Глава 1.

Первый вдох дался непросто. Элорн чувствовал, как застоялый воздух с трудом проникает в ссохшиеся легкие, отзываясь ноющей болью. Сердце еще не билось, но на следующий вдох, уже более полный, оно отозвалось слабым толчком. Хотелось бы, чтобы сознание и душа вернулись в уже ожившее тело, но такого рода знания были недоступны даже ему, величайшему айради из живущих.А то, что он снова жив, не вызывало сомнений.

"Сколько же времени я провел вне тела?" — подумал он, но ответа на этот вопрос не было. Кроме этого, Элорну хотелось знать, где он, вот только попытка открыть глаза ни к чему не привела. Однако, сердце уже билось, пусть и рваным, но уже довольно уверенным ритмом. Оставалось только продолжать дышать и ждать, пока эссиор восстановит его тело. "Они ведь обложили меня им?" — мелькнула мысль, но он тотчас же отмел ее. Не было причин сомневаться в этом — его друзья не подвели бы его. Да и без эссиора его тело восстанавливалось бы еще медленнее.

Две тысячи восемнадцать вдохов и выдохов спустя, он считал, чтобы хоть как-то развлечься, лежа в темноте, наконец, удалось открыть глаза. Зрение было нечетким, но это тоже лишь вопрос времени. Несколько ламп, висящих у потолка, источали слабый голубой свет, и Элорн чувствовал уверенную силу, исходящую от них и возвращающую его к жизни. Он с трудом повернул голову и, насколько позволял слабый свет эссиора, огляделся. Стены комнаты терялись в темноте, он мог лишь угадать по тонкой полосе света, где находится дверь.

Спустя еще некоторое время ему удалось кое-как сесть и осмотреть себя. Из одежды на нем были лишь свободные хлопковые штаны, однозначно не те, в которых он был, когда ложился на это самое ложе. Ноги двигались плохо, но к ним уже возвращалась чувствительность, а посеревшая кожа обрела былой тонус и начала кое-где розоветь.

Где-то невдалеке хлопнула дверь и Элорн услышал топот торопливых шагов. Он едва успел повернуть голову — мышцы шеи были словно деревянные и слушались плохо — как в комнату ворвалась Тьена.

— Хвала Духам, ты вернулся! — выдохнула она и бросилась ему на шею, крепко обнимая.

"А у тебя была причина сомневаться?" — собирался сказать Элорн, но из горла вышел лишь едва слышный хрип.

— Нет-нет, молчи, — Тьена, с силой, которой позавидовал бы любой мужчина, уложила его обратно, а затем влезла на край ложа и принялась подкручивать что-то в светильниках.

Яркий голубой свет залил всю комнату и больно резанул по глазам, и Элорну пришлось снова их закрыть. Уже спустя пару секунд он почувствовал благодатное воздействие священного минерала. Дышать стало легко, мышцы налились силой, даже стало покалывать кончики пальцев от обилия энергии.

— Так намного лучше, — пробормотал Элорн и отметил, что вышло довольно неплохо. Горло еще саднило, как при болезни, но он уже мог говорить. И он задал наиболее волнующий вопрос: — Сколько меня не было?

— Двести лет. Или чуть больше, ты же знаешь, мы не слишком точно ведем учет времени, к тому же, было… — заговорила Тьена, усаживаясь на край ложа.

Она продолжала говорить, но Элорн ее не слушал, он пытался сознать ее первые слова.

"Двести лет? Святые Духи, я планировал отсутствовать пару десятков..." — все-таки дело, заставившее его покинуть собственное тело и отправится в Абисс, было не самым простым. "В крайнем случае, пятьдесят лет. Но двести? Это немыслимо".

Тьена, заметив смятение Элорна, замолчала. Она мягко коснулась его плеча и, когда он поднял на ее глаза, продолжила уже мягче:

— Мы пытались найти способ вернуть тебя, но не смогли. Да и Алиар не позволял, говорил, что ты разозлишься, если мы вернем тебя из Абисса до того, как ты найдешь ее душу.

— Я все равно ее не нашел, — сказал Элорн, посмотрев на подругу. На ее лице не промелькнуло ни печали, ни сострадания, но Элорн и не ожидал ничего подобного. Никто из них не скорбел, когда умерла его любимая. И, уж тем более, никто не обрадовался, когда он решил ее возвратить. — Я обошел каждый уголок Мира Мертвых, но ее там нет.

Тьена нахмурилась и поджала губы:

— Выходит, либо ее душа уничтожена, либо находится где-то в нашем мире.

Элорн кивнул:

— Выходит, так. И я верю во второй вариант. И я все еще полон решимости вернуть ее к жизни, нравится вам это или нет.

Она невесело усмехнулась, избегая смотреть ему в глаза, и пробормотала:

— Наверное ты прав — не все будут в восторге от новой авантюры. Тебя слишком долго не было и… многое изменилось.

От ее смущенного тона Элорну стало не по себе:

— Например? — вопрос прозвучал резче, чем ему хотелось, и Тьена вздрогнула. Она посмотрела на Элорна, но почти сразу же снова отвела взгляд.

— Тебе лучше поговорить с Алиаром.

Элорн легко спрыгнул с ложа и с удовольствием потянулся. Приятно снова чувствовать собственное тело, а не жалкую бесплотность, как последние двести лет. Он пошел к двери, но через несколько шагов остановился, поняв, что Тьена осталась на месте. Он обернулся к ней и с улыбкой сказал:

— Пойдем, послушаем, что скажет мой заместитель.

Она едва заметно покачала головой:

— Элорн, просто помни — прошло двести лет, многое изменилось. Не будь к нему слишком строг.

В ее словах он ясно услышал грусть и нечто, похожее на мольбу. Это было чуждо ему. Тьена, которую он знал, никогда ни о чем не молила ни для себя, ни для других. Он внимательно посмотрел на нее, будто видит впервые. Золотистые когда-то волосы теперь были цвета тусклого песка, в уголках рта залегли морщины. Но больше всего изменились ее глаза — из льдисто-голубых они превратились в серые, цвета штормового неба. Но это были не изменения одной только внешности. Айради дарована сила бесконечно долго оставаться молодыми и сияющими. Нет, эти изменения были глубокими, они затронули ее сущность и ее силу.

— Почему… — начал Элорн. Тьена вскинула брови в раздражении, но он закончил: — почему ты просишь за него? Вы никогда особенно не дружили, помню ты всегда считала его изнеженным глупцом.

Она отвела глаза и вздохнула:

— И я все еще так считаю, но теперь мы вместе.

— Что? А как же твой Киан, и любовь всей его жизни — Фир?

По ее лицу пробежала тень, Элорн увидел, как она сжала кулаки.

— Погибли, — сдавленно ответила она. — Оба. И не только они. — Она провела рукой по глазам, будто смахивая прошлое горе и продолжила уже спокойнее: — Сейчас в клане нас больше четырех сотен, но тех, кто провожал тебя в Абисс, почти не осталось. Мы через многое прошли после твоего ухода, и далеко не все дожили до твоего возвращения.

Элорн сделал несколько шагов к ней и, положив руку на плечо, мягко сжал:

— Мы со всем справимся. Теперь я здесь, и все станет на свои места.

— Даже ты не сможешь исправить все, — она отодвинулась, и Элорну пришлось опустить руку. — Ничего уже не будет, как прежде.

***

В коридорах было темно и тихо, по словам Тьены, его возвращение пришлось на глубокую ночь. Был конец зимы и большая часть учеников школы "Рассвет", основателем которой являлся Элорн, были на каникулах. Тьена не без удовольствия заметила, что вот уже почти неделю наслаждается тишиной и спокойствием, которых так мало во время учебного года.

Пока они поднимались по многочисленным лестницам и шли по не менее многочисленным переходам, Элорн пытался восстановить в памяти события прошедших лет в Абиссе. Он считал, что особых усилий не потребуется — время в мире мертвых ощущается по-другому, потому и казалось, что поиски заняли гораздо меньше времени, чем вышло на самом деле. Но когда он попытался ухватить детали или в точности вспомнить порядок событий, произошедших с ним, то понял, что не может этого сделать. Это было похоже на сон, который, проснувшись, помнишь до мельчайших подробностей, но чем больше проходит времени, тем меньше остается в памяти.

Элорн следом за Тьеной поднялся в башню над главным зданием школы, где были его личные комнаты и малый зал для совещаний. Башня выглядела заброшенной: причудливая вышивка бельферских ковров выцвела, картины покрылись слоем пыли, золотая отделка на дверях в зал потемнела. Он с сожалением коснулся сложного узора, потерявшего всю свою красоту, и Тьена, заметив это, пояснила:

— Твоя защита на входе в башню оказалась слишком сильной — никто из нас не мог войти сюда, даже Алиар.

Элорн покачал головой:

— Я и не виню вас, просто дно дело услышать от тебя о том, сколько времени меня не было, но видеть своими глазами, как это время повлияло на все вокруг… Немного сложно.

Тьена кивнула, и Элорн не сомневался, что она, пусть и не в полной мере, но понимает его чувства. Айради — дети энергии — живут долго. Порой ему казалось, что даже слишком долго. И им не впервой наблюдать, как время уничтожает то, что им дорого.

Алиар прикоснулся к ручке двери и ощутил, как по его телу пронеслась сила, которой был запечатан зал. Его собственная сила, все еще несущая отпечаток старого Элорна, что был здесь в последний раз перед тем, как отправиться на поиски любимой. За доли секунды он прочувствовал все: печаль и отчаянную решимость, гнев на судьбу, которая снова отобрала все, в тот момент, когда он было уже решил, что счастлив. Открыв дверь, он отпустил ручку. Боль притупилась, но не ушла.

Малый зал выглядел не менее плачевно, чем коридор перед ним — пыль и паутина, затхлый воздух и застарелое горе, так и не выветрившееся отсюда. Вдоль стен стояли шкафы из редкой породы салайари, священного среди айради серебродрева, их полки были заставлены артефактами, и многие сохранили отпечатки мыслей и эмоций, царивших здесь незадолго до ухода Элорна. Он потянулся к чистой энергии, текущей внутри — в тот уголок его сущности, где еще оставалась надежда, и, выдохнув, высвободил эту силу. Она разошлась волнами, омывая зал и очищая его. Тьена позади вздохнула с облегчением и Элорну показалось, будто даже стены вторили ей.

— Здравствуй, брат.

Элорн обернулся и увидел Алиара, который за годы ни капли не растерял своей способности бесшумно подкрадываться. Но, подумал Элорн, только это и осталось прежним. Несмотря на то, что внешне он не изменился, все такой же изящный и гибкий, с тонкими чертами лица и светлыми волосами — Элорну показалось, будто он видит кого-то совсем ему не знакомого. Вместо восторженного света в глазах одна лишь усталость, на губах застыла горькая полуусмешка. Когда братья виделись в последний раз, Алиар был светом. Фир называл его солнечным лучиком, играющим в прозрачной воде. Вода — стихия Элорна, но теперь он напоминал скорее болото. Темное и ядовитое.

Первым желанием Элорна было обнять брата, но, увидев его настороженную позу, он лишь протянул руку:

— Рад видеть тебя.

Алиар кивнул и отвел глаза, но руку пожал. Этого мгновения Элорну хватило, чтобы почувствовать его силу — магия воды стала ощутимее и яростнее. А под ней, не такая мощная, но отчетливая — магия земли. Надежный, устойчивый камень. Фир.

— Я был с ним, когда он умер, — тихо проговорил Алиар, зная, что Элорн почувствовал еще одну силу. — Я не просил об этом, он… — его лицо исказила мука, и Алиар поспешно остановил его:

— Я знаю.

Он никогда не думал, что что-то может сломать Алиара, под внешней хрупкостью которого скрывался стержень прочнее алмаза. Но, видимо, смерть Фира смогла: он ушел, но вместе с этим остался с Алиаром, каждую секунду напоминая о том, что тот потерял.

Элорн прекрасно знал это чувство.

Двери зала снова открылись, впуская остальных членов клана. Их было восемь, гораздо меньше, чем Элорн предполагал и надеялся, и это буквально заставил его колени подогнуться. Пятьдесят шесть преданных друзей и соратников. Тех, с кем он прошел через многие невзгоды и беды и, наконец, основал эту школу, в надежде на спокойную жизнь. Пятьдесят шесть. Осталось всего десять.

Элорн тяжело опустился в кресло во главе стола, уставившись на вошедших. Лея, невысокая, изящная шатенка, поймала его взгляд и грустно улыбнулась:

— Да, теперь мы вмещаемся в Малый зал.

Кто-то грустно улыбнулся, кто-то опустил глаза, но ее слова нарушили напряженную тишину и послужили сигналом — остальные члены клана расселись за большим овальным столом, стараясь занять как можно больше места, чтобы не замечать пустоту там, где когда-то сидели ныне уже мертвые.

Элорн не стал тянуть и сразу же проговорил:

— Души Айялы в Абиссе нет. — Краем глаза он заметил, как Алиар и Тьена, сидевшие слева от него, переглянулись. Он добавил: — Я не прошу жалости, просто сообщаю.

— Ты потратил двести лет впустую, — сказал Алиар ровным голосом, но в нем был намек, который Элорну не понравился. — И собираешься потратить еще.

Он не задал вопрос, Алиар слишком хорошо знал его, чтобы быть уверенным в том, что Элорн никогда не оставит попыток вернуть Айялу к жизни.

— Это не то, о чем я хочу сейчас говорить, — осторожно сказал Элорн, чувствуя, что подобрался к самому краю глубокого омута. Однако, прыгать ему пока не хотелось.

Алиар медленно повернулся и посмотрел брату прямо в глаза:

— Зато я хочу.

У Элорна перехватило дыхание, будто его столкнули с высокого утеса.

— Ты помнишь, как мы начинали? — тихо заговорил Алиар после короткой, но очень напряженной паузы. — Когда мы стояли на руинах нашего прошлого?

— Это тяжело забыть. Как и то, что вы все поклялись мне в верности, покрытые кровью нашего народа, — заметил Элорн.

Алиар вскинул голову и обвел глазами всех присутствующих:

— Мы все так же верны тебе, брат. Только в нас уже нет уверенности, верен ли нам ты.

Его слова повисли в воздухе, будто сами испугались того, что были произнесены. Айради молчали, но Элорну и не нужно чтобы они что-то говорили — он видел согласие в их глазах.

— Я оставил вас надолго, я понимаю… — начал он, но тут вскочила Эльда, Мастер Оружия. Она смерила Элорна колючим взглядом изумрудных глаз и заговорила:

— Нет. Не понимаешь, — ее низкий голос был громким и отражался эхом от высоких сводов зала. — Прости, Элорн, но это так. Мы всегда были с тобой. Сражались плечом к плечу. И ты не можешь понять, каково нам было, когда ты оставил нас. Мы во всем полагались на тебя, нашего законного правителя, и, оставшись одни, потерялись, как слепые котята. Твой народ нуждался в тебе, а ты отправился искать Айялу. Одну из даэнари, тех кто уничтожил наши города, друзей и родных. Думаешь, нам не казалось это предательством?

Элорна объяло глухое раздражение. Он подался вперед и, опершись локтями на стол, оглядел тех, кого еще недавно считал ближайшими друзьями и соратниками. Почти все отводили глаза, лишь Эльда и ее сестра Ильяра смотрели на него с вызовом. И, хоть он и не видел Алиара, но не сомневался, что на его лице схожее выражение.

— Вы сомневаетесь в моей преданности? Потому, что я позволил себе быть счастливым?..

— Ты принимаешь поспешные решения! — перебила Эльда, раздраженно поведя плечами. — Необдуманные. Ты делаешь так, как считаешь нужным, и не считаешься с нами.

— Все решения, касающиеся клана, мы принимали вместе. Все, что относится к Айяле — касается только меня, — отрезал Элорн.

— Ты ошибаешься, — услышал он ледяной голос Алиара и повернулся к нему. Его брат выдержал паузу, подождав, пока все внимание обратится на него, и продолжил: — Все принятые тобой решения всегда, так или иначе, отражались на нас. И Айяла только подтверждение этому. Ты не видел угрозы...

— Потому что ее не было! — Элорну не удалось сохранить ровный голос. Он откинулся на спинку кресла, всплеснув руками. — Все было хорошо. Неужели вы думаете, что я оставил бы вас, грози клану хоть какая-то опасность?

— Но ведь так и случилось, — тихий голос Леи, как всегда, немного успокоил Элорна. Он думал, что она продолжит, но, по всей видимости, ей не хотелось, и Элорн посмотрел на Алиара в ожидании объяснения.

Он понял, чего от него ждут, но с ответом не спешил, откинулся в кресле, скрестил руки на груди, и, когда Элорн уже собирался поторопить его, наконец, заговорил:

— Они пришли спустя пару месяцев после твоего ухода. Группа айради, называют себя Триорат, "Изгнанные". Те, кто не подчинялся нашим законам. В первую очередь — "Закону Крови".

Да, законы айради были строгими и не всем они приходились по душе. Особенно закон о чистоте крови, который появился после того, как стало известно, что дети айради и людей не могут до конца развить свой магический потенциал. Всем айради было запрещено выбирать в качестве пары человека, а тем, кто уже выбрал — надлежало прекратить всякое общение. Очень многие тогда открыто отказались подчиниться, и еще больше айради лишь делали вид, что соблюдают Закон. Тогда он еще более ужесточился: тех, кто не подчинялся, сурово наказывали. Но последней каплей стало введение смертной казни. Правда, айради было слишком мало, поэтому убивали в основном людей. Это ожидаемо привело к восстанию, но его подавили, а группу зачинщиков заточили в Туманном Лабиринте. Сам Элорн тогда был еще совсем ребенком, как и Эльда с Тьеной, остальные еще даже не родились.

— Как они выбрались? — спросил Элорн, переводя взгляд с Алиара на Эльду, но ответила Тьена:

— Им помогли. Триорат заключил сделку с Пустотой.

Элорн вздрогнул, но это было немыслимо и более чем нереально.

— Пустота была изгнана из нашего мира много тысячелетий назад и развеяна в Лимбе. Как… — но тут он вспомнил. Блуждая по защищенным энергетическим тропам Лимба, Элорн чувствовал, что не один. Это не имело смысла — в Лимбе нет ничего. Он отчетливо помнил, как убеждал себя в этом, но все равно продолжал оборачиваться, чувствуя чье-то присутствие. Враждебное. — Как они добрались до нее? — спросил он хрипло.

Тьена покачала головой:

— Это она добралась до них. Проникла в их головы через пустоту в сердце. Все эти двести лет мы ведем с ними войну. Поначалу мы не волновались, считали, что легко их разобьем. Но триор становилось больше, они обзавелись могущественными союзниками. И в итоге они сделали то, что ты запретил делать нам — захватили власть в городе. Незаметно, изнутри. Мы спохватились, когда уже стало слишком поздно. Они держат в кулаке все Далийское правительство, особенно здесь, в Каддаре, и нам нечего им противопоставить.

Элорн беспомощно воскликнул:

— Но ты сама мне говорила, что в клане четыреста магов!

Алиар усмехнулся:

— Из этих четырехсот лишь чуть больше половины готовы к битве. — Но Элорн все еще его не понимал. Он заметил это и снисходительно объяснил: — Времена, когда двести магов считались внушительной силой, закончились. Триорат насчитывает, по последним данным, полторы тысячи обученных магов.

— Но… Как же… — Элорн не знал, что ответить. Во имя всей тьмы Абисса, он даже не знал, что думать! — Полторы тысячи? — тупо переспросил он. Алиар мрачно кивнул. — Но это невозможно! Я читал исследования фадирим, они совершенно точно выяснили, что в среднем в мире могут существовать не больше трех тысяч магов всех рас. А ты говоришь, что только магов айради почти две тысячи?

— Этим исследованиям фадирим более трехсот лет, они устарели, — подал голос Торн. Уж если кому и судить об этом, то, наверное, только ему. Торн — один из умнейших айради, которых он когда-либо знал. Он сцепил пальцы в замок, как всегда делал, когда удавалось показать свои знания, и продолжил: — Их исследования основаны на том, что общее количество магии в мире неизменно, что в корне не верно. Магия подвижна и развивается. Уже несколько раз я замечал необъяснимые всплески, приведшие к увеличению общего резерва магии. И, следовательно, увеличению количества магов. Также, фадирим учитывали лишь естественные магические законы, потому что сами точно им следовали, и считали, что все остальные поступают так же. В этом они тоже ошиблись. Магию можно делить и передавать, воспроизводить и трансформировать, чем, по всей видимости, и пользуется Триорат.

— Но такие маги слабы, — возразил Элорн. Он хорошо об этом знал, потому что незадолго до войны с даэнари, в которой его народ почти полностью был уничтожен, его бабушка Риала, на тот момент Правительница Айради, пыталась создать армию. Она выбрала самых сильных магов и с помощью своей собственной силы — власти над энергией и магией, которую унаследовал и Элорн — разделила их силу между несколькими айради. Это закончилось провалом: ту небольшую часть магической силы, что досталась каждому из выбранных айради, так и не удалось развить до того уровня, с которым можно было бы идти воевать. Даже после сотни тренировок и медитаций они могли не больше, чем щелчком вызвать слабую искру, которая сразу же гасла, или секундное дуновение ветра, которое не могло поколебать и травинки.

Алиар кивнул, по-видимому, вспомнив о том же:

— Слабы. Но их много.

Элорн устало обмяк в кресле и прикрыл рукой глаза:

— А хорошие новости хоть какие-то есть?

Ответил Алиар:

— Мы заключили несколько союзов, на нашей стороне Рунари и Механики, кое-кто из правительства нас поддерживает. Пытаемся наладить связи с аш, но они довольно тяжело идут на контакт.

— Но все это бесполезно, — мрачным тоном сказала Ильяра, и, когда Элорн посмотрел на нее, она вскинулась: — Их больше! Они сильнее! Потому, что играют нечестно.

Элорн внимательно посмотрел в глаза черноволосой айради — она сверлила его напряженным взглядом в ответ. Элорн знал Ильяру давно, практически с самого детства, но никогда не видел ее такой. Обреченной, опустившей руки. Да, она была вспыльчива, иногда даже истерична, но пыталась найти выход из любой ситуации. Она боролась. Но это была та, старая Ильяра, теперь она изменилась, как и все в этой комнате.

Он перевел взгляд на Эльду — старшая сестра Ильяры поджала губы и смотрела куда угодно, но не на него. К Тьене не оборачивался, он и так всем нутром чувствовал ее злость, как и холодное раздражение Алиара. Лея сидела, погрузившись в собственные мысли, но она и раньше редко принимала активное участие в обсуждениях. Торн и его сестра-близнец Тьямар, темнокожие энергетические маги, с отсутствующим видом рассматривали артефакты на полках. Красноволосая Арьята уделяла повышенное внимание своим рукам, а Дамар и Илин шептались над каким-то листком бумаги.

Элорн вложил немного силы в свой голос и обратился ко всем:

— Друзья! Здесь, в нашем новом доме, я клянусь перед лицами наших предков, — он встал, и повернувшись в ту сторону, где на длинном золотом постаменте стояли в ряд семнадцать белоснежных черепов, поднял руки над головой, выпуская шар голубой энергии. Он, метнувшись, завис над черепами, ожидая остальных слов Элорна. Он повернулся к айради, которые, наконец, обратили на него внимание, и продолжил: — Клянусь перед Элерией Матерью Энергии и четырьмя Великими Духами: перед Эйхельмом Государем Ветров, Бранном Властителем Огня, Таллой Твердыней и Ильмой Царицей Вод, — он по очереди выпускал по сгустку каждой стихии, и они присоединялись к энергетическому шару над черепами. Айради, затаив дыхание, слушали слова священной клятвы. — Клянусь именем Мьянар — из Первых айради, именем Риалы — дочери ее, именем Алиты — дочери Риалы и моей матери, именами погибших сестер — Даниалы и Талианы. Клянусь памятью мертвых перед живыми: я сделаю все, чтобы привести наш клан к процветанию.

Элорн повернулся к золотому постаменту, часто дыша, он и не предполагал, что клятва отнимет так много сил. Несколько секунд призванные им стихии еще висели над черепами, но затем с тихим хлопком испарились.

Предки не приняли его клятву.