После нас хоть потоп

Мрачен, грустен Дон-Диего…

Что сравнить с его печалью?

День и ночь он помышляет

О бесчестии своем.

Романсы о Сиде

1

До личного сада принцессы мётлы прислуги еще не добрались, и золотисто-багряные листья хрустели под сапогами. Осень 115 года Пятой Поры[1] выдалась очень красивой… Ветер всколыхнул осеннее золото, и юноша, изловчившись, подхватил сорвавшийся лист у самой земли. Пусть он не найдет очарования в принцессе, зато отыскал его в осени.

Семнадцатилетний наследник старинного дворянского рода Дезмонд Монтеро слегка улыбнулся, наслаждаясь минутой одиночества. Минута походила на затмение перед бурей, и этим была прекрасна.

Признаться честно, буря случится непременно. Отставка от армии в семнадцать лет без бури не проходит. Благо, что отца, между прочим, лорда-маршала, бывший адъютант генерала Арвела дома не застал. Зато мама, прочитав лаконичное письмо от генерала Арвела, долго негодовала. Прибывший от Её высочества гонец спас от праведного родительского гнева. Принцесса Корделл немедля требовала «возлюбленного друга, которого не видела три года, на личную аудиенцию». Она, наверное, уже знает, за что адъютанта Монтеро погнали из Второй армии, в данный момент расквартированной на зимовку на окраинах Грендовера.

Отпрыск благородного семейства сжал в пальцах обгоревший листок и повернулся. Как раз вовремя, чтобы встретить её высочество. Принцесса, разочарованно оттопырив нижнюю губку, пустила в лицо Дезмонду ворох листьев. Наспех поклонившись, восхищенный Монтеро-младший во все глаза уставился на королевскую дочь.

Предвечный, она изменилась! И как изменилась! Нескладная и угловатая три года тому назад, она округлилась там, где требовалось, личико стало чище и краше, линия носа сделалась тонкой, изящной, но нижняя губка оставалась оттопыренной, что ничуть не умаляло прелести. Чернокудрая, быстроглазая, она была чудо как замечательна в платье из золотистой парчи, меховая накидка окутывала узкие плечи.

— Я очень удивлена, что ты вернулся живым из лап Доминика Арвела, — Джоанна сделала большие глаза, блеснул их янтарь. — Я слышала, как некоторые молодые офицеры желают друг другу служить у Арвела, когда хотят проклясть… Я слышала, тебя перевели в другое место… Ты будешь служить в гвардии короля? Или твой отец назначит тебя при себе адъютантом?

— Боюсь, с военной карьерой покончено…

— О, Дезмонд… Что же ты натворил?

— Присядем, ваше высочество?

— Джоанна, мой друг, разве ты забыл, что мы дружили когда-то?

2

Письмо было до ужаса четким, лаконичным и позорящим. Кто бы мог подумать, что одно только перечисление фактов, без комментариев, может устыдить до такой степени?

Леди Риэна Монтеро аккуратно свернула лист казенной сероватой бумаги — генерал Арвел не соизволил разориться на хорошую, даром что считался другом семейства Монтеро — и задумчиво посмотрела на пляшущее в высоком камине пламя. Дурным письмам одна дорога — в огонь, и от них останется только пепел. Но Вальтер пожелает воочию узреть облеченный в краткое пояснение позор, и, к тому же, не горит асбестовая бумага, буде цена ей — грош!

О том, что случится дальше, женщина думать не желала. Сын сам переживает, и, похоже, не столько за себя, сколько за репутацию рода. Среди Монтеро всякое случалось, но отставка в столь юном возрасте!

Женщина вздохнула. Она будет действовать по обстоятельствам. Если Вальтер вернется с Совета Пики[2] в хорошем настроении, она предоставит объясняться виновнику всех бед самому… Если настроение мужа окажется плохим, она скажет сама и может даже встанет на сторону Дезмонда.

Риэна с неохотой вновь развернула лист и вчиталась в порочащие строки. Дезмонд — Овэйн — Орсо Монтеро был лишен чина адъютанта генерала при Второй армии Доминика-Люка Арвела и отстранен от армии за ряд провинностей. Юный пакостник заменил порох в мушкетах крупой, заткнул семь пушечных дул деревянными брусками, отчего последовал взрыв, никого, по счастью, не убивший, больше того, адъютант выказывал открытое неповиновение своему генералу. Правда, привести примеры Доминик-Люк Арвел счел излишним.

Женщина не пустила с досады слезу прежде всего, потому что, была урожденной Вилларетт. Лорды и леди Вилларет мудры, они умело разжигают огонь интриг, если потребуется, они веселятся, когда надо грустить, но не плачут. С замужеством она еще и Монтеро, а Монтеро над горем смеются.

Смеяться Риэна не хотела, она недоумевала, как сын, воспитанием которого они по мере возможностей занимались вместе с мужем, натворил все вышеперечисленное. Как у этого мальчика, с серьезным видом обещающего жить по чести и совести, хватило бесстыдства выкинуть такое?! Три года на него не жаловались, Доминик даже хвалил, ведь Дезмонд серьезно отличился в Гюрлонской кампании, не далее чем полгода назад! Теперь королевство Гюрлонь, лежащее к северу от Грендовера, платит дань и отдало несколько своих провинций и северную часть Гнедых гор, тех, что когда-то принадлежали Грендоверу.

За окнами раздалось конское ржание, послышались голоса переговаривающихся мужа и его конюшего.

Риэна уверенным движением укрыла тошнотворно серый лист за корсажем и через несколько минут беспечно улыбалась ворвавшемуся в Малую гостиную Вальтеру.

Муж был весел. Подмигнул застывшему в изящной портретной раме предку Рикарду Монтеро, первым обосновавшемся среди грендоверской знати, куртуазно поцеловал жене руку и объявил, что месяца через два отбудет возглавить Вторую армию в целом и генерала Арвела в частности. Намечалась новая военная кампания, на сей раз — против Фавиллии, страны довольно северной и довольно дикой.

Риэна неуверенно улыбалась, а сердце переполняли скука и тоска. От разговоров мужа о войне всегда тянуло зевать, а о мысли, что он может туда уйти, хотелось грустить. Но все равно, немногие после восемнадцати лет семейной жизни продолжают смотреть друг на друга такими глазами.

— Ах, прости, я забыл, что ты от этого скучаешь, — муж рассмеялся и на этот раз поцеловал жену в губы. — Но этот Совет был одним из немногих, на которых я почти ничего не упустил. Даже то, что меня не касалось. Хотя министр Рубежа[2] был в меру нуден, канцлер в меру заносчив, казначей в меру скуп, а вот король казался здоровым. Нет-нет, год-другой мы еще обойдемся без принца Луркского.

— Все по-прежнему против, чтобы престол наследовала Джоанна? — последние полгода двор не знал иных тем, кроме как престолонаследие. Король Бэлдвин болен, ему пророчат могилу.

Вальтер сначала устроился у ног Риэны, вскинул голову, поймал взгляд жены и ответил:

— Ты же понимаешь, двор разделился надвое. Партия принцессы Корделл, партия принца Лурк… Сам — Мне кажется, — Риэна хмыкнула, — что Дерек Луркский станет королем Грендовера только через труп Родерика Ирнеста.

— Близкий друг короля и самый ловкий из его приближенных…— Вальтер улыбнулся, он сдружился с лордом Ирнестом полжизни назад.Ирнест дважды занимал пост первого министра, приводя в исполнении массу решительных законов, которые вывели Грендовер в передовое из королевств. Однако Родерику политика быстро наскучила и он занялся охотой и теперь довольствовался местом главного ловчего.

— Род Вилларетт в лице моих брата и дяди выступают за Джоанну на грендоверском престоле, — раскрыла карты Риэна. Они посетили двор Брилейта в составе посольства, ты помнишь. Принц Луркский нисколько им не понравился.

— Я помню Дерека в его приезд восемь лет назад. — Вальтер пригладил светлые тонкие усы. А, между прочим, обещал их сбрить! — Надменно-капризное создание, почитающие устроенные им пакости за грандиозные деяния. Начиная с его деда, Генри, поднявшего западные провинции на бунт против короля, от Лурксерри ничего путного не дождешься.

Бунт именно что остался бунтом, а третью ветвь Грендовирде здесь невзлюбили. Дерек мог и измениться, но он воспитывался в Брилейте, на родине матери, и тут попросту чужак. А Джоанна росла на виду, и подданные ее любят.

— А что сам Бэлдвин, ты не говорил с ним?

— Еще нет. Я, знаешь ли, считаю немного бестактным спрашивать у только оправившегося короля, кого он прочит в наследники.

— Но ты военный, Вальтер, военным прощается многое.

— Через неделю бал в честь дня рождения принцессы. И на этот бал прибудет принц. Вот и посмотрим, чего же он стоит. И стоит ли вообще. Джоанна, наверное, соскучилась по своему другу. Я о Дезмонде. Может, воспользоваться правами лорда-маршала и отозвать его на месяц в столицу?

Риэна вспыхнула. Нужно было сказать мужу сразу!

— Вальтер… — женщина с нежностью заглянула мужу в глаза. — А Дезмонд в Олкрэне. С сегодняшнего дня. По каким причинам — он скажет тебе сам. Поверь мне, он возмужал и вполне может отвечать за свои поступки. Сейчас он на аудиенции у принцессы.

Вальтер очень удивился:

— Неожиданно. Но я скорее рад. Посмотрим, что он скажет нам про генерала Арвела. Я каждый раз слышу о нем что-то новое и понимаю, что я за десять лет дружбы так и не постиг многогранности его натуры.

[1] Пора длится двести лет, затем летосчисление начинается с единицы, но периоды нумеруются.

[2] Министр Рубежа — министр иностранных дел