предательство любви, если вдруг это чувство окажется ложным.

Влада в тот момент не ожидала столь скорого возвращения Германа и, устав от всех проблем, решила немного отдохнуть. Тем более что Герман, как она полагала, делал то же самое.

В какой-то степени это было правдой, но домыслы, которые она строила, оказались ложными. В итоге, обманув саму себя, она оказалась в неловкой ситуации. Не понимая в чем дело, она решила закатить скандал, наивно полагая, что лучший способ защиты — это нападение.

Не на шутку разбушевавшись, она плеснула недопитый фужер с вином на Германа, который в ответ с размаху проехался ручкой по картине, которую Влада подарила ему на годовщину знакомства. Она вложила в неё свою душу и сердце, материальная составляющая этого произведения для неё не имела совершенно никакого значения. Но картина была роскошной. В сочных красках полевых цветов на фоне морского пейзажа и в тёплых объятиях были изображены Влада и Герман.

У Влады полились слёзы. Она замерла в отчаянье. В тот момент показалось, что свет померк вокруг неё. От такого поступка Герман оторопел. Как он смог такое сделать, осталось для него загадкой.

Он прекрасно понимал, чего эта картина значила для Влады и как была дорога ей. Это оказалось явным перебором с его стороны.

Сорвав картину с крючка, она бросила её на диван. Быстро оделась и, заливаясь слезами, выбежала из квартиры.

Несколько дней Герман, как сумасшедший, пытался связаться с ней по телефону и выяснить, где она. Но все попытки были безрезультатны.

***

Мама Германа Римма была женщиной своеобразной и совершенно не отвечающей общепринятым возрастным критериям. В свои 80 с хвостиком она не только сама ездила за рулём, но и умудрялась учить этому других.

Выращивая на даче роскошный урожай, она обеспечивала им соседей по участку, которые не имели столь ошеломительного успеха в садоводстве и огородничестве.

Заслуг перед Отечеством за свою долгую и полную красок жизнь она не имела, поэтому скромная пенсия давала ей возможность содержать не только себя, но и прожорливую собаку с кошкой.

Испытывая постоянное недовольство жизнью, она никоим образом не собиралась с ней расставаться, ей безумно хотелось посмотреть на конец света. Противоречия в ней бурлили с неистовой силой. Рассказы о том, чего она меньше всего хочет, были её коньком. Болячки, несвежие продукты в магазинах и произвол властей стали основной темой её рассуждений о жизни.

Герман знал эти слабости мамы и всегда старался относиться к ним с пониманием. Но это не всегда ему удавалось, и, когда их мнения расходились, сверкали гром и молния.

Так произошло в этот раз, когда мнение мамы Риммы было радикально противоположным мнению Германа. Учить свою маму любви было делом неблагодарным и бесполезным, он решил научиться терпению и на редкость дальновидно последовал её совету.

— Если она твоя и любит тебя, то вернётся, — сделала вывод мама после недолгого рассказа Германа.

Пока Влады не было, Герман через неделю принял решение вернуться на дачу, преследуя лишь одну цель — поставить точку.

***

На даче в этот раз дело явно не клеилось. Происходил какой-то сумбур. Герман нервничал и старался вернуть всё в обычное русло. Привычные образы исчезли, и вместо них были лишь неизвестные чёрные тени и следы. В надежде как-то изменить ситуацию и взять её под контроль он менял видеозаписи на телевизоре, бегал из сауны в дом и обратно, но свет оставался неизменным, а привычных ощущений не возникало. Вместо этого на экране телевизора появилась запись, на которой он, сидя на диване, разглядывает своё отражение на экране. Оно представляло из себя что-то невообразимое.

Вместе с этим он стал ощущать присутствие кого-то третьего, не знакомого ранее. Это его настораживало и даже пугало. В голову пришла мысль. Он принес в сауну веб-камеру и ноутбук и попытался воспроизвести в режиме онлайн всё происходящее в помещении, выведя изображение на экран телевизора. Увиденное его поразило. Кроме того, что его движения в реальности абсолютно отличались от воспроизводимого на мониторе, он отчётливо видел нечто третье в стороне от него, которое, преследуя, старалась повторять его движения. Такого никогда раньше не было. Более того, освещение и положение его тела в пространстве на экране противоречило законам физики.

Создавалось такое впечатление, что он видел некий негатив собственной личности.

— Посмотри на свою тень, — услышал он голос, явно исходящий со стороны.

Тень Германа в этот момент напоминала нечто странное и совершенно не соответствовало его телу.

Он испугался, мелкая дрожь пробежала по всему телу, на лбу выступил холодный пот.

После всего того, с чем он имел дело и сталкивался до этого, была абсолютная уверенность, что никто и ничто не сможет больше его вывести из себя. Но это было исключение. У Германа всё закипело внутри. Злость и страх смешались в единое чувство. Желание прекратить это издевательство над собой в момент охватило всё его сознание. Его затрясло, а взгляд непроизвольно упал на иконостас, находившийся в тени на столе.

Его изображение было невообразимым, неестественно другим и пугающим.

— А ты чего желал, зачем опять вернулся сюда? — вновь услышал он.

— Ты кто? — задал Герман вопрос в пустоту.

— Вспомни, что мы схоронили с тобой под трубой! — последовал ответ.

— Кажется, я догадываюсь, о чём идёт речь, — проглатывая комок в горле, промямлил Герман.

— Я ждал этой встречи, но всё как-то не решался пожелать, — продолжил он, сев на край дивана, и, как обречённый, свесил руки на пол. В этот момент он выглядел беспомощным и уставшим.

— Моя жизнь превратилась в кошмар, — продолжил Герман, — и причиной тому стала война, которую я объявил сам себе. Моя душа стала превращаться в ничто. И это я сегодня увидел. Кто я? С этим вопросом я вернулся сюда в этот раз. И то, что я всё время делал до этого, может сейчас потерять всякий смысл. Единственное, чего я не смогу простить себе, это предательства, которое может произойти по отношению к моей любви! Мои слова и поступки зачастую противоречили друг другу, поэтому этой войне я хочу положить конец. Возможно, это будет ошибкой, но в ней я смогу найти свое прощение, — утирая рукавом слезы, закончил он.

— Пока ты не поймёшь, чего хочешь от жизни, пока не осознаешь свои поступки, всё будет так, как есть. Никто сейчас, даже святой Августин, тебе не поможет. Сам, и только ты сам способен сделать выбор и разорвать этот замкнутый круг. Это есть закон, — проговорил голос после затянувшейся паузы.

Герман кинул взгляд на иконостас, над ним в светящемся золотом нимбе стоял образ Матери и Отца.

***

Зазвонил телефон. Это была Влада. Она хлюпала носом и мямлила что-то несвязное.

Единственное, что понял Герман из всего сказанного, это то, что она ждёт его дома.

Моментально собравшись, через час Герман был уже в её сладостных объятиях, и радости их не было конца.

Ещё долго они в чём-то друг другу признавались, плакали, потом смеялись, извинялись и просили прощения. Они истинно любили друг друга.

Картину, которую Герман с Владой потом всё-таки вернули на прежнее место в изменённом виде, решили оставить в назидание и память о том, чего быть не должно.

Страшный сон, который долгое время не давал Герману покоя и не находил объяснения, разрешился сам собой. Он понял простую истину, сокрытую в нём. Нет ничего страшней и ужасней тех противоречий, которые раздирали его всё это время. А противостояние одной стороны его личности другой неминуемо могло привести к великому краху всего и вся. И, чтобы избежать этого, единственно верным решением должны были стать примирение и борьба со своими собственными пороками для достижения счастья. Лишь дружественный союз души и разума способен достичь желаемого.

Но пока его жизнь была похожа на высоко летящего сокола с раненым крылом. Сюжет и события из сна стали для него очередным уроком той жизни, которая могла случиться. А ответ на вопрос, кто ему устроил новый день рожденья, Герман схоронил под подушкой.