Лилия теней

Грань

Улицы светлой стороны города прекрасны, брусчатка сменяется массивными мраморными плитами под ногами, в зависимости от района. Чем ближе к королевскому дворцу, тем улицы чище, а низкие заборчики лучше окрашены, лужайки перед домами ухоженнее. Около входов в богатые дома купцов и сенаторов перед фасадом всегда располагалась лужайка. И каждой лужайкой занимался профессиональный садовник — мастер своего дела. На этих, порой очень скромного размера, холстах они творили свои шедевры. Кусты принимали формы животных и элиров или составляли сложные геометрические узоры. Мастера-садовники создавали целые большие, так называемые, садовые композиции. И среди садовников шло этакое соревнование способностей и выдумки. Работа эта, кстати, неимоверно хорошо оплачиваемая, но и требования предъявлялись заоблачные — показать блеск-шик рубинов и злата в изумрудной краске простого кустарника…

Шик самих же жилищ был спрятан за дверями и окнами, в Алкорне не принято как-либо выказывать богатство. Белые, аккуратненькие фасады домов были скромны и почти одинаковы. Понять, где особняк мелкого сенатора, а где куча квартир бедного дома, не зайдя внутрь, сложно. Ну, разве что по лужайке и уровню созданных скульптур.

Отойдя пару кварталов от центральных улиц, можно увидеть дома с облупившейся штукатуркой, вздувшейся и осыпавшейся краской, под которой был серый неприглядный камень.

Когда-то очень давно это было прекрасным местом, наполненным радостью и весельем, песнями и заливистым смехом. Теперь по улицам уже не снуют ребятишки, не бродят музыканты, больше не услышать, как в саду влюбленные читают друг другу стихи. Уже многие годы Алкорн постепенно погружается во мрак, поглотивший ровно половину города.

Грань между светом и тьмой пролегает ровно посередине города с запада на восток. Линия — черта, отделяющая всё светлое от вечной, непроглядной ночи, стала местом противостояния, элиры стали меняться…

Год от года всё больше молодых поддавались влиянию тёмной стороны. Они, бросив и отрекшись от всего, от своей светлой сути, от себя самих, убегали во тьму, становясь её частью.

Каждый бежавший, делал свет ещё чуточку слабее, и граница понемногу сдвигалась. Если так будет продолжаться и дальше, то когда-нибудь останется только ночь — вечная, холодная тьма...

Никто не помнит, когда и почему день перестал сменяться ночью, и мир поделился на свет и тьму, на чёрное и белое, на добро и зло… Конечно, вероятнее всего об этом знает Белый маг, но поэтому вопросу он не просветил свой народ.

— Самиль, скажи, ты уверен в том, что говоришь?! Это ведь просто немыслимо, я всё равно должен проверить. Ты осознаешь, что будет, если...

— Тихо, — шикнул юный собеседник на воителя Матира. Золотой шлем-маска скрывал его лицо, доспех серебристо-голубого цвета прикрывал мускулистое тело, а щит в форме пылающего шара или солнца, как говорят сами воители, отражал лучи небесного светила подобно зеркалу, разбрасывая всюду солнечных зайчиков. Стройный, высокий Матир кивнул юнцу и пошёл сквозь арку, возвращаясь к своему патрулю. Его молодой друг, а если быть точнее двоюродный брат, обмотав лицо бирюзовым шарфом, скрыв его почти до глаз, стараясь не встречаться с прохожими взглядом, направился в квартал Чавнос. Здесь живут фламги — искусственно созданные существа. Опять-таки, они созданы так давно, что никто не представляет, как жить без них, но создать новых элиры уже не могут, не может даже он.

Самиль лег в ложе, которое представляло собой каменную плиту с выемкой в форме человеческого тела, и огромный слизняк, бестолково ползающий по кругу, тут же направился к новому клиенту.

Фиолетовое тело слегка просвечивалось, изнутри были видны работающее органы существа. Медленно, не слишком красиво слизняк приближался к жертве. Склизкое тело фламга ползло от ног к лицу, обильно заполняя выемку слизью. Через полминуты существо скрыло под собой элира. На какое-то время фламг замер, затем прополз полностью и снова стал ёрзать по кругу чуть в стороне.

Эту процедуру называли очищением, по сути так оно и было. Помимо надуманных чудных свойств очищения от скверны тёмной стороны были более реальные и практичные. Ну, к примеру, все органы проходили процедуру обновления, становясь идеально здоровыми, тело по сути получало вторую жизнь. Так же, немаловажной функцией являлось насыщение организма необходимой энергией. Да и много ещё полезного мог делать фламг, всего и не перечислишь.

Слизь, залившая Самиля, быстро, почти мгновенно вспенилась крошечными пузырьками, став ослепительно белой, лёгкой и относительно твёрдой.

Элир поднялся, разломав всё это великолепие, отряхнул плечи и ноги, сбросив последние, невесомые кусочки пены. Она, кстати, пена стала, как ей и положено быстро исчезать, растворяясь в воздухе.

Преисполненный сил и решительности, паренёк зашагал прочь, обходя слизней и тех, кто пришёл за их услугами. Таких районов, как этот раньше было шесть, осталась половина, вторая потеряна во тьме. Здесь можно было встретить кого угодно, сюда приходили абсолютно все жители, разве что за исключением Белого мага, хотя бы просто потому, что ему как раз никакие фламги не нужны, он сам — энергия, сила, он и есть свет в небе, и свет в душе каждого. Белый маг бессмертен и бесконечно мудр, и нет для него на всём свете опасности, кроме Тёмного мага.

Самиль надеялся застать сенатора Ти-Вара дома, сейчас не проводилось заседаний и у него были все шансы на встречу. Сегодня удача улыбнулась молодому элиру, и он застал чиновника прямо на пороге.

— Сенатор! Сенатор Ти-Вара, постойте! Я искал вас. Мне необходимо поговорить с вами, это срочно и чрезвычайно важно!

— Неужели? Прости, юный Самиль, но мне нужно торопиться во дворец. Готовиться очередное нападение, и я…

— Сенатор Ти-Вара, вы не понимаете!

— Нет, это, видимо, ты не понял! Поговорим, когда я вернусь. На этом всё.

— Слушаюсь, сенатор, — обречённо согласился, ещё секунду назад сиявший энтузиазмом, элир.

Разочарование и обида кружили вокруг Самиля, но его суть и сущность были светлыми, белыми и ничто не могло их омрачить. Недостойные чувства рассыпались облаками пыли, их подхватил ветер и унес во тьму, туда, где Тёмный маг плетёт свои козни…

— Некогда ждать, нужно действовать! — убедил себя элир и, не спеша, стараясь не привлекать лишнего внимания, зашагал в сторону пелены. Был лишь один способ все узнать — пойти и проверить: «Если у правительства нет на это времени, значит, я сам этим займусь. Это и мой город тоже».

Отдаляясь от богатых многоэтажных, чистеньких домов с ухоженными лужайками, двигаясь среди бедных кварталов, Самиль видел тех, кто по-настоящему страдал из-за последствий катаклизма. Несчастные, каждый день заглядывающие в лицо тьме, в лицо самой смерти. Именно их дети всё чаще идут за грань, не в силах противостоять ей.

В глазах местных жителей читалось осуждение за молодость и бодрость, за опрятность и чистоту, у них всё это забрали. Они смиренно ждут, что сегодня или завтра их поглотит чернота.

Свернув за очередной бедный и уже не совсем белый домик, Самиль вдруг резко вернулся за угол. В двадцати футах от стены здания, двумя плотными шеренгами выстроились воины света — сильные и могучие, преданные добру и бесстрашные перед злом. Буквально в шаге от них начиналась пелена, серебристо-прозрачная завеса, за которой только абсолютная чернота. В ней, на самой грани видимости стояли ряды тёмного воинства.

Светлые воители никогда не покидали свой пост, пока не придет их смена. Воины со щитами солнца — воплощение ярости самого света, его карающий меч, но даже в таком непроходимом кордоне есть брешь, о ней почти никто не знает, но она есть, ведь светлые юноши и девушки как-то уходят во тьму…

Чёрная лилия

Гатха сидела у фонтана, задумчиво шевеля пальцами правой руки, опущенными в чёрную воду. Гладь вздыбливалась лёгкой рябью с тихими всплесками, лишь эти тонкие, ласковые звуки нарушали мрачную тишину. Казалось тут царит могильное спокойствие, но безмятежность тёмной половины города была обманчива. Здесь не бывает праздно снующих жителей, каждый занят работой. Ранки ткут чёрные одежды, куют тёмное оружие и доспехи, другие закрашивают дома и заборы, положенным чёрным цветом.

Среди угольной палитры мелькал и кроваво-красный. К примеру, чаще всего им покрывали откосы дверей. Тёмная часть города мрачна и лишена всякого источника враждебного света.

Девушка, наконец, дождалась момента, когда патрули и прочие ранки ушли с улицы, либо отвернулись. Бросив своё занятие, она подошла к самому обычному чёрному домику, алых цветов не было даже у входа — знак крайней бедноты. Красную краску мог себе позволить далеко не каждый, более того это привилегия только для избранных.

Гатха дважды стукнула в двери, досчитала мысленно до трех и ударила третий раз. С той стороны послышался скрипучий старческий голос, в котором отчетливо звенел страх.

— Мы — верные слуги тьмы…

— Но тьма пуста, — шёпотом ответила юная ранки. Двери приоткрылись, и она проскользнула внутрь, где её обыскали и отправили по лестнице на второй этаж, а дальше, сквозь отсутствующую стену, в соседний дом.

Спустившись по узеньким, торчащим из стены ступеням, она очутилась глубоко под землёй. Шахта уходила вниз футов на пятьдесят. Преодолев их, девушка очутилась посреди просторной пещеры с высоким сводом. С него свисали огромные сталактиты кристаллической, светящейся руды, она окрашивала всё в непривычный рыжий. Этот свет сильно жёг и резал жёлтые глаза девушки. Ранки обмотала свое обсидианово-чёрное лицо, поблескивающее в свете руды алым, плотным шарфом, подаренным ей отцом. Остался только просвет для глаз с чем-то вроде крошечного, мягкого козырька. Стало самую малость попроще…

— Как эти элиры видят вообще хоть что-то при свете?! — сильно щурясь и пытаясь привыкнуть к обстановке, выпалила ранки.

Быстро перебирая ногами, Гатха вошла в длинный и, к счастью, тёмный тоннель. Под тёмной частью города находилась цепь пещер, столь обширная, что всеми была признана бесконечной. Незнающий, куда идти никогда не найдёт дороги к сопротивлению, а, чтобы узнать, нужно было сделать немало. Агенты сообщали пароли только проверенным людям, для этого приходилось выполнять массу курьерских и разведывательных поручений. Не прошедшего тест на доверие, иногда даже физически устраняли.

Следуя указателям на стенах пещеры, которые становились видны, если их укрыть от света руды, через несколько часов блужданий по сырым и холодным тоннелям Гатха добралась до лагеря. Её вновь обыскали и пропустили внутрь, где кроме неё были десятки ранки. Они говорили друг с другом, задаваясь вопросами и ища ответы, почему же всё так. Девушка проходила мимо них, особо не вслушиваясь, она вообще с трудом понимала зачем пришла. Долгое время она выполняла различные поручения, что приходили ей в письмах, и вот она тут, но для чего? На этот вопрос Гатха пока не могла себе ответить.

Медленно шагая по чёрной пыли, она вдруг увидела то, во что не могла поверить. Советник Тёмного мага, его правая рука был тут и говорил с ранки из сопротивления. Девушка тихонько приблизилась, по пути пытаясь уловить суть разговора. Все в её душе и мыслях взбаламутилось и перемешалось, она была окончательно сбита с толку.

— Будьте благоразумны, не спешите! Ещё совсем чуть-чуть и всё изменится, я вам обещаю!

С недоверием и разочарованием в глазах ранки стали расходиться, качая головами. Придя сюда, они подписали себе смертный приговор, а всё сопротивление, пусть и во главе такого влиятельного человека, но вооруженного лишь идеями и обещаниями, оказалось фарсом.

— Наконец! Дорогая моя, наконец-то ты здесь!

Девушке не верилось, что сам Дражак обращается именно к ней, но так оно и было. После того как он назвал её по имени, сомнений уже не было.

— Гатха, ненаглядная, скорее пойдем со мной, я всё-всё тебе объясню.

Советник, схватив её за руку и, чуть ли не силой поволок в небольшую палатку. Девица, не сопротивляясь последовала за ним. Опустив полог «дверей» и глубоко вздохнув, советник стал объяснять.

— Всё это я создал с одной лишь целью найти тебя…

— Меня?! Что за глупости?! Я… Я ничего не понимаю, что во мне особенного? Вы шутите?

— Не-е-т, нет, никаких шуток. Дело у нас опасное и шансов немного…

— Я всё равно ничего не понимаю, как это связано со мной?

— Всё дело в том, что ты родилась в то же мгновение, что и твоя дальняя родственница много веков назад, в день, год и час, когда мир развалился на части, и нам досталась ночь. Мы тогда стали частью тёмной стороны трудолюбивыми и исполнительными, спокойными и холодными, но без надежд, и лишенные счастья. Светлым же достались радость и вера, любовь и грёзы. Целую вечность мы стремимся воссоединиться и уничтожить друг друга оттого, что больше нет равновесия в мире. Это сложно объяснить… Теперь же, сейчас, цикл завершился, и ты должна спасти всех нас от ошибок прошлого! Ты отправишься в путь по этим тоннелям и найдешь озеро, там ты сделаешь все необходимое, лишь бы вернуть равновесие. Ты меня понимаешь, девочка?

— К-куда ступать?! Подождите, что за ерунда? Я родилась всего семьдесят лет назад, пелена уже была с незапамятных времён, и что ещё за цикл?

— Прошу, дитя, послушай, — советник подошел и положил руки на её плечи и заглянув прямо в желтые глаза и продолжил, — Ты же сама чувствуешь, что должна это сделать, и ты знаешь куда идти, разве нет?!

Ранки в недоумении долгое время смотрела в жёлтые глаза старика и, хотя сразу знала ответ, медлила, боялась его озвучить, потому что если скажет, то в тот же миг все это станет правдой.

— Да, — всё-таки сдавшись своему року, своим чувствам сказала девушка.

С самого детства ей снилась эта дорога. Здесь и сейчас она берёт начало, а глубоко под землёй, закончится вместе с её жизнью. Что-то внутри подсказывало, что сны сбудутся.

Гатха сглотнула ком, застрявший в горле и, покинув палатку, пошла прочь из лагеря, не обращая никакого внимания на сопротивленцев. По её черным щекам катились горячие слезы, но решение уже принято, и она не отступит, пусть даже это дорога приведет её к смерти…

Белая лилия.

Войдя в покосившийся, с обвалившейся штукатуркой и крышей, самый что ни на есть нежилой домик, Самиль увидел люк. Отодвинув деревянную крышку, он пополз вниз.

Пологий спуск был долгим и утомительным, но казался вполне безопасным. В пещере, в которой он оказался было много голубой руды, её мягкого света хватало в достаточной мере, чтобы сносно видеть тут.

Оказавшись внизу, Самиль, едва привыкнув к освещению, стал осматриваться и заметил, как за углом тоннеля скрылся край белых одежд.

«Очередной беглец! Что ж, посмотрим, куда ты бежишь», — подумал юноша, бросившись вдогонку. Коридоры и обширные полости сменялись бесконечной чередой. Чем дальше Самиль продвигался за неуловимым элиром, тем больше возвращался мыслями к одному странному случаю.

Некоторое время назад на улице Зелёных огней, там, где в скромных с виду лавочках продавались самые изысканные и прекрасные украшения, он встретился с советником Белого мага. Как показалось вначале, они столкнулись совершенно случайно. Самиль собирался отойти и извиниться, но советник обнял его и, легонько похлопывая по спине, зашептал на ухо:

— Внизу под городом есть пещеры, вход найдешь у грани. Спустишься и следуй за элиром к озеру. И главное помни, не страшись тьмы, она нужна тебе…

Советник отстранился и, извиняясь за неуклюжесть, улыбнулся. Затем зашёл в дом брадобрея, собираясь поправить и так идеальную квадратную, серо-белого цвета бороду.

Ошарашенный Самиль не нашел ничего лучше, чем доложить своему родственнику из городского патруля о возможном предательстве советника, потому как тот почти прямым текстом рассказал ему, как добраться на ту сторону во тьму, миновав Тёмных стражей грани.

Преследователь вымотался и устал бежать, но он не собирался упускать перебежчика и тех, кто его ожидает на том конце. По пути приходилось оставлять знаки на розоватой пыли пола или помечать дорогу кусочками ткни, оторванными от шарфа, иначе он просто не вернётся назад. Делать это приходилось на бегу, чтобы не упустить из виду супостата.

Казалось, что эти догонялки продолжались целую вечность, пока элир не увидел странную оранжевую рудную породу, сплетенную воедино с привычной голубой рудой. Это было красиво и необычно…

Следуя дальше за падшим элиром, Самиль вошёл в длинный, тёмный тоннель. Какое-то время ему даже пришлось двигаться почти на ощупь, пока он не вышел к небольшому озеру.

У кромки воды неподвижно, словно дремля, сидел старик в серой мантии, длинными волосами и аккуратной, короткой бородкой и усами. В правой руке он сжимал посох мага с серым камнем. Незнакомец явно не был великим Белым магом, но и на Тёмного владыку тоже не походил, и тем не менее перед Самилем был самый настоящий маг…

«Кто ж ты такой?» — мелькнул вопрос в голове Самиля. Оглядевшись, верный служитель света, нигде не обнаружил того предателя-элира, за которым следовал сюда.

Спустя несколько мгновений послышались шаги, а еще чуть погодя из одного из множества ходов, выходящих к озеру, выскочила ранки, лицо которой скрывал алый шарф. Лишь тогда старик, пробудился и поднялся.

— Подойдите. — сказал маг ровным, приятным голосом. Естественно Самиль не собирался подходить к странному старцу, но его, будто притянуло невидимым лассо, как, впрочем, и тёмную девушку. Элир изо всех сил старался не смотреть на тёмную, с лица которой спал шарф, боясь проклятия, что нёс в себе каждый ранки. Самиль страшился, что его белая, словно мел кожа почернеет и станет обсидианово-чёрной. В свою очередь ранки делала в точности тоже самое, боясь обжечься светом элира и сгореть, словно соломенная кукла.

Прекратили они воротить лица друг от друга только, когда раздался смех старика в сером. Тогда оба, связанных невидимым лассо, пленника недоумённо уставились на мага.

— Вы ведь понятия не имеете, что оба тут делаете, не так ли?! — насмешливо спросил Серый. Светлый элир и тёмная ранки ответили почти в один голос:

— Отпусти меня немедленно, маг! — они резко взглянули друг на друга, и тут же в ужасе отвернулись, но в их сознании уже навсегда отпечатались образы.

В памяти Самиля запечатлелось странно красивое лицо девушки с мягкими чертами, а Гатха же в свою очередь не могла забыть суровое, мужественное, полное благородства лицо элира. Теперь они мысленно всматривались друг в друга, зажмурив глаза, но память воспроизводила каждому образ извечного противника, словно наяву.

— Вы так боитесь друг друга, стоя в шаге от ниспосланной вам свыше любви? Меж вас всё равно непреодолимая пропасть. Слишком громко, слишком долго вам кричали из всех подворотен, что вы враги… Но это уже не важно! Вы сделали всё, что нужно, теперь я вам чуть-чуть помогу.

Невидимые лассо мотнули и швырнули пленных в воду ледяную настолько, что она казалась густой и тягучей. Их падение закончилось так глубоко под водой, что сразу стало ясно — до поверхности не добраться, чтобы подняться, просто не хватит воздуха. Теперь им нечего терять.

Взглянув друг на друга, словно в последний раз элир и ранки с удивлением обнаружили, что они полностью обнажены, но это было не самым странным. Под толщей воды этого странного озера исчезли все краски, и теперь, бывшие враги стали равны, больше не боясь смотреть друг на друга.

По воле чувств, судьбы или волшебства Серого мага для Самиля Гатха в одночасье стала самой прекрасной из элиров, а он для неё самым желанным из ранки. Охваченные страстью, парень и девушка сделали несколько отчаянных гребков навстречу друг другу, словно желая в последний раз прикоснуться рукой и почувствовать нежное тепло обнажённого тела, растворившись в страстном поцелуе…

В миг, когда их губы жадно слились, превратив двоих в единое целое, они больше не задыхались и не погружались на дно. Будто когда-то злой рок разделил их, предрекая вечные страдания, а теперь, обретя друг друга упивались бесконечным мигом счастья.

Сколько длилось их соитие сложно сказать наугад, может день, миг или вечность, но всему приходит конец.

Всплыв на поверхность, Самиль и Гатха снова увидели друг друга в рыже-голубом свете руды, но не испугались, а, улыбнувшись друг другу, не спеша поплыли к берегу. Вода больше не казалась им холодной и вязкой, теперь она была приятной и тёплой. К их удивлению того странного старца на берегу уже не было, а на камне, где он сидел были только их, аккуратно сложенные, вещи.

— Смотри!

Сказала Гатха, указывая на нечто, поднимающееся из глубины озера. Над водной гладью поднялось несколько больших листьев и над каждым вдруг распустился серенький, искрящийся серебряными искрами, цветок.

— Это серые лилии, — сказала Гатха, выбираясь на берег.

Пока девушка и парень одевались, они молча разглядывали цветки. Детям двух разных миров сложно было подобрать слова для общения, похоже им никак не быть вместе…

Перед самым расставанием, прежде чем навсегда разойтись по разным тоннелям, они, так и не найдясь, что сказать друг другу, но не в силах уйти просто так, поцеловались. Всего один короткий, последний поцелуй, осознавая, что весь этот сон вот-вот закончится…

Самиля и Гатху накрыло волной опустошения и подавленности, обратно каждый из них возвращался словно в бреду…

Путь назад занял куда больше времени. Самиль был погружен в воспоминания. Теперь его жизнь была невыносимо отвратительной, неудобной правдой, теперь исчез смысл всего того, во что он верил…

Лилия теней

Часть I

Тёмный маг сидел в зале ночи. В гигантском помещении, в окружении шестиста колонн находился могущественный и неиссякаемый источник темной энергии — Чёрная лилия.

Покой мага нарушил элегантный советник, облачённый в чёрный строгий костюм, брюки, рубашку и жилет. На груди в левом кармане щегольски пламенел алый платок.

— О, могущественный, воины ждут сигнала к атаке. Думаю, если, вы, поведете армию, то на этот раз мы победим.

— Несомненно! Я прорву их оборону и сотру ухмылки с их лиц. Эти элиры падут сегодня, все, как один. Напоследок я уничтожу это ничтожество Белого мага. Следуй за мной и смотри внимательно, сегодня вершится история.

Стражники распахнули перед повелителем большие створчатые двери зала. Одетый в чёрный боевой латный доспех, украшенный гравировкой в виде изуродованных черепов элиров, маг выглядел устрашающе. Под его доспехом красовалась ярко-красная стёганка, а за спиной развивался лёгкий, кровавого цвета плащ. В руке могущественный маг сжимал посох с чёрным камнем, а чёрный меч с нетерпением ожидал своего часа, покоясь до поры в ножнах на поясе.

В сопровождении советника тёмный владыка двигался сквозь весь замок, преодолевая залы, коридоры, лестницы и бесконечные ступени вниз, пока, наконец, они не вышли во внутренний двор.

Выстроившись плотными рядами, появления владыки ждали воины ночи, облачённые в чёрные хламиды, скрывающие их превосходные доспехи. Они воплощали собой безмолвный ужас и смерть, скрывая лица за страшными, отвратительными масками.

У подножия величественного Чёрного замка, на балконах которого восседали гаргульи, с будто бы вмурованными в его стены умершими мгновенной и мучительной смертью элирами, собралось две тысячи воинов. Все они в один голос приветствовали повелителя громогласным кличем, разносившимся гулким эхом по двору замка.

— Мы тьма! Да будет вечная ночь!

— Истинно так! — ответил маг, и голос его звучал не тише гула целой армии. Казалось, сама земля рокочет вместе с его словами.

— Сегодня я приведу вас к победе, окончательной и безоговорочной! Больше не будет элиров и их проклятого пламени! Только тьма, только тишина и спокойствие, только порядок! Будьте достойны своих предков, бейтесь и докажите, что достойны служить тьме!

Часть II

Сенаторы приняли решение, Белый маг должен положить конец бесконечной войне. Долгие споры, дискуссии и сотни доводов сделали своё дело…

— Да будет так, — сказал маг, и спешно покинул зал заседания.

Круглое помещение было полно элиров, сенаторы продолжали спорить, даже после завершения голосования, создавая невероятный шум и гам.

Белый маг сразу же погрузился в размышления, как только за закрывшимися дверями длинного изумрудного коридора настала относительная тишина. Левое крыло замка целиком было выполнено во всевозможных оттенках зелёного от еле различимого, почти белого, до цвета молодой зелени, такой сочной, что казалось она вот-вот расцветёт. Но волшебник уже не замечал этого, в его голове роилось множество противоречивых мыслей о предстоящей битве. Всё его естество противилось решению сенаторов, но отступать было уже поздно, да и они правы, пора положить конец этому ужасу.

В сомнениях и терзаниях маг вошел в сад, минуя белоснежную гранитную арку, сплошь испещрённую символами, олицетворяющими всё светлое в этом мире. Лишь мимоходом коснувшись рукой этой арки, он прошёл сквозь, реденько растущие, кустики, ступая по аккуратно подстриженной, невысокой травке, направляя шаги к краю озера.

У берега росло несколько ив, их длинные ветви почти касались недвижимой, водной глади, на зеркальной поверхности которой, едва заметно искрясь лучами, блистала чистотой Белая лилия. Она была не только прекрасным, невероятно красивым цветком, в ней хранился источник силы и власти. Лишь благодаря этому чудесному цветку элиры всё ещё живы, именно ему, а не магу они обязаны всем.

Покой Белого владыки длился недолго, его нарушил советник. Как всегда, утонченно и вежливо, придерживая руками свою тогу, он сообщил магу о том, что войска полностью готовы и ожидают.

— Ещё несколько мгновений, — неотрывно любуясь прекрасной лилией, попросил достойнейший и величайший маг — тот, кто сегодня поведет свет к окончательной победе.

Часть III

Грань дрожала, сотрясалась и вибрировала от наплыва сил, скопившихся по обе её стороны.

Тысячи тёмных воинов, вооружённых страшными двуручными мечами, призванными скорее рвать плоть, а не резать её, облаченные в чёрные хламиды, скрывающие пластинчатый доспех, уже давно готовились к этому бою. Сквозь глазницы шлемов были хорошо видны их, пылающие ненавистью, оранжевые глаза. Эти ранки собрались здесь для решающей битвы.

По другую сторону завесы воины света, ставшие непроходимой, несокрушимой стеной из щитов солнца, в шлемах, со сверкающими клинками, которые, казалось, сами источали свет, тоже готовились к бою. Сердца элиров были преисполнены решимостью и верой в силу света.

И те, и другие сильные и могучие воины, способные на многое, но все они, лишь пыль перед владыками света и тьмы.

Великие, мудрые, всесильные маги отдали приказ, и их воины, все, как один, ринулись навстречу друг другу, навстречу смерти. Раздался звон, и первые крики ознаменовали начало. Первые жертвы пали, дав начало кровавой жатве.

Огромные клинки, будто молоты колотили по уже изрядно помятым щитам элиров, что падали на колено, но продолжали держать строй, единым фронтом сдерживая натиск.

Синхронно воины света сделали один резкий короткий укол. От этого неожиданного выпада, словно от атаки тысяч жал скорпионов пали сотни мерзких ранки прямо у грани, лишенной красок, как символ их несбыточных надежд. На место павших тут же вставали другие и, пылая яростью, продолжили бить врага изо всех своих немалых сил, ломая руки под щитами и головы под шлемами.

Тёмные рыцари ранки не владели тонкостями ведения поединков, но были мощью, и, как ни странно, в большинстве случаев этого было достаточно. Они, подобно лавине или цунами, сокрушали силой и натиском любые преграды, сминая сопротивление.

Элиры же, напротив, имели другую тактику. Двигаясь ловко, будто дикие звери они подныривали под замах рыцарей ранки, вонзая мечи в сочленения их брони, наслаждаясь вдохновляющими криками боли, придававшие светлому воинству новые силы для битвы. Носители щитов солнца хорошо умели биться в строю, умели держать удар и знали, нет, скорее чувствовали друг друга в бою.

Один за другим гибли элиры и, словно стараясь не отставать, находили свой конец ранки.

Смерть танцевала по всей серой кромке, ликуя и чествуя себя. Самый страшный в мире бой сейчас сотрясал грань и весь город. Здесь собрались все, кто мог сражаться, и они бились на смерть за свой народ, за свою веру, или просто потому, что им приказали…

Пожилой, опытный в бою, ранки нанёс клинком удар, который пришёлся на мятый щит элира, и тот жалобно заскрипел. Теперь светлый воин, вложив всю силу в толчок, отбросил назад противника, увеличивая расстояние, но опытный вояка знал, что скоро одолеет юнца, приметив краем глаза, как его брат и молодой, но уже, обагренный кровью врага, сын, ринулись к нему на подмогу. Ранки, угрожающе поднял свой огромный, зазубренный клинок и стал выжидать момент для удара.

Элир, укрываясь за исцарапанным щитом солнца, пытался отступить обратно в строй, но это было сделать ему не суждено. Ранки нанёс мощный, сокрушающий удар, а затем неожиданно и быстро обрушил следующий — символ солнца раскололся. Лезвие зазубренного клинка глубоко вошло в ключицу и грудь, отрезав кисть, державшую щит. Так воин света завершил свой воинственный путь.

Извлекая клинок, ранки рвал плоть и доспехи, цепляя и вытягивая органы наружу.

Понимая, что переломного момента ждать бессмысленно, Белый маг сам зашагал навстречу врагу. Его отстегнутая золотистая длинная мантия, развиваясь на ветру, слетела с плеч, белоснежные волосы затрепало от, взбурлившей вокруг, энергии. У самой грани маг выхватил с пояса меч, полоснув им по воздуху. Волна солнечного света смела сотни ранки перед ним, не причинив ни малейшего вреда вдохновленным элирам. Ворвавшись в гущу боя, Белый маг убивал десятками. Каждый взмах меча, каждый выпад посоха уносил с собою множество жизней врагов.

Тёмный владыка, подпрыгнув на сорок футов, достал свой меч, который в миг обернулся длиннющей красной огненной плетью. Её хлесткие, чудовищно быстрые удары отбрасывали, будто перышки, обожжённых до состояния пепла элиров. Пока тёмный владыка летел в грань, он убил сотню, приземлившись, волна мрака удушила еще десяток врагов. Видя повелителя рядом, ярость его воинов лишилась всяких границ и пределов. Их ободрённый вопль, заставил в испуге пошатнуться волю противника.

Прямо у серебристо-серой грани, почти одновременно встретились глазами тьма и свет. Источая в мир то и другое, противники отчаянно ринулись навстречу друг другу, скашивая по пути ряды врагов, словно косы молодую траву.

Переполняющая противоборствующие стороны, энергия бурным потоком рвалась наружу, находя всевозможные воплощения за их спинами. Призраки ярости, солнечные львы, багровые химеры, золотые драконы, подобные кошмару, гидры, раскаленная магма и ледяные глыбы рвались навстречу концу.

Часть IV

Гатха, наконец, выбралась из подземелья, подавленная и разбитая. Она хотела что-то изменить, но знала, что ей это неподвластно: «Мир таков, каков есть, и не нам его менять», — подумала девушка, роняя слезу. Сердце пронзило, словно иглой, хотелось заснуть и не просыпаться, упасть в шахту и разбиться. Как могло теперь всё оставаться по-прежнему, если всё стало совсем иным? Тьма больше не была домом, она стала тюрьмой, клеткой, в которой можно мучиться и томиться, но не жить. Ведь зачем нужна жизнь, если в ней нет ни любви, ни правды?

Будучи погруженной в печальные думы, бредя по городу, девушка совсем не заметила, что улицы абсолютно пусты, вокруг ни единого патруля или жителя. Даже лагеря сопротивления не встретилось на её пути, того самого, что был в пещере.

Город был пуст. То ли все его покинули, то ли спрятались… Хотя, сказать по правде, Гатхе было сейчас всё равно, она потеряла этот проклятый мир.

От мрачных дум её отвлек гулкий удар, исходивший от грани. Она решила посмотреть на, отделяющую её от счастья, черту. Медленно шествуя через чёрный город, ставший вдруг чужим, она возвращалась мыслями к сереньким цветам лилии где-то там глубоко под землей. Они были самыми прекрасными цветами, какие она только видела, или это от переполнявших её в тот момент чувств? Одно она знала точно, лишь там под землей, в тот короткий миг она по-настоящему жила, а здесь и сейчас, лишь её оболочка легкая и пустая, как панцирь краба.

Постепенно преодолевая расстояние, ярд за ярдом, она оказалась у серебристой, бурлящей, подобно кипящей воде, грани. Жёлтые глаза девушки, до краёв наполненные печалью, не сразу разглядели по ту сторону черты того самого элира, и в этот момент, ноги, будто обретя собственную волю, понесли их навстречу друг другу. В грани, лишенной красок, ровно посередине их руки, а затем и губы снова соприкоснулись.

Часть V

За мгновение до удара, до того, как гнев и ненависть обоих магов столкнулись, всё замерло. Остановилось дыхание, зависли в воздухе капли крови, на лицах врагов застыла злоба и боль. Практически единовременно грань колыхнулась два раза и по ней пошла рябь. Двое — девушка ранки и молодой элир впервые вошли в серебристую преграду не для того, чтобы убить друг друга. Их поцелуй сделал больше, чем все мечи и жертвы их предков.

Сомкнув объятия, эти двое, слившись в страстном поцелуе, ощутили невесомость, кружась в самом прекрасном танце дня и ночи. Постепенно они превращались в ослепительно-белого и непроглядно-черного змея. Их тела вращались и переплетались, и среди колец было уже не разобрать, где начиналась чёрное, а где кончалось белое. Этим необычным и потрясающим зрелищем наслаждались все жители города. Одна и та же картина вдруг возникла в голове каждого, даже не дав жителям осознать этого.

Волшебный танец света и тьмы длился всего мгновение или может быть вечность, сложно сказать точно, но по его завершению грань, разделяющая всё привычное на чёрное и белое, рассыпалась на блестящие осколки, ставшие соленой водой, а тела влюбленных превратились в чёрную и белую пыль. Кружа, они опустились на землю, очертив ровный круг с двумя равными каплями, и в одной была крошечная частичка тьмы, а в другой чуть-чуть света.

Волна энергии разнеслась во все стороны, и в светлом городе побежали тени, заклубился мрак, в тёмную половину же прорвался свет, проявив все тени.

Жители, в том числе и маги по-прежнему не могли сдвинуться с места, пока совсем рядом с могущественными воплощениями не появился третий — самый мудрый из братьев. Улыбаясь, он коснулся плеча одного и второго владыки, словно пробуждая их ото сна, и те ожили. Маги недоумённо переглядывались. Тёмный тут же скинул шлем, бросил оружие, стянув капюшон. Его примеру незамедлительно последовал и светлый маг. Серый, поочерёдно взирая на братьев, безмолвно задал вопрос и, судя по всему, получил удовлетворительный ответ.

Окружив чёрно-белый знак, что явился на том месте, где некогда проходила грань, все трое воздели руки к небу. Держа посохи правой рукой, маги одновременно стукнули ими о брусчатку. Раздался рокот неба и земли, и маги исчезли, оставив чёткие следы от посохов и ног.

В этот же миг во все стороны хлынул необратимый поток. Серебристая волна, подобно кисти художника, шустро снуя по холсту, меняла город и его жителей. Там, где она проходила, больше не было идеально чёрных или белых, похожих друг на друга, домов. Каждый элемент строения, отделяясь от прочих, застывал на мгновение, пока прямо из воздуха, втягиваясь из окружения, мельчайшие частицы не превращались в новые кирпичи и блоки. Они чудесным образом вписывались в здания, и те вновь занимали свое место. Вместо нескольких покосившихся, нежилых домов, вырос высокий шпиль башни, украшенной легкими ажурными балконами. Магическая волна двигалась от центра Алкорна к его окраинам.

Возведенная башня цвета слоновой кости, не одинока. На равном удалении друг от друга стояло еще семь, образуя кольцо. Между собой они соединялись прямыми, золотистыми мостиками, подвешенными за тончайшие косые нити. На самой верхушке, там, где крепились опоры, горело яркое пламя.

В ста пятидесяти футах ниже, город продолжал меняться. Дома богатых и бедных, магазины и кузни смешивались, будто ингредиенты у повара в котелке и осыпались новыми особняками в три-пять этажей с парками и дворами. Из земли вырастали чудные, дивные деревья и цветы, благоухая и радуя глаз. Запахло весной, послышалось пение птиц. Этот город уже почти забыл, как звучат заливистые трели.

От центральной площади улицы расходились к каждому из шпилей, увенчанных пламенем. Дальше к окраине пять широких кольцевых дорог окружали Алкорн. Прочие районы были испещрены мелкими улочками, ведущим к небольшим паркам, соединяющим жилища.

Новые дома были раскрашены всеми цветами радуги, на них красовались целые картины, красивые и добрые, порой походившие на творение рук ребёнка, тем самым делаясь ещё привлекательнее. В парках, словно грибы после дождя, вырастали лавочки и небольшие фонтанчики.

Светлые и просторные здания с огромными окнами, шикарными резными дверями и мебелью, рассчитанные на большие семьи, ждали своих обитателей. Несколько аккуратных рынков образовались недалеко от третьего кольца дорог города.

Пришёл черёд кузниц, ткацких мастерских, лавочек ювелиров и сапожников. Все они в несколько мгновений были созданы магией, но волна двигалась дальше, разукрашивая, строя и воссоздавая неповторимые шедевры архитектуры. Прямо на глазах в нескольких дюймах над землей образовывались и становились на место статуи, воплощая дикие и не очень фантазии. В них отражалась суть элиров и ранки.

Город менялся, преображаясь, становясь совершенно иным, сохраняя неповторимый дух равновесия.

Послышался третий раскатистый удар, и каждый житель почувствовал сильную, непреодолимую тягу, будто мощный магнит тянул их навстречу судьбе. Первыми были воины, они оказались ближе всего к эпицентру. Поднявшись, ранки шли навстречу элирам. Не успев соприкоснуться пальцами, их «втягивало» друг в друга, смешивая, будто облака пара. На месте двух вставал один. Горожане мчались, сломя голову навстречу неизведанному, обретая, наконец, единство и умиротворение. Древний народ вновь стал единым, но сохранят ли единство элиранки? Вот в этом и есть вопрос…