Хозяин турнира

Тучный мужик замахнулся, и плеть со свистом рассекла воздух. В этот раз Олив не пряталась и не закрывалась. Даже понимая, что будет больно.

Но прятаться бессмысленно. Не важно, что это за место, и как она здесь оказалась. Пощады не будет. С арены действительно уйдет только один. А значит, нет смысла просить о милосердии. Тогда Олив примет свою судьбу с достоинством.

Первый удар пришелся по спине, обжигая, словно огнем. Второй, третий… Кажется, плеть разок прошлась по шее… Все тело горело, будто в огне, глаза заволокло пеленой боли, и девушка уже не различала, где болит. Все, чего ей хотелось, чтобы это прекратилось...

Небеса услышали её просьбу, и побои резко прекратились. Неожиданно боль стала медленно отступать. Вместо неё по телу разливалось приятное тепло. Олив открыла глаза скорее от удивления, чем от облегчения. И встретилась взглядом с двумя черными озерами, в которых можно было бы утонуть без остатка. Глаза, лишенные белков и зрачков, до краев заполненные тьмой. И в этих невероятных, черных глазах не отражалась ни одна эмоция. Словно они принадлежали не живому человеку, а самой тьме. По ним сложно было сказать, даже куда направлен взгляд.

Их обладателем был красивый мужчина около тридцати, в черном кожаном костюме. От того, что этот незнакомец смотрел на неё, не мигая и не отводя взгляд, у девушки невольно возникло желание провалиться сквозь землю. Хотелось просто банально сбежать, потому, что взгляд незнакомца пугал куда больше, чем даже минотавр. Вместо этого Оливия продолжала смотреть ему в глаза. Не потому, что такая смелая… Просто Адам, старший брат, когда-то научил, что хищнику нужно смотреть в глаза. И ни в коем случае не бежать. А в том, что глаза, рассматривающие её сейчас, принадлежат хищнику, не могло быть и тени сомнения.

— Кто ты? — приятный баритон лишенный всяких эмоций.

— Олив, Олив Пентергриф, — девушка решила не злить его. Пока что можно и поговорить. Тем более что он видимо, вколол ей какое-то обезболивающее, ведь боль прошла, и мысли прояснились. А избивавший её тучный мужчина не мешал ему. Значит, незнакомец тут главнее. Может, с ним удастся договориться о возвращении домой?

— Олив… — повторил он, словно пробуя это слово на вкус. — Как ты попала на турнир?

— Не знаю, — честно призналась она.

— Откуда у тебя ключ? — незнакомец не отводил взгляд.

— Не знаю, это не мое, — пожала плечами Олив, и только сейчас поняла, что лежит у него на руках. Девушка попыталась вырваться, но тело вдруг обмякло, на неё навалилась свинцовая тяжесть, которая впрочем, не мешала думать и здраво оценивать происходящее.

Осознание пришло внезапно. Так ведь это он делает! Она во власти этого мужчины в черном!!!

— Тиш-ш-ш-ш-еее, — как змея прошипел незнакомец.

— Где я? — Олив против воли начала паниковать. Это уже не шутки.

— Это арена, — мужчина широким жестом обвел все вокруг. При этом глаза, его проклятые глаза не отрывались от девушки, заставляя ещё сильнее паниковать. — Здес-с-сь проводят турнир.

— Почему я тут? Я не хочу драться! Я хочу домой! Кто ты? — вопросы возникали в голове один за другим и Олив тут же их озвучивала. Просто не могла себя остановить.

— Я хозяин турнира, — ответил незнакомец. — Вс — с-сё и вс-с-се здес-с-сь принадлежат мне… И ты принадлежишь-ш-ш-ь...

— Нет! Это ошибка… Я не собственность! — Олив сглотнула, стараясь взять себя в руки. — Меня не должно здесь быть.

— Не должно… — все тем же безучастным тоном повторил он.

Девушка не могла понять: то ли мужчина дразнится, то ли соглашается. Она решила попробовать договориться:

— У меня есть семья, братья. Они заплатят вам любые деньги, любой выкуп за то, чтобы вы меня отпустили...

— Плата… — эхом отозвался он.

Повисла тишина. Олив вдруг абсолютно четко осознала, что деньги его не интересуют. Но должно же быть хоть что-то, что заставит его помочь? Ведь он же не дал убить Оливию и даже больше того, как бы дико это не звучало, лечит её.

Наконец, хозяин турнира заговорил:

— Ты можеш-ш-шь заплатить за с-с-свою с-с-свободу...

Олив показалось, что в глубине его черных, как сама тьма глаз, что-то мелькнуло. Всего на мгновенье, неуловимое, как солнечный зайчик… но что-то точно было. И это не отблеск, в этой черноте ничего не отражается.

— Как? — чужим голосом спросила она, боясь услышать ответ.

— Тебя не должно быть на турнире. Ты пришла по чужому билету, — бесстрастный тон, никаких эмоций. — Я даю тебе право заработать с-с-свободу...

— Как? — настойчивее повторила Оливия.

— Два варианта. Первый — с-с-станешь моей наложницей на год. Ес-с-сли выживешь — твоя с-с-свобода.

Олив смогла только отрицательно покачать головой. Лицо, против воли залила краска, покраснели, наверное, даже корни волос! Что такое наложница девушка понимала. В школьной библиотеке были не только учебники, но книги романтического содержания. А у неё много свободного времени. Олив никому никогда не признавалась, что коротает время за повествованиями о большой и страстной любви… с детальными описаниями, от которых в низу живота разливалось приятное, томительное тепло.

Губы незнакомца растянулись в улыбку, больше напоминающую оскал. Кажется, он рассчитывал на такой ответ.

— Второй вариант — пойдешь на год учитьс-с-ся в академию, начишьс-с-ся дратьс-с-ся, вернешьс-с-ся на турнир и брос-с-сишь мне вызов. Победишь — твоя с-с-свобода. Проиграешь — с-с-станешь моей наложницей навс-с-сегда.

Олив несколько мгновений не отрываясь, смотрела на него. Девушка прекрасно понимала, что стоит на кону. С одной стороны — год с незнакомцем, и она стопроцентно свободна. Но нужна ли ей эта такая свобода? С другой стороны, ещё раз вернуться сюда, попытать свою удачу… Маленький шанс на выигрыш, и большой шанс оказаться его наложницей навсегда...

— Я рискну вернуться и сразиться, — Олив уверенно посмотрела ему в глаза.

— Это будет вес-с-село, — вот сейчас впервые показался раздвоенный змеиный язык. Олив ещё раз убедилась в правильности своего решения. — Даю тебе три месс-с-сяца, решить с-с-свои дела. Тот, кому ты рас-с-скажешь — умрет.

Олив хотела ему ответить, что никому не скажет, но её отвлек шум. Она оглянулась — двое тучных мужиков под руки тащили упирающуюся девушку. Брюнетка, растрепанные волосы, изорванная одежда… Узнавание больно кольнуло. Это же она! Незнакомка, которую она спасала в той подворотне. Олив дернулась, но незнакомец, продолжал крепко удерживать её.

— О с-с-себе побес-с-спокойс-с-ся, — прошипел его голос у самого уха, а раздвоенный язык лизнул шею. Олив отшатнулась, и вдруг все пропало. Она упала на пол своей комнаты. Быстро осмотрев себя, девушка не обнаружила следов побоев. И в комнате ничего не говорило о том, что здесь могло произойти что-то из ряда вон выходящее. Все было обыденно, просто и знакомо. За окном медленно сгущались сумерки, и пела какая-то птаха.

Так что же, все произошедшее всего лишь сон?!

Олив рассмеялась и встала на ноги. Её немного трясло, но после таких "сновидений" это и не удивительно. Шея немного болела. Видимо, долго спала в неудобной позе...

Вдруг её прошиб холодный пот. Шея болела как раз там, где лизнул незнакомец с черными глазами. Сорвавшись с места, девушка подбежала к зеркалу и убрала растрепанные волосы. За ними замысловатым узором плелась татуировка, черная, как сама ночь… Как тьма, заполнившая глаза до краев...

Олив обессилено рухнула на пол там, где стояла.

Значит, все правда… У неё только три месяца… И один маленький шанс...

Несколько мгновений девушка, молча, смотрела на стену, медленно тонущую во все больше и больше сгущающихся сумерках.

— Ну и что?! — как бы ответила она сама себе. — Подумаешь, хозяин турнира… Разве я не Олив Пентергриф? Разве не сестра своих братьев? Значит, выиграю, даже при таких маленьких шансах на победу.

По комнате прошелся с тихим шелестом ветер, и ей почудился в нем смех.