************************************

Кидэль рыл, осознавая как все же это не просто, работать могильщиком, зарабатывая себе на жизнь чужими смертями, и он с тревогой подумал о том, что должно быть, многие могильщики это бывшие убийцы, или, хотя бы, наемники в душе. И тем и другим платят по факту упокоения людей. Стаи воронов и других, неизвестных северных падальщиков кружились над могильщиком, каркая, пролетая над головой слишком близко, и подбираясь к нему вплотную — проверить, жив ли он еще. Они пытались поклевать тела погибших хотя бы еще чуть-чуть, еще раз, перед тем как могильщик, завершив рыть ямы, оборачивался и с криками прогонял их, размахивая лопатой и матерясь. Роя могилы, Кидэльхейму на секунду показалось, что это он убил всех этих людей, которых зарывает. Всем ли могильщикам так чудится?

Еще одна яма, еще один труп, яма побольше — два трупа. На большее не хватало сил, на большее он был не способен сейчас. Прошел весь день, и лишь в сумерках, вырыв сорок три неглубоких могилы, и похоронив в них около пятидесяти людей, Кидэль решил отдохнуть. Лишь к глубокой ночи он вернулся к едва горящему костру, еще бы чуть-чуть и он опоздал, не сумев даже погреться около него. Он вновь разозлил огонь, и тот яростно вспыхнул, принимая одну из рубах Кидэля и несколько толстых веток, едва ли не последних во всем городе, тех, что еще способны гореть. Могильщик заглотил несколько кусков вяленого мяса, совершенно не чувствуя их вкуса, он заглянул в котелок — там осталось совсем немного воды, меньше одной кружки кипящей, и могильщик сдался и набрал в рот немного снега, а затем набрал его и в котел. Сидя и изнывая от боли в распухших руках и спине, Кидэль не мог сомкнуть глаз, они отказывались спать, хотя разум твердо настаивал на отдыхе. Вместо этого, они взирали на окровавленные ладони своего хозяина, на стертые и красноватые мозоли.

— И это только один день…только четыре десятка могил. — Кидэль огляделся вокруг, рядом с ним все еще в изобилии лежали тела, много тел, черных и замерзших, взирающих на него пустыми глазницами и остатками глаз, умоляющими поскорее зарыть их в земле.

— И это только первый день… — сказал Кидэль уже вслух. Что же будет дальше…? — и слеза вновь выкатилась из зеленого глаза — как я смогу отдать им честь, если я не смогу даже зарыть их трупы! — и болевшие до этой секунды руки, с яростью и внутренней болью сжались в кулаки. Могильщик осмотрел свои запасы еды, и прикинул, что ее хватит максимум на два дня. Еще несколько таких наборов оставалось на складе, итого около недели. Если ничего не случится — в чем он сомневался. Если ветер или мародеры вновь не принесут сюда огонь — в чем он сомневался вдвойне.

— Я…я не смогу. — неожиданно для себя произнес Кидэль, оправдываясь перед сгоревшими телами. Его глаза осмотрелись вокруг еще раз, мертвые, как им и положено — лежали неподвижно. — Я НЕ СМОГУ! — вскричал Кидэль, соскочив с черного полена, почти полностью обгоревшего, и зола слегка взмыла в воздух, желая провожать Кидэля до конца, куда бы ни занесло его провидение. А затем могильщик затих, он стоял, опустив руки и немного успокоившись, он пусто смотрел вдаль, а затем с хлопком свалился на спину. Его глаза смотрели на звезды, на бесконечно висящие осколки прекрасного драгоценного камня, что однажды разбился на тысячи и тысячи камешков поменьше. Пар изо рта Кидэля стал вырываться чаще, словно он все еще рыл могилы и стаскивал в них тела, будто могильщик все еще работал, выполняя свою не очень чистую работу. Но вздох, вырвавшийся чуть позже, упредил и успокоил дыхание, пар от этого вздоха подхватил нахлынувший ветер, и унес его вместе с собой, снегом и пеплом куда-то вдаль, туда, где их никогда не было. Туда, где их никто не ждал.

— Я не смогу. — на сей раз спокойно и уверенно произнес Кидэль, после чего, казалось, на секунду прикрыл глаза…

— Верно, ты не сможешь. Люди так хрупки и непостоянны. — услышал он удивительный и пугающий голос, непривычный для слуха и режущий воздух своей неправильностью. — Словно гибкий сосуд с водой, принимающий разные формы, в зависимости от обстоятельств. — продолжал голос, беря все разные тональности. — Люди не могут быть постоянными, их слова — ветер. — и тон то был приветливым и даже дружелюбным, то был грубым и яростным, обвиняющим и дерзким. Темным и неугодным этому миру, даже ненавистным. Кидэль понял, что еще не спит, когда испытал мурашки по коже от этого голоса.

— Их действия — сиюминутная воля, которая будет предана забвению по происшествию всего нескольких лет, а иногда даже дней. А порой, и часов. — И Кидэль понял, что так говорить не может ни один человек.

— Их воля — ручей, что легко осушить. И вместе с их волей, осушается и жизнь. — Громко и грустно, но непременно отталкивающе произнес голос.

Кидэль открыл глаза. На черных останках здания управы восседало существо, что было темнее пепла и ночи. Что издавало звук столь непривычный и неправильный, что слух резался при каждом его слове, а воздух перенося эти слова по пространству, словно умирал в муках. Существо, черное и темное, источало странное, осязаемое телом Кидэля вещество, и это чувство напомнило Кидэлю о потоке, о посохе… Он немедля обернулся к той балке, что как пленника, должна была держать посох. Но посох исчез. Могильщик соскочил и вынул свой тупой клинок, направив его в сторону непонятного создания, что расплывалось при каждом взгляде на него.

— Успокойся, Кидэльхейм. — и глаза могильщика широко раскрылись, существо назвало его полное имя, его не называли так очень давно. — Ты знаешь, что это? — и существо достало из тьмы вокруг себя посох, искомый Кидэльхеймом.

— Отдай этот посох мне, он не принадлежит тебе! — разразился Кидэльхейм.

— Так значит, ты не знаешь… — тем же неприемлемым для этого мира голосом, отвечало ему существо, только сейчас, он словно соскучился. — Послушай меня, Кидэльхейм. Этот посох, принадлежит твоему деду, это так. Но сила, заключенная в нем, не принадлежит твоему деду. Твой дед никогда не знал о настоящей силе своего посоха, будучи довольным лишь той ее частью, что он открыл для твоего деда. Но та сила — ничто. — И существо встало на нечто, напоминающее лапы, темные и когтистые, с тремя пальцами. Его лицо было скрыто во мраке и ночи, и лишь фиолетовые глаза горели как луны, неземные и несуществующие луны. Существо раскинуло свои крылья, что возникли из-за спины, огромные и превосходящие само существо, они покрыли тенью даже ночь. Колючие и черные, они ударили по воздуху, и существо оказалось совсем близко к Кидэльхейму.

Могильщик отступил на два шага, руки его тряслись, но глаза с ненавистью смотрели на непонятное создание из тени. Силуэт существа размывался, и его очертания словно плавали по воздуху, нет, все его тело. Все его тело было непостоянным, словно дрейфующим вне пространства, словно его вытягивало куда-то еще. Вокруг его тела, словно рябь играла сила, сбивающая буквально с ног. Но она принадлежала существу, это был его поток. Страшный и темный, нереальный и чужой для всего этого мира. Движения создания тени были плавными, оно подняло лапу, бурлящую и когтистую, сжимающую посох — и она удлинилась, дотянувшись до Кидэльхейма, удивленного и ошарашенного. Кидэльхейм принял посох, но все так же сжимал клинок. Теперь Кидэль четко ощущал поток этого создания, он мог его видеть, мог чувствовать. Темно-фиолетовые контуры и густой, серый цвет, затемняющийся и уходящий во мрак. Он лучами черного солнца расходился от демона и вихрем проносился вокруг, словно прощупывая местность, Кидэль оглянулся назад, туда, куда убежала еще одна полоса потока, а когда вновь посмотрел на существо, то не поверил глазам. Оно уменьшилось до размеров Кидэльхейма. Руки-лапы, крылья, тело — всё стало соразмерным ему самому. Поток существа теперь был его собственной тенью, которая обнимала его и сжимала, сильно и страстно, как любовница.

— К-кто ты такой, отродье? — с легким, но заметным испугом произнес Кидэльхейм, и хотя его глаза и боролись со взглядом этого проклятого создания, тело Кидэля потрясывало от незримой силы его собеседника. Глаза существа впивались иголками в глаза Кидэльхейма, но он не желал уступать, не желал отступать. Теперь уже поздно. Теперь ему нечего терять. Кидэльхейм вспомнил, как создание тени согласилось с его слабостью. Вспомнил, с каким неприкрытым презрением оно отзывалось о всех людях, даже тех, что погибли здесь. И, что было не менее важно — как это существо посмело сомневаться в нем? Как оно смеет гордо восседать на останках его города, ставшего кладбищем? Внутри себя, Кидэльхейм ощутил новое чувство, оно было подобным начинающейся грозе, нарастающему грому и…молниям, что срывались с облаков, как кара небес, как свора диких ястребов, настолько быстрых и резвых, что никто не мог соперничать с ними в скорости и натиске. А затем он ощутил его, подымающимся внутри и питаемым снаружи, образованному из его мира, где он жил. Из его мира, где он уже не хотел жить. Из мира, где он потерял всё. Свой собственный поток. Кидэльхейм словно смотрел на себя со стороны, темно-зеленый поток, искрящийся молниями и гремящий ими, он ветвями распускался вокруг него. Посох сплющился, сжался, и превратился в щепки, щедро рассыпаясь по снегу. Существо удивленно раскрыло свою пасть, внутри которой, к отвращению Кидэльхейма — оказались ряды из сотен острых, мечевидных зубов, кругом уходящим в его нутро. И Кидэль понял, что за создание перед ним.

— Ты демон. — заключил Кидэльхейм, срываясь с обоих ног. Огромная сила, вылившаяся в ускорение, настолько мощное и неожиданное, что Кидэльхейм сам не смог среагировать и лишь выставил меч впереди себя. Снег и пепел вокруг расхлестывало и откидывало прочь, за спиной Кидэля возник целый шлейф потока, который спрессовывал даже воздух. Кидэль чувствовал, как ветер шепчет ему о силе, как он повинуется ему и устремляется с ним, провожая его со всех сторон. Кидэльхейм ощущал, как сила играет в нем теми самыми красками, что спасли его от смерти, и темная улыбка раскинулась по его губам. Теперь, с этой силой, он сможет найти виновных. Но сейчас…сейчас он должен убить это создание, совершенно неправильное и недостойное жить. И устремился прямо на демона, разрывая своей скоростью воздушное полотно. Несмотря на то, что их отделяло всего три метра, демон успел раскинуть крылья и отклонился вправо, уходя от удара прочь. Кидэльхейм на мгновение, что длилось меньше секунды, видел демона перед собой, а затем он исчез, и могильщик лишь едва почувствовал, как тупое лезвие наткнулось на что-то подобное человеческой плоти. После этого все тело Кидэля врезалось в черные останки здания управы, проломив несколько уцелевших черных балок и истончившуюся каменную кладку, а затем устремилось далее.

Едва справляясь со своей силой, волей и ногами, Кидэльхейм еле-еле смог остановиться. Звуки все еще смешивались в его голове, отливая непонятные и слабо знакомые ритмы. Тело дрожало от скорости и силы, и Кидэль даже удивился, как оно смогло выдержать такой темп. Он посмотрел на свои руки, и ответ нашелся сам собой. Поток. Поток защитил его тело, его разум, его кости, всю его жизнь. Могильщик посмотрел по сторонам, он оказался далеко за зданием управы, в районе бывших бань, затем он посмотрел назад — шлейф потока расходился и истончался, сращиваясь с этим миром, полоса дымящейся земли длиною в несколько зданий тянулась за Кидэльхеймом и была оставлена уже не пожаром и не взрывом той ночью. Эту полосу оставил он сам. Здание управы неожиданно рухнуло, и могильщик вспомнил, как секунды назад он проломил несколько балок, держащих останки управы, но при этом он ощутил лишь слабую боль…

Поток был всем, и оружием, сокрушающим врагов, и защитой, прочной и верной. Сказкой, что читали детям на ночь и реальностью, достигнутой немногими существами и людьми. Все, как и говорил его дед.

Из-под вставшей пыли, образовавшейся от разрушения здания, плавно вышагал непостоянный демон. Он приблизился к Кидэльхейму, вновь поднявшему свой меч на него, и засмеялся. Смех его был отвратительнее речей, хотя, казалось, ничего не могло быть хуже, смех демона был противен даже самому ветру, и воздух непременно вздрагивал при каждом новом звуке, что издавало это существо. Демон демонстративно раскинул крылья, обливая Кидэльхейма новой порцией потока и страха, а затем ткнул когтистой и темной лапой в правое крыло. Кидэль увидел, что оно разорвано больше, чем наполовину, и лишь чудом все еще держалось на демоне.

— Такой поток, как у тебя, встречается излишне редко в этом мире. — улыбаясь своим бесконечным ртом, говорил демон. — Но ты неопытен, и еще слишком слаб, чтобы победить меня. — и демон поднял когтистый палец, вторя своим словам. — Это было не ускорение, это был даже не бег. То, что ты сделал, было разрывом пространства. — и фиолетовые глаза демона на мгновение стали огромными. — Более того, это были несколько очень точных и быстрых разрывов, позволяющими тебе на выходе получить огромную скорость, разве ты не почувствовал? Только что, парень, ты открыл несколько неполноценных порталов, которые смогли обеспечить тебе такое ускорение. Для тебя это выглядело как непривычно быстрое перемещение, словно ты сам бежал. — Кидэльхейм понял, что демон был хорошо знаком с потоком. То было неудивительно, демоны жили очень долго и никогда не помирали от старости, они помирали в бесконечных битвах между самими собой, так ему рассказывал дед.

— Кидэльхейм, ты действительно бежал, но твои ноги не могли двигаться так быстро, поэтому они лишь выполняли свою работу на пике твоих физических возможностей, но твой поток, защищающий твое тело, охватил их так прочно, что каждый их новый шаг был многократно эффективней. Поэтому ты сейчас ощущаешь боль в ногах, будто бы бежал очень быстро и долго. — И Кидэльхейм прищурился, он действительно устал, но дыхание его было в порядке, но ноги…они действительно болели.

— Однако даже так, ты не смог бы так быстро перемещаться. Поэтому, сам того не ведая, ты открыл неполноценный портал, не заслоняющий даже твои собственные глаза, он был кратковременной вспышкой, короче по времени, чем моргание глаз, и ты наверное, даже не заметил его. А затем ты сделал это еще раз, и еще раз. Ты остался невредим не только благодаря защите твоего потока, но и потому, что кратковременный портал каждый раз уменьшал твою боль, ускоряя ее так же, как и тебя. Поэтому ты ощущал лишь ее отголоски, ускоренные и минимальные. — лапа демона неожиданно хлестнула своим острием по одежде Кидэльхейма, так что он даже не успел среагировать. Одежда слегка опала в месте разрыва, и Кидэль непонимающе и злобно уставился на демона, готовясь отразить следующий удар.

— Посмотри на себя, глупец. — произнес надменно тот. Кидэльхейм отвел глаза от демона и уставился на свой торс, он уже покрывался ссадинами и синяками, огромными темно-синими и болящими кровавыми царапинами.

— Как видишь, этот способ перемещения имеет свои недостатки. — и демон вновь засмеялся, вызывая омерзение у могильщика. А его крыло, несколько секунд назад почти разорванное, срослось в тени вновь, словно так и было. — Твоя боль действительно ушла на тот момент, но как только ты успокоишься, как только ты посадишь свой поток на цепь обратно, твои ощущения в полную силу вернуться к тебе. Твой поток способен разрывать пространство, образовывая в этом мире пасть потока, где создается тоннель между точкой выхода и входа. Неважно расстояние, важно лишь твое желание и представление того места, куда ты хочешь попасть. Ты сосредоточился на моем убийстве, и потому смотрел лишь на меня, но как только я пропал из твоего обзора, ты уже не смог остановиться, выбирая целью строгую прямую. Поэтому ты перемещался так быстро и бездумно, поэтому ты не ощутил боль.

Лицо Кидэльхейма выражало не то ярость, не то злобу, не то страх. Разные эмоции пробегали по его лицу, а когда они закончились, они перешли на глаза, Кидэль стоял, и губы его нервно дернулись, когда он, наконец, заговорил.

— Откуда ты все это знаешь…кто ты такой!? — разразился вопросами Кидэльхейм, всколыхнув пустоту звуков, и прервав завывание ветра.

— Как ты и сказал, я демон, принадлежащий к миру теней. Как и ты, я уникален в своем мире — пафосно проговорил демон, делая упор на слове *я*. — Я уже очень давно путешествую между мирами. Но я, в отличие от тебя, неспособен открыть полноценный портал, поэтому мне приходится пользоваться мельчайшими брешами между мирами, расширяя их своей силой. К сожалению, бреши непостоянны, и поддерживать их нелегко. И мне очень хотелось бы, чтобы ты помог мне добровольно. Я использую тебя, чтобы открыть между мирами портал. Разумеется, если ты умрешь, ничего не получится. Поэтому мне нужно, чтобы ты согласился сам. И я знаю, что ты не согласишься так просто. Я помогу тебе во всем, в твоей мести, в поисках виновных, в раскрытии твоей силы. Я помогу тебе во всём, и походу всей этой сделки — ты будешь так же помогать и мне. Это выгодная сделка, и ты единственный из смертных, кто может ее выполнить. Используй меня так же, как я использую тебя. В итоге мы оба исполним свои желания.

Неожиданное и опасное предложение, не сулившее ничего хорошего этому миру, поставило Кидэльхейма в неловкое положение. Уникальный шанс использовать демона, невероятно опасное и хитрое создание. Он смотрел вокруг, тела, по которым он прошел во время разрыва пространства, лежали и с ужасом взирали на них двоих. Демона, и человека, которому он предложил помощь.

Кидэльхейм испуганно озирался, ища ответа, но нигде не мог найти и глухого отклика на правильный путь. Он посмотрел вниз, но черная земля отказала ему, послав спрашивать у ветра, он пытался поймать ветер, но тот убегал прочь и послал спросить у звезд. Звезды лишь молчали, и никуда не посылали, они мирно и тихо мерцали на ночном небе, как им и было положено. Ответ Кидэльхейм нашел лишь в себе.

— Вот значит, как… — произнес Кидэльхейм, столь задумчиво и неопределенно, что даже демон с интересом взирал на него. — Я согласен. — твердо и решительно произнес Кидэль, так быстро и громко, что демон удивленно улыбнулся, после чего его смех разорвал все остальные звуки, отсылая даже сам ветер прочь, нести эти благие, для него, вести. Его смех превращал все вокруг в пародию, накрывая тенью и своим потоком все вокруг, демон лишь вцепился своими лапами в плечи Кидэльхейма, продолжая слишком громко смеяться и пугающе смотреть могильщику прямо в глаза. Но Кидэльхейм уже слабо боялся, и даже больше — он слегка улыбался, думая о своем.

Демон взмахнул крыльями, и те разрослись еще больше, накрывая пленкой из тени тело Кидэля, взмах — и вот они оторвались от земли, хлопок — и они взлетели еще выше, устремляясь к луне, скрывающейся в немногочисленных облаках. Набрав большую высоту, Кидэльхейм позволил дыханию успокоиться, он никогда не думал, что будет летать с демоном, но именно это он сейчас и делал. Демон пронес его над городом, медленно облетая все его окрестности, а затем устремился прочь, летя куда-то на север.

— Стой! — закричал Кидэль. — Стой! Мы должны похоронить всех людей, мы должны отдать им дань! — и его руки вцепились в лапы демона, что удерживали его от падения.

— Я успокою их души и уберу тела, как только доставлю тебя к своим слугам.

— Что за слуги? — слегка успокоившись, спросил Кидэльхейм. Короткое облегчение посетило его душу, примиряя его с этим миром снова, хотя бы на время. Во всяком случае, он сдержит обещание, данное жителям Киринтара — его волей, демон успокоит их тела и души. Да, теперь демон будет исполнять его волю, а он будет помогать демону, ведь это единственный шанс найти виновных, найти ответы, найти смысл.

— Ты узнаешь это, когда мы прибудем на место — необычайно спокойно ответил демон, и Кидэльхейм отметил, что теперь его голос не сильно режет слух.

Они вылетели из окрестностей Киринтара, и Кидэльхейм заметил, как множество тел валялись, едва прикрытые снегом. Даже отсюда, Кидэль видел, что эти тела свежие, ведь снег не успел еще толком накрыть их. А затем, за холмом, словно обрубленные деревья, поваленные бурей и срубленные клинками — возникли сотни и сотни мертвецов, заваленных снегом и поедаемых стервятниками. Рядом в землю были воткнуты флаги, и один, тот, что был больше всех — узнал Кидэльхейм. Это был флаг Этервуда.

— Что происходит? Откуда столько трупов? — спрашивал у демона Кидэльхейм.

— Те, что свежие, были мародерами. Ты же не думал, что мертвый город не привлекает их? В тот день, когда все случилось, ты, к своей удаче, открыл полноценный портал. Странный портал, точкой назначения которого, несмотря на всю длину потокового тоннеля, стало твое изначальное положение во время его открытия. Ты переместился на одно и то же место, но произошло это не так скоро, как могло бы. Твоей волей, или силой, что послужила катализатором — ты остался там дольше, и последствия гигантской сферы огня, что уничтожила город — ты почти не ощутил. Именно в этот момент я почувствовал столь длинный потоковый тоннель, что не мог не прибыть к тебе. Я искал подобное существо не одно столетие, и вот, наконец, появляешься ты. И разве я мог позволить жалким мародерам обыскать город? Нет, сразу после взрыва, я стал защищать город, защищать тебя, ожидая, пока вокруг не станет безопасно для нашей встречи. Я расчистил местность вокруг, убив каждого, кто хотел пройти внутрь.

— Это отродье убивало каждого, не разбираясь, кто мародер, а кто нет.

— А это побоище, твоих рук дело? — сжав зубы покрепче, спросил Кидэльхейм.

— Это дело рук Этервуда и Бездарая. Началась война, и ваш город пал в числе первых. — Без эмоций и рвано произнес демон, словно это интересовало его в последнюю очередь. Возможно, так и было. Они устремились далеко на север, и Кидэльхейм стал замерзать. Демон игнорировал это, хотя и мог догадаться, а сам Кидэль не стал говорить больше ни слова, пытаясь хоть ненадолго сомкнуть глаза…

Теперь Кидэльхейм был ведом лишь одним — найти виновного в смерти целого города. Тех, кто разбил жизнь всех здесь живущих, его жизнь, бросив его, на новый, до одури странный путь. Вряд ли он, или они, или оно, знает о том, что Кидэльхейм выжил, но он навсегда вбил себе в голову обещание, что они пожалеют о том, что не удостоверились в его смерти, пожалеют о Киринтаре, а если они не смогут, то он их заставит. Тех, кто уничтожил все то, что было… в одну праздничную ночь. Одним словом, история, которых во время войн, случаются тысячи.

Сколько они летели, Кидэльхейм не знал, но холод всепроникающими мечами протыкал его, и если поначалу он старался его не замечать и просто отдыхать, то теперь не рисковал открывать глаза, чтобы они не были атакованы суровым ветром. Его лицо онемело от холода, ноги — от долго нахождения в воздухе, а тело налилось изнеможением и снегом, что отказывался покидать его одежду, и непременно проникал внутрь, к пока еще теплой плоти…но если так пойдет и дальше — думал Кидэльхейм, тепло сохранится не долго. Как бы то ни было, он не решался сказать демону об этой человеческой слабости, а сам демон в упор не хотел замечать очевидного. Но если Кидэльхейм хочет найти виновных, он обязан выжить. Выжить любой ценой. И когда стало невыносимо ото всех этих человеческих чувств и ощущений, Кидэльхейм стал завидовать демону, его силе, его выносливости, его наплевательскому отношению к внешним условиям. Но что-то помимо холода отказывалось покидать сознание Кидэля, словно он ощущал незаметную реакцию, происходящую в демоне. Могильщик сконцентрировался, и попытался уловить тонкие линии, что едва заметно для глаза отделялись от демона, они были его частью, и отражали его поток, они словно откалывались от него, как ненужные рудименты, и пропадали в пространстве. Не просто пропадали, растворяясь в мире, как делал поток Кидэльхейма, а исчезали безвозвратно. *Если созданы все условия, поток непременно возвращается в первоначальную для себя среду* — вспомнил Кидэльхейм слова деда. А значит, мир демонов не имеет с людским ничего общего, поток демона не может оставаться в этом мире долго, видимо, как и сам демон…

Внезапно демон стал снижаться, и Кидэльхейм остановил ход рассуждений, очень быстро они приблизились к земле, и несмотря на всю усталость и обморожение, дух юного Кидэля захватывало и бросало из него вон. Они снизились до десяти метров над землей, стремительным броском сократив дистанцию с птичьего полета. Кидэльхейм хотел осмотреться, но демон выпустил его из лап, и тот упал вниз, плюхнувшись в большущий сугроб.

— Прибыли. — коротко бросил демон, опускаясь на землю

Кидэльхейм выкарабкался из сугроба, и с удивлением заметил какой он теплый — вот до чего дошло обморожение. Он с удивлением заметил вроде бы хорошо знакомые пейзажи Бездарая, вокруг был лишь снег, позади него вился холмистый лес, по бокам раскинулась ледяная пустыня, осыпаемая снегом и ветром. А впереди, впереди возникло некое подобие небольшой деревни, но если они так далеко на севере…людей здесь быть не может. Тогда…

И навстречу ему, из-под сугроба, вылезло несколько настоящих кошмаров. Ими пугали детей Бездарая, учили ненавидеть и опасаться таких существ, и при первой же встречи попытаться убить их, или сбежать, чтобы сообщить всем о них. Это были потомки демонов. Зверолюды.

Три Зверолюда окружили Кидэльхейма. Первый был низкорослым, с кабаньим ликом, поросший черной шерстью. Его лапы были похожи на большие, заросшие мехом человеческие руки, грубые и мускулистые. Он взвизгнул, когда посмотрел на Кидэльхейма своими желтоватыми мелкими глазами. Второй был помесью лиса и волка севера, черно-рыжий окрас и грубая, дикая лисья морда, с большими хищными клыками, четко выраженными на фоне открытой, зевающей пасти. Должно быть, они давно здесь ждали, это и есть слуги демона?

— Лигат. — грубо произнес демон в своей извращенной манере, что не терпел этот мир. И навстречу вышел третий Зверолюд. Это был высокорослый, покрытый белым мехом Зверолюд, его медвежья морда с синими глазами и слегка вытянутой мордой, заслонили взгляд Кидэльхейма. В его чертах угадывались части белых северных тигров, а волчий хвост, неожиданно мощный и пушистый, метался из стороны в сторону. У других двух зверолюдов хвост отсутствовал, либо был слишком короток, чтобы придать ему значение. Белый Зверолюд встал рядом с Кидэльхеймом и…неожиданно обнял его.

— Что ты делаешь?! Отпусти меня, демон! — закричал Кидэльхейм. Но хватка Зверолюда была крепка и могуча, и вырваться не представлялось возможным.

— Действительно, что ты делаешь, Лигат? — скучным и равнодушным, но до боли пронзительным голосом произнес демон мира тени.

— Замерз. Я должен согреть. Или умрет. — Короткими рыками, пытаясь высказаться на северном наречии, произнес Лигат. И у него это получилось, очень четко и понятно.

— Невероятно. Он может говорить? — с ужасом подумал Кидэльхейм.

— И то верно. — согласился безрадостно демон. — Отведите его в деревню, и найдите ему теплое укрытие, накормите его и пусть ныне живет с вами, как первый среди всех вас. Отныне он ваша часть и ваш союзник, ваш брат и соплеменник. Он — ваш новый учитель. — раскинув лапы-руки, бурно высказал демон тени.

— Новый Учитель. — согласился Лигат, принимая все сказанное демоном, своим старым учителем. И с этими словами развернулся, шагая прочь, по направлению к деревне, откуда шел легкий дымок, откуда приветливо пахло едой и манило теплом, столь желанным. Кидэльхейм поначалу сопротивлялся, но понял бессмысленность и скудоумие своих попыток. Ведь Зверолюд прав, ему нужна еда и тепло. И когда он перестал оказывать сопротивление и расслабился, он осознал, насколько замерз. Лигат пронес его мимо неуклюжих строений и костров, вокруг которых то и дело сновали Зверолюды, удивительным образом непохожие друг на друга. И все же они были вместе. Множество демонов в зверином обличии, в причудливых сочетаниях смешались и породили этот жестокий, суровый и воинственный народ, с которым неоднократно велись кровопролитные войны. Каждый раз их загоняли все дальше — и все же они выжили, все же они справились и приспособились даже там, где человек бы давно умер. Лигат отнес его в теплую, большую палату, по бокам огражденную деревянным забором, внутри уютно пылал огонь, и словно они ждали его несколько дней — пол был завален ветками, сеном, и шкурами животных. Здесь было тепло.

Кидэльхейм встал на ноги, и когда Лигат решил уйти, он схватил его за лапу и придержал.

— Скажи мне, Лигат. Для чего я нужен демону? — вопросил Кидэльхейм, абсолютно не ожидая внятного ответа.

— Гальтар. Старый учитель. Предок всех моих братьев и меня самого. Он научил нас добывать огонь. Научил меня говорить на вашем странном языке. — к удивлению Кидэльхейма Зверолюд очень быстро смог произнести все предложение, не ошибившись ни разу. — А ты. Ты новый учитель. И ты должен учить нас. — добавил он, слегка сощурив глаза и принюхиваясь своим большим, черным носом.

— Что же…тогда впереди у нас много работы. — С улыбкой произнес Кидэльхейм, предвкушая, чему он может научить эту, во многих отношениях, превосходящую людей расу.

— Много работы…— лишь повторил за ним Лигат, и его белые зубы стиснулись, а синие глаза выразили надежду.