Ясинка дунула на пенку и отпила глоток обжигающего кофе. Как там сказал Звездочёт? Кофе делают из перемолотых и поджаренных зёрен растения, которое называется кофейное дерево. Делали… Сейчас его изготовляют в колбах на химической фабрике. Ясинка сама видела. В прошлом году их водили на экскурсию, по обязательной программе "Внутреннее устройство и взаимосвязь органов жизнедеятельности Икара". Скучно, но познавательно. Сам Генерал присутствовал, чисто случайно, конечно, но они его видели!
Ясинка мечтательно вздохнула. Какой он красивый! Представительный седовласый мужчина, не старый, в самом расцвете сил...
Ладонь резко шлёпнула по плечу, и Ясинка подскочила от неожиданности, пролив ещё горячий кофе на белый комбинезон.
— Ох, прости! — сокрушённо выдохнул шутник.
— Велька! — негодующе откликнулась Ясинка, пытаясь стряхнуть коричневые пятна с колен. — Ты же знаешь, что у меня исчерпан лимит чистки на эту неделю!
— Ну я же не знал, что ты опять витаешь в облаках! — буркнул Веломир, поднимая опрокинутый стаканчик.
— Я задумалась, — нахмурившись, Ясинка оставила комбинезон в покое и встала. — Теперь придётся переодеваться, и я опоздаю на занятия! Из-за тебя!
— Давай через внутреннюю лестницу, — оглянувшись, предложил Веломир. — Так не опоздаем.
— Когда ты вырастешь, Вель? Мы не дети, чтобы карабкаться по внутренним лестницам, запрещённым! — она особо выделила последнее слово.
Этот способ передвижения по Икару был легально доступен только механикам и специально обученным членам экипажа. Но, как водится, в детстве каждый из рождённых на корабле проходил своеобразное крещение: на спор забраться на этаж выше по узкой, длинной, кажущейся нескончаемой внутренней лестнице, спрятанной за обшивкой жилых помещений. Ясинка до сих пор помнила этот момент: словно одна-одинёшенька на всём Икаре, потные от страха ладошки скользят по перекладинам, ботинки норовят сорвать ноги и тогда полёт вниз, в бездонное чрево корабля… Впрочем, летального исхода ещё ни разу не случилось. То ли дети на Икаре были ловкими, то ли лестницы удобными.
— Ну как знаешь, — пожал плечами Веломир. — Тогда опоздаем.
— Выговор с занесением в личное дело! — напомнила Ясинка. — А у нас на двоих уже семь, между прочим! Пошли уж, пятна на коленках — не на попе!
Они почти бегом вышли из столовой, устремляясь вглубь разноцветных коридоров. Говорят, раньше, на Земле, в таких лабиринтах, рисовали линии на полу, по которым нужно было следовать, чтобы попасть в требуемый участок здания. Это Звездочёт сказал. В Икаре всё было проще: стены, пол и потолок коридоров были раскрашены широкими радужными полосами, со стрелками, указывающими направление. Заблудиться в корабле можно было только во внутренних, недоступных отсеках. В коридорах — никогда.
Урок теоретической экотехнологии уже начался. Профессор, невысокий крепкий мужчина с прилизанными на висках волосами и торчащими, розовыми на свету экрана в полстены, ушами, неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Ясинка и Веломир устроились на заднем ряду, стараясь не издавать лишних звуков, и одновременно подключились к системе. На планшетах высветилась та же самая картинка, что и на экране: разрез ростка пшеницы под лучами темно-оранжевого светила. Ясно — опять воздействие красного карлика на рост земных растений.
Ясинка не понимала, каким образом экотехнология будет ей нужна в профессии врача, но послушно рисовала стилетом стрелочки связи, получая зелёные галочки в случае правильного ответа или красные крестики, если ошибалась.
— Я точно стану экотехником, — шепнул ей Веломир. — Так здорово — все эти приспособления! Представь, когда-нибудь я изобрету лучшую на планете теплицу, и урожай будет колоссальным!
— А ты получишь награду от Совета Учёных, — усмехнулась Ясинка, почёсывая стилетом нос.
— Ну да! — друг аж раздулся от гордости за свои будущие достижения. Ясинка покачала головой:
— Вель, мы работаем не для славы и наград! А для выживания человечества, колонии!
— Одно другому не мешает, — отмахнулся Веломир.
— Лисовская! Повторите, что я только что сказал!
Голос профессора резанул уши. Ясинка встала, лихорадочно обыскивая закоулки мозга в поисках услышанной наспех фразы:
— Завтра… В восемь ноль ноль… Собираемся в Зале Приветствий… Идём...
Она запнулась, обращаясь за поддержкой к Веломиру. Тот зашевелил губами, пытаясь подсказать, и Ясинка нерешительно повторила:
— Смотреть на роботов?
— Лисовская! Не на роботов, а на первого биомеханического андроида, созданного в лаборатории Икара! — с возмущением поправил профессор. — А вы с Подлесовым подготовите завтра доклад на две страницы об отличии биомеханического андроида от механического.
Он поочерёдно ткнул лазерной указкой в Ясинку и Веломира и развил:
— От каждого по докладу. Все свободны!
— Это ж надо так попасть! — сердито бросил Вель, выходя из класса вслед за учащимися и озадаченной Ясинкой. — Ведь вроде и немного болтали… Ясь, после уроков в библиотеку?
— Нет, — мотнула головой Ясинка. — Я к Звездочёту.
— Не ходи ты к этому сумасшедшему! Послушай моего совета! Тебя накажут!
Ясинка только улыбнулась встревоженному тону друга:
— Не накажут. Я же учусь на отлично!
Веломир вздохнул, махнув рукой:
— Как знаешь.
* * *
У Звездочёта было тихо и сумрачно. В небольшом помещении архива, которое в начале полёта было отведено ему для работы, а в итоге стало и жильём, светились только три экрана компьютера, подключённого к системе. Услышав приглушённый свист пневматических дверей, старик поднял голову от клавиатуры и прищурил подслеповатые глаза:
— Ясинка?
— Да, это я, добрый вечер!
Она присела на стул рядом с рабочим столом. На двух экранах был текст — Звездочёт по памяти воспроизводил один из самых уважаемых в конце двадцатого века романов про войну. На третьем экране Ясинка увидела изображение светловолосой женщины, одетой в старомодные панталоны и вычурный пиджак, какие на Икаре не носили. Старик заметил удивлённый взгляд Ясинки и кивнул:
— Красавица, правда?
— Это ваша жена?
— Нет, но могла бы стать ею… Это твоя прабабка Ольга.
Ясинка вгляделась в голубые глаза женщины, с множеством морщинок, убегающих из внешнего угла к вискам, и увидела сходство с матерью. Да, определённо, есть фамильные черты. Ясинка жадно вбирала в память детали: тонкий нос, улыбающиеся, чётко очерченные губы, ямочки на полных щеках… На корабле никто не делал снимков на память, поэтому всё хранилось в дальних уголках мозга.
— Она была красивой, — признала Ясинка. — Но почему она не улетела с вами?
Звездочёт не ответил, принимаясь за прерванное занятие. Возможно, эта тема была ему неприятна. Ясинка не стала настаивать, а спросила о насущном:
— Скажите, а что вы знаете о биомеханических андроидах?
— Не смейся, девочка. Только то, что писали фантасты. На Земле не создавали андроидов. Придумывали — да, но не дошли до практической стадии.
— А на Икаре уже дошли, — вздохнула Ясинка. — И мне надо написать доклад на завтра...
— Почему же ты не в библиотеке? — проворчал старик, протягивая руку, другой нажимая на голографические клавиши. Ясинка протянула ему планшет, и Звездочёт, не глядя, подключил его к своему компьютеру.
— Пока скачиваю, послушай вот это. "Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете — остальное все вздор!"
— Кто это сказал? — нахмурившись от мысленного напряжения, спросила Ясинка. — Вы считаете, что ничего больше не имеет значения, кроме гипотетического чувства к человеку противоположного пола?
— Конечно, имеет. Но любовь может изменить твою жизнь. Работа, которую ты любишь, дом, который ты обожаешь, человек, рядом с которым твоё сердце бьётся по-особенному...
— У меня такого нет, — пожала плечами Ясинка.
— Будет. Главное — дождаться этого человека и не связать свою жизнь с первым попавшимся субъектом.
— На Икаре ждать нельзя.
— Плохо, — покачал головой Звездочёт. — Ладно, забирай планшет. Иди уже, у меня мало времени.
Ясинка послушно кивнула и вышла. Несмотря на невежливый приём, она любила бывать у этого странного жителя корабля. Звездочёт умел так рассказывать истории о Земле, что Ясинку пронизывала острое сожаление, что ей не довелось побывать на погибшей планете. Никто не понимал эту привязанность к старику и его байкам: ни родители, ни даже Вель, а ведь вроде бы лучший друг. А Ясинка слушала Звездочёта и мечтала. Мечтала о том, что на Роси сможет устроить копию Земли...
* * *
Мама ждала её, сложив руки на груди и постукивая ногой по полу. Классическая поза недовольства.
— Привет, мам, что случилось?
— У тебя ещё одно замечание!
Ясно. Проф по экотехнологии уже накляузничал по системе! Теперь надо выкручиваться с докладом...
— Где ты была после классов? Надеюсь, в библиотеке?
— Нет, — вздохнула Ясинка. Врать бесполезно — система считывает данные на каждого жителя Икара и знает его местонахождение в любой момент дня и ночи.
— Ясинка Лисовская! Я запрещаю тебе ходить к Звездочёту!
— Но, мама...
— Я разговариваю с тобой сейчас в качестве твоего будущего наставника! Тебе выпала честь родиться в поколении, которое колонизирует Рось! Через девять лет Икар совершит посадку, и у нас будет много работы. Ты предназначена для изучения медицины, чтобы лечить поселенцев и принимать роды! А медицина требует упорного труда и каждодневных занятий!
— Я всё это знаю наизусть, — скривилась Ясинка. — Чем Звездочёт может мне помешать?
— Это очень старый человек и он живёт в прошлом, — мать отвернулась к окну. Ясинке показалось, что она вздохнула. Мелькнула мысль, что мама пожалуй относится к Звездочёту благосклонно, но не хочет это показывать. Так всегда! Когда надо быть строгой, Драгомира Лисовская надевает маску Главного Врача и становится неприступной.
Ясинка встала:
— Я обещаю, что визиты к Звездочёту никак не скажутся на моей учёбе! Пожалуйста, разреши!
— Совет принял решение о твоем браке, — мама обернулась, и Ясинка увидела решительный взгляд голубых глаз, которые она унаследовала. Брак? Уже? Но ведь...
— Мне ещё нет восемнадцати, — удивленно ответила она.
— Через три месяца.
— И кто будет моим мужем?
— Свят Бояринов.
Молодой специалист по водоснабжению, говорят, очень хороший, подающий большие надежды в своей области… И с лица ничего. Ясинка вздохнула. Совет принял решение, значит, генетически они подходят друг другу почти идеально.
— И поэтому тебе следует забыть о визитах старого сумасшедшего и налечь на теорию.
— Хорошо, — покладисто ответила Ясинка. — Мне надо подготовить доклад на завтра.
— Иди, — разрешила мама, облегчённо вздыхая.
* * *
Девочка нарушила родительский запрет, чтобы попрощаться со Звездочётом, и пришла к нему сразу после визита в лабораторию. Рассказала, что её доклад вызвал здоровый смех всей группы, ибо состоял почти целиком из цитат древних фантастов… Потом грустно вздохнула:
— Почему моя мать не хочет, чтобы я навещала вас?
Звездочёт усмехнулся в клочковатую белую бороду. Главврач опять мудрит, ну да имеет на то полное право. Её девочка должна посвятить всю себя, до последнего атома, учёбе и работе, на благо новой колонии и всех обитателей Икара. Но Ясинка не создана для медицины… В ней проявились гены предков, которые на протяжении сотен лет занимались историей и культурой. Звездочёт касанием пальца оживил голограмму в середине архива. Ясинка с любопытством обернулась и воскликнула:
— Земля!
— Да, девочка. Это Земля. Планета, которой больше нет.
— Солнце таки раскололось надвое восемь лет назад и уничтожило всю систему планет, — заученно и словно завороженно продолжила Ясинка.
Звездочёт с минуту следил за неспешным вращением виртуальной планеты, думая о всех тех, кто там остался в момент взрыва. Потом сказал значительно:
— И в то же время, она существует!
— Как это? — не поняла девушка, наморщив нос.
— Здесь! — Звездочёт постучал пальцем по виску. — В моей, а теперь и твоей памяти!
— Но она ненастоящая, — улыбнулась Ясинка снисходительно. Скоро и она начнёт считать его сумасшедшим стариканом… Неважно! Он уйдёт раньше, чем это случится...
— Когда ты уходишь из жилблока на учёбу, ты помнишь улыбку матери?
Ясинка кивнула, помедлив.
— Она ненастоящая в твоей памяти? Или больше не существует?
— Но ведь я смогу ещё раз увидеть… — начала Ясинка и осеклась. Глаза её сузились, и Звездочёт довольно улыбнулся в усы. Думай, девочка, мысли образами, тебе так долго это запрещали!
— Я понимаю. Я могу больше никогда не увидеть мою мать. Или увижу её, но это будет уже другая улыбка...
— А эта, вот именно эта, навсегда останется в твоей памяти...
— Вы мудры. Иной мудростью, не такой, как наши Учёные, — Ясинка даже удивилась своим словам, ведь Учёные были наивысшей инстанцией Икара в вопросах науки и философии.
— Ересь, девочка. Я не мудрец, просто много прочитал и запомнил. Мне приятно болтать с тобой, но я не научу тебя ничему полезному будущей колонии...
— Звездочёт, я не могу противиться воле родителей и Совета, — с сожалением сказала Ясинка, вставая. — Я не смогу больше приходить...
— Знаю, — кивнул Звездочёт. — Я не в обиде на тебя. Пообещай только одну вещь: когда я позову тебя, ты придёшь, последний раз, но придёшь...
— Я приду, — твёрдо сказала девушка. — Чего бы мне это ни стоило!
Оставшись один, Звездочёт с трудом встал, прошёлся по комнате. Вся жизнь его протекла в этих стенах, в отдалении от жителей Икара. Он был одиночкой, почти с рождения, и здесь выполнял ту миссию, для которой был рождён.
Аутист. Такой приговор вынес психолог, когда Ивану было три года. Аутист-савант. Так сказал психиатр, осмотревший его в десять лет. Уважаемый Иван Савельевич. Так обратился к нему профессор Лыкин, отвечающий за людские души проекта Икар. Звездочёту было тридцать пять лет. Он изучил в совершенстве девять основных языков, прочитал и запомнил наизусть около двадцати тысяч книг, в том числе технических, исторических и биографических. Иван Савельевич Борзунков был единственным человеком на Земле, знавшим всё обо всём. И он полетел в космос, чтобы эти знания уцелели.
Впрочем, по прошествии нескольких десятков лет знания литературы и истории оказались задвинуты в дальний угол. Постепенно умерли почти все родившиеся на Земле. С ними умерла и память об оставленной планете. Звездочёт жил и не понимал, почему не следует за стариками… Не понимала и Главный Врач. Потом принялась изучать параметры жизнедеятельности, активно вырабатывать методы поддержания тела в приличном состоянии… Но сегодня Звездочёт ясно ощутил, что конец близок.
Остановившись перед этажеркой из белого пластика, он взял в руки деревянную шкатулку с вырезанной на крышке балериной. Эту вещицу он пронёс на Икар нелегально, ибо брать с Земли нельзя было ничего. Ограничение по весу. Шкатулку подарила ему Ольга. Фамильная реликвия. Когда-то при открытии крышки маленькая фигурка из слоновой кости принималась кружиться под нежную музыку в монотонном танце. Потом механизм сломался, и брат Ольги, народный умелец-голограф, вставил в шкатулку электронную фишку. Теперь в резной безделушке хранились сотни тысяч романов, басен, сказок и песен, исполняли которые призрачные копии актёров, певцов и писателей.
Нельзя допустить, чтобы всё это пропало зря.
* * *
Свят был высоким. На целую голову выше Ясинки. Она казалась совсем девочкой рядом с ним. Они встретились, как и положено, в кафетерии, и, когда мужчина вежливо и галантно взял её под руку, Ясинка смутилась. Конечно, ей было приятно, но это было совсем не так, как она себе представляла, не как в книгах, о которых рассказывал Звездочёт.
— Очень рад решению Совета, — вежливо взял её под руку будущий жених, и Ясинка кивнула, не зная, что ответить.
— Предлагаю выпить за наше знакомство! — Свят жестом пригласил её к стойке бара, ломившегося от синтезированных напитков.
— Хорошо… Мне "Реактор", — заказала Ясинка. Свят качнул головой:
— Это несерьёзно! Содержание алкоголя почти ноль пять процентов! Лично я это не одобряю.
Ясинка тихо вздохнула. Вот так, начинается! Будущий муж решил заняться её воспитанием.
— Ладно, дайте мне "Икар-киви", — решив не спорить пока, перезаказала она и отпила большой глоток зелёного витаминного сока из пластмассового стакана.
Беседа не клеилась. Свят начал рассказывать о работе, но Ясинка мало что понимала в технических терминах. Она поймала взгляд Веломира и поразилась — друг был необычно хмур и напряжён. Ей стало неудобно, неизвестно отчего. Вель был самым близким человеком на всём корабле, и вот теперь он отделён от неё Святом.
— Нам надо поговорить, — словно не замечая мужчины, Веломир обратился к Ясинке, а глаза его осматривали этикетки напитков бара.
— Я не одна, — тихо напомнила она. Вель схватил её под руку и нахмурился:
— Да знаю я! — и потянул в сторону. — Весь Икар уже в курсе, пришёл мэл по системе! Надо оспорить решение Совета.
Ясинка глянула на него, как на сумасшедшего:
— Как это? Ты о чём?
— Пусть пересмотрят генетические данные! — горячо зашептал Веломир, сжимая пальцами её локоть. — Не может быть, чтобы этот зануда подходил тебе лучше, чем я!
— Ты? — растерялась Ясинка. Она никогда не представляла себя замужем за Веломиром, никогда! А он, получается, хотел...
— Ты хочешь, чтобы мы стали партнёрами? — всё ещё не веря, уточнила она, глядя ему в глаза и словно заново открывая себя в коричневых дисках с золотистыми крапинками по краям.
— Я хочу… Чёрт возьми! Я люблю тебя, Ясинка Лисовская, и ты будешь моей женой! Моей, а не этого робота лощёного!
Решительное лицо Веломира стало розовым, и на носу выступили невидимые обычно веснушки. Ясинка улыбнулась, заражаясь его волнением. Сердце замерло в груди и снова застучало, быстро-быстро.
Но это чудное одиночество вдвоём испортил Свят. Он вежливо постучал по плечу Веломира:
— Извини, парень, я хотел бы провести время с Ясинкой...
— Иди ты! — бросил Вель, не оборачиваясь.
— Не забывайся, — нахмурился Свят. — Через три месяца она станет моей женой, прошу не приставать к нам.
— Разбежался! — прищурился Веломир, и желваки заиграли на скулах. Ясинка не знала, как успокоить его, а Свят твёрдо продолжил:
— Прошу оставить нас, иначе я подам жалобу в Совет!
Вель сжал кулаки, и Ясинка ахнула. Удар пришёлся в лицо Святу, и ярко-алая, густая от искусственного давления Икара, кровь брызнула на белые комбинезоны. Ясинка бросилась к Веломиру, обхватила его обеими руками, обездвиживая, и горячо зашептала на ухо:
— Вель, Велька, миленький! Не надо! Тебе же будет хуже!
Тот мотнул головой, упрямо исподлобья глядя на прислонившегося к стене соперника, и глухо ответил:
— Да неважно! Пусть хоть заморозят...
Она прижалась к нему, всем телом, зная, что сейчас прибегут милицейские и отведут Веломира в заключение. А Вель тихо шепнул ей:
— Я люблю тебя! И женюсь на тебе!
* * *
Три дня Ясинка пыталась увидеться с Веломиром. Его держали где-то в районе командного пункта, не разрешая никому разговаривать с нарушителем спокойствия. Наконец, формальности были улажены, и Веля вернули в семью. Он тут же связался с Ясинкой по мэлу, и она прибежала к другу.
За прошедшие дни она всё время думала о Веломире и его обещании. Отбив первые яростные нападки родителей, Ясинка написала в Совет отказ от выбранной для неё кандидатуры в мужья и изъявила желание не вступать в брак до прибытия колонии на Рось. Никто до этого дня не смел спорить с Советом, но Ясинке не было страшно.
Веломир очень изменился за три дня. От заводного непутёвого парня не осталось и следа. Он словно возмужал в один момент.
Ясинка подошла к нему, и Веломир обнял её, уже не как подружку детства, а как партнёр, жених, словно и не было никакого Совета, словно всё между ними было уже решено и оговорено. Ясинка положила голову на его плечо и тихо сказала:
— Я думала о тебе...
— И я… Только о тебе.
— Я даже слова в стихи сложила, — смущённо призналась Ясинка. — Только не говори никому!
— Не скажу! — пообещал Вель. — Прочитай мне!
— Любовь одна — веселие и мука,
Любовь одна — и счастие, и боль.
Она одна всем будущим порука,
Свет настоящего и дней прошедших соль.
Как заклинанье повторяешь имя,
Душа горит и воскресает с ним.
Но быть живым и значит любимым,
И любящим быть — значит быть живым.*
Она замолчала. Молчал и Веломир, словно впитывая в себя слова, нанизанные на восемь фраз. Потом выдохнул:
— Ты самая необыкновенная на Икаре! Ты одна сумела сказать так красиво то, что у меня в мыслях...
Он отстранил её и достал из кармана комок разноцветных проводков. Ясинка удивилась:
— Что это?
— Мой подарок тебе, — смутился Веломир и опустился на одно колено. — Ясинка Лисовская, согласна ли ты связать свою жизнь со мной?
— Согласна, — с улыбкой ответила она.
Вель расправил проводки и надел кольцом на её безымянный палец. Ясинка поднесла руку к глазам, разглядывая объект на пальце:
— И что это значит?
— Это твой приятель Звездочёт мне сказал, что раньше так делали, — объяснил Веломир. — При помолвке. Мы теперь жених и невеста.
Она без слов прижалась к нему, прямо на полу, в тесной комнате:
— Что мы будем делать, Вель?
— Ждать приземления. Потом поженимся.
— А нам разрешат?
— На Роси всю будет по-другому, поверь мне! Мы сможем быть вместе несмотря на Совет и всю их генетику!
— Надеюсь...
Ясинка заглянула в его карие глаза и улыбнулась:
— Ты подрался… Не могу поверить!
— Не знаю, что на меня нашло, — виновато опустил взгляд Веломир. — Теперь вот здесь заперли. До решения Совета. Будут искать ген агрессивности.
— Ничего, всё будет хорошо, — Ясинка прильнула щекой к его щеке, пытаясь утешить и успокоить.
— С тобой у меня уже всё хорошо...
Пронзительно пискнул браслет — пришёл мэл. Ясинка нажала на иконку, и текст высветился на возникшей голограмме. Звездочёт! Старик просил её прийти в последний раз.
— Я должна навестить Звездочёта, — извиняющимся голосом сказала она Веломиру. — Уже поздно, увидимся завтра?
— Приходи ко мне, — кивнул он. — А то загнусь тут один...
— Не загнёшься! — улыбнулась Ясинка. — Я тебе и задания буду приносить, а то не сдашь на диплом, балбес! А мне ни к чему муж без профессии!
* * *
Звездочёт сидел, осунувшись, на узкой кровати в углу архива, и Ясинке показалось, что ему очень плохо. Приблизившись на почтительное расстояние, она осторожно спросила:
— Как вы себя чувствуете?
— Как человек на краю жизни, — с трудом усмехнулся Звездочёт. — Спасибо, что пришла.
— Я обещала...
— Сегодня Новый год...
— Да нет, до него ещё три месяца, — почтительно поправила старика Ясинка. Но тот покачал головой в старинной кепке с козырьком, из-под которой выбивались редкие седые волосы, и медленно, с трудом, встал. Доковылял до стены с этажеркой и взял в руки резную деревянную шкатулку. Немного подержал, поглаживая пальцами силуэт древней танцовщицы, и протянул Ясинке:
— Возьми. Это подарок на Старый Новый год.
Она приняла лёгкую вещицу в ладони и удивлённо спросила:
— Это традиция с Земли?
Звездочёт кивнул, садясь обратно на кушетку:
— На Земле мы наряжали ёлку, вешали на ветки игрушки, ставили фигурки Деда Мороза и Снегурочки у подножья и ночью клали туда подарки для детей… Но здесь нет ёлок, ни игрушек, и я не доживу до новогоднего утра, поэтому отдаю тебе шкатулку сейчас...
Ясинка хотела было возразить по поводу намеченной им смерти, но старик махнул рукой:
— Не перечь. Я знаю, что говорю. Сохрани эту последнюю штучку с Земли, и в ней настоящий клад. Послушаешь после… Береги шкатулку и не дай им забыть...
— Обещаю, — дрогнувшим голосом ответила Ясинка, прижав подарок к груди.
— Ну, прощай тогда, — тихо сказал Звездочёт. — И с Новым годом тебя...
— С Новым годом… Но как же вы, совсем один...
— Я привык! — неожиданно он усмехнулся и подмигнул ей. — Со мной последний глоток настоящего стопятидесятилетнего армянского коньяка!
— Я вас никогда не забуду, — грустно улыбнулась в ответ Ясинка и вышла из архива.
* * *
Родители хранили молчание. Расстроились, обиделись, не одобряя бунт дочери. В общем, атмосфера в жилище была ледяной и неуютной, поэтому все быстро ушли спать. Оставшись одна в своей комнате, Ясинка поставила шкатулку на полочку над кроватью и откинулась на подушку. Сегодня Старый Новый год, о котором никто не вспомнит на Икаре, кроме трёх человек. Звездочёт насладится последним глотком армянского коньяка из маленькой фляжки. Веломир закроет глаза и представит себя под руку с Ясинкой перед Капитаном на церемонии бракосочетания. А она, Ясинка, будет мечтать о сотнях детишек, которые родятся на Роси с её помощью, и надеяться, что сможет рассказать им сказки, стихи и рассказы, заключённые до поры до времени в резном ларчике. И как её собственные дети и внуки научатся праздновать Старый Новый год. Старый, как Звездочёт, как шкатулка, как планета Земля.
*Стихи Ирины Зауэр
*Оригинальная идея Елены Боровиковой
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.