Пролог

«И спросил Ганглери: "Что же было вначале? И откуда взялось? И что было еще раньше?"

И отвечают ему Владыки: «В начале времен не было в мире ни песка, ни моря, ни волн холодных. Земли еще не было и небосвода, Бездна зияла, трава не росла… За многие века до создания земли уже был сделан Нифльхейм… Всего раньше была страна на юге, имя ей Муспелль. Это светлая и жаркая страна, всё в ней горит и пылает… И если из Нифльхейма шел холод и свирепая непогода, то близ Муспелльсхейма всегда царили тепло и свет. И Мировая Бездна была там тиха, словно воздух в безветренный день. Когда ж повстречались иней и теплый воздух, так что тот иней стал таять и стекать вниз, капли ожили от теплотворной силы и приняли образ человека, и был тот человек Имир, а инеистые великаны зовут его Аургельмиром. От него-то и пошло все племя инеистых великанов… Как растаял иней, тотчас возникла из него корова по имени Аудумла, и текли из ее вымени четыре молочные реки, и кормила она Имира… Она лизала соленые камни, покрытые инеем, и к исходу первого дня… возник… человек… Бури. Он был хорош собою, высок и могуч. У него родился сын по имени Бор. Он взял в жены Бестлу, дочь Бёльторна великана, и она родила ему троих сыновей: одного звали Один, другого Вили, а третьего Ве… Сыновья Бора убили великана Имира. А когда он пал мертвым, вытекло из его ран столько крови, что в ней утонули все инеистые великаны. Лишь один укрылся со всею своей семьей. Великаны называют его Бергельмиром. Он сел со своими детьми и женою в ковчег и так спасся. От него-то и пошли новые племена инеистых великанов,… сыновья Бора… взяли Имира, бросили в самую глубь Мировой Бездны и сделали из него землю, а из крови его море и все воды. Сама земля была сделана из плоти его, горы же из костей, валуны и камни — из передних и коренных его зубов и осколков костей… Взяли они и череп его и сделали небосвод… Потом они взяли сверкающие искры, что летали кругом, вырвавшись из Муспелльсхейма, и прикрепили их в середину неба Мировой Бездны, дабы они освещали небо и землю. Они дали место всякой искорке: одни укрепили на небе, другие же пустили летать в поднебесье, но и этим назначили свое место и уготовили пути».

О.А.Смирницкая, М.И.Стеблин-Каменский

"Младшая Эдда"

Пролог.

Человек в грязных лохмотьях сидел на корточках на мягких ветках лиственницы, заменявших ему постель. Спина его была сгорблена, а на коленях он держал бумажный свиток, в котором делал какие-то пометки. По лицу его невозможно было определить возраст. Кто-то дал бы ему сорок лет, а кто-то все пятьдесят. Впрочем, мужчину сильно старила чёрная неухоженная борода. Волосы узника были черны как смоль и всклокочены, а в умных карих глазах отражались блики самосветящегося кристалла.

Тюремная камера представляла собой закрытый со всех сторон каменный мешок, в который каким-то неведомым образом проникал свежий воздух и через который протекал ручеёк солоноватой воды. Ни дверей, ни окон в узилище не было, а еда, состоящая из одних и тех же невкусных блюд, появлялась каждое утро в правом углу на одном и том же месте. За полгода пленник привык к этому явлению и уже не удивлялся. Кажется, он теперь вообще не сможет ничему удивиться: столько удивительного произошло с ним за последнее время.

За пределами каменного мешка послышался какой-то шум. Пленник насторожился, отложив в сторону свой драгоценный свиток, который он выпросил у своих тюремщиков с таким трудом. Внезапно часть стены прямо на глазах у узника подёрнулась рябью и затем вовсе растворилась в окружающем полумраке. Мужчина подозревал, что одна из стен его камеры была не настоящая, а сотканная из сильной иллюзии. Настолько сильной, что её не преодолеть даже ему, опытному чародею. Впрочем, в нынешнем своём положении он растерял добрую половину своих некогда могучих сил и способностей.

В образовавшемся проёме появились трое: двое стражников в серо-голубых накидках с обнажёнными кривыми клинками сопровождали третьего господина, которого пленник видел впервые. Он был одет во всё чёрное, а из под опущенного капюшона жутковато поблёскивали красные фосфоресцирующие глаза. Во всей его фигуре и манере держаться было что-то мрачное и враждебное. Ещё узник сразу подметил, что направляющийся к нему господин привык больше командовать, чем слушаться чьих-либо приказов.

Стражники пропустили господина вперёд, остановившись на расстоянии, достаточном, чтобы успеть среагировать в случае необходимости. Чёрный господин оглядел всё нехитрое убранство узилища холодным цепким взглядом, от которого не укрылась ни одна мелочь. Затем соизволил обратить свой взор на узника и высокомерным голосом произнёс по-общеземски:

— Мои имя Шерранах. Я придворный чародей её Тёмного Величества.

— Ну, а мне, я думаю, представляться не нужно, — как можно более будничным тоном ответил пленник. — Чем обязан вашим присутствием?

— Её Величество хочет встретиться с тобой. Я послан привести тебя.

— Ох, какая честь! — иронично произнёс пленник. — Я даже не знаю, что мне делать! За время пребывания в вашем гостеприимном мире я порядочно зарос и запаршивел.

— Ничего, и так сойдёт! Твой неряшливый вид потешит Её взор, — криво ухмыльнулся Шерранах. — Я же пришёл сюда самолично узреть наглеца, который не желает сотрудничать с нами.

— Я уже всё вам поведал, — сдержанным тоном молвил пленник. — Больше я ничего не знаю.

Придворный чародей пристально смотрел в глаза узнику, тот не улыбался и не отводил взгляда. Злорадная улыбка играла на тонких аристократических губах Шерранаха. Состязание «кто кого переглядит» продолжалось недолго. Мускулы чародея не сделали ни одного движения, но спокойное сосредоточенное лицо бородатого узника внезапно исказилось от боли, глаза поползли на лоб, а из приоткрывшегося рта вырвался слабый стон. Чёрный господин некоторое время наслаждался причиняемыми им мучениями, а затем отвёл взгляд в сторону. Бородач тут же повалился на колени, хватаясь за шею и судорожно кашляя.

— Ты думаешь, жалкий человечишко, — медленно и презрительно произнёс Шерранах. — Что сможешь долго противостоять нам? Вскоре ты предстанешь перед взором её Тёмного Величества. Она верховная жрица Ниорун, нашей главной богини. Ты всё ей расскажешь и ещё пожалеешь, что не знаешь больше! Будешь молить на коленях, чтобы Королева оставила тебе твою бесполезную жизнь.

— Никогда! — выдавил из себя узник, выпрямляясь и гордо вскидывая голову. — Я скорее умру, чем унижусь перед вами, бессмертными выродками!

Придворный маг зло хохотнул и сделал знак неподвижно стоявшим стражникам. Те моментально пришли в движение, подлетели к нетвёрдо стоявшему на ногах человеку и схватили его под руки. Тот почти не оказывал сопротивления, по опыту зная, что это бесполезно.

— Я покажу тебе, как ты жалок, — возник рядом Шерранах, его хищный взгляд высматривал что-то на полу. Найдя искомое, придворный чародей нагнулся и поднял исписанный узником свиток. Небрежным движением развернул лист и вгляделся в написанные слова.

— Так, что тут у нас?! Бесценная рукопись Арне Сёмундсена, в которой он жалуется на кровожадность своих тюремщиков… Не так ли? Зачем она тебе? Кто прочтёт её? Или ты надеешься, что кто-то спасёт тебя?! Ха!

Шерранах оторвал полоску пергамента и скомкал её в руке.

— Нет! Не делайте этого! Я так долго работал над дневником! — воскликнул узник и на его небритом лице отразился ужас.

Чёрный чародей зашёлся хохотом, видя, что добился желаемого результата. Тонкие аристократические руки медленно отрывали кусочки от свитка и кидали их под ноги автору.

— Не делайте этого, прошу вас! — вновь возопил пленник, которому было нестерпимо плохо от происходящего.

Вскоре половина рукописи оказалась растерзана, а остаток её предан огню. По камере разнёсся запах горелой бумаги. Бородатый мужчина напрягся всем телом, но человеческих усилий ослабшего организма не хватило, чтобы вырваться из стальных объятий стражников. Лицо узника скривила гримаса ненависти, а мольбы сменились угрозами.

— Варвары! Дикари! Будьте вы прокляты со своей мерзкой богиней! Придёт день, и я поквитаюсь с вами сполна!

Бумага сгорела дотла, желтоватый пепел не спеша опускался на каменный пол пещеры. Мучитель равнодушно взглянул на несчастного своими огромными миндалевидными глазами, очевидно, удовлетворившись результатами своего труда.

— Отведите его к сенешалю Шолиру! — приказал он стражникам.

Затем Шерранах развернулся и бесшумными быстрыми шагами направился к выходу, бросив напоследок:

— Ещё увидимся, человек!