Глава 1. Крылатая смерть

Мексика

Несколько сотен лет назад

Ливень неистово барабанил по крыше представительского автомобиля. Исабель Аглос, идейная вдохновительница оппозиционеров, поудобнее устроилась на заднем сидении, безразлично глядя на мелькающие за окном трущобы, рядом с ней, держа ее за руку, расположился охранник.

— Мигель Бускес мертв. Когда я смогу получить всю сумму? — спросил голос из мобильного телефона.

— Когда я прочту в газетах некрологи всей их семьи, включая сына.

— Я уже сказал, что сына найти невозможно — они отправили его в Японию.

— Мне плевать, даже если они отправили его на северный полюс, я хочу, чтоб ты нашел и пристрелил его. Не хватало, чтобы отродье Бускеса вернулось и начало ставить мне палки в колеса.

За окном послышался хлопок, автомобиль завилял по размытой дождем дороге и врезался в одно из строений. Водителя и пассажиров прижали к сидению подушки безопасности, двери автоматически разблокировались.

— Твою мать, — ругнулась женщина. — Какого черта произошло?!

Никто не успел ответить, дверь рядом с охранником распахнулась, намокшее от дождя лезвие пронзило надутый белый шар, мужская рука ухватила охранника за рубаху и, вытянув из машины, швырнула в стену напротив. Все, что успела увидеть Исабель — мокрые джинсы, голый торс и белоснежное нечто, поднявшее налетчика вверх. В следующую секунду нечто проткнуло подушку безопасности женщины, сильная рука схватила Исабель за шею и, резко подняв вверх, ударила ее головой о крышу автомобиля. Представительница оппозиции потеряла сознание.

Голова раскалывалась, повсюду воняло бензином, Исабель поморщилась и с трудом открыла глаза. Она сидела привязанная к стулу посреди огромного пустого ангара, перед ней, на широком темном пятне, стояла свеча и фотография семьи Бускес в золоченой рамке. Рядом, так же привязанный к стулу сидел охранник и любовник женщины. У стены напротив перед распятием на коленях стоял… ангел. Большие белоснежные крылья тяжелым шлейфом лежали на грязном полу, серебристые кудри намокли от непрекращающегося ливня.

— Иса, ты в порядке? — с волнением в голосе спросил охранник. — Отпусти ее! Она беременна!

Ангел не отозвался, было слышно лишь, как он нашептывает свои молитвы.

— Кто ты? — протянула Исабель.

Белоснежные крылья стали уменьшаться, оголяя широкую спину, волосы потемнели, превратившееся в человека существо поднялось с колен и, держа в руке длинный японский меч, повернулось к женщине.

— Бускес?! Не может быть… ты же мертв.

— Я его сын, — отозвался стальной голос. В глазах клокотала ярость, вновь стали виться светлеющие кудри, спина вздулась, покрываясь белым пушком.

— Теодор? — не поверила своим глазам женщина. — Кто ты?

— Твоя смерть.

— Прошу тебя, отпусти ее, — взмолился охранник, — ребенок, которого она носит, ни в чем невиновен!

— Ты так искренне любишь эту дьяволицу — эта любовь помогает сохранить тебе душу. А в ней души нет, но есть ребенок. Все это и крылья за моей спиной не позволяют мне убивать вас. Я избранный, и должен беречь людские души.

— Тогда отпусти нас, — вкрадчивым, полным смирения голосом протянула Исабель.

— Однако у моих родителей тоже были души. Самые яркие во всей этой гнилой стране. И вы их не пожалели. Как избранный я не могу вас убить.

— Спасибо...

— Я убью вас как человек, — он завел лезвие себе за спину и, зажмурившись, стиснул зубы.

Темная струя протянулась к полу, крылья по очереди упали в багровую лужу, рассыпая в стороны мелкие брызги. Теодор сделал два шага вперед, оставляя за собой кровавые следы.

Глаза избранного пожелтели и едва не начали светиться, он бросился к женщине, и, повернув ее лицом к любовнику, прошептал:

— Едва ли в тебе проснутся какие-то чувства, и ты будешь страдать, поэтому просто смотри и корми ужас, в котором ты пребываешь..., — он зашел за спину охранника.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Пощади..., — из глаз мужчины текли слезы.

— Моя мать говорила «пощади», когда ты ее избивал?

— Прости меня. Ты же ангел, ты не мож..., — длинное лезвие очертило полукруг у шеи охранника.

Исабель пронзительно заверещала:

— Нет!!! Помогите!!! Кто-нибудь!!!

— Заткнись! — Теодор схватил ее за волосы, грязно-желтые глаза избранного наполнились слезами, спину пронзала невыносимая боль.

Смуглая кожа вновь вздулась, из-за плеч стали выглядывать уродливые, кривые, обтянутые окровавленной кожей перепончатые крылья.

— Как ты убила мою мать? — он по-прежнему держал дрожащую Исабель за волосы.

— Пожалуйста… прошу тебя...

— Если скажешь правду, у тебя появится шанс на спасение.

— Пожалуйста...

— Говори!

— Я… я...

— Скажи это.

— Я… сожгла… ее...

По щекам парня заструились слезы, он разжал пальцы и зашел убийце за спину.

— Пожалуйста… ты же сказал, что пощадишь меня...

— Я сказал, что у тебя будет шанс, — он взял со стены огнетушитель и поставил его перед Исабель — рядом с фотографией своей семьи. — Вот твой шанс — сможешь им воспользоваться — останешься жива. Ты, твоя жажда денег и власти уничтожили все, из чего строилась моя жизнь, они уничтожили меня. Око за око, — он ногой опрокинул стоящую рядом с фотографией свечу. Пламя мерцающей дорожкой потянулось к связанной женщине.

Истошный женский крик прокатился по заброшенному полигону. Живой, дергающийся в конвульсиях факел отразился в стекле фоторамки, где была изображена некогда счастливая семья. На месте белоснежных крыльев, в темной луже лежали две тлеющие костяшки и испачканные кровью перья.

Теодор пошатываясь вышел из горящего ангара, сделал несколько шагов, потом еще несколько, потом споткнулся, выронил меч и, упав на колени, вцепился пальцами в белоснежные кудри. Из горящих желтых глаз рекой текли слезы, из глотки вырвался неистовый крик раненного зверя. А дождь по-прежнему заливал старый полигон, тонкими струями стекая по перепончатым крыльям демона.

Объединенное государство Европы

Несколько сотен лет спустя

Очень символично: она идет по тоннелю, ведущему в неизвестность, да еще и в кромешной тьме. Минута, на протяжении которой Мишель шла по непроглядной темноте, показалась ей вечностью, и вот впереди забрезжил слабый свет. Избранная выбралась в небольшую пещерку, где излучала свет вода небольшого озерца, умело пробравшаяся под нависающие над ней глыбы камня. Солнечный свет снаружи озарял часть дна, поэтому казалось, будто вода мерцает. В небольшом проеме, подальше от воды стоял подсвечник, наполовину залитый застывшим воском и странного вида распятие: на резном кресте вырисовывался силуэт Христа. Назад пути не было. Девушка нырнула в прохладные объятия и, проплыв под висячей глыбой, выбралась на поверхность острова.

Небольшое озерцо было укрыто цветущим зеленым лесом. Сквозь изумрудный навес листвы пробивались лучи солнца. Пение птиц щедро разбавлялось шорохами мелкой живности.

Светлые волосы прилипли к мокрой спине. Девушка неуверенно двинулась вперед. С каждым шагом чувство тревоги усиливалось. Куда она направляется? Зачем она сбежала? Что, если Крылатая смерть была права? А что, если нет? Она мечтала, чтобы все это оказалось лишь ночным кошмаром, чтобы она проснулась и, поспешно одевшись, помчалась бы в свое музыкальное кафе, которое она когда-то так люто ненавидела. Однако некое шестое чувство, а в ее случае даже седьмое, подсказывало, что «ночной кошмар» может оказаться для действительности, в которую она попала, названием чересчур мягким.

Минут через пять девушка вышла к высоким скалам, под которыми плескались синие морские воды. Вдалеке виднелся еще один остров.

Крылатая фигура отбросила тень на синие соленые воды. Прохладный ветер скользил по небольшим, как теперь казалось Мишель, крыльям, собранные в косу кудри выбившимися из общего пучка непослушным прядями трепетали под морским дыханием. На острове стало вырисовываться полуразрушенное строение, напоминающее древние постройки с площади Святого Петра.

«Петр… он ведь должен сегодня добыть священный огонь. Как же ему удастся миновать людей Камерленго?» Девушка осеклась, пытаясь понять, почему ее беспокоит судьба человека, которого она едва знает. Но главное: мысль о том, что Камерленго — олицетворение зла у власти, никак не выходила из головы избранной. Ведь невозможно ввести в заблуждение большую часть человечества! Почему-то люди верят Понтификату! «Человечество слепо и беспомощно, — вспомнились слова китайца. — Человек прозорлив и силен. Ты ведь не часть бесформенной бессознательной массы. Ты — настоящий человек». Сомнение в душе Мишель засело, словно стрела… и избавиться от него можно было лишь, вырвав стрелу вместе с куском плоти, с той ее частью, которая верила в непоколебимую власть новой католической церкви. «Новой»… Однажды она спросила Артура, что представляла собой старая католическая вера, опекун ответил кратко: «Нечто, что человечеству удалось пережить». Тогда ей казалось, что он имел ввиду некое дремучее темное время, которое служило людям своего рода испытанием. Теперь к ней стало приходить смутное осознание того, что та вера была детищем человечества, которому не удалось пережить своих родителей. Все, что было связано со старой верой, приравнивалось к дикарству. Все религиозные течения, которые не были связаны с христианством в принципе, считались болезнью. И это великая ошибка. Во что бы человек ни верил, его вера достойна уважения, потому что, как минимум, один человек в это верит. Это может быть Бог, Боги, люди, черты характера, народ, страна… Вера соединяет составные части души. «Только в Ковчеге каждой твари было по паре, в сердце все должно быть в одном экземпляре: одна вера, одна Родина, один возлюбленный, одна семья, один мир, который ты в силах изменить, если будешь верить, что в твоем сердце всего должно быть в одном экземпляре…». Хоть она и не слышала этих слов из уст родного отца, она всегда считала их отцовским завещанием… и старалась следовать им. А потому осталось определиться, какую веру она готова принять для себя окончательно и навсегда: ту, которую в ней воспитывали с детства или ту, к которой почему-то так тянется ее сердце. Выбор, несмотря на его судьбоносность, сделать было достаточно просто...

Мишель приземлилась на камни, которыми было вымощено пространство перед руинами, и обернулась. Нужно передохнуть: ветер усилился, и обратный путь может оказаться более изнурительным.

— Дура, — шепнула себе девушка. Она сбежала оттуда, куда тут же решила вернуться, при том по собственному желанию. Фемис была права.

Избранная приблизилась к развалинам. Судя по обломкам статуй, это когда-то был храм. Сейчас от него остались две с половиной стены и несколько колонн, остальное огромными унылыми осколками, поросшими плющом, было разбросано вокруг. Едва ли время так изуродовало это место. На такое способен только человек. Люди были бы прекрасными созидателями, если б их так не увлекало разрушение.

Белоснежные крылья уже втянулись в спину. Девушка присела на обломок колонны и нажала кнопку наручного передатчика:

— Фемис..., — неподалеку послышалось легкое гудение.

Не успела избранная оглядеться, как из-под скал, над которыми возвышались руины, буквально вылетели бойцы в черной водолазной форме с автоматами наперевес. Мишель попросту рухнула за древний монолит, что и спасло ее от близкого знакомства со свинцом. Однако отступать было некуда: из леса, прорываясь сквозь кусты, к девушке двигались люди буквально аналогичные тем, что пытались ее убить еще дома, во Франции. Избранная вжалась спиной в стену.

— Жалкое зрелище, — донеслось сверху. — Не стрелять! Взять ее на прицел, — Рыжеволосая девица спрыгнула с полуразрушенной стены, проделав виртуозное сальто в воздухе:

— Я знала, что мы найдем тебя где-то здесь. Хозяин сказал, твое смятение ощущается за сотни миль. Я, правда, не думала, что твоя так называемая спасительница бросит тебя столь скоро, — одежда незнакомки чем-то напоминала костюмы Фемис: откровенное одеяние из шелка, отделанное золотыми нитями и нашивными металлическими узорами. — Неужели ты, действительно, не представляешь никакой ценности? Тем проще — можно прикончить тебя, не опасаясь мести Фемис, — она достала из кобуры обычный пистолет.

— А без пушки слабо? — наконец выпалила Мишель

— Что?

— Этим пришить может и ребенок. Покажи, чего ты стоишь в бою?

— Думаешь, я тут в игры с тобой пришла играть?

— Дешевка.

— Ах ты дрянь! — пистолет выстрелил лишь раз и улетел в сторону. Тут же костлявый кулак разбил Мишель нос, потом ударил в живот, незнакомка схватила девушку за волосы и швырнула головой в обломок статуи. Потерявшую сознание избранную присыпало каменными осколками.

Рыжая подобрала пушку и подняла голову на донесшийся сверху щелчок. Увесистый обломок камня уже летел ей на голову.

Фемис выскочила из-за стены, приземлилась рядом с поверженной девицей и распахнула огромные крылья.

— Огонь! — крикнул кто-то из бойцов-понтификаров, автоматные очереди устремились к Крылатой смерти, та рванула вперед, светло-голубым свечением отбивая пули.

Она белой стрелой врезалась в черный отряд, одних отправляя в затяжной сон, других — в иной мир. Впервые за долгое время она испытывала настолько сильное волнение за чью-то судьбу. Дрянная девчонка. Не стоило отпускать ее, но, с другой стороны, это позволило ей самостоятельно принять решение.

— Эй, Фемис! — послышался визгливый голос. Рыжеволосая убийца приставила дуло к виску приходящей в себя Мишель.

Крылатая смерть обернулась. На мгновение все застыло. Не говоря ни слова, Эль оттолкнулась ногами от мощеной камнем земли, кувыркнулась над рыжей головой и, ухватив сжимающую пистолет руку убийцы, ее же пальцем нажала на спусковой крючок. Пуля ударилась в обломок стены. В глазах незнакомки застыли испуг и недоумение. Стройное тело в красивой одежке без дыхания рухнуло на камни. Мишель стряхнула с руки бурые капли. В сердце ее ощущалось лишь отвращение и досада.

— Неплохо, — кивнула Фемис. — Уходим!

Соединенное королевство Великобритании

Несколько сотен лет назад

Лондон погрузился в безмятежную темноту тихой ночи. Совсем молодая белокурая девушка, прижимая к груди планшет с записями, задумчиво бродила по пустынному залу заседаний палаты лордов британского парламента. Стук тонких шпилек с гулом отскакивал от высоких потолков и уходил в красные стены. Красный. Цвет власти и крови, которая ради этой власти проливается. Такой бури чужих эмоций, как сегодня, она еще не испытывала ни разу. Сколько ненависти скрывалось за каждой второй улыбкой. Сколько презрения под маской достоинства. Еще утром она ликовала от мысли о предстоящей встрече со святыми в ее глазах людьми.

Честь и достоинство, светлые идеалы, бесконечная преданность своей стране и своей королеве — высшая лига, вот что представляли собой пэры. Должны были представлять...

— Господи, какая же я дура, — шепнула, зажмурившись, девушка.

Но как мог отец поддаться этому? Преданность старым идеалам, которую воспитывала в ней бабушка, отказывалась уживаться рядом с осознанием краха британской аристократии.

Ведь она действительно поверила, что отца заинтересовала ее работа над проблемой британского контингента, брошенного на произвол судьбы на Фолклендских островах. Он обещал, что ее труды при должном покровительстве перерастут в законопроект, а позже...

— Как я могла выставить себя такой наивной малолетней идиоткой? Впрочем… я такая и есть.

Взгляд влажных синих глаз упал на передние кресла.

Захоронение американских ядерных отходов в северной Ирландии — вот что он проталкивал на самом деле! Родную дочь он использовал как девочку на побегушках, добиваясь нужных ему встреч, отыскивая нужных ему людей и фактически собирая компромат, она помогла ему превратить родину своего деда в американское помойное ведро! Он говорил, что все, чем занимается она, нужно ему для другого проекта, а о фолклендском кризисе он уже позаботился. Лгать собственной дочери...

— Как он мог? — теплая слезинка покатилась по щеке и прыгнула на небольшой медальон-герб. Но как могла она не заметить его ли?! Девушка распахнула пылающие гневом посветлевшие глаза: — Как он посмел?!

Уверенными шагами она вышла из зала и направилась к одному из кабинетов. Коридоры парламентской обители пустовали. Только черные глаза камер бдительно оглядывали безжизненные, обшитые дорогими деревянными панелями помещения. Приближаясь к кабинету, девушка замедлила шаг, по сердцу скользнули чужие ненависть и страх.

«Отец в опасности!»

Из-за приоткрытой двери донеслись обрывки разговора:

— Эта старая немощная маразматичка вместе со всей ее семейкой уже не имеют никакой власти, — это был голос отца.

— Меня не волнует, насколько сильна ее власть, я хочу видеть ее пышные похороны в прямом эфире к следующим выходным! — с напором, слегка повысив голос, заявил некто.

— Но к ней не так просто подобраться.

— У тебя достаточно власти, чтобы уничтожить всю королевскую семью. Чего же ты боишься?

— Это грозит нам переворотом.

— Вот именно! — прогремел раскат злобного смеха.

— Не думаю, что это хорошая идея, обсуждать наши дела здесь. Встретимся завтра на нейтральной территории.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди, по лицу катились слезы, девушка закусила дрожащую губу: «Не может быть! Этого не может быть! Только не он! Только не душа! Только не с ней!»

За приоткрытой дверью послышались шаги. Девушка судорожно дернула ручку соседнего кабинета — закрыто. Она заскочила за угол и нырнула в первое попавшееся помещение. Темнота. Но, судя по запаху лака и древесины, кабинет еще одного двуличного лжеца. Теперь все «слуги народа» казались ей предателями и негодяями. Она ощупала стены возле двери и включила свет. В заставленном буковыми шкафами и резной мебелью помещении она обратила внимание лишь на один предмет — висящую в раскрытом шкафу одинокую мантию.

— Боже, храни королеву, — девушка быстро сняла с себя блузку и взяла со стола канцелярский нож.

Черный «БМВ» пересекал мост, когда на крышу что-то рухнуло. Автомобиль резко затормозил, выскочив, перепуганный водитель ошеломленно уставился на две неглубокие вмятины. Тут его шею пронзила невыносимая боль и он, погружаясь в беспамятство, успел заметить лишь нечто белое в отражении затемненного стекла.

Задние двери были заблокированы, но небольшой женский кулак, без труда пробив стекло, ухватился за руку, сжимающую мобильный телефон, и выволок пассажира на улицу через то же окно.

— Эндрю Никлтон. Пожизненный пэр, — на онемевшего от ужаса мужчину смотрели ядовито-голубые глаза. Ангел во плоти навис над членом палаты лордов, слабое освещение заплеталось в пышных белоснежных кудрях, спину, виднеющуюся сквозь разорванную черную мантию, укрывали огромные белые крылья.

Ангел с презрением смотрел на тусклое белое пятно света, слабо мерцающее в груди человека.

— Кто ты? — спросил Никлтон.

— Тебе несказанно повезло. Не знаю, каким образом, но в тебе еще осталась частица души. Я не могу тебя тронуть, — она собралась, было, уходить, но, как только мужчина поднялся, резко обернулась и, схватив его за шею, подняла над асфальтом: — Однако стоит тебе приблизиться хоть на шаг к королевской семье, я вернусь, и гореть тебе в геенне, не покидая этот бренный мир.

Что-то не так. В глазах титулованного негодяя не было ни капли испуга. Он ошеломленно смотрел… ангел опустил глаза и непроизвольно разжал пальцы. Мужчина с кашлем рухнул на асфальт, избранная спрятала выбившийся из-под мантии медальон с изображением фамильного герба династии Честерсон.

— Кха-кха-кх! Ч-честерсон… ты?!

Ангел ухватил Никлтона за грудки:

— Для тебя я — правосудие, следящее за каждым твоим шагом, словом, мыслью. Мне плевать, сколько и чего ты натворил за свою жизнь. Как только чаша со злом перевесит, я вернусь.

— И что ты сделаешь, убьешь меня?

Избранная крепче уцепилась за лацканы пиджака и перебросила Никлтона через ограждение моста, словно тряпичную куклу.

— Подожди! Ты не сделаешь этого!

— Я горько об этом пожалею, но..., — ядовито-голубые глаза ошеломленно уткнулись в угасающее белое свечение.

— Машину твоего отца уже ждут на выезде из города. Только я могу приказать этим людям оставить его в живых.

С каждым словом пятно становилось все меньше, пока не превратилось в точку и не исчезло окончательно.

— Я его единственный шанс.

Избранная продолжала сверлить взглядом грудь негодяя с какой-то странной надеждой.

— Ну что, Фемида-сучка, насколько быстро ты долетишь туда?

Она обожгла его свирепым взглядом:

— Ты долетишь быстрее.

— Что?

— Виновен! — ангел разжал пальцы, и Никлтон с криком полетел в бурлящие темные воды.

— Святые небеса! — очнувшийся водитель, стоя на коленях, перекрестился и принялся бормотать молитву.

Избранная присела рядом и положила руку смертному на плечо:

— Наказание настигло грешника. Однако человеческое правосудие несовершенно, именно поэтому тебе придется покинуть город. Скорее всего, тебя обвинят в убийстве твоего начальника. Прости. Да благословит тебя господь, — она перекрестила водителя, сорвалась с места и спрыгнула с моста.

Черный «Ролс-Ройс» выехал за черту города и свернул в направлении имения Честерсон. На небе сгущались тучи и усиливающийся с каждой минутой ветер трепал верхушки редких деревьев. Водитель включил дальний свет фар, но тут же погасил его, завидев приближающийся фургон. Буквально в паре метров от «Ролс-Ройса» фургон с визгом затормозил и вывернул на встречную полосу, преграждая путь. Телохранитель схватился за ручку, но его остановил мужской крик:

— Стой!

— Мистер Честерсон, я должен разобраться.

— Мы находимся в машине со сверхпрочными стеклами и обшивкой из кевлара. И пока двери чертовой машины закрыты, мы в безопасности. У меня сегодня дерьмовый день, я предпочитаю полчаса ожидания минуте бесполезного риска. Какой из тебя, черт возьми, телохранитель. Позвони лучше в свою контору — пусть пришлют кого-нибудь разобраться.

— Но мистер Честерсон, на улице ночь и ливень.

— У меня проблемы с дикцией?!

— Сию минуту, — охранник взял мобильник и принялся копаться в справочнике.

— Может, ему там плохо стало? — предположил водитель.

— Это не наша проблема.

Дверца фургона открылась, и оттуда вывалился бездыханный мужчина в джинсовом комбинезоне.

— Ему нужна помощь!

— Не вздумай, Кларкс! Верни свою задницу на место, тупоголовый...

Но охранник уже выскочил из машины, бросился к пострадавшему и тут же отпрянул, уставившееся ему в грудь дуло с глушителем издало тихий щелчок, Кларкс с пулей в голове рухнул на залитый дождем асфальт. Следующий выстрел сквозь открытую дверь угодил аккурат в висок водителю «Ролс-Ройса». Из фургона выскочили еще трое вооруженных людей в костюмах и метнулись к машине Честерсона. Один из них распахнул дверцу автомобиля и сразу повалился от удара тупым предметом прямо в переносицу. Огромная черно-белая фигура пронеслась мимо. Убийцы замерли. Нечто распахнуло огромные крылья и, спланировав к «Ролс-Ройсу», ухватило второго нападающего, протащило над землей и швырнуло в стекло фургона. Претворявшийся водителем киллер, все еще лежа на асфальте, открыл огонь по летучей твари, та спряталась за фургоном.

— Что за чертовщина, — поднялся стрелявший. Его соучастник в костюме зарядил пистолет и жестом приказал водителю обойти автомобиль, но не успел тот сделать и пары шагов, как невероятно мощный удар завалил довольно крупный автомобиль на бок, придавив мужчину в комбинезоне.

— Майк! — гаркнул убийца, выпуская обойму в приближающийся к нему белый кокон. Наконец, пистолет издал бесполезный щелчок.

Существо распахнуло белоснежные крылья, обрызгав убийцу каплями крови. Испепеляющий взгляд ядовито-голубых глаз уткнулся в мужчину. Тот попытался ударить ангела, но ответный удар наотмашь отправил его головой в открытую дверцу «Ролс-Ройса».

Лишь после этого избранная оглядела машину и ужаснулась: свечения души не было. Это могло значить только одно — отец убит.

— Папа!!! — она рванула к автомобилю, заглянула внутрь и застыла.

Невредимый Лорд Честерсон, спокойно развалившись на заднем сидении, с улыбкой смотрел на одетую в черную мантию дочь:

— Я знал, что ты без труда сотрешь их в пыль.

Сердце девушки сжалось, расстрелянные крылья быстро уменьшались. Все попытки углядеть в родном отце хоть тусклую светящуюся точку души были тщетны.

— В чем дело? Ты ранена?

— Нет! — крикнула избранная, отталкивая от себя его руку, и, выскочив из машины, испуганно попятилась: — Не может быть… этого не может быть!

— Что случилось? Селина, стой!

Но девушка бежала прочь, что есть мочи. Прочь от лжи, от крови и от того, кого теперь она должна была уничтожить.

Объединенное государство Европы

Несколько сотен лет спустя

Весь вечер избранным пришлось, что называется, запутывать следы. Ищейки Падшего оказались слишком близки к штабу, и это ставило в огромную опасность всех находящихся там членов «Апокрифа».

— Фемис! — крикнула в передатчик Мишель. — Я больше не могу!

— Соберись! Мы приближаемся!

Как только они слегка приблизились к острову, Крылатая смерть велела девушке убрать крылья, прижала ее к себе и светящимся коконом рухнула в темные морские воды. Спустя несколько минут Фемис распахнула крылья, и Мишель очутилась в том самом отсеке, где «приземлялись» вертолеты.

— Почему ты пошла за мной? — спросила Мишель, когда платформа мчала их с наставницей к главным воротам штаба.

— Я знала, что ты захочешь вернуться, и что тебе понадобится помощь.

— Откуда такая уверенность?

— Я поступила бы также.

— Спасибо.

— Ты сама справилась неплохо. Но не обольщайся: тебе повезло, что враг не ожидал от тебя такой прыти.

— Твое первое убийство было более сложным?

— Я была слабее, чем ты, но мной руководили более сильные чувства. Однако не нужно лукавить. То, что произошло сегодня, не было твоим первым убийством.

— Это правда, — опустила глаза Мишель.

Объединенное государство Европы

Несколько лет назад

Мягкие ладони хлопком стряхнули с кожи лишний тальк. Нескладная девчонка-подросток с разбегу прыгнула на турник, дважды крутнулась вокруг перекладины и буквально перелетела к кольцам. Все. Тупик. Девочка повисла, не в силах поднять обе ноги вверх или отпустить дурацкие кольца, будто ее за руки подвесили над пропастью.

Тренер лишь покачал головой и, бросив «на сегодня все» удалился из зала. Группа школьниц устало двинулась к раздевалке.

— Думаю, у тебя все равно ничего не выйдет, Град, — тряхнула пучком волос лучшая гимнастка класса. — Коровы не летают.

— Курицы не думают. Проваливай в свой курятник гадить на голову кому-нибудь из так называемых подруг.

— Хамка.

— Пустышка, — отозвалась Мишель, подходя к стойке с лентами. Ей всегда нравилась художественная гимнастика, и когда после тренировок зал пустел, она оставалась наедине с приятной музыкой и плавными движениями цветной ленты.

Однако в этот вечер танец не задался с самого начала. Едва девочка собралась включить музыку, как небольшой серебристый наушник в форме розы зазвенел на все голоса.

— Алло?

— Эль, задержись сегодня в школе, — тихо попросил голос дяди.

— Зачем?

— Я тебя прошу. Не возвращайся домой, пока я не скажу. Пока.

— Артур? — телефон отключился.

— Мишель, — в зал вошел тренер. — За тобой пришли.

Двое мужчин в джинсах и атласных рубахах вошли следом. Одного из них Эль знала — он работал вместе с Артуром в полиции.

— Привет, Мишель. Твой дядя попросил нас заехать за тобой.

— Для чего?

— Отвезти тебя домой, конечно.

Девочка помедлила с ответом, глянула на тренера и направилась к раздевалке:

— Я переоденусь.

Мужчины последовали за ней, на что получили вполне справедливый вопрос:

— Вы что, извращенцы? Можно я это сделаю без посторонних?

Полицейские переглянулись:

— Прости, не сообразили.

Эль включила наручный плеер и, подпевая немного тяжеловатой мелодии, зашла в раздевалку.

Телефон Артура не отвечал. Что-то было не так. Только что он сказал ей не приходить домой без разрешения, а сразу после этого попросил сослуживцев забрать ее? Девчонка сняла играющий плеер, положив его на шкафчик, взобралась на скамейку и открыла узкое окно под потолком. Раздевалки располагались на цокольном этаже, и потолки, к счастью, были невысокими. Не став даже переодеваться, Эль сунула за пояс шорт миниатюрный газовый баллон, выбросила на улицу рюкзак и подтянулась следом.

— Держи ее! — послышалось сзади. Пудовая рука ухватила подростка за ногу и рванула на себя. Недолго думая, Эль выпустила в полицейского газ и, выскользнув в окно, побежала прочь. Легко перемахнув заросшее вьюном ограждение школы, девчонка выскочила на улицу и рванула к ближайшей церкви, возле которой всегда дежурила подруга Артура.

— Флер! Флер!

Выписывавшая кому-то штраф рыжеволосая патрульная обернулась:

— Эль, что случилась?

— Артур в опасности! И я тоже! Они звонил, мне, сказал не приходить домой, а потом пришли двое, и сказали, что…

Серый автомобиль затормозил возле церкви, дверь распахнулась, и оттуда с электропистолетом выскочил тот самый полицейский.

— Лаво? Что за черт? — шагнула к нему патрульная.

Мужчина, не говоря ни слова, выстрелил ей в грудь, девушку мощным ударом отшвырнуло к лестничным маршам, на ступеньках остался кровавый след.

Мишель пронзительно заверещала, но вдруг ее тело сковала мгновенная боль, и веки сами собой опустились, девочка рухнула на руки подошедшему сзади похитителю.

Голова гудела, в виски отдавал звук падающих капель, словно это была не вода, а железные ядра. Эль практически не чувствовала рук, но при этом могла свободно ими шевелить. Запястья над головой сковывало нечто холодное, а ноги едва касались пола.

Пустое помещение, бетонные стены и пол, переплетение водосточных труб, к одной из которых была пристегнула Мишель. Она буквально висела посреди комнаты, а ближе к выходу спиной к двери сидел связанный Артур. Лицо его было в кровоподтеках, одежда грязная, изорванная и мокрая, он поднял на племянницу глаза, один из которых уже «заплыл» от мощного удара.

— Арти, — еле слышно произнесла девочка.

— Как ты?

— Я… где мы?

— В беде. Ты не ранена?

— Нет. Кто эти люди?

— Преступники.

— Зачем мы им?

— Для сговорчивости, — в помещение вошел тот самый полицейский. — Твой достопочтенный дядюшка влез, куда не следует. Видишь, Град, что бывает с теми, кто лжет? Кара все равно настигает грешников… или их близких, — он подошел к девочке и, проведя пальцами по несуразной подростковой фигуре, ударил ребенка кулаком в живот. Мишель вскрикнула и принялась жадно глотать с трудом поступающий воздух.

— Оставь ее, ублюдок! Она тут не причем!

— Ваша семейка принесла мне достаточно проблем, чтобы я позволил ей расти и размножаться! Говори, кому ты передал информацию о нас?! — преступник дважды ударил девочку по лицу.

— Никто не знает, кроме меня. Отпусти ее!

Мужчина снял с ремня небольшой складной нож и, обойдя подростка, разорвал на ней майку:

— У тебя есть три попытки, Град. Попытка первая, — он провел лезвием по спине Мишель от плеча к пояснице, Эль пронзительно закричала, из глаз покатились слезы.

— Хватит! Я вел расследование один! Никто не знает о вас!

— Попытка вторая.

— А-а-а!

— Оставь ее, умоляю!

— Заткнись! — крикнула девочка, когда преступник собрался резать на ней третью полосу. — Не проси ни о чем эту мразь, — голос Мишель приобрел стальные ноты.

— Вы смотрите, кто заговорил, — прошипел преступник и, обойдя подростка, ухватил ее за разбитое лицо, толкнул вперед и вытер о брюки измазанную в крови ладонь. — Как я уже говорил, ваша семейка всегда доставляла мне проблемы. Я с радостью прищучу тебя так же, как твоего папашу.

Девочка подняла на ублюдка синие глаза:

— Что?

— Вот этими руками. Я убил твоего отца.

Наполненные слезами глаза посветлели, с криком, срывающимся на рык, девушка обеими ногами ударила преступника в грудь так, что его отшвырнуло к стене, потом подтянулась, дотронувшись ступнями до потолка, сняла с железного крюка сковывающую ее цепь и, перевернувшись в воздухе, приземлилась на ноги. Белые кудри рассыпались по плечам, кожа на израненной спине вздулась и стала покрываться светлым пушком. Оглушительный вопль отразился от стен. Через несколько секунд за плечами девушки выросли покрытые белоснежными перьями крылья.

Преступник рванул прочь, но существо, прыгнув на него, повалило его на землю и массивной цепью передавило мерзавцу шею. Когда противник перестал двигаться, на помощь прибежали двое с электропистолетами, теми, которыми пользуются полицейские. Вместе с ними Мишель и скрылась где-то в коридорах подвала. Через некоторое время стихли крики и шум.

Артур попытался освободиться, но бесполезно — полицейские магнитные наручники без ключа открыть было невозможно.

Позади послышались тяжелые шаги, наручники издали тихий сигнал и рухнули на пол. Крыльев уже не было, волосы приобрели свой естественный пшеничный оттенок, глаза потемнели. О том, что произошло в соседних помещениях, говорили многочисленные синяки, кровоподтеки и остатки мокрой изорванной одежды. Мишель прислонилась спиной к стене, обхватила скованными руками колени и тихо заплакала. Артур свалился со стула и на четвереньках подполз к ней, именно подполз, поскольку одна нога у него была сломана. Он приобнял племянницу и погладил ее по голове:

— Все будет хорошо. Я с тобой.

Европейский штаб «Апокрифа»

Несколько лет спустя

Платформа резко остановилась, рассеивая неприятные воспоминания.

— Там было трое контрабандистов. Один из них долгое время работал в полиции. Его я и убила. Он виновен в смерти моих родителей. Двое других погибли по собственной глупости: начали стрелять из электропистолетов в заполненном водой помещении.

— Ты бы их убила.

— Не знаю...

— Это был не вопрос, — отрезала Фемис. — Мы чувствуем, кого мы не должны убивать, кого можем, а кого убить просто обязаны.

— Ты разочарована?

— Насторожена. Но я знала это с самого начала. В тебе притуплено чувство страха за жизнь.

— Добро пожаловать, Фемис, — поприветствовал голос компьютера.

Избранные вошли в штаб и двинулись в сторону кухни. Едва закрывшиеся за ними ворота вновь приготовились впустить кого-то.

Сердце Мишель замерло от испуга и ощущения безнадежности. Петр встал у закрывающихся ворот, его небольшая сумка рухнула на пол, глаза неотрывно смотрели на Фемис. Еле заметно он мотнул головой из стороны в сторону. На сердце стало еще тяжелее. Фемис закрыла глаза и сжала губы. Присутствовавшие в большом зале люди замерли.

— Вин, — с трудом произнесла Крылатая смерть в наручный передатчик, — объяви сбор в главном зале, наладь видеосвязь с другими штабами… и сам подходи сюда.

— Друзья мои. Мои братья и сестры. Каждый из вас хоть раз в жизни задумывался о цели, ради которой вы попали в этот прекрасный мир. И каждый не мог найти единого ответа. Я наблюдаю за вами не первую сотню лет, и за это время мне удалось постигнуть одну истину: человек живет ради жизни — в этом ваше предназначение и ваш великий подвиг. А жизнь для человека — это любовь, дружба, взаимопомощь, сострадание, счастье, мечта, это сила, надежда, вера, это готовность пожертвовать собой ради незнакомца, это единение друг с другом — это душа. Великий дар Создателя своим любимым детям, от которого дети, увы, вправе отказаться. Человек без души — человек без жизни. Теряя душу, он теряет свое главное предназначение, и вместо жизни несет за собой смерть и пустоту. Несколько сотен лет я пыталась отдалить этот момент, но время настало. В этом году к Великому Воскресению Христову… чудо не было явлено. Благодатный огонь не сошел на Гроб Господень, а это значит, что начат отсчет. Отсчет поступкам, отсчет надеждам, отсчет молитвам — отсчет, по окончании которого будет решаться судьба человечества. Судьба, которая зависит от вас, вашей веры, вашей внутренней силы и вашей души, — избранная повысила тон. — Я несколько сотен лет помогала вам бороться за свои души! Сегодня… я прошу помощи у вас! Вы — любимые дети своего создателя! Вы сами причиняете ему боль, уничтожая великий дар, которым он вас наградил! Небеса не могут вечно бороться за вас с вашими собственными страстями! И сегодня он в очередной раз предоставил нам выбор: бороться за жизнь или пасть жертвами собственной слабости! Это вовсе не начало конца. Это точка отсчета! Для всех нас. Через несколько дней существо без души захватит власть над миром. Причиной этому является наша забывчивость. Мы забыли, для чего мы посланы в этот мир! Мы забыли, что этот мир принадлежит нам! Мы забыли о великом даре, который способен еще его спасти! Я призываю вас объединиться в борьбе против нашего всеобщего врага! В борьбе против лжи! Отчаяния! Тьмы! Бездушия! В борьбе за будущее! За жизнь! За этот мир! В борьбе за веру! За веру нашу, и веру Господа в нас! Я клянусь вам, что буду бороться за этот мир до последнего вдоха! За вас! Ваших детей! Ваших внуков! За все, что вам дорого! За то, ради чего мы здесь — за жизнь! Скажите мне: вы со мной?!

— ДА!!!

Единственная свеча освещала свод маленькой пещерки. Фемис сидела на холодных камнях, обхватив колени руками. Огромные крылья устало облокотились о нависшие камни. Мишель сделала пару шагов к ней и села рядом:

— Я знала, что найду тебя здесь.

Наставница, молча, буравила взглядом темную воду.

— Что же нам теперь делать?

— Принимать решения.

— Вот они, — послышалось из темного тоннеля.

— Ребенок не ошибся, — в пещеру вошли господин Чун и Петр.

— У меня есть имя, — заметила Эль.

— Серьезно? А я думал, ты отзываешься на «Эй, это та девица, которая своим побегом подставила весь штаб».

— Что?!

— Я позволила ей уйти, — прервала наметившийся скандал Фемис. — Мы эвакуируем всех на Восток. Вин, можешь объявить всем.

— Конечно, госпожа. В какие края подадимся мы?

Избранная снова замолчала.

— Осмелюсь предложить...

— Нет.

— Но мы ведь не зря установили там ограждающий колпак. Последствия взрывов на участке ликвидированы. Лучшего полигона для тренировок нам не найти. И там нас не будут искать Всадники.

— О чем вы говорите? — встряла Мишель.

Не дождавшись ответа, китаец продолжил:

— Вы можете оставить прошлое, но прошлое никогда не оставит Вас. Наша единственная надежда пока слишком уязвима, чтобы без опаски скитаться по штабам.

Наставница зажмурилась:

— Ты останешься с жителями штаба и поможешь им перебраться. Петр, мне нужна Анна, несколько ее людей и Пегас… Мы летим в Кингстаун...