Глава 3. История Герхарда

— Так, значит, звёзды создали боги из огней Муспельхейма? — с интересом глядя ввысь, спросил гном Фрор.

— Да, так говорит нам «Эдда», — ответил Книгочей, взгляд которого тоже был устремлён на небо. Он вёл компанию полуночных слушателей к себе домой, но на полпути они остановились, чтобы полюбоваться весенним рассветом. Двэрги пожелали остаться в Холмополье ещё на один день для того, чтобы побывать у него в гостях. Хрут зевал и тёр глаза, чтобы ненароком не заснуть при ходьбе. А Дрого бесшумно шёл позади, прислушиваясь к разговорам проснувшихся птах.

— Смотрите! — воскликнул Герхард так, будто ему приходилось наблюдать час смешения света впервые. — Сейчас солнце сменит луну, и на миг наступит смешение света лунного и солнечного. Вот, уже звёзды потухли. А вот уже показался край колесницы огненноокой Сунны. И Мани спешит поскорее обнять свою родную сестру, чтобы потом снова расстаться с ней на целый день.

Ночной рассказ Книгочея и впрямь повлиял на восприятие: все заворожено следили за тем, как на металлически-бледном диске появляется ослепительно-золотой осколок, как он быстро растёт, пока полностью не поглощает ночное светило. Это небесное действо, происходящее два раза в сутки, утром и вечером, и, правда, напоминало встречу двух существ, неизмеримо огромных и могучих. Отец Герхарда, великий мудрец и путешественник, на основании своих многочисленных наблюдений не без основания предполагал, что луна и солнце Агарты являются двумя сторонами одного светила, одна сторона которого светит намного ярче другой. Светило это должно беспрестанно вращаться в сложном танце, обеспечивая не только суточный цикл, но и смену времён года, которых в Фелагарде было четыре. Сам Книгочей относился к этой гипотезе с недоверием, но признавал в ней разумное зерно.

— А всё-таки я не понимаю! — воскликнул Трайн. — Ты поведал нам, мэтр Герхард, о том, что великаны, ётуны эти, жили на востоке, а ваны и альвы — на западе. Так ведь? Тогда куда же все они сейчас подевались? Мы вот, к примеру, двэрги, первыми пришли в Сокрытое Королевство, которое так ещё не называлось, да так и живём по сей день в горах. А вот от эльфов, которые в незапамятные времена ещё захаживали в здешние земли, никаких следов не осталось. Токмо одни слухи да сказки!

— Хороший вопрос! — усмехнулся Герд, заканчивая остановку и продолжая вести компанию к своему дому. — Только вот почему никаких следов? Туатхи, загадочный народ на западе, себя считает потомками тех эльфов и носителями их культуры.

— Ну, это они считают! — фыркнул гном.

— А что касается великанов…— продолжил переписчик, — Хрут вчера нам рассказал нам о встрече с троллем.

— Вы думаете? — гном скосил недоверчивый взгляд на паренька.

— Конечно! — опять вступился Дрого. — Хрут у нас честный малый и не станет городить напраслину. Просто все эти альвы, йотуны, ваны и как их там ещё, думается мне, и ныне здравствуют в своих далёких странах, но не спешат наведываться к нам в гости.

— Отгородились, значит, от нас и живут там по своим законам! — буркнул двэрг.

— Может и так! — произнёс Герхард. — Альвы живут в своём зачарованном Альвхейме, ваны — в Ванахейме. Асы, сотворившие наш Мир, правят Асгардом, куда живым смертным путь заказан.

— А мне кажется, — важно заметил Фрор. — Что все мы, люди, чуды, гномы, после смерти отправимся в Царство Хель.

Гном многозначительно показал пальцем на небо.

— Туда, в недоступную высь. Ведь даже у нас, подгорного народа, мертвецов вытаскивают на поверхность и торжественно сжигают на кострах. Это делается для того, чтобы прах их поскорее развеял ветер, чтобы унёс он их дух к предкам. А в человеческую легенду о Вальхалле я не верю.

— Уж не потому ли, что в чертоги Вотана не берут двэргов?! — иронически заметил Трайн, который, судя по всему, мало верил любым легендам.

— Не спорьте, уважаемые гномы, о том, что будет после этой жизни. Придёт время, и сами всё узнаем, — примирительно сказал Герд.

— Как говорится, все там будем! — улыбнулся охотник.

— Ну, вот мы и пришли! — сказал Герхард. Как-то незаметно для себя четвёрка очутилась перед дверью двухэтажного домика, отличающегося от остальных деревенских строений лишь своей опрятностью. Крыша была крыта по обычаю южного края тростником, а сверху посыпана мелкой галькой. Сверху торчала печная труба, а все ставни на окнах были аккуратно выкрашены в яркие цвета. Обычного для деревенского жилища огородика вокруг дома не было, так как Книгочею он был за ненадобностью. Все фрукты и овощи он покупал на базаре или получал в виде подарков от холмопольцев. Крепкие дубовые двери были украшены звериным орнаментом. Внимательный глаз разглядел бы на изразце несколько вырезанных прихотливой вязью охранных рун, которые на мгновение вспыхнули, как только хозяин вставил ключ во внушительного вида замок. Впрочем, замок был лишь для отвода глаз — иная, магическая защита охраняла дом от воровства. И все в округе знали, что пробраться в дом Книгочея без его ведома невозможно.

— Я, пожалуй, пойду домой, — проговорил, позёвывая, Дрого. — Мне на другой конец деревни пёхать.

— Иди, конечно, не мучай себя! — сказал Герд, сам жутко хотевший спать. — Только забери с собой Хрутика, пусть он у тебя сегодня побудет. А завтра, парень, приходи ко мне. Найду для тебя какую-нибудь работу.

— Доброго вам сна, господин Герхард! — неловко улыбаясь, проговорил бывший пастушок. — Я так благодарен вам за эту волшебную ночь. И за то, что приняли меня в свои работники, конечно, тоже. Уж не знаю, чтоб я без вас делал?!

— Не стоит, — улыбнулся Герд. — Я лишь поступил по совести. Хороших тебе снов в доме Дрого! И поосторожней с его птичками!

Два гнома и человек стояли на пороге и смотрели вслед уходившим. Уже совсем рассвело, и солнышко начинало припекать. Невдалеке за холмами, на которых стояла деревенька, раскинулось чёрное вспаханное поле, отчасти уже засеянное. Через пару часов к нему потянутся мужики и женщины, чтобы вместе приняться за работу. В мае у сельского люда всегда много забот: что-то нужно сеять, что-то пропалывать. Зато летом и осенью плодородная земля одарит работников щедрым урожаем.

— Да, красота у вас тут! — философски заметил Трайн. — Мир да раздолье — чего б не жить?!

— Ну, пойдёмте в дом! — пригласил Герхард. — Будьте моими гостями.

Дом холмопольского переписчика был разделён деревянными перегородками на несколько комнат. В южных краях зимы были тёплыми, и не было нужды в одной большой отапливаемой по-чёрному комнате. Из коридора направо была кухня, налево спальня, а прямо рабочая комната, которая соединялась также с библиотекой и кладовой. Комнаты были обставлены просто, без ненужной в хозяйстве роскоши. На кухне стояла каменная печка, с трубой, выходящей на крышу. По центру располагался круглый стол, заваленный сейчас грязной посудой (хозяин явно не собирался принимать сегодня гостей), а на стене висел рукомойник, соединённый трубой с водяным баком. Двэрги заглянули в кухню, а затем молча прошли дальше. Их интересовала больше рабочая комната знаменитого переводчика. Герд показал им свой стол, на котором лежали в беспорядке свитки и рукописи. Потом провёл в библиотеку, которая единственная во всём доме содержалась в образцовом порядке. Гости изумлённо взирали на аккуратные полки, на таблички с надписями разделов. Книг было действительно много и некоторыми из них, собственноручно переведёнными Книгочеем, вряд ли могла похвастаться даже столичная королевская читальня.

— Клянусь бородой великого Ацана — прародителя нашего народа! Я нигде не видел столько книг, — восхищённо воскликнул седобородый Фрор. — У тебя богатейшая библиотека, мэтр Герхард. И в такой глуши, вдали от городов. Я вижу тут названия на языках людей, двэргов, чудов, туатхов… Неужели, ты знаешь все эти языки?!

— Более или менее, — не без гордости признался Герд. — На некоторых я не разговариваю, а только пишу.

После осмотра библиотеки хозяин любезно пригласил своих гостей в кухню, где на печке стоял уже фырчащий чайничек. Непонятно, когда Герхард успел его поставить и вскипятить. Двэрги уселись на лавку, а Книгочей придвинул к столу свой любимый резной стул с высокой спинкой. Скоро со стола исчезла грязная посуда, а вместо неё появились кружки с заваренным по специальной рецептуре травяным чаем. От первого глотка этого вкусного напитка у всех точно по волшебству прошла усталость после бессонной ночи. Книгочей вытащил из шкафчика медовые лепёшки и сушёный виноград.

— Благодарим за гостеприимство! — произнёс Трайн, шумно потягивая горячий чаёк из кружки. — Мы, двэрги, уважаем всех мастеров своего дела. Но ты по своим знаниям и достоинствам превзошёл многих из них. Воистину, ты достоин звания «мэтр». Мы гордимся честью…

— Ну, может, хватит любезностей в мой адрес, — рассмеялся Герд. — Я обычный человек, правда, занимающийся необычным ремеслом. И знания все мои почерпнуты из книг. Вот мой отец знал и умел гораздо больше, чем я. Вы, может быть, слышали о нём. Его зовут Арне Сёмундсен.

— Сёмундсен Мудрый, человек, пришедший из Подземелья?! — воскликнул Фрор, чуть не подавившись куском лепёшки. — Неужели, ты его сын? Очень многие двэрги слыхали о нём, а мне даже посчастливилось быть с ним лично знакомым. Помню как сейчас первую нашу встречу в Эрденстаде лет сто с лишним назад!

— Вы знали моего отца? — удивился Книгочей. — Я так рад! Но почему вы говорите, что он пришёл из Подземелья? Мне он ничего такого не рассказывал.

— Арне был странным человеком, — слегка прищурился гном, продолжая вспоминать. — Он даже внешне отличался от здешних людей. Высокий, темноволосый, с орлиным профилем и мудрыми глазами под густыми бровями — таким я запомнил его. Ты, кстати, здорово на него похож. И как я сразу не распознал, что говорю с отпрыском Сёмундсена! А что касается Подземелья, то наши старики говорили мне, что человек этот пришёл в Агарту тайными подземными ходами, о которых даже мы, двэрги Западных Гор, почти ничего не знаем. Эти пути были прорыты неизвестным народом, гораздо более сведущем в подобных вещах, чем современные гномы. Тонеллям ведь тем без малого тысячи лет! Возможно их прокопали цверги, наши легендарные предки.

— Да ну! — махнул мозолистой рукой Трайн. — Сказки всё это!

— Не сказки! — резко оборвал его Фрор. — Я собственными глазами видел глубинные коридоры и знаю, о чём говорю! Этими путями Арне Сёмундсен добрался до восточного штрека самой нижней из шахт горы Финдасфьяль. Его обнаружили двэрги-забойщики и были страшно удивлены и даже испуганы. Выглядел тогда твой отец не лучшим образом: весь испачканный, в рваной одежде, похудевший и осунувшийся. Гномы выходили его и отправили на поверхность. На все расспросы он только отвечал, что пришёл из глубин земли, из волшебной страны «Айсланд», где солнце жёлтое, а небо цвета лазурита. Хех! Слышал я, что много чудного он рассказывал, но мало кто из нашего брата верил ему. Решили поначалу, что это какой-то спятивший чародей, спустившийся зачем-то под землю и чудом не лишившийся жизни. Подгорный мир — он ведь для нас, «земляных червей», токмо предназначен. Любой с поверхности заблудится в два счёта без провожатого двэрга в лабиринте ходов и переходов. А Арне крепким оказался: не был сожран глубинными чудовищами и даже нашёл верную дорогу.

Герхард шумно выдохнул. На какое-то время рассказчик замолчал, приканчивая лепёшку, а затем продолжил своё повествование.

— Прославился великий Сёмундсен среди нашего народа и получил вечное уважение за то, что многому научил двэргов. Например, он соорудил такой волшебный фонарь, который начинает мигать при появлении горючего газа в шахте. От этого газа много зла нашим рудокопам: он без запаха и почуять его носом нельзя, но если скопится он в достаточном количестве, то достаточно одной случайной искры, чтоб всех пожгло огнём лютым. А теперь с фонарём Сёмундсена, мы его так и называем, никакой газ нам не страшен!

— Он молодец! — подтвердил Трайн. — Показал нашей кузнечной гильдии новый способ охлаждения железа, отчего калёные изделия становятся твёрже и дольше служат! Это ведь нужно было додуматься: после закалки при отпуске болванки в снег закапывать! А ведь в горах этого добра, скажу я вам, и зимой, и летом — сколько хочешь. А Сёмундсен нас надоумил, как холод ледяной с умом использовать. Вот какая голова была у твоего отца!

— Да-а! — проговорил переписчик, потирая рукой подбородок. — Много интересного вы мне поведали, почтенные карлы. Мой батюшка был скрытен и неразговорчив. В отличие от матери...

— А расскажите нам про вашу матушку, мэтр Герхард! — попросил молодой гном.

— Зовите меня просто Герхардом! Не надо никаких «мэтров» и тому подобных званий, не заслужил ещё пока! Мне и так за честь беседовать со старыми знакомыми Арне Сёмундсена.

— Договорились! — в один голос гаркнули гномы.

— Ну, вот и славно. Чтобы вам такое рассказать? Мою мать звали Ольга, и она пришла из страны под названием Руссланд. Опять-таки, не спрашивайте меня, где находится родина моей матушки. Руссланда, так же, как и Айсланда, нет на наших картах. Впрочем, старые карты давно никто не правил, и фелагардцы мало, что знают о заокраинном Востоке или дальнем Юге, к примеру. Но Ольга или Хельга, как называл её мой папа, пришла явно откуда-то из другого мира, потому что совершенно не говорила по-нашему и понятия не имела, где находится. Зато владела неизвестным языком, который был для неё родным. Он чем-то напоминает наречие дряговитов, северного племени, живущего на болотах. Мама называла свой язык «руссландский» или просто «русский». Матушка немного учила меня, и я немного говорю на нём. Вот послушайте, как звучит:

«Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя!

То как смерть она завоет,

То заплачет, как дитя!»

Гномы от удивления открыли рты. Сын Сёмундсена прочитал четверостишие сначала на руссландском, затем перевёл на понятный общеземский, который повсеместно использовался представителями разных рас в Сокрытом Королевстве и даже за пределами его. Трайн и Фрор переглянулись, затем старший гном изрёк:

— Действительно, похоже чем-то на язык болотных жителей. Бывал я у них в гостях и слышал их говор. Но на дряговитку она не была похожа?

— Ни капельки, — покачал головой Герд. — Болотные люди все светловолосые и голубоглазые, а Ольга была рыженькой и зеленоглазой. Мой отец нашёл её где-то далеко на северо-востоке Фелагарда во время одного из своих многочисленных путешествий. Что уж там делал великий Арне Сёмундсен, я не знаю! Но он ещё издалека обратил внимание на грязную оборванку в странной одежде, надетой явно не по погоде. Тогда, кстати, стояла осень, в северных краях весьма студёная. Девушка была столь истощена, что даже не попыталась убежать от всадника на буром коне. Арне поступил очень благородно: спас незнакомку, накормил, обогрел и довёз до ближайшего селения в ста милях к югу. На самом деле, моей будущей матери крупно повезло. Не умея добывать пищу, она бы умерла голодной смертью или что, скорее всего, просто замёрзла бы от холода. Также в тех гиблых местах бродят ватаги разбойников, и тогда молодую женщину могла ждать ещё более незавидная участь. Мне думается, что её встреча с Арне Сёмундсеном была предначертана Норнами, которые иногда бывают милостивы, а иногда нет.

Книгочей снова вздохнул, предаваясь каким-то скорбным воспоминаниям.

— Мама рассказывала, что Руссланд и та страна, из которой прибыл мой отец, граничат друг с другом, и поэтому они быстро нашли общий язык. Скоро мой отец был совершенно очарован этой миловидной и умной женщиной, и по прошествии двух месяцев они сошлись в браке. Я почти не помню их вместе, потому что отец, даже обзаведясь семьёй, так и не оставил своих странствий. Он всегда что-то искал, корпел над древними фолиантами и изучал старинные карты. В последний раз он отправился, когда мне едва стукнуло двадцать. Отец, как всегда, не сказал точно, куда отправляется, но дал обещание вернуться через три года. И вот прошло уже в десять раз больше лет, а от него нет никаких вестей. Спустя какое-то время, я вдвоём с матушкой перебрался в эту деревню, расположенную недалеко от Южного Тракта, коим и проезжал когда-то Арне Сёмундсен во время своего последнего путешествия. Его здесь видели, это я достоверно выяснил. Правда, большего мне узнать так и не удалось. Мама прожила здесь всего пять лет, так и не дождавшись своего мужа. Неизвестная болезнь и тоска по мужу, которого она не переставала ждать, быстро унесли её в могилу.

— Арне Сёмундсен не бросил бы жену и сына. Не такой он человек! — жёстко произнёс Фрор. — Скорей уж он попал в беду.

— Мне тоже так кажется! Отец жив, я это знаю. Все эти годы я не прекращаю поиски следов его последнего путешествия. И когда-нибудь я найду Арне Сёмундсена! Живого или мёртвого…

Гномы долго молчали, потом многозначительно переглядывались. Наконец, Фрор погладил свою снежно-белую бороду и негромко проговорил:

— Много интересного ты нам поведал, дорогой Герхард. Благодарим тебя за это. Я считаю Арне своим другом, и я сделаю всё, чтобы раскрыть тайну его исчезновения. Позволь разделить узы дружбы и с тобой, его родным сыном! Я, Фрор из Рёквесфьяля, готов быть твоим побратимом.

— И я тоже! — поспешил добавить Трайн. — Трайн из Хундасфьяля готов быть твоим побратимом!

— Приму это за честь! — немного смутившись, скромно ответил Герд. — Я с радостью побратаюсь с теми, кто относится к моему отцу с таким уважением! И хоть я знаком с вами, почтенные двэрги, без малого день, моё сердце уже доверяет вам!

Книгочей встал и положил руки на крепкие плечи гномов. Те коснулись своими ручищами его лопаток, и все трое произнесли традиционную фразу братания, которой пользовались все в пределах Фелагарда.

«В горе и в радости теперь мы друзья навек. И должен друг мстить за друга так же, как и помогать ему в нужде. И вместе делить кров и стол. И вместе идти туда, куда суждено. Обещаем пред ликом богов, что верны будем дружбе нашей! Пусть же кровь скрепит наш союз!»

Каждый уколол себе мизинец остриём кухонного ножа и выпустил несколько капель крови на чистую белую салфетку. Красная жидкость из жил человека и двух гномов смешалась, прочно скрепив новый союз. Герд осознал, что теперь у него появилось два новых друга. Интуиция, которая никогда не подводила чародея, подсказывала, что эта дружба сыграет важную роль в его жизни.