глава 1

Мемуары оборотня: добро пожаловать в Мираж.

С чего начать… начну, пожалуй, со знакомства. Меня зовут Милолика Буянова, а так же Ликамерэль, Принцесса Светлого Леса. Что бы оградить себя от возможного негатива, скажу — титул мой "нарисован". Без права наследия и прЫнцессой я быть не хочу в принципе. Быть принцессой это не сахар, скажу я вам, а уж эльфийской — и подавно. Однажды, когда мне это было нужно меньше всего, моя жизнь круто изменилась. Скажем так, абсолютно полностью. И сейчас, спустя многие столетия, я расскажу вам, что же это такое — попасть в другой мир, без шанса вернуться назад...

Когда ты говоришь с Богом — это молитва.

А когда Бог с тобой — шизофрения...

NN

Глава 1.

28 декабря 2009 года.

Новость о том, что Новый год я буду отмечать с дедушкой, бабушкой и прабабушкой я постаралась пережить стойко. Ведь деревня — это еще не край света?

Хотя, моя прабабушка Зоя — человек весьма специфичный. А бабушка с дедом живут у нее. Вернее с ней, потому что одна она жить не хочет. Дедушка капает на мозг обеим своим сарказмом, и в его лице у меня есть неоспоримый союзник. Мы устраиваем перепалки за «кроличьим» обедом (а так же завтраком и ужином), который состоит из одних овощей и, иногда, рыбы. Бабушки хронически сидят на посту. Дед часто заикается о том, что побыстрее бы поесть салатиков, да водочкой помянуть «кое-кого из присутствующих». Говорит он это не всерьез, и прабабка об этом знает. Но бабушки охают, идут сразу в церковь, что за углом, отмаливать наши с дедом души. А мы с дедом сразу едем в кафе, наслаждаться отбивными. Правда, этот прикол получается не всегда, и чаще мы с дедом, хмурые и голодные, вяло огрызаемся на бабушек и пьем чай.

Вы не подумайте, что я дискриминирую верующих — ни в коем случае! Просто не люблю такого ярого фанатизма, когда яростно бьют головой об пол и молятся во все горло… Чем яростнее кричат о вере, тем больше врут сами себе. "Можно верить в Бога, а можно не грешить!" — как выражается моя подруга.

Но вообще, я вам рассказываю не о своем отношении к вере, а совсем о другом. О поездке. Мои родители, хоть я уже давно совершеннолетняя и живу отдельно от родителей, решили облагородить древнее поколение моим присутствием. Несмотря на мои протесты.

— Лика, пойми, в следующий Новый год прабабушки может уже не быть! — уговаривала мама.

— Мама, да мы с дедом впервые в жизни перекрестимся, когда старая перечница отправится на тот свет!

— Лика! Да как ты можешь такое говорить?!

— Ты знаешь, Эл, а в чем-то я с ней согласен, — улыбнувшись уголками губ, пробормотал папа в чашку с кофе.

— Саша! — завопила мама, ее голос мало отличался от диапазона пилорамы, — да, моя бабушка не идеальна, но она пожилой человек и имеет право на тараканов в голове.

— Только тараканы у старой Зои мадагаскарские, шипящие. А нормальная она тогда, когда луну за облаками не видно, — не прерывая чтения газеты, парировал отец.

Спор этот между отцом и мамой был ритуальным каждый Новый год. В этом году отец не едет к бабушке, как и мама. У них на работе корпоративная вечеринка в санатории, и они уедут на все десять дней. Вместо них есть овощи и пить колодезную воду еду я.

С трудом запихнув все самое необходимое (но неизвестно зачем нужное) в сумку, я отправилась на вокзал. Ехать надо было в область, в деревеньку «Малые топки». И кстати, топи там не малые, по весне пожарный вертолет туда рухнул, так через 15 минут одну вертушку и было видно. Хвостовую. А уж сколько приезжих грибников там утонуло — не перечислить.

Электричка, постукивая колесами, ехала вдаль, в ушах тихо подвывала Хелависа в дуэте с Беркутом и казалось, что все не так уж плохо. Пока в окне не мелькнула вывеска «Малые Топки» и слащаво-уксусная улыбка бабушки Зои. Тут-то мне и поплохело.

— Зоя Никитична! — натянуто улыбнувшись, поприветствовала я, — Вы, на удивление, хорошо выглядите! Народная медицина?

— Угу, жабы на завтрак, змеи на обед и мои нервы на ужин, — хмыкнул дед, выходя из магазинчика на перроне, — привет, внучка, как твое ничего?

— Ничего, — улыбнувшись ответила я, под скрип прабабушкиных зубов, — привет, дедуль!

— Уважаемая теща, — пафосно начал дед, — не скрипите зубами, протезы сейчас дороже трехкомнатной квартиры! А я не сплю с дочерью миллионера. Хотя хотелось бы.

— Митя! Хватит паясничать! — раздался голос за его спиной, — лучше возьми у девочки сумку, она явно попыталась запихнуть туда весь свой шкаф. Но гравитация все время побеждает.

Моя бабушка, Элирания, прошу любить и не жаловаться. Как дед живет с ней в одном доме уже сорок с лишним лет — не представляю. Женился он на ней по глупости, деду было 17 лет, бабушка от него забеременела моей мамой. Дед эту ситуацию комментирует просто: пришлось поступить как честный, но глупый человек. А после свадьбы дед узнал, что характер и врожденную натуру мегеры бабуля унаследовала от Зои. И тараканов, видимо, тоже.

— Лира, поверь моему опыту, вещей в этой сумке минимум! Скорее всего, там ноутбук, сотня дисков и миллион книг! В отличие от тебя и нашей дражайшей дочери, этот ребенок абсолютно наплевательски относится к выбору одежды.

Дед подмигнул мне и взял сумку. И ведь он действительно прав. Одежды в сумке абсолютный минимум, пара кофт и пара штанов. Ну, и ночная рубашка. Я — невероятное исключение в нашей семье по женским линиям. Я ненавижу ходить по магазинам, а тем более торчать там часами над одной юбкой, которая окажется на полторы тысячи дороже моих любимых штанов. Я презираю яркий макияж и прочую шелуху, цель которой — сотворение из себя куклы Барби. Простая одежда, неброский макияж и удачно заплетенные в косу волосы — все что надо для счастья не пафосной девушке.

Дорога до дома ознаменовалась тем, что бабушки достали молитвенники и, почитывая, обсуждали впечатления от этого "захватывающего" чтива.

— Дед, — дедушка дернул ухом, что означало его внимание, — у меня мобильный пока еще ловит, может сразу дурку вызовем? Или случай слишком клинический, и это уже не лечится, а остается только пристрелить?

— Внуча, если бы я был им психиатром, я бы прописал галоперидол и шокотерапию, — ответил дед, с трудом удерживая хохот, — но я им — муж и зять. Поэтому лучше я буду жить с двумя психами под крышей, чем спать голодным и в прихожей в обнимку с Белкой.

Белка — это моя собака, лайка. Дедушка нашел ее щенком в тайге, когда ездил на охоту. Ну, и решил привезти внучке подарок. Правда выяснилась через пару лет. Собачка оказалась осиротевшим волчонком, в котором угадывались черты лайки. На удивление, Белка не охотится на куриц и индеек, которых разводят бабушки для продажи яиц и мяса соседям. Ее кормят разными мясными кашами и отдают птичьи кости и потроха. Раз в месяц дед ездит с ней на охоту, и она себе зарабатывает зайца.

— Ну, мое дело предложить, — улыбнулась я.

— Лика, — обратилась ко мне бабушка, оторвавшись от молитв, — что ты планируешь сделать первым делом по приезду домой?

— Ну… первым делом я выгуляю Белку и поиграю с ней, — задумалась я, — потом была бы не против пообедать.

— Отлично, мы с мамой как раз приготовили тушеные овощи и овощной суп, — радостно заявила бабушка Лира.

Мы с дедом синхронно скривились.

— Лика, — обратился ко мне дед, хитро сощурившись, — а давай сначала перекусим, а потом вместе погуляем с Белкой? Можно съездить в город, она опять порвала свои ошейник с поводком.

— Согласна на все сто! — намек деда я поняла сразу.

Ну, что сказать про дом родных… обитый деревянными панелями дом, построенный еще когда моей бабушки в планах не было. На удивление соседей, дом стоял крепко, и фундамент за столько лет не просел. Дед тщательно следит за состоянием дома, хотя каждую весну матерится на «всемирный потоп» в подвале. Внутри по всему дому прибиты деревянные доски, чтобы скрыть брус и утеплители. Я в строительстве не разбираюсь особо, но знаю, что так дом выглядит намного уютнее. Торчащая, между срубов, пакля вызывала ассоциации только с чьим-то насильно содранным скальпом и оптимизма не внушала.

Комната, выделяемая мне каждый приезд, была гордостью деда и сделана была специально для меня. Дед сделал небольшую пристройку к основному дому, чтобы я не мучилась по ночам от храпа всех троих. В этой пристройке был собственный душ, туалет и, конечно, спальня. И все отделано красным деревом, в стиле антиквариата. Дед прекрасно знает, как я отношусь к «памятнику деревянного зодчества», стоящему посреди огорода, и провел мне туалет. Я как представлю, что надо встать ночью, тащиться зимой на улицу и обмораживать себе все стратегически важные места… брррррр! Душ я тоже предпочту больше, чем баню. В баню я с бабками не хожу давно, с тех пор как сделала себе татуировку на спине. Они ж ее оттереть попытаются! С них станется…

Так вот, когда мы приехали, нас встретил визгливый то ли лай, то ли поскуливание с рычанием — не понятно. Стоило мне выйти в гараже из машины, как огромная серо-черная тень сшибла меня с ног и начала вылизывать.

— Фу, Белка! — отплевывалась я, одновременно теребя собаку за ухом и вставая на ноги, — я теперь грязнее тебя и воняю как дворняжка!

Белка, повизгивая от радости, толкала меня под коленки, тыкалась мордой в ладонь и всячески давала понять, что она уж очень соскучилась.

— Да, да, Белочка, — я села на колени и расцеловала пушистую морду, — я тоже безумно по тебе скучала, моя хорошая!

Белка юлой крутилась и намекала, что пока я с ней как следует не поиграю, меня из гаража не выпустят.

Бабки уже давно пошли подогревать «бурду», а дед доставал мои вещи из багажника. Он с радостью наблюдал за нашими с Белкой играми и посмеивался, когда Белка роняла меня передними лапами на пол и начинала вылизывать.

— Она вымахала за последние пару лет, дед, — взяв Белку за ошейник, я вела ее в дом, — теперь она действительно похожа на волка и, боюсь, могут начаться проблемы.

— Они уже начались, внучка, — грустно улыбнувшись, ответил дед, — все соседи косятся на нее и пару раз пытались подать на нас в милицию за «содержание в доме дикой животины». Но у них ничего не выгорело…

— Потому что дядя Юра, что участковый по вашей деревне, сам обожает нашу Белку!

— Нет, потому что она зализала оперативников до истерического хохота, и они признали ее безопасной.

Мы вошли в дом, и я сразу рванула в свою комнату. Черт, так и есть. В комнате жгли ладан, на который у меня безумная аллергия, и везде висят иконы. Открыв окно, я долго сидела на подоконнике и наслаждалась свежестью зимнего воздуха.

— Лика, обед готов! — крикнула бабушка Лира.

Я, особо не торопясь, встала и вышла в кухню.

— Бабушка, — обратилась я к Лире, передавая ей сверток, — просила же, не жгите в моей комнате ладан и не вешайте икон. Я все равно их сниму.

— А чем тебе ладан не нравится? — спросила Зоя.

— Потому что я аллергик, аллергия у меня на него.

— На святые благовония не может быть аллергии, — отрезала бабка, — тебя окрестить надо.

— Благо не может так вонять! — отрезал дед, усаживаясь за стол, — и у ребенка действительно аллергия на ладан, ее врачам показывали уже.

— Ой, эти ваши дохтора! — Зоя скривилась, — ничего они не знают, все беды и болезни от грехов наших…

— Зоя, ну не начинайте опять! Вы не любите врачей, потому что они честно вам говорят, что вы уже разлагаетесь! — взвыл дед, уронив голову на стол, — мы все это слышим каждый раз, как наша девочка жалуется на аллергию. Не проще ли вам смириться с этим?

Бабушка Зоя надулась до такой степени, что даже забыла пожурить нас за то, что мы не помолились перед едой.

Я без энтузиазма ковырялась в тарелке с овощами. Половину из них я ненавижу, остальная половина вызывает рвотные рефлексы своим видом. Надо не забыть закупить в магазинах чего-нибудь быстро приготовляемого, иначе я останусь голодной все десять дней.

Обед прошел довольно быстро, бабушки отвалили в зал с телевизором, а мы с дедом вышли к машине. Белка увивалась вокруг нас.

— Ну что, ребенок, готова к путешествию во имя желудка и сытости?

— Так точно, товарищ генерал! — шутливо воспроизвела я воинское приветствие. Дед, в свое время, был генералом. Я, правда, совершенно не помню каких войск, но суть остается — генеральская осанка не убивается пенсионным возрастом.

— К пустой голове руку не прикладывают, — по привычке огрызнулся дед.

Я положила на голову ладонь.

— Я к тому, что она внутри пустая.

Я задохнулась от возмущения, но ничего говорить не стала. Мы сели с Белкой на заднее сидение, дед завел машину. Дорога предстояла не долгая, ближайшее кафе находилось всего в получасе езды от дома. Дед включил магнитолу, которую я подарила ему на 57-летие два года назад. Счастью предела не было.

В машине тихо заиграла группа «Воскресенье», я начала напевать знакомые слова.

— Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант, — в голос со мной пел дед, — расправил нервною рукой на шее черный бант.

Всегда гордилась своим дедом, в 59 лет он выглядит на сорок, следит за фигурой и тщательно следит за здоровьем. Фигура у него, вообще, умереть и не встать. Как у 25 летнего спортсмена, как он ее сохранил, остается загадкой.

Наша любимая кафешка встретила нас тихой музыкой и улыбкой официантки Наташи.

— Митрофан Кириллович, — с улыбкой подошла она к нашему столику, — я уж думала, вы сегодня не приедете.

— Да вот, внучку спасаю от неизбежной кроличьей судьбы, — улыбнулся дед белозубой улыбкой, — давай нам две отбивные с картошечкой и чай.

Наташа быстро все записала и упорхнула на кухню.

— Дед, я смотрю, ты сюда зачастил?

— Да, твои бабка с прабабкой даже Белку посадили на овощи. Бедная собака с голодухи сначала петуха задрала, а на охоте всех зайцев сама сожрала. Потом, правда, мучилась животом и лежала дня два неподвижно. Но с такой довольной мордой, что мне завидно стало.

Беседа протекала тихо и ненавязчиво, дед интересовался моей жизнью за последние два года, что я к ним не приезжала. Я рассказывала истории о работе, о не складывающейся личной жизни и о тайной зависти силиконовым подружкам.

— Внуча! — дед поднял вверх указательный палец, — тебе не нужны силиконовые вставки, у тебя все свое прекрасно, где надо, выступает. Проблема в самих мужчинах, им нужна модельная внешность, чтобы хвастаться друзьям и чтобы у друзей слюнки на жену капали.

— Да, в моем случае капать будут слезы, — горестно вздохнула я, краем глаза посмотрев на свои разношенные джинсы и свободный свитер.

В этот момент подошла Наташа, она принесла наш заказ и миску с мясными обрезками для Белки, которая сидела под столом.

— Лика, ты прекрасно выглядишь! — возразила Наташа, — тебе просто одежду бы более обтягивающую, а то ты прячешь свои достоинства под мешковатым свитером, и все видят только вымученное лицо. Признавайся, ты так и не перестала читать по ночам книги и не пользуешься кремом от мешков под глазами?

Наташа была давней знакомой деда, она всегда помогала ему со мной, когда я ходила пешком под стол. Поэтому ей было простительно заявлять мне такие вещи.

— Каюсь, Наташ, по ночам я читаю или сижу в интернете и мучаюсь бессонницей. Но это мне пока простительно.

— Не скажи, на вид тебе лет тридцать. Смотри, состаришь себя раньше срока, и все дедушкины гены проиграют войну твоей патологической лени.

Я обиженно засопела в тарелку с отбивной и Наташка, хихикая в кулак, ушла обслуживать другой столик.

— И в кого она такая ехидная? — буркнула я.

— В маму с папой, как и ты, — поддел дед, ловко разбираясь с ужином.

Просидели мы в кафе около часа, пока Белка не заскулила, намекая, что еда едой, а в туалет ей уже хочется. Смеясь, мы не торопясь зашли в зоомагазин за ошейником и поводком, которые выглядели как мечта инквизитора. Строгий ошейник с шипами внутрь и цепь толщиной в два пальца — только это могло остановить Белку. И то, если цепь закреплена гвоздем «двухсоткой», вбитым на манер крючка в бетонную стену.

— Надеюсь первой, кто опробует этот поводок, будет Зоя, — мечтательно заявил дед, прекрасно зная, что Зоя на километр к Белке не подойдет без особой нужды. Бабушка безумно боялась нашу лайку-волчицу и старалась к ней не приближаться.

Сев в машину, мы поехали домой. Разговор начался совершенно неожиданно и на любимую тему «доведи Зою до бешенства».

— Кстати, Лика, посмотри пакет рядом с тобой — купил, пока ты выбирала ошейник.

Я открыла пакет. В нем лежала старая книга. Она была из натуральной кожи, протертой от времени. Страницы были из старой бумаги, пожелтевшей и хрупкой. Такую книгу было страшно держать в руках.

— Дед, где ты достал это… это? Эта книга, небось, короля Артура живым видела! Она же сейчас прямо в руках рассыплется!

— Да все равно, ты на обложку лучше посмотри. Зою Кондратий хватит, когда увидит!

Я присмотрелась к буквам на обложке. Истерлись почти в ноль, но различить надпись еще было можно. «Практическая темная магия для начинающих».

— Звучит, как «Вуду для чайников», — вспомнила я фильм «Невеста Чаки», — ты хочешь проклясть Зою? Так ее даже проклятие не возьмет, темные силы от нее, сверкая пятками, бежать будут!

— Я же не убежал, значит, и проклятие не убежит, — сосредоточенно заявил дед, вглядываясь в дорогу, — черт, гололед сплошной, не разогнаться выше 30.

— А ты не разгоняйся, я не хочу так быстро снова увидеть Зою.

Дед включил музыку и дал мне насладиться разглядыванием новинки. Дедушка знал, что я уйду вся в книгу. Некоторые «заклинания» не имели названий, по причине стертости чернил. А по тексту невозможно было определить для чего оно.

— О, дед! Послушай! — я положила палец на страницу, — «Проклят будет странник тот, что перейти рискнет порог. Ведьма, рыцарь — все равно! Ждет их бед веретено. Предать, простить и отпустить. Убить, поранить, заклеймить».

Машину резко повело, дед начал яростно выкручивать руль и материться сквозь зубы. Я вжалась в бок Белки, обняв ее. За окнами проносились заснеженные деревья, высокие сугробы, машина никак не хотела останавливаться и кружила все быстрее и быстрее. Я прижала к своему животу сумку, мельком подумав, что так милиция быстрее найдет документы в случае аварии.

Мысли сменяли одна другую, перед глазами мелькали картинки скорой помощи, крови и развороченной машины, некогда бывшей старенькими Жигулями.

— Лика! — донесся сквозь мысли голос деда, — ляг на сидение и прикройся Белкой, так ты не…

В голову ударила резкая боль, лицо обожгло битым стеклом и свет вокруг померк…