Глава 1. Слияние миров.

Пьянящая мелодия скрипки проливалась рекой по залу, манила своими нотами, немного дурманила, как бы протягивая руку галантной леди на торжественный бал — молодая рука с идеальными пальцами музыканта проходилась смычком по струнам — вторая рука крепко прижимала скрипу к подбородку, музыкант ускорился, мелодия набирала темп, рука, словно ведомая дьяволом с большой скоростью орудовала инструментом. Глаза музыканта горели яростным пламенем творчества, а сердце трепетало упиваясь собственным талантом, даже кончики губ подходили к улыбке. — Спину ровнее, Яковлев, — консервативно одетая женщина средних лет с указкой в руке, ударила мальчика по спине указкой, — И локоть выше! — тут же подбила локоть указкой.

— Мир классической музыки жесток, не думай, что если бог дал тебе крупицу таланта, ты не просрешь его ленью! — строго и ворчливо проговорила она, женщина явно была без настроения, нога выстукивала мысли по паркету.

— Но… Анна Сергеевна, я и так стараюсь изо всех сил, — тяжёловато сказал мальчик.

— Сотни талантливее тебя трудятся с кровавыми мозолями на руках, ты думаешь будет легко играть пять часов к ряду, с тяжеленным инструментом в руках, при этом держа спину, с солдатской выучкой? — насупив острые брови сказала она. Лоб затянули морщины.

— Вас понял, — спина полностью выровнялась, став осиновым деревом, локоть приобрёл твердость дуба, с лица ушли эмоции, игра продолжилась.

''Как же достала меня эта вечно недовольная женщина, вот бы мать и отец побыстрее вернулись из гастролей, с ними куда приятнее заниматься'', — всплывали мысли на фоне игры.

Живая приятная мелодия подходящая под вальс сменилась холодной, более мёртвой и апатичной, тягучее скорбной, даже с ноткой жёсткости.

Выражение лица приобретали черты фарфоровой статуи, словно их покидала жизнь, сменяясь бесчувственным выражением.

''Хотя… Быть может она верно говорит? Родители меня любят и нахваливают, а она чхать на меня хотела. Мне предстоит пройти много испытаний''

Музыкант всё больше и больше отходил от творческого порыва, становясь под канон музыкальных школ.

— Молодец, так куда лучше. Творчество это хорошо, но твои порывы безразличны работодателю, зритель хочет слушать своих любимых исполнителей максимально приближённо к оригиналу! — женщина уловила мелодию, уловила мысли по холодному выражению лица, — Ты можешь создавать своё, но таким путём зарабатывают себе на жизнь единицы в мире классической музыки!

Не отрываясь от работы, на новом витке мелодии мальчик кивнул, продолжив своё дело.

Анна Сергеевна наблюдателем темницы нависала над парнем, пристально смотря за движениями, и хорошенько вслушиваясь в мелодию.

Сзади от них стояло вылизанное до блеска пианино, с закрытой крышкой струн, а с верху весели старинные часы коричневого цвета, лак давным-давно потрескался, стекло чуть-чуть мутное, но ещё хорошо просматриваемое. Стрелки ходили издавая характерный звук. Снизу раскачивался большой золотой маятник, в такт тиканью стрелок.

Минуты сменялись десятками, а десятки перетекали в несколько, пока не выстроились порядком счёта LX.

На тело музыканта накатывалась усталость, капли пота уже выступали на его лбу, мышцы спиты затвердели сталью, ноги ныли умирая в чёрных туфлях, руки хотели выбросить инструмент, но глаза оставались непоколебим, словно не желая сдаваться усталости, боролись с законами мира. Толи от молодого возраста, толи под действием дурного нрава стали такими. Непокорность.

Анну раздражали эти глаза, она вот уже второй месяц наблюдает их. Не глаза музыканта, глаза бунтаря, не того, что полезет сломя голову в пламя. Умеющие ожидать момента! — Я многих обучала, однако ты самый странный из всех, — говорила она больше себе, — Иди отдыхай, через час продолжим обучение. пройдись глазами по нотной тетрадке, — уходя на кухню говорила она.

Убирая скрипку от лица мальчик провожал её спину взглядом, он развернулся пройдя через стеклянный книжный столик к спиральной лестнице: ведущей на второй этаж.

Из кухни раздался шум кофемашины, разнёсся приятный аромат крепкого напитка, ложечка стучала по чашке, под звуки двух кубиков падающего сахара.

Усталые шаги пошли по ступеням, рука легла поручень, пойдя по нему в такт шагам, взгляд смотрел на неуклонно приближающийся коридор. Там располагалась гостевая, комната родителей, а рядом его собственная.

Всего двадцать вздохов прошлось по кофейному коридору, прямиком к белой двери — дверь отворилась показав содержимое комнаты. Слева стоял большой коричневый книжный шкаф, битком набитый громкими именами классиков разных стран. Также с нотными тетрадками. Рядом с ним стойка под скрипку: ещё чуть дальше комод с вещами первой и второй необходимости. Справа бережно застеленная односпальная кровать, рядом тумбочка, на которой лениво отдыхал серебристый металлический будильник, у которого в напарниках чёрно-белый телефон, а над кроватью пыльная гитара. Одно большое окно показывало сад, в котором росли алые розы: сад ухоженный и приятный на вид.

Почти все вещи явно недешевые, однако создавалось впечатление что это и не комната маленького мальчика, ведь солдатиков литература загубила, компьютер книги заменили шелестя страницей, а детство задушили руки холодных мыслей.

Сама комната была выполненная в приятных кофейных тонах — руки закрыли кофейные занавеси приглушив свет полудня пробивающейся в окно.

Мальчик взял тетрадку с нотами и лег на кровать: она чуть-чуть вмялась под весом его тела.

Глаза бегали по нотам, смотрели на пометки.

Так прошёл десяток минут.

В комнате начало темнеть, да так… Что казалось солнце проглотил могучий зверь, из-за под занавесок совершенно не поступал свет.

Ууууууууууууууууууу , — зазвучал свирепый ветер и что-то скрежетало окна.

Руки держащие тетрадь затряслись, сердце колотилось, словно табун диких лошадей скачущий по прериям. Настолько жуткая стала атмосфера.

Голубой свет кольцами проходил сквозь стены, расходясь по комнате, идя дальше, как призраки ходили кольца света, одно кольцо за другим, неостановимый поток колец.

Раздался гул, руки закрыли уши, все окна в доме лопнули разлетевшись осколками, осколки осыпали детское тело, немного раня плоть, тетрадь лежащая на лице служила хоть каким-то щитом.

Всё стихло, туман начал заползать в разбитые окна, заполняя сыростью всю комнату.

Послышался бой посуды, за которым последовал женский крик. Да такой крик, что все жилы холодились, сплетение солнца вопило тревогой, неистовой тревогой. И он только усиливался, набирая оборот за оборотом...

Детское тело содрогалось каждую секунду… Время стучало по мозгам, каждая секунду криков болезненно тянулась, только все больше разгоняя адреналин.

''Меня же убью, окно, в окно!'', — пробилась мысль сквозь ужас.

Тело его подскочив подлетело к разбитому окну, руки крепко взяли занавески и раздвинули их. Всё внутри обомлело, вместо прекрасного сада зловеще извивающиеся лозы, голодными питонами бродили около высоких сухих деревьев, из каждой лозы произрастали длинные шипы, крайне похожие на зубы. Деревья выглядели давно умершими, произрастали из серой земли...

Лозы те двигались океаном чудовищ, не одного свободного кусочка земли. Сразу становилось понятно: верная смерть ждёт выпрогнувшего в окно...

Голова была полностью пуста, картина мира смыла абсолютно всё, медленно застывала перед глазами.

Мальчик рванул от окна за скрипкой, руки крепко схватили её, как самоё ценное в мире. Тело побежало дальше, чёрные туфли мчались по коридору, по лестнице вниз, дверь кухни открыта: от туда доносились те самые, уже хорошо знакомые вопли.

Несколько робких шагов, глаза заглянули за дверной проём. Две сгорбленные твари в каких-то ошмётках заживо жрали Анну. Один крепко прижимал её к полу, а другой потрошил, он вытягивал кишки и засовывал в зубатую пасть первому, тот заглатывал их, словно проглот. Грудная клетка полностью вскрытая, частей лёгких нет, лицо подранное… Глаз вытек, но живая, ещё жива… — Как такое… — мальчик начал заикаться, желтая жидкость потекла по коричневым брюкам, — рука схватила детскую шею, тело поднялось вверх, — Ахсомния аштар? А-ха-ха, — прохрипело существо на неизвестном языке. И было оно похожее на тело низкорослого человека, с яйцом на голове, одним глазом и пастью в два ряда зубов — длинный язык вышел изо рта, и прошёлся по лицу мальчика.

— Ашор, ашор, амкос имагия, сомар! — послышался голос жуткуй голос из-за спины, тварь убрала язык. Она понесла мальчика к дверям.

Он уже давно потерял сознание.

От автора.

Доброго времени суток. Работа в стадии разработки, нужен ваш фитбек. Она по сути экспериментальная, и по всей видимости стиль не зашёл. Но сюжет неплох. Возможно долговато раскачиваться. Можете попробовать почитать пару глав, буду рад отзывам. Они необходимы для улучшений.