Глава 2

Разве могло утро начаться ещё лучше? Я лежала в объятиях потрясающего мужчины в роскошном номере одного из лучших отелей города влюбленных. Флавиан ещё спал, я осторожно убрала его руку со своей талии и встала с кровати. Я подошла к окну и вдохнула легкий цветочный аромат, на авеню Монтень уже во всю кипела жизнь. Люди спешили по своим делам, кто-то в сторону площади Шарля де Голля, чтобы насладиться видом Елисейских полей и Триумфальной арки, кто-то в обратном направлении к Сене к мосту Иена, на авеню Анатоле Франсе, чтобы посмотреть на город с высоты шедевра Эйфеля. Кто-то вовсе любовался витринами бутиков, одна молодая девушка так пыталась зачаровать длинное шелковое платье, что прислонилась к стеклу. Я не смогла сдержать улыбки, и в этот момент так захотелось здесь остаться! Встречать утро за уютным столиком какой-нибудь домашней кондитерской за чашечкой горячего кофе с гужерами, гулять по скверам и паркам, посещать выставки, изучать культуру, а вечером, расположившись на затененном балкончике и откупорив бутылку розового вина сорта Пино д'Онис, открыть книгу Фредерика Бегбедера. В голове непроизвольно зазвучали строки: «Анна садится в такси, я тихонько захлопываю дверцу, она улыбается мне из-за стекла, и машина трогается.… В хорошем кино я побежал бы за ее такси под дождем, и мы упали бы в объятия друг другу у ближайшего светофора. Или она вдруг передумала бы и умоляла бы шофера остановиться, как Одри Хэпберн — Холли Голайтли в финале «Завтрака у Тиффани». Но мы не в кино. Мы в жизни, где такси едут своей дорогой». Я невольно вздрогнула. Этот отрывок так ярко описывал мою историю с Флавианом. По возвращению в Россию сказка закончится, он вернется к своей привычной жизни, а я напишу статью и постараюсь обо всем забыть. Мы были из разных миров, слишком разных даже для этой сказки.

— Аделина, — позвал он.

— Доброе утро, — я обернулась и подошла к нему, присев рядом. Я хотела рассказать ему, что наметила, отведав луковый суп, спуститься на первый этаж в эксклюзивный институт Dior с множеством spa-процедур, а после отправиться на набережную Д”Орсэ.

— Ты в порядке? — нахмурился он, пронзая меня взором своих голубых глаз и лишая приятных грёз, — ты очень бледная.

— Думаю, я просто не выспалась, — отмахнулась я. Не могла же я признаться, что просто расстроена закончившейся иллюзией.

Он положил руку на плечо, и я вскрикнула от боли. Флавиан сразу убрал руку, а я побежала в ванну. Я подошла к зеркалу, откинув назад запутавшиеся каштановые пряди и начала рассматривать своё правое плечо. На нем виднелась рана, которая ещё кровоточила. Я испугалась, где же смогла так пораниться. Вошёл Флавиан, его взгляд остановился на ране, и похоже он перепугался больше меня. Мужчина подскочил к аптечке и лихорадочно стал перебирать ее содержимое, при этом ненужное бросал прямо на пол. Руки у него дрожали, на лбу проступил пот.

— Флавиан, успокойся, это все лишь царапина, — хотя у самой голос дрожал.

— Аделина, помолчи, — отрезал он. — Повернись, я обработаю это.

Я покорно повернулась, и пока он занимался моей раной, я рассматривала его в зеркале. Чего он так испугался? Может, боялся, что все подумают, что это он меня покалечил? После Анжелики Лесовской это было бы не удивительно. Или просто крови боится?

— Всё, надеюсь, это поможет.

— Конечно, поможет, — я хотела, как-то развеять обстановку.

Мы вернулись в комнату, и Флавиан поспешил к бару.

Он налил себе виски и залпом выпил, затем осушил ещё два бокала.

— Что тебя так встревожило? — спросила я.

— Ты не понимаешь, это может закончиться трагично.

— Всё, прекрати, — не выдержала я, и попыталась отнять у него бутылку.

— Уйди, — Флавиан оттолкнул меня.

Но я не сдавалась. Пить с самого утра, да ещё в таком состоянии! Я опять поймала себя на мысли, что с Флавианом не всё уж так радужно, его перепады настроения, стычки с окружающими, что если он серьезно болен… Нашу борьбу прервал стук в дверь. Флавиан выругался, но все же открыл, на пороге стоял Олег. Он холодным взглядом посмотрел на француза, который ещё не успел одеться, на не заправленную кровать и, наконец, на меня, стоявшую в одном пеньюаре с перевязанным плечом и бутылкой виски в руках.

— Лин, можно тебя на минуту?

Я вышла в холл. Бутылку я взяла с собой.

— Что у вас там стряслось? — спросил Олег, как только я закрыла дверь. — И чем это вы там занимались? — двусмысленно выгнул он бровь.

Терпеть не могла, когда Олег так делал.

— Забрала у Флавиана, — я не собиралась отчитываться за свою личную жизнь, и проигнорировала последний вопрос, — он неадекватно отреагировал на мою рану.

— Это он сделал? — рассвирепел Олег и уже хотел вернуться в номер, но я перегородила ему путь.

— Нет! Олег, зачем ты меня позвал?

— Мне позвонил Максим, похоже, до тебя не дозвониться, Алекс в больнице, он попал в аварию.

— Что? — меня забила мелкая дрожь. Мой брат всегда лихорадочно гонял на своем байке, он уже неоднократно ломал себе конечности, но всё равно продолжал, — надо срочно возвращаться! Как это произошло?

Я побежала в комнату, Олег шел по пятам.

— Мне надо вернуться домой, — тараторила я, по пути пытаясь найти, куда вчера кинула свое платье, — мой брат попал в аварию.

— Это не может подождать? — спросил Флавиан.

— Ее брат в больнице, — вмешался Олег. — Ты с ума сошел? Какое подождать?

Флавиан одарил того презрительным взглядом и не пожелал нужным ответить. Вместо этого он подошёл ко мне, мягко забрал бутылку виски из моих рук, которую я до сих пор держала.

— Хорошо, сейчас я решу это.

* * *

Флавиан не полетел с нами, сказав, что закончит кое-какие дела и отправится сразу, как только их уладит. У меня возникло подозрение, что его дела — это хорошо опустошить бар в номере. Я была как на иголках, и весь перелет ерзала на сиденье, Олегу пришлось несколько раз шикнуть на меня, он, видите ли, не мог сосредоточиться на чтении, а одна внушительная дама, занимавшая наверно сразу два места, уверенно заявила, что я просто боюсь летать. Я пыталась успокоиться, но не могла. Когда же Алекс угомониться? Он никогда не был пай мальчиком, а после смерти мамы и вовсе пошел по наклонной. Алекс постоянно ругался с отцом, а после того, как последний женился во второй раз, брат совсем слетел с катушек. Он обвинял отца в смерти мамы, грубил и ругался с мачехой. Несколько раз Алекс уходил из дома и подолгу жил у меня. Я пару раз пыталась дозвониться до брата, но его телефон был вне зоны доступа, и это еще больше выводило из колеи. Конечно, я понимала, что еще рано поднимать панику, возможно авария была несерьезной, и с ним все в порядке. Я переживала за брата, и в то же время была зла. Испортить такую поездку!

— Ты же злишься из-за того, что нам пришлось уехать? — словно прочитав мои мысли, спросил Олег. — Я думаю, вы хорошо развлеклись с Флавианом ночью.

— Это не твое дело, — нагрубила я и сразу же прикусила губу, пожалев о сказанном. Олег в чем-то был прав.

— Не подумай ничего, но мне кажется, что иногда ты неразборчива в связях, — тоном учителя заявил друг.

— Олег, послушай, мне сейчас не до этого, — конечно на самом деле я хотела ему высказать, что я думаю в этом смысле на его счет, но голова была забита проблемами важнее. — И когда это я была неразборчива в связях! — всё же не смогла не возмутиться я.

— Да ты с детства за каждым красивым мальчиком бегала, а вот я, — гордо выпятил он грудь, — верен свой девушке вот уже пять лет.

Я хмыкнула, но ничего отвечать не стала. Олег так любил напоминать о своей идеальности. Вот он с отличием окончил школу, вот он лучший студент, вот его высокооплачиваемая работа, вот его безупречные отношения. Даже не верится, что этот позёр, у которого все было безукоризненно, даже до блеска начищенная обувь, раньше был главным инициатором пробежек по лужам и лазаньям по деревьям. Олег, конечно, верно отметил, иногда я не контролировала свои чувства, но с Флавианом совсем другая ситуация. Да он хорош собой, и у меня определенно симпатия к нему, но я не была уверенна, что он тот самый. Я и сама не понимала свою привязанность к нему за такой короткий промежуток времени, просто он обладал каким-то притяжением, и оно сводило с ума.

Вскоре мы прилетели. И едва сойдя по трапу, вызвали такси, которое довольно быстро приехало и ожидало, пока мы пройдем до терминала выдачи багажа. Я просила Олега забрать багаж самостоятельно, но он настоял, что мы поедем вместе. Уже в больнице, едва узнав номер палаты, я рванула туда, по пути, едва не сбив с ног девушку.

— Прошу прощения.

— Аделина? — позвала она.

— Кристина? — удивился Олег. Он подошел к ней и поцеловал. — Что ты тут делаешь?

— Алекс врезался на мотоцикле в автомобиль моего доверителя, — ответила Кристина. Она была адвокатом, и, несмотря на молодой возраст, имела неплохой багаж из солидных как российских, так и иностранных клиентов, что делало ее и Олега первоклассным альянсом сил, и возможно не так уж сильно завязанном только на любви. Из палаты, рядом с которой мы стояли, вышел молодой загорелый парень по виду ровесник Александра. На его лбу была широкая повязка.

— Это Эдвард, — представила его она, — в его автомобиль врезался Алекс.

Продолжила она на английском, объяснив молодому человеку, что я сестра второй пострадавшей стороны.

— Мне очень жаль, — сказала я. — Если нужно что-то оплатить…

— Все в порядке, мы уже обсудили сложившуюся ситуацию, у сеньора Альвьяно нет претензий. Словно в подтверждение тот кивнул. Надо будет попросить Олега узнать поподробнее об этом человеке, интересно он итальянец, или испанец. И что иностранцы так зачастили в наш город. Когда мы вошли в палату, Алекс читал потрепанную книгу, что нельзя было прочесть заглавие. Подняв глаза, он обрадовался.

— Наконец-то, — он закрыл книжку и положил на тумбочку. — А то я думал, что проведу весь день с этим ужасом, — покосился он на книгу.

Я подошла к нему и обняла.

— Ты в порядке? — спросила я, присаживаясь на кровать. Олег сел на стул.

— Если не считать, что у меня разрыв мягких тканей, то все в порядке, — хорошо что-то чувство юмора у Алекса не пропало.

— Как это произошло? — поинтересовался Олег. Алекс нахмурился, он явно не хотел рассказывать. Брат решил сменить тему:

— Как съездили? Как Париж?

— Превосходно! — я вкратце рассказала о поездке, естественно, опустив из рассказа свои ночные похождения.

— Кто-то хорошо повеселился, — вставил Олег свое едкое словцо.

Алекс засмеялся.

— А как твоя статья? Есть стоящий материал?

— Флавиан не особо со мной откровенничал, — поделилась я, — но надеюсь, папа останется доволен, тем, что есть.

— Он разве бывает, доволен? — фыркнул Алекс.

— Он заботится о тебе, — сказала я.

Отец всегда воспитывал нас в строгости, и когда я окончила Высшую школу журналистики и массовых коммуникаций, он заставил проходить собеседование наравне со всеми. В редакции меня откровенно не жаловали, полагая, что меня пристроили только лишь по тому, что я ношу фамилию Эллинская, но я была хорошим репортером, у меня была, так называемая, чуйка на события, заслуживающие внимания.

— Он предал маму, — брат поджал губы, — года не прошло, как он женился на этой ведьме. Это из-за нее я попал в аварию!

— Что? — воскликнули мы одновременно с Олегом.

— Я поехал к ним в дом, — стал рассказывать Алекс, — случайно увидел ее в окне, она что-то…, — он запнулся, подыскивая подходящее слово. — Не знаю, что это было, но я по-настоящему испугался, она явно состоит в каком-то дьявольском культе! Я поехал обратно в город, и так попал в аварию.

Мы с Олегом переглянулись. Алекс что-то не договаривает. И я поеду к Инне, поговорю с ней. Конечно, брат преувеличивал, вряд ли мачеха поклонялась Сатане, но что-то в ней было действительно странным. И меня всегда удивляло, как отец смог так быстро жениться вновь, они с мамой так любили друг друга. Или я внушала это себе.

***

Отец со своей молодой женой жил в двухэтажном доме, когда-то принадлежавший его родителям. В этом доме я провела свое детство, и поскольку мы жили с родителями отца, а они не особо любили меня, у меня осталось мало хороших воспоминаний. Мне нельзя было бегать, шуметь, кричать, открывать ящики, в общем, под запретом было все, чем обычно занимается любой ребенок, и я послушно просто сидела в своей комнате, выходя только на кухню и в туалет. Зато я отрывалась в школе, где моим верным соратником был Олег. Интересно, что в Алексе они души не чаяли. После смерти деда и бабки, ласковее назвать их я просто не могла, да и они заставляли обращаться к ним только по имени, отец, мама и Алекс остались жить здесь, а я переехала в двухкомнатную квартиру. Я была счастлива уехать, и когда приезжала к родителям в гости, не чувствовала радости от нахождения здесь, но тут всегда была мама, такая родная и понимающая. И после несчастного случая, когда ее не стало, приезжать сюда стало просто невыносимо. Все напоминало о ней, фотографии, любимое ее кресло, казалось, в воздухе до сих пор витал аромат ее духов.

Перспектива ехать в душной электричке совсем не радовала, да и не лучшие воспоминания остались у меня об этом месте: боль после ее ухода еще не угасла и просто невыносимо быть там, где всё произошло. Я надеялась, что Олег составит мне компанию, но он сказал, что у него масса дел. Конечно, знаю я его дела, наверно сейчас с Кристиной, но нельзя было на него злиться на это.

Я прижалась лбом к холодному стеклу электрички, и невидящим взглядом наблюдала за мелькавшими мимо деревьями. Было невыносимо жарко, и даже купленная бутылка воды не помогала справиться с жаждой. Я вся покрылась каплями пота, да ещё рана, из-за которой так распсиховался Флавиан, начала неприятно покалывать. Я прижала прохладную бутылку к плечу, тянущее чувство немного притихло. А еще через час я стояла перед знакомым двухэтажным коттеджем, не решаясь позвонить в дверь.

Правильно ли я делаю? Алекс, конечно, мне спасибо за это не скажет, но это было для его блага. Я собралась с духом и нажала на звонок с надеждой, что никого нет. Конечно, у меня были ключи, но теперь балом правила новая хозяйка. Спустя время дверь открыли, на пороге стояла никто иная, как Инна Эллинская, жена отца. Это была молодая женщина с черными, как смоль волосами и яркими зелеными глазами.

— Аделина? — вопросительно обратилась она. Инна не ожидала моего приезда и явно не была в восторге. Она не скрывала своей неприязни ко мне и к Александру. И это было взаимно. Я вошла в дом, не дожидаясь приглашения. Инна явно была недовольна, но провела меня в гостиную, где сразу поинтересовалась, зачем я приехала.

— Я здесь из-за Алекса, — пояснила я.

— А что случилось? — в голосе женщины так и сочился яд.

Атмосфера в комнате накалилась. Мы буравили друг друга злобными взглядами, и я первая прервала эту молчаливую перепалку.

— Он попал в аварию, увидев, как ты совершаешь какой-то ритуал.

— Саша слишком юн и впечатлителен, я всего лишь проводила обряд богине плодородия. Ты же ведь понимаешь, что вы с Сашей не будете единственными детьми, — она пыталась говорить спокойно, но от меня не ускользнуло, как все ее мышцы напряглись, — и ему не стоит подглядывать за мной, я незамедлительно сообщу об этом Максу. А тебе нечего здесь больше делать, это отныне не твой дом, у нас своя семья, а ты строй свою.

Я не выдержала. Я понимала, что зря поехала сюда, конечно, она не виновата, что брат слишком восприимчив и наверняка что-то не так понял. Но за эти дни я столько пережила, начиная от странного поведения Флавиана и заканчивая той же аварией, что обрушила на Инну весь гнев.

— Закончила? — спросила она, когда я успокоилась. — Кажется, Максим приехал.

В подтверждении ее слов, вошел отец. Он немного удивился, увидев меня.

— Ты уже приехала? Как материал? — как всегда работа для него была на первом месте.

— Через пару дней будет готов, Олегу еще нужно обработать снимки.

— Ты была у Саши?

Я кивнула.

— Инна, почему ты не предложила чай? Аделина, подожди.

Они вышли из комнаты, а я начала ходить, рассматривая картины, всевозможные статуэтки и сувениры. Раньше бабушка с трепетом относилась к своей коллекции безделушек, и мне запрещалось трогать что-то. Но сейчас я могла детально их изучить и даже подержать в руках, но почему-то меня не покидало чувство, что я поступаю неправильно. Бабушка давно умерла, да и этот дом отчасти тоже мой. Почему же я чувствую себя чужой здесь, что мне не положено тут быть. Я поставила одну из фигурок на место и заметила старый шкаф. На моей памяти это была самая запретная часть дома. Один раз я заглянула в него и тогда бабка больно ударила меня по рукам, накричала. Мама разругалась со своей свекровью, а после шкаф стали запирать на замок. Но сейчас дверца была приоткрыта, в замочной скважине торчал ключ. Любопытство так и подталкивало заглянуть внутрь, уж больно интересно, что так тайно хранилось. Я не могла сдержаться и раскрыла створку, и к своему разочарованию обнаружила там коллекцию разнообразного холодного оружия, приглядевшись, я заметила, что на всём выгравирована одна и та же надпись, правда я не могла прочитать. Я достала один из кинжалов, хранившийся в бархатной ткани, и, повертев его в руках, порезалась. Вот чего доводит любопытство!

— Аделина?

Я быстро захлопнула створку шкафа и обернулась.

— Видишь, что представляют собой твои дети, — встряла Инна.

Она держала в руке кружку.

— Пап, извини, — заговорила я, наливаясь румянцем. Как неловко получилось! — Я просто хотела посмотреть.

— Всё в порядке, — улыбнулся отец, а у меня гора с плеч свалилась. Инна же презрительно усмехнулась.

— Это коллекция досталась мне от отца, а после меня перейдет к Саше, семейная реликвия можно сказать. Чаю?

Я взяла кружку из рук Инны и с наслаждением вдохнула аромат травяного чая. Я не могла разобрать, какие травы присутствовали, но не сомневалась, что папа достал из запасов, которые коллекционировала мама. Часто, когда я приезжала сюда, мы сидели с ней в гостиной, пили чай и разговаривали обо всем на свете. Она была моим лучшим другом, и как же мне не хватало ее.

Я посмотрела на отца, он с таким обожанием смотрел на свою вторую жену, что к горлу подступил ком обиды. Саша был прав, он женился слишком рано после ее кончины, и в глубине души, я тоже была обижена на отца. Но я напоминала себе, что папа тоже заслуживает счастье, даже с такой, как Инна. Я отпила напиток и тут же выплюнула содержимое обратно. О боже, ничего отвратильнее я в жизни не пила. Горло обожгло, а на губах появились болевые ощущения, будто их резали. Я вскрикнула и выронила кружку.

— Что это такое? — буквально взвыла я.

— Что случилось? — Максим Эллинский был перепуган не меньше меня. — Может у тебя аллергия на что-то?

Я отрицательно замотала головой. Оставаться здесь больше не хотелось. Я быстро чмокнула отца в щеку, и выбежала из дома.

* * *

Да я сегодня просто ходячая катастрофа. Наступал вечер, и я прибавила шагу, чтобы быстрее сесть в электричку и оказаться дома. Меня не покидала мысль, что Инна пыталась отравить меня, что она сунула в этот чай? Конечно, это все глупо, она не посмела так поступить, тем более при отце. Но неприятный осадок остался. Я чувствовала себя ужасно, внутренности, словно резало изнутри. Пару раз мне показалось, что за мной кто-то идет, но, когда я оглядывалась, видела лишь пустынную дорогу. Решив, что это просто ветер, я продолжала свой путь. Как же больно! Я чуть не ревела в голос. И, как назло, о себе дала знать боль в плече. Еще не лучше. Я остановилась и облокотилась рукой о дерево, у меня закружилась голова. Мне срочно надо в больницу. Я присела на корточки и здоровой рукой пыталась достать сотовый, но, к сожалению, это оказалось проблематично. Было неудобно одной рукой расстегивать сумку, потом зажимать ее между колен, чтобы ее содержимое не выпало, и искать телефон, лежащий на самом дне. Когда я его всё-таки вытащила его, сумка все же не удержалась, свалилась на землю, и все высыпалось на землю. Я, пересиливая адские муки, начала складывать все обратно. С каждой секундой все больше темнело в глазах, меня начало тошнить. Как мантру я повторяла вполголоса: успокойся, посиди и подыши. Я прижалась спиной к прохладному стволу дерева и глубоко задышала. Было еще не поздно, но вокруг не было ни единой души, кто бы мог помочь мне. Ситуация казалась безысходной, глаза наполнились слезами, что я умру здесь такая молодая, полная надежд и планов на будущее. Я попыталась набрать номер скорой помощи, но вместо этого в страхе откинула телефон. На дисплее отразилось мое лицо и вместо привычного голубого цвета глаза были налиты кровью. Что же со мной происходит? Может у меня непереносимость каких-то трав? Или дело в том кинжале, может, он пропитан каким-то ядом? Но если так, то папа запаниковал бы и точно оказал помощь. А если он не знал? Ведь это кинжал его родителей, и они могли не раскрыть всех тайн своей коллекции. Или это Инна? Может Алекс и правда видел сатанистский обряд? По крайней мере, надо вернуться в дом, телефон отрубился от удара, на электричке все равно не доеду, а там могут отвезти меня в больницу или вызвать скорую. Я положила телефон в сумку и поднялась на ноги. Больная рука безжизненно повисла, но каждый шаг отдавался болью в ней. Голова кружилась, но я упорно шла. Хотя вскоре мне пришлось сделать остановку. С моим телом что-то происходило, меня как будто опустили в чан с кипятком, все внутренности и кости горели. Я пронзительно закричала. Руки и ноги будто начали увеличиваться, футболка порвалась, джинсы трещали по швам. Я взглянула на руки и издала отчаянный вопль, они покрывались черной шерстью. Кто-нибудь! Хоть кто-то! Я пыталась крикнуть, но я лишь хрипела, горло пересохло. Я была в панике, в ужасе.

— Помогите, помогите, — в отчаянии бормотала я, оглядываясь.

Но никого не было. Я подхватила что-то страшное, у меня предсмертная агония и галлюцинации. От боли я уже не могла кричать. Я упала на колени посередине дороги и перестала воспринимать реальность.

— Аделина! — раздался мужской голос. Ко мне кто-то подбежал. Перед моим мутным взором показалось чье-то лицо, но я не узнавала человека.