Прошлое и настоящее

Пропустив меня в ворота, караульные велели идти в замок, в его северное крыло, на третий этаж. Там располагался кабинет Главы Гильдии. От ворот к серой махине замка вела хорошо утоптанная, посыпанная песочком дорожка, края которой были выложены белой галькой. К слову, подобные тропы располагались по все территории Гильдии, ведя к хозяйственным постройкам, мастерским, тренировочным площадкам для разных видов боевых искусств. Какие-то дорожки были поуже, какие-то пошире, но все обитатели Гильдии ходили исключительно по ним. И вскоре я понял почему. Я прошел всего около десяти шагов, когда слева раздался шипяще-свистящий звук. Резко развернувшись, я увидел, как в паре локтей от меня на небольшом островке травы, между дорожками, возник василиск. Огромный черно-зеленый ящер хищно ощерился и, чуть развернувшись, сбил меня с ног резким ударом массивного хвоста. Стукнувшись спиной о песчаную тропинку, я увидел, что из островка травы за моей дорожкой торчали шесть острозаточенных пик, если бы меня уронили на них…Но более думать было некогда: василиск, одним прыжком преодолел разделяющее нас расстояние и, приземлившись, вонзил когти мне в грудь. Боль, видимо, подстегнула разум, и ящер обратился в прах, спаленный дотла огненными струями, вырвавшимися из моих ладоней. Тут же исчезли и боль, и колья, и прах врага, а на моем теле не осталось и царапин. Едва я засвидетельствовал последнее обстоятельство, тщательно себя осмотрев и ощупав, то уважительно присвистнул. Столь хитрый магический мираж мог сотворить только воистину могущественный маг.

— Совершенно верно, молодой человек! — прошелестело в воздухе и передо мной возник облаченный в белоснежную рясу невысокий лысый златобородый старичок. На его голове сверкал нефритовый, инкрустированный изумрудами венок.

— Позвольте представиться, — улыбнулся маг. — Фортем Эт Магус. Чародей Высшей Ступени.

— Вентер Ксан, маг Огня, — ответил я на приветствие, поднявшись и поклонившись.

— Что ж, юноша, не дурно, — кивнул мне Фортем. — Пожалуй, можно вас взять на обучение. Вполне возможно, что и в Дремвиш вас выпустят.

— В каком смысле «выпустят»? — не понял я.

— В прямом, — пожал плечами старик. — На войну уходят лишь достойнейшие. Остальные после обучения с подправленной памятью отправляются по домам, тихо доживать свой век и прославлять нашу Гильдию.

— Но разве вам не нужно как можно больше солдат там, в Дремвише?! — изумился я.

— Солдат — нужно, — кивнул Фортэм и жестко добавил. — А вот корма для ящериц — нет. Мы совершаем убийства во имя Света, а не бесполезно умираем за него! Чуешь разницу?

— Да, — неуверенно кивнул я, решив не спорить с суровым стариком, а осмыслить информацию на досуге.

— Вот и славно, — мягко улыбнулся маг и, коснувшись двумя пальцами моего лба, добавил. — А теперь иди в замок, в подвал южного крыла, к кладовщику: он выдаст тебе соответствующее снаряжение.

— То есть в кабинет к Главе мне уже не надо? — на всякий случай уточнил я.

— Нет — покачал головой Фортем. — Я и так вижу, что ты достойный. Нечего тебе без дела по замку болтаться, к тому же мы и тут поговорили.

Сказав это, старик растворился в воздухе, оставив меня одного.

Присев на корточки, я из интереса осмотрел островок травы, где возникла иллюзия ящера. Как и предполагал, он весь был затянут еле видной магической аурой, поддерживаемой четырьмя красно-сиреневыми кристаллами. Если случайно попасть в ее поле действия, магическим зарядом стукнет как следует!

Поднявшись, я продолжил свой путь к замку, внимательно следя за окружающей действительностью. Похоже, внезапные нападения иллюзий тут были частью обучения. И хоть на меня не покушались, но пока я шел к широкой серой замковой лестнице, увидел аж шесть показательных боев в разных частях двора Гильдии. Два из них закончились плачевно: упавшие на траву люди были в лучшем случае оглушены. Когда я дошел до замка, их как раз укладывали на носилки.

Поднявшись по лестнице, я увидел у дверей замка двух караульных, весьма похожих на стоящих у ворот. Но эти солдаты меня ни о чем не спросили, просто распахнули одну из створок, сказав, что мне нужно спуститься по лестнице в противоположном конце зала. Войдя в огромное овальное помещение, я немного растерялся: в противоположном его конце лестница-то имелась, но вела она вверх. Широкая, белокаменная, украшенная красной ковровой дорожкой. За неимением других вариантов, я направился к ней, идя между украшенными черно-золотистыми стягами колонн, но, остановился в шаге от лестницы: заметил слева неприметную нишу с уходящими вниз ступенями.

Едва я подошел к ней, как на стене в нише вспыхнул факел, осветив часть пути. Так как к стене он был прикреплен намертво, то спускаться по пыльной винтовой лестнице пришлось без него. Однако стоило мне зайти в неосвещенную ее часть, как вспыхнул следующий факел. Внизу меня встретил узкий длинный коридор с массивными дверями по обеим его стенам, а в конце его я увидел стол и сидящего за ним человека в черно-золотистом камзоле. Под светом висящих у него за спиной факелов мужчина что-то записывал на пепельно-сером пергаменте, скрипя по нему черным пером. Едва я остановился у стола, человек мельком глянул на меня, отложил перо и, не слова не говоря поднялся и, приглашающе махнув мне рукой, направился к одной из дверей. За дверью оказалось небольшое помещение, уставленное стеллажами с сотнями совершенно одинаковых мешков на полках. Взяв ближайший, кладовщик протянул его мне, запер дверь и также молча вернулся за свой стол.

Посмотрев на мешок, я увидел пришитую к нему табличку с надписью: «Твоя комната номер 222, на втором этаже, в северном крыле. Сегодня займись памятками, а завтра утром к тебе придет тренер».

Не став отвлекать кладовщика прощанием, я молча выбрался из подвала и, поднявшись по устланной ковровой дорожкой лестнице направился в северное крыло к назначенной мне комнате. Идя по коридору второго этажа мимо узких зарешеченных окон, я смотрел, как во дворе Гильдии то и дело возникали миражи, подкарауливая идущих по своим делам солдат. Но в этот раз плачевных поединков не было. По крайней мере, к моменту моего прихода в комнату, все, кто вступил в «битвы» благополучно из них вышли сами.

За дверью с номером 222 меня встретило небольшое помещение с узким окошком, стоящим под ним тумбочкой и лежаком рядом. Эта нехитрая обстановка заполняла целиком всю комнатку, оставляя лишь небольшой островок для перемещения от лежака к двери. Хотя, когда я закрыл ее, то обнаружил спрятавшийся за ней узкий платяной шкаф. Ну что ж, и то хорошо. Сгрузив сумку на тумбочку, я развязал ее и уставился на содержимое. Умывальные принадлежности, пара комплектов сменной одежды а-ля рубашка-брюки и связка из трех молочно-белых кристаллов размером с горошину каждый. Памятки…Мне никогда раньше не приходилось их видеть в живую. Я только слышал о них. Памятки использовали те, кто окончательно вставал на путь боевого мага: так как им необходимо всю мощь своего разума направлять на заклинания, то все лишнее из него удалялось. В памятках же можно разрешалось сохранить три наиболее ярких и ценных воспоминания, чтобы они не пропали бесследно. Что хранить — каждый решал сам, но число для всех было едино. Усевшись на лежак, я взял их в руки и несколько секунд просто держал в плотно сомкнутых ладонях, чтобы камни ко мне привыкли. И через пару минут это произошло: разогревающиеся кристаллы чуть обожгли мне кожу и погасли.

Первое, что я поместил в памятки — события связанные с последним Обрядом. Чтобы не забыть, насколько хитер Тенвер и чем это может кончится. Зажав между пальцами один из кристаллов, я закрыл глаза и позволил веренице моментов еще раз пробежать у меня в разуме. Емкости памятки как раз хватило на сохранение их от погружения Лей в бадью до «прощания» с Биском. Посмотрев на почерневший камень, я перешел к следующему, небрежно передвинув на нити заполненный.

Вторым я решил сохранить воспоминание о том, как встретил Лей. Чтобы помнить, из-за кого и во имя чего все это затеялось. Вновь закрыв глаза, я позволил реке памяти унести меня в прошлое девятилетней давности…

Это случилось как раз после моего третьего Обряда. Моя совесть, немного отягощенная еще и до прихода в Обитель, теперь была безнадежно загружена. Так что терять мне было уже нечего: как-то не верилось, что удастся замолить все мои проступки. Поэтому я хотел как можно скорее закончить дело и уйти из Обители, наплевав на долг и прочие доводы-уговоры. Ведь если оставаться в Обители, то придется готовить необученных Детей к принятию магистра. Это первая ступень обучения. Мне пока не доводилось иметь дело с неподготовленными Детьми, но почему-то казалось, что мне это не понравится. И по случившемуся с Лей, это оказалось правдой. Приняв как можно более жесткий «боевой» настрой, я направился к кабинету Архимагистра, с целью все это ему изложить и потребовать себе водника для завершения всего этого безобразия. Морально подготовившись к нотациям и наставлениям, я почти приблизился к нужной двери, когда мне навстречу вылетело что-то светлое, шипящее и растрепанное. Сначала я подумал, что это какой-то фантом, сотворенный Архимагистром, для отпугивания нежеланных посетителей. Однако, когда фантом, врезавшись в меня, не растаял, а шмыгнул за спину, как щитом закрывшись мной от хозяина кабинета, сомневаться в его реальности не пришлось.

— Дитя Лей! Ты обязана принять свое предназначение, обучиться и стать стихийником! Пришло твое время. — Архимагистр явно был не в лучшем расположении духа. Пожалуй, стоило зайти попозже, а лучше даже завтра, но «фантом» вцепился в меня мертвой хваткой, не давая пошевелиться. Из-за спины Архимагистра выглядывал Ульрик — один из лучших наставников, как раз проводивших Детей через первую ступень обучения.

Уставившись на меня пылающим взглядом, Архимагистр, чтуь сбавив тон, уточнил:

— Ты что-то хотел, Вентер?

— Пожалуй, нет…Это не срочно, — пробормотал я в ответ, собираясь высвободиться от досадного ограничителя и уйти, но тут впервые услышал ее мысли. Раньше я никогда не общался с необученными Детьми. Это было слегка неприятно, даже, наверное, больно.

«Не бросай меня, я не хочу к ним» — прорезалось в моей голове.

Лицо Архимагистра мгновенно просияло, но мне это совсем не понравилось. И не зря.

— Великолепно! — облегченно выдохнул он. — Дитя Лей! Признаешь ли ты Вентера Ксана своим магистром? Обещаешь ли ты подчиняться ему во всем, пока Стихия не примет тебя? — голос Архимагистра был глубоким и торжественным. Мне даже показалось, что меня женят. Однако моего согласия никто не спрашивал. И похоже, оно никому и не требовалось. Ибо в разуме также болезненно прошелестел тихий голос: «Признаю».

— Но, архистр, он не может быть ее магистром! Она еще не прошла первую ступень! — Ульрик явно был не рад такому обороту дел: гонорар за нового подопечного явно проплывал мимо.

Но в ответ на это Архимагистр лишь беззаботно махнул рукой, сказав:

— Он уже прошел три обряда, Ульрик. Ему самое время начинать готовить необученных, и он вполне справится с этой задачей. Надо же когда-то начинать! Тем более он огонь, а она вода. Быстро ее усмирит. Получишь новое Дитя через полгода. Дерек как раз войдет в силу.

И не дав Ульрику возразить, Архимагистр ушел к себе, хлопнув дверью. Оставшийся, одарив нас гневным взглядом, тоже ушел, но в противоположную сторону.

И тут я прочувствовал сильную злобу, разгорающуюся в душе. Но не мою: Тенверу явно не нравилось все происходящее. Он стал подбивать меня вломиться в кабинет и высказать Архимагистру все, что думаю по этому поводу, но Дитя не собиралось от меня отцепляться. Тогда я резко стряхнул ее руки и уже сделал шаг в сторону кабинета, как вдруг дверь распахнулась, и вышедший из него старик сунул мне в руки небольшую брошюру «Правила обращения с необученными Детьми», запер кабинет и быстрым шагом направился к лестнице, отмахиваясь от моих попыток праведно возмутиться. В итоге я остался стоять наверху лестницы, бестолково открыв рот. И неизвестно сколько бы там так простоял, но вдруг кто-то робко потянул меня за рукав и я, вновь ощутив неприятный свербеж в виске, не то чтобы услышал, скорее почувствовал жалобное: «Я есть хочу».

Повинуясь внезапному порыву, инициированному Тенвером, я развернулся, собираясь сорвать свою злость на данном субъекте, но при виде несчастно смотрящей на меня девчонки она просто растаяла. Более того, теплый взгляд ее голубых глаз неожиданно придал мне сил, и я играючи выкинул демона на задворки своего сознания. И, к слову, Тенвер там сидел тихо больше года, лишь изредка подавая голос, но не более того. Тогда же я отложил брошюру на выступ стены и риторически спросил, оглядев стоящее передо мной чудо:

— Вот что мне с тобой делать?

— Накормить, — пробурчала она. — Я есть хочу.

Надо же, оказывается, необученные Дети умели разговаривать. А я-то подумал, что отныне постоянная головная боль мне была обеспечена. Впрочем, я не сильно ошибся. Лей действительно стала моей головной болью, только не в ожидаемом смысле.

— Ладно, пошли, — вздохнул я.

Только вот куда? Я задумался. Столовая была уже закрыта, но у меня в комнате лежала заначка в виде жаренной птичьей грудки. Я ее оставил себе на ужин, так как знал, что к общему не успею. Ладно, придется поделиться с девчонкой, не голодом же несчастную морить. И так худая, как щепка.

Приняв решение, я двинулся в сторону жилой части, приглашающее махнув рукой.

— Пошли, Дитя Лей.

— Не называй меня так! — возмутилась она, гордо вскинув голову и скрестив руки на груди. А затем твердо добавила. — Мне не нравится.

— И как же тогда тебя называть? — помимо своей воли улыбнулся я.

— Просто Лей, — пожала она плечами, и подойдя ко мне, взяла меня под руку. — И не думай, что я буду называть тебя магистром! Вот еще! Только по имени! Как тебя зовут?..

На этом я закончил воспоминание, поместив на оставшееся в памятке место еще несколько счастливых моментов последних девяти лет, а также сам образ Лей, ее глаза, ее улыбку, ее голос. Когда мы что-то безвозвратно теряем, единственное, что может смягчить нам боль этой потери — осознание того, что это все-таки было. Поэтому, выпуская из рук вторую заполненную памятку и переходя к третьей, я тихо прошептал: «Прощай Лей! Спасибо, что ты была в моей жизни!»

Последний кристалл в памятках имел самую большую емкость, поэтому в него я решил сохранить воспоминания о том, как же меня угораздило во все это вляпаться. Как это ни было смешно, но мой путь к печальному итогу начался очень давно. Закрыв глаза, я позволил веренице воспоминаний возникнуть в моем сознании, уведя от реальности в далекое-далекое прошлое. В детство.

Я родился в небольшом селе около Светвилля в доме самого обычного крестьянина. Родители рано умерли, так что с восьми лет мне пришлось самому о себе заботиться. Это было не так просто: в селах еды не всегда хватало, к тому же череда неурожайных годов заставила затянуть пояса, и лишний рот, понятное дело, сажать себе на шею никто не хотел. Все, что у нас было, сгорело в пожаре, вместе с родителями. Самому мне чудом удалось тогда выжить: отец успел вышвырнуть меня в окно. В следующий момент крыша обрушилась. Я отделался парой ушибов и небольшими ожогами, но остался с жизнью один на один, да еще без крыши над головой. Сначала приютили сердобольные соседи, но скоро вышвырнули вон: меня за что-то невзлюбил их сын и убедил родителей, что я промышляю воровством. Ему, естественно, поверили, так как это был удобный повод отделаться от все-таки тяготящей добродеятельности. Клеймо вора прочно закрепилось за мной и все двери в деревне для меня закрылись. Тогда от безысходности я решил податься в столицу: просить милостыню. Но так низко пасть мне не дали: местные воры охотно приняли меня в свою стаю. По их мнению, руки лишними не бывают. К тому же, способные к обучению. Лучшим учителем на тот момент для меня был голод, поэтому я быстро постиг азы щипаческого мастерства. На полуслепом пекаре они работали великолепно, так что с голоду мне умереть не грозило, но, как мне объяснили братья, воровать хлеб — кощунство. Поэтому пекарня рассматривалась лишь в самом крайнем случае, если уж совсем припирало. Но основной моей «клиентурой», а заодно и тренировочными объектами были более зажиточные сограждане. Не всегда, конечно, удавалось украсть что-то незаметно, несколько раз меня нещадно били, но не более того. С годами мое мастерство оттачивалось, и в свои неполные тридцать я стал лучшим в своем деле. Разбогател, обзавелся имуществом: у меня был свой дом с гостиной, спальней и даже потайной комнатой-мастерской. Когда же я обзавелся самой настоящей клиентурой: мне начали поступать заказы на кражу тех или иных вещей, то и гостиную обставил соответствующе: у камина стоял круглый столик с дорогой выпивкой, два резных, обитых дорогим бархатом кресла, на полу лежал дорогой ковер ручной работы, а по стенам висели разнообразные картины, фрески и даже чучела. В самом дальнем и темном углу стоял книжный шкаф с редкими фолиантами. Вкуса в обстановке было минимум, зато демонстрации моих возможностей — максимум. А для успешной работы с клиентами именно это мне и требовалось.

Однажды вечером ко мне пришел человек. Я так никогда и не узнал ни его имени, ни того, как он выглядел: он не снял плаща, даже не откинул капюшона и настоял, чтобы в комнате не зажигали свет, ограничившись только светом каминного огня. Я удовлетворил его требования, ибо все это меня заинтриговало. Сев в кресло напротив камина, я указал гостю на соседнее. Пришедший неспешно устроился в предложенном кресле и начал чуть хрипловатым баском:

— Мне рекомендовали вас, как лучшего в своем деле. Насколько это соответствует действительности?

— Можете не сомневаться, — улыбнулся я.

— Я не привык верить на слово, мне нужно доказательство. Украдите у меня что-нибудь.

Я усмехнулся, извлек из карманов то, что раньше принадлежало гостю, и выложил это на стоящий между нами круглый журнальный столик. «Клиент» подался вперед, а оглядев вещи, начал ощупывать свои карманы.

— Доказательство достаточно веское? — я внимательно посмотрел на него, но разглядеть что-либо в полумраке было невозможно.

— Более чем, — спрятав все обратно, гость продолжил. — Что вам известно об отшельнике, живущем на острове Магна в Аквапарсе?

В ответ я безразлично пожал плечами:

— Знаю только, что это бывший маг, живущий на островах.

— Хорошо, — кивнул гость. — Как нам удалось узнать, ему принадлежит древний амулет, который все считали безнадежно утерянным. И, если он останется на острове, то таковым и станет, а этого допустить нельзя — амулет представляет неимоверную ценность для истории королевства. Влиятельные люди очень заинтересованы в его возвращении. Согласны ли вы взяться за это дело?

Я откинулся на спинку кресла, раздумывая. С одной стороны, предложение было заманчивым: наша братия периодически совершала вылазки на Магну, но пока никто не вернулся с добычей, а некоторые и не вернулись вовсе. Это значило, что успешное завершение дела гарантировало мне резкий карьерный и «социальный» взлет. Провал же грозил потерей жизни. А ее я всегда очень ценил. Да, было над чем задуматься.

Насколько мне было известно, отшельник на Магне жил чуть ли не с начала времен. Более того, ходили легенды, что на самом деле он вовсе не человек, а сам Свет — создатель Люксрегна. Согласно преданию, создав мир, Свет решил посмотреть на дело рук своих, так сказать, изнутри и, придав себе человеческую форму, он спустился к людям. Чем больше Свет бродил по миру, тем меньше ему нравилось все происходящее. Вскоре он возненавидел Люксрегн и его обитателей и принял решение отправить свое детище в небытие, скомкав, как неудачный черновик. Однако не успел: в мир проникла Тьма и Стихии запечатали его, от имени Света повелев изничтожить всех порождений Тьмы, дабы они не выползли за границу мира и не натворили бед. Но вместе с Тьмой, печать Стихий прочно заперла и Свет в Люксрегне. Тогда, оставшийся наедине со своими ненавидимыми детищами и неспособный куда-либо сбежать, Свет обосновался на уединенном острове Магна в Аквапарсе, отстроил себе там крепость, дабы укрыться от обитателей мира, и заперся в ней, тихо ненавидя всех и вся.

В воровской же среде к подобным рассказам относились скептически. Среди моей братии ходили более приземленные рассказы-версии. Согласно самой популярной из них, крепость на острове являлась обычной тюрьмой-хранилищем. Туда маги поместили чем-то провинившегося коллегу, а заодно складывали и всякие разные магические побрякушки баснословной стоимости, пустив в народ слух, что, мол на самом деле, там живет просто сумасшедший отшельник, который всех ненавидит и от всех отгородиться старается. Ну или вторую версию про «запертый Свет»: кому что ближе, лишь бы не совались.

— Ну так что? — чуть раздраженно уточнил гость, оторвав меня от задумчивости.

— Не знаю, что и ответить, — честно сказал я. — Это очень опасное дело…

— Мы дадим вам карту крепости с точным местонахождением амулета, — прервал меня собеседник. — Кроме того, оплатим все дорожные расходы и в остальном не обидим. Тысяча полновесных златней сейчас и еще столько же, когда принесете амулет, — чуть повысив голос, закончил клиент.

Да-да, именно клиент, ибо сумма легко вытеснила из моего разума все сомнения: это были огромные деньги! Да и в конце концов, я лучший! Тем более знаю, где и что искать. Еще раз взвесив все за и против, я согласился.

— Только есть одно условие: обитатель крепости не должен знать, что амулет похищен, — понизив голос уточнил гость.

— За кого вы меня принимаете?! — чуть обиженно возмутился я. — Само собой, все будет сделано в лучшем виде.

— Хорошо, тогда я приду к вам через месяц, — выложив на стол сложенный вчетверо пергамент, гость встал, собираясь уходить.

— А деньги?! — картинно вопросил я.

— Смешно, — кивнул клиент и вышел из моего дома.

Я извлек из кармана увесистый мешочек и положил на стол рядом с картой. Пристально посмотрев на предметы, я глубоко вздохнул, стараясь успокоиться: в душе зашевелился страх, ибо память, готовясь к делу, уже услужливо предоставляла мне все, что в ней хранилось по крепости на острове Магна. И чем больше воспоминаний всплывало, тем громче скребли на душе кошки. Да, соблазн — бич моего брата: ведь сколько наших полегло именно из-за того, что не смогли вовремя остановиться? Но увы, это издержки профессии — без риска тут никак. Да и не отступать же теперь: раз взял задаток, то считай кровью подписался. Таково было нерушимое правило.

Взяв со стола пергамент, я развернул его и придвинулся к камину, изучая изображение. На одной половине листа действительно обнаружилась схематичная карта крепости, даже с указанием некоторых ловушек, но я был уверен, что далеко не всех. На другой же половине располагался рисунок-чертеж требуемого амулета с указанием материалов, из которых он был сделан. Амулет представлял собой золотистый полукруг в серебристой оправе и округлой выемкой в центре, края которой также были обрамлены серебром. Ни красоты, ни ценности лично мне в этой железяке не виделось, а значит вещь действительно была стоящая: как правило, все магические приблуды имели силу и ценность противоположные своему внешнему виду. И это было понятно: чтоб лишний раз не соблазняли кого ни попадя.

Еще раз пристально осмотрев чертеж и убедившись, что все нужные материалы у меня самого имеются, я поднялся и подошел к входной двери. Что ж, из дома сегодня можно больше не выходить. Проверив ловушки на двери и окнах, я вернулся к камину, притушил пламя и через потайную дверь, скрывающуюся за книжным шкафом, прошел в свою мастерскую. Зажженный свет озарил стеллажи, расположенные по стенам небольшой стол у стены напротив двери.

Проведя в каморке всю ночь и почти весь следующий день, прервавшись лишь на пару перекусов, я отправился спать лишь под вечер, оставив на столешнице готовый амулет-болванку. Не люблю медлить с делами. По мне, чем раньше с ними разделаешься — тем лучше. Поэтому, проснувшись на рассвете, я собрался в дорогу. От столицы до Аквапарса можно было добраться верхом за четверо суток. Взяв провиант, необходимые для дорожных ночлегов вещи, а также свои инструменты, я вышел из дома и бодро зашагал по серым промозглым улочкам к ближайшей конюшне, чтобы, одолжив транспорт, добраться из центра Светвилля в его окраинный район — Акваостиум. Мой дом располагался в непосредственной близости от королевского замка: из моего окна открывался прекрасный вид на его башни. Это место я выбрал исключительно из практических соображений: чистый безопасный район, к тому же вора в нем будут искать в последнюю очередь. По доброй традиции, проходя мимо дворца, я отсалютовал его башням и пройдя по вымощенной камнем улочке между пепельно-серых двухэтажных домиков, вышел к конюшне: продолговатому каменному строению с черепичной крышей.

Не став зря будить хозяина, я осторожно вскрыл замок ворот, прошел к стойлам и вывел приглянувшегося мне серого скакуна, оставив плату за его аренду в полупустых яслях. Черному мешочку не грозило затеряться в остатках сена, так что хозяин легко найдет его утром, когда придет накладывать корм. Количество монет в мешочке объяснит ему сколько будут пустовать эти стойла, а также возместит небольшой моральный ущерб. Забавно, но в этот раз я отметил, что у меня даже не возникло мысли украсть лошадь. И это порадовало: профессионализм растет. Хоть мелким воровством я перестал промышлять уже давно, но мыслишки по старой памяти иногда проскакивали. Однако для вора моего уровня они были недопустимы: попасться на мелкоте, подсекая крупняк — большего позора и представить невозможно! Поэтому выведя лошадь на улицу, я запер двери конюшни и лишь после этого вскочил в седло и отправился в дорогу.

Мой путь за воротами Светвилля до границы Аквапарса пролегал по широкому тракту, петляющему между небольших лесочков, полей и мелких деревенек. Эта нейтральная область, называемая Унумтерра, опоясывала столицу кольцом и подчинялась непосредственно властям Светвилля. Здесь обитали крестьяне и охотники, давным-давно переселенные из Террапраса: когда Дремвиш захватила Тьма, всю область объявили опасной и с тех пор из мирной земледельческо-борнической она окончательно превратилась в военную. Помимо Гильдии там располагались лишь небольшая часть подсобных хозяйств, магических и прочих мастерских для нужд армии. Ходили слухи, что область будут переименовывать в Беллумпрас, но пока обошлось. Унумтерра до начала войны была безжизненной пустыней, отделявшей Светвилль от прочих областей Люксрегна. Согласно легенде, ее выжег Свет, когда пришел посмотреть на свое творение изнутри, и оставил ее таковой как напоминание жителям королевства о своем могуществе. Когда же в мир проникла Тьма, Светлый Совет принял решение о об использовании этой площади: на ее оживление и насаждение было потрачено столько же магических сил, сколько на сооружение стены вокруг Дремвиша. И с теми же жертвами. Хотя, говорить, что стена идет вокруг Дремвиша не совсем верно: когда Стихии запечатали мир, то небесный свод замкнулся вокруг границ каждой из областей, поэтому фактически стена заканчивается там, где начинается он. Когда мне было чуть больше двадцати, я отправился на окраину Аэропраса, чтобы убедиться, правда ли, что наш мир огорожен небесным сводом: это звучало для меня крайне дико, поэтому просто поверить на слово я не мог. Не знаю, что заставило меня искать доказательств, но мне навсегда запомнилась эта поездка, так что я ни разу не пожалел о потраченном времени.

В Аэропрасе повсюду были облака: под ногами, над головой, слева, справа, словом, везде. И сам человек становился в этой области легче перышка. Здесь любой мог «летать»: перепрыгивая с облако на облако забираться так высоко, насколько сил хватило, а затем прыгать вниз и парить в ласковых потоках воздуха. Но в эту область королевства допускались лишь творцы: поэты, художники, музыканты и прочие подобные им. К счастью, пограничный контроль был не особенно притязателен, поэтому мне в свое время вполне хватило грубо накарябанного стишка про любовь, козла и помидоры. Караульные легко поверили в мои способности, омраченные творческим кризисом, и пропустили в Аэропрас. Я пересек его почти за месяц пути, но мое упорство было вознаграждено. Я действительно увидел ее — небесную границу: переливающуюся всеми цветами радуги холодную непроницаемую стену, уходящую ввысь. Когда я попытался дотронуться до нее, меня отбросило назад с такой силой, что будь я не в Аэропарсе, расшибся бы насмерть…

В этот момент меня вернуло из воспоминаний в реальность: памятка оказалась заполненной до отказа. Я вновь осознал себя сидящим в своей комнате в Гильдии и печально уставился на три почерневшие бусины. Как же это сложно — запихнуть прожитую жизнь в три несчастных кристалла! Вздохнув, я очистил последнюю памятку и вновь вернулся к ее заполнению, но на этот раз не отвлекаясь на лишние мысли.

Итак, меня наняли похитить амулет, и мне предстояло отправиться в крепость на остров Магна. Я оставил лошадь недалеко от границы Аквапарса, на попечение добропорядочного крестьянина, щедро оплатив ему расходы, а до граничных ворот дошел пешком, благо было всего полдня пути. Оставлять лошадь караульным мне не хотелось — могли пустить в расход или перепродать, соврав о некой военной необходимости, или не соврав, но тем не менее: любое имущество, временно переданное короне, поступало в ее полное распоряжение, но чаще всего им распоряжались люди на местах. А это меня не устраивало.