Счастье

В небольшом лесу, недалеко от деревни, в стволе раскидистого дерева жил небольшой двухколесный велосипед. Он давно стал единым целым с этим живым великаном и уже не помнил, когда его, брошенного и забытого, дерево потащило вверх, заставляя застыть навсегда в своих объятиях. Не помнил, когда вместо травы и земли перед ним раскинулся бескрайний густой лес. И мир из плоского и безликого превратился в объемный и цветной. Нет, нельзя сказать, что небольшому велосипеду совсем не нравилось его прошлое существование. Лежа на боку и прорастая ржавчиной, он наблюдал за жизнью небольших букашек и изумлялся их трудолюбию и упорству. «Разве хорошо быть такими маленькими, — думал он, — постоянно работать, заниматься всегда одними и теми же делами, и не иметь возможности посмотреть, что происходит за пределами их крохотного мира». Но никто из этих миниатюрных существ не жаловался на бессмысленность своего существования. Они выполняли свои ежедневные обязанности со свойственным им трудолюбием, и, казалось, были счастливы. «Возможно, они счастливы потому, что никто и никогда не говорил им, что счастье заключается в чем-то другом», — размышлял велосипед. Но в чем, он и сам не знал.

Иногда на его проржавевшее крыло садилась бабочка с трепетно-дрожащими крылышками, и он замечал, насколько жизнь уязвима в своем совершенстве. Стоит лишь небольшой веточке придавить это нежное полупрозрачное крылышко, и бабочка навсегда застынет, превратится в увядший, потемневший лепесток. И тогда ему становилось страшно. Но ветки не падали, и бабочки всегда улетали навстречу своей судьбе.

А теперь он стал частью дерева, а дерево — частью его. Теперь он мог смотреть на все свысока, радуясь этому странному симбиозу дерева и железа. И как ему было не радоваться? Ведь судьба подарила именно ему такой уникальный шанс. Шанс возвысится над всеми и стать единственным в своем роде.

Но иногда появлялось тревожное видение, что он вновь с огромной скоростью едет по склону, разбрызгивая во все стороны грязь невысохших луж. Казалось, что он вот-вот взлетит.

А еще он слышал заразительный детский смех, от которого тоже хотелось громко смеяться, звенеть в звонкий звонок, и крутить быстрее колеса. И становилось от этого хорошо-хорошо. А потом очень грустно, ведь это было только в его воображении.

В такие моменты он заставлял себя вспомнить о своей уникальности, ведь не всем велосипедам дано судьбой так возвыситься над землей.

Но сколько он не пытался радоваться и гордиться… иногда возьмет, да и промелькнет мысль, что счастье все же не в этом.