ПРОЛОГ

Огненный город, янацу[1]

Весна — хорошее время в Огненном городе. Отступил зимний холод, забылось серое небо, ушло запустение, долгие месяцы не покидавшее дворец. Раскрылись сливовые цветы, наполняя улицы чуть гниловатым, сладким до пресыщения ароматом, раскрылись и облетели, сорванные неугомонным ветром. Магнолии пестрели бутонами — от фиолетовых до бледно-бежевых; цвела вишня, и аллеи Хиэй тонули в бело-розовых облаках.

Весна — хорошее время. Время неспешных бесед на балконах королевских покоев, время смотреть представления знаменитых актёров, время тихих игр и искусства стихосложения. Время гулять и любоваться природой, собирать пахнущие ванилью цветы и превращать в недолговечные, обречённые рассыпаться через неделю украшения.

Но верную помощницу королевы, вечно юную Цую, сейчас не интересовали ни украшения, ни цветы, ни игры.

Она скользнула между занавесями и остановилась.

В воздухе гудела сила: работал большой кристалл связи. Её величество была занята разговором.

С кем? С Огненной жрицей?

Девочка осторожно потянула на себя ткань. Выглянула. И убедилась, что была права: королева сидела перед огромным кристаллом, а над ним дрожало, исчезая, изображение жрицы.

Опоздала.

Цую, сама того не замечая, надула губы. Вчера, на празднествах весны, она предвкушала встречу, собираясь не расставаться с её святейшеством весь вечер, но надежды не сбылись. Уставшая жрица сразу по окончанию празднеств испросила позволения удалиться. А теперь не удалось застать и её разговора с королевой, даже словечка не получилось услышать.

Девочка опустила глаза, как требовал того придворный этикет при обращении к вышестоящему, двинулась вперёд и позволила, на этот раз вопреки любому этикету, прозвучать в голосе слабому разочарованию:

— Я тоже хотела бы говорить с Хиэнне…

Ответа не было.

Девочка украдкой глянула на королеву. Та медленно обернулась. Глаза ощупывали предметы, будто не видя, двигались рывками: раз — стол, раз — край столешницы, раз — плечо Цую, раз — её лицо.

— Хиэнне дала согласие, — это прозвучало так, словно мысли королевы были где-то далеко отсюда. — Она сойдёт в Нижний мир.

Цую застыла.

Нижний мир. Значит, её величество решилась. Потребовались несколько лет пугающих видений, ночи, проведённые в молельне, в просьбах о милости Огня, долгие беседы с государственным канцлером Орриэ-лаэ, с главами храмов Хиэй и Щинге, чтобы правительница страны наконец-то перешла от сомнений и страхов — к действию.

— Она должна найти там двоих, — продолжала королева. — Скорее всего, двоих мужчин. Потом она вернётся. Ты присоединишься к ним.

— И что тогда? — тихо спросила девочка. Слышать о нужных королеве людях ей приходилось не впервые. Двое мужчин, две девушки и она сама, Цую — её величество была уверена, что опасность неминуема, если не собрать всех. — Когда их найдут?

— Хиэнне согласилась принять их в Храме. Она будет обучать их, ты ей поможешь. Нужно выяснить, какой магией они обладают. Обучить языку. Необходимым манерам. Они должны будут предстать при дворе. Я хочу, чтобы они сколь можно скорее предстали при дворе.

Цую затаила дыхание. Слова королевы становились явью — Цую попадёт в Храм. Попадёт и узнает его изнутри — дом Хиэнне, хранилище покоя Огненного материка.

— Когда я могу идти в Храм? — жадно спросила девочка.

Королева качнула головой. Глаза её были темны.

— Я чувствую, надвигается бедствие, — сказала она невпопад. Слова шуршали так, будто чья-то рука перебирала деревянные плашки для игры в «соти» — бессмысленно и равнодушно. — Ведьмы стали чересчур умны, чересчур смелы. Похищения, болезни… Они было успокоились, когда за них взялся Орриэ-лаэ…

Цую молчала, ожидая продолжения.

— Но я знаю, это спокойствие ложное. Орриэ-лаэ не видит, ему не шепчет Огонь… Огонь неспокоен. Если он вырвется из моих рук, я не знаю, что произойдёт. Если моих сил не хватит с ним совладать… Мы погибнем. Пламя дремлет под тонким слоем земли. Сейчас я принимаю на себя его силу. А что случится, если вдруг ни я, ни храмы окажутся не в состоянии удержать его?

— Что случится? — Цую смотрела в серо-синие глаза, как заворожённая.

Королева поднялась не отвечая. Отошла к окну, встала перед ним, тонкая, стройная тень на фоне яркого света.

Цую двинулась следом; остановилась по правую руку, пытаясь прочесть выражение на лице правительницы.

Королева выглядела безмятежной. Красивой, мраморной, непоколебимой — и безмятежной. Зато алые волосы, спускавшиеся по груди её величества, под лучами солнца казались реками пламени. И на миг Цую представились вдруг реки пламени, захватившие материк. Всесильное, своенравное пламя, больше не желающее удовлетворяться поклонением жрецов, песнями жриц и верой обычных жителей. Представилась врывающаяся в дома огненная лава, медленная, вязкая и несущая смерть. Жилы огня в земле, наполнившиеся оранжевой кровью.