Глава 3

Нетерпеливый, а оттого слишком сильный толчок в бок вырвал Атарха из дремоты. Медленно покрутив еще не остывшими от сна глазами, он остановил взгляд на стоявшем над ним гоблине. Гарви приложил палец к губам, делая знак вести себя тише, и слегка кивнул в сторону посапывающей девочки в углу. Костер давно погас, о чем напомнил резкий холод после ночного ливня, проникающий колючими щупальцами под кожу до самых костей. Атарх поежился и еще раз посмотрел на спящую девочку, размышляя, не накрыть ли ее плащом, но Гарви продолжал неслышно скакать вокруг него, подавая знак идти за ним.

В другом конце комнаты, практически у разобранной на доски лестницы, Гарви встал на четвереньки и принялся что-то изучать в полу, тихонько постукивая и нашептывая. Атарх прищурился. Еще ночью, когда Гарви пожелал скрепить их договор рукопожатием, серафим мысленно пообещал себе не доверять гоблину ни секунды и всегда держать ухо востро. Гоблин тем временем продолжал ползать в кромешной темноте, цепляясь своей одеждой за каждый торчащий из половиц гвоздь. Атарх впервые задумался о том, откуда у Гарви этот грязный балахон. Насколько он знал, в своей среде обитания гоблины носили своеобразные туники, сшитые из лиан, гибких веток и листьев. Понятно, что подобная лесная экзотика была бы неуместна в человеческом городе и привлекала бы ненужное внимание, учитывая важность миссии Гарви. Его черный балахон был кривыми швами подогнан под низкорослую коренастую фигуру, напоминающую прикроватную тумбу. Конечно, даже так Гарви выделялся в толпе, но издалека его можно было принять за очень толстого, странно одетого ребенка.

— Помоги мне оттянуть эту доску, — гоблин перестал ползать и шепотом обратился к стоящему над ним в недоумении Атарху.

— Что ты затеял?

— Здесь я спрятал свою часть заработанных денег, — Гарви кивнул на обычную, на первый взгляд, половицу. — Думаю, в предстоящем пути до Сольдена нам понадобятся кое-какие припасы, ведь ты, уважаемый, теперь без лошади и пожитков. Надеюсь, что здесь хватит и для найма небольшого корабля.

При себе у Атарха было холлов семь, не больше. Все остальное, включая свой короткий меч, он оставил в седельных сумках, которые теперь, вместе с самой лошадью, были неизвестно где и принадлежали неизвестно кому. Мужчина сел рядом с гоблином и принялся поддевать половицу кинжалом церковника, неотъемлемым атрибутом любого служителя Церкви при исполнении. Через минуту половица скрипнула и поддалась, Атарх увидел небольшое углубление в полу, а в нем — несколько мешочков с деньгами. Гоблин, завидев деньги, радостно ухнул и принялся рассовывать мешки по карманам. Закончив, он сдвинул половицу обратно, тщательно ее придавив.

— Это точно твои деньги? — Атарх не мог не заметить, с какой лихорадочной быстротой мешки с деньгами исчезали в карманах Гарви. — Ты ночью упоминал какую-то напарницу.

— Мои. Сантия не доверяет мне и носит свои деньги с собой.

«И правильно делает», — подумал Атарх и спросил:

— А где она?

Гарви встал с пола и отряхнул пыльный балахон. Каждое его движение сопровождалось веселым позвякиванием.

— Не имею ни малейшего понятия, — избегая встретиться взглядом с серафимом, ответил гоблин. — Знаю только то, что она покинула город. Скоро хранитель ударит в колокол, нам лучше выйти пораньше.

— Что с ней? — Атарх кивнул на мирно спящую в углу Линдси.

— Мать не оставляет надолго ее одну, — немного подумав, ответил Гарви. — В любом случае, ребенок — не наша проблема. Или в обязанностях серафимов теперь еще и пригляд за детьми?

Атарх ничего не сказал в ответ, еще раз посмотрел на девочку, а затем накинул свой плащ и вышел из дома вслед за гоблином. Гарви закрыл глаза и шумно втянул широкими ноздрями воздух, словно желая впитать в себя всю сырость черной улицы после дождя.

— Никогда не понимал, как вы, люди, можете жить в такой тесноте и вони.

— Желание быть ближе друг к другу перед внешней опасностью сильнее любых неудобств, — ответил Атарх, рассматривая свои медленно утопающие в грязи сапоги.

Мерно и низко грянул колокол, извещая о начале нового дня. Вот уже почти полвека прошло с тех пор, как случился катаклизм, разделение суток на день и ночь было весьма условным. В каждом поселении люди засыпали и просыпались под удары колокола, раздававшиеся на всю округу. За колокол отвечали несколько человек, которых громко прозвали хранителями времени. У хранителей в распоряжении имелись странные, массивные, в человеческий рост часы со множеством наложенных друг на друга циферблатов и движущихся стрелок разной длины. Простому обывателю все эти пересечения циферблатов и стрелок ни о чем не говорили; только монахи, обученные Церковью, могли понимать время, которое показывали часы. Церковь же и изобрела их немногим позднее катаклизма, когда не стало возможности ориентироваться по солнцу. Хранители времени отбивали в колокол, пять ударов на закате и десять ударов на рассвете. Свой колокол был практически у каждой ратуши, будь то деревня или крупный город. Хранители времени жили в самой ратуше, вместе с градоначальниками и чиновниками. Сейчас, удар за ударом, хранители сигнализировали о начале нового дня, в окнах зажигались свечи и лампады, люди начали заполнять улицы. Клинтред просыпался.

Атарх и Гарви не пошли вместе с пока еще маленьким потоком людей по бульвару, ведущему на центральную площадь, а, как и вчера, свернули в ближайший переулок. Дома здесь стояли совсем тесно, и гоблину иной раз стоило усилий протиснуться между деревянными стенами хаотично расставленных построек. Всякий раз при этом до Атарха доносилось ворчание по поводу излишней тесноты людских поселений. С карнизов капали остатки ночного дождя в подставленные бочки и крупные кувшины.

— Рынок совсем рядом, — сказал Гарви, остановившись в проулке недалеко от центральной площади. Досюда уже доносился шум сердца города. — Полагаю, обязанность подготовки к пересечению болот стоит возложить на тебя, уважаемый. Появление гремящего на весь рынок деньгами гоблина может привлечь к нам излишнее внимание.

Атарх кивнул, Гарви достал один из мешочков и протянул его серафиму.

— Здесь должно хватить на припасы и спальники. Кроме этого, советую прикупить железку для защиты.

Ощутив тяжесть мешочка, Атарх искоса посмотрел на гоблина, гадая, откуда у него может быть столько денег. Гарви, поймав взгляд Атарха, криво ухмыльнулся и с несвойственной его коренастой фигуре скоростью исчез в тени высоких каменных домов.

Центральная площадь, соединяющая все районы Клинтреда, была будто городом внутри города с совершенно другой атмосферой. Сотни, если не тысячи людских голосов смешались в гвалте, а соединенные лавки, фургоны и палатки образовывали свои улицы. Площадь окружали примыкающие здания — это были либо магазины местных жителей, либо административные центры. От площади, словно артерии, шли широкие мощеные улицы и бульвары во все части города, а самый крупный проспект вел прямиком к северным воротам города. Было видно, что еще до катаклизма Клинтред был богат и процветал. Качественная инфраструктура, а под ногами то, что удивило Атарха еще больше — ливневые стоки. Канализацию до этого он видел только в столице. По всему было видно, что жители любят Клинтред и всеми силами сохраняют былое величие города. Факелы и высокие костры горели круглые сутки, и их было много — площадь можно было найти из любой точки города, просто подняв глаза — яркое зарево можно увидеть издалека. Люди здесь будто преображались — усталость и гнет бесконечной ночи уступали место улыбкам и радушию. Даже несмотря на столь ранний час, большинство лавок были открыты, и многочисленные продавцы звучными голосами зазывали прохожих. Гремели барабаны, переливались флейты и арфы, знакомые здоровались и обсуждали дела, стайки детей с веселым смехом уже носились туда-сюда вдоль торговых рядов, то и дело норовя стащить что-нибудь, кричали погонщики телег, проститутки гортанно хохотали — все это смешивалось в единую дружную какофонию, настоящий триумф жизни.

Шагнув из черного переулка в свет, Атарх словно попал в другой мир — мир из его далеких детских воспоминаний. Серафим за свою долгую жизнь побывал едва ли не в каждом крупном и мелком поселении, оставшемся во власти людей, и всякий раз он искал такие площади. Это стало чем-то вроде традиции всюду — люди поняли, что им необходим уголок света в вечной тьме ночи. Света настолько яркого, что от жара, источаемого кострами, бросало в пот, а от дыма перекрывало дыхание. Атарха тянуло в такие места как мотылька на огонек лампады. Здесь, в центре ореола света, серафим Церкви Белого огня чувствовал себя живым, и ему хотелось улыбаться.

— Эй, красавчик, не хочешь немного поразвлечься? — донеслось до Атарха откуда-то сверху.

Мужчина поднял глаза и сразу их опустил — на балконе нависающего над площадью дома на него, вульгарно облизываясь, смотрела обнаженная до пояса девушка. Церковь спокойно относилась к бракам даже среди служителей, но похоть считалась тяжелым преступлением. Атарх прибавил шаг, а девушка со смехом продолжала что-то кричать ему вслед.

Дойдя до первых торговых рядов, Атарх невольно восхитился обилием и многообразием ассортимента на витринах. Здесь было все — от бытовых предметов и домашней утвари до зелий и странных, напоминающих магические, безделушек. Увидев жонглирующие сами себя стальные шары, серафим нахмурился. Клинтред был далеко от Хорнхолла, но настолько откровенная демонстрация магических артефактов его напрягала. Атарх имел полное право подойти к торговцу и, продемонстрировав кинжал церковника, изъять у него весь ассортимент, но у серафима была другая задача. Атарх пообещал себе по возвращении внести в рапорт упоминание о торговле магическими предметами в Клинтреде.

— Подходите, покупайте! Самые дешевые и качественные зелья и эликсиры от любой хвори от знаменитого алхимика Криссиана!

— Свежайшая дичь, только вчера бегала по лесу! Отведайте нежнейшее седло оленя!

— Брага, пиво, эль! Прямиком из пивоварни сестер Стоунхауэр!

— Нужно украшение? Только наши изделия помогут вашим женщинам стать королевами!

И множество других, привлекающих прохожих зазывающих кличей доносилось до Атарха. Стоило лишь повернуть голову к прилавку, как торговец тут же атаковал внимание всем своим красноречием, убеждая, что его товар самый дешевый и самый лучший чуть ли не до самого Хорнхолла. Видимо, Атарх попал как раз на ярмарку — торговцы разъезжали по всему материку в компаниях, устраивая продажи почти в любом, даже самом небольшом поселении.

Лишь одного товара Атарх не увидел нигде — оружия. Это было странно, неужели местное управление запретило продажу оружия в Клинтреде? Законы Церкви поощряли ношение оружия всем, кому исполнялось пятнадцать лет. На этом настояли многие серафимы, возвращающиеся из самых темных уголков материка. Они рассказывали леденящие кровь истории о неназываемых чудовищах, которые с наступлением катаклизма годами выползали из недр земли на поверхность, устраивая хаос и наводняя заброшенные поселения, города и тракты. Множество серафимов уже погибло в борьбе с ними, а с годами тварей становится только больше. Без меча, с одним только кинжалом Атарх не сунется на болота.

Серафим заприметил прогуливающегося среди бесконечных торговых рядов стражника и решил расспросить его об оружии.

— Вы, видимо, не местный. Два года назад губернатор запретил ношение оружия мирным жителям, — лениво протянул милиционер, с ног до головы разглядывая Атарха и гадая, к чему ему оружие.

— Что значит «запретил»? Разве люди не должны суметь постоять за себя в случае чего?

Стражник долго смотрел Атарху в глаза, а после сплюнул, вскинул подбородок и принял вызывающую позу.

— Это в каком таком случае? Город окружен стеной, защищающей нас от угроз извне, а с мерзавцами и всеми остальными, кому жизнь по закону в тягость, справляемся мы, милиционеры-ополченцы. А кто вы, собственно говоря, такой, что интересуетесь?

Голос у него был неприятный.

— Я серафим Церкви Белого огня, и мне нужно оружие.

— Серафи-им… — протянул стражник, округлив глаза. — Я провожу Вас к нашему главному, он выдает оружие по необходимости.

Стражник развернулся и пошел, но через несколько шагов обернулся и с прищуром уставился на Атарха.

— Если Вы серафим, то у вас кое-что должно быть.

Атарх молча приоткрыл плащ, демонстрируя болтающийся на поясе кинжал церковника. Стражник кивнул и пошел дальше. Они с Атархом уже покинули площадь, крики торговцев и шум толпы затихали вдали. Теперь им встречались редкие прохожие, спешащие к своим рабочим местам. Глаз Атарха пытался привыкнуть к резкой смене освещения, здесь факелы стояли каждые тридцать шагов. Широкий бульвар купался в белом цвете яркой луны. Наконец стражник остановился у двери ничем не примечательного, но добротного каменного дома и постучал. Изнутри послышались шаги, дверь открылась, осветив участок улицы и стоящего у двери стражника.

— Господин Краус, к Вам серафим, — сказал стражник в открывшуюся дверь и ткнул пальцем в сторону Атарха.

Атарх стоял в нескольких шагах в стороне от входа и не мог видеть того, кто открыл дверь. Через секунду из дверного проема показалась большая голова с рыжими усами и маленькими, мышиными глазками. Человек смерил Атарха взглядом и кивнул.

— Хорошо, свободен, — не глядя на стражника и продолжая изучать Атарха, сказал Краус. — Проходите, серафим.

Атарх вошел в дом и осмотрелся. Внутри трещал камин, было тепло, качественная мебель из темного дерева украшала широкую гостиную, правда, с низким потолком. Изящная бронзовая люстра со свечами создавала достаточное освещение в каждом углу, а на пол во всю ширину устелен шкурами северных зверей. На широком резном столе у окна, помимо пустых бутылок из-под вин, стояли несколько скрученных рулонов бумаги и вычурная серебряная чернильница с длинным серым пером. Одним словом, роскошно и уютно, кроме одного — пахло здесь так, будто хозяин дома беспробудно пил как минимум неделю. Видимо, подумав о том же, Краус открыл окно, впуская в гостиную прохладу улицы. Пламя на свечах стало нервно подергиваться.

Хозяин уселся на стул, а Атарху предложил мягкое кресло, обитое шерстью и кожей. Атарх сел, чувствуя себя слегка неловко в настолько удобном кресле.

— Итак, серафим, чем обязан Вашему визиту? — принялся бормотать Краус, едва выговаривая слова: настолько он был пьян. — Вам что-нибудь подать? Есть чудесное вино.

— Благодарю, но я совсем ненадолго. Мне нужно оружие, и, насколько я знаю, свободно мне его в Клинтреде не купить.

Краус пристально смотрел на гостя, видимо, обдумывая ответ. В одной руке он сжимал бутылку, а другая мирно расположилась на объемном животе, появившемся вследствие постоянных излияний. Если бы не тучность, роскошные рыжие усы и испарина на лбу, ему можно было бы дать лет тридцать, вряд ли больше. Краус явно не ждал гостей сегодня — одежда начальника стражи была проста и даже неряшлива — с пятнами от вина и высохшего пота.

— Оружие, да. К сожалению, серафим, помочь Вам я не могу, — ненадолго прервавшись на глоток из бутылки, Краус икнул и продолжил, — Все разрешения выдает наш губернатор, я лишь смотрю подписи и выдаю оружие из арсенала.

Атарх закатил глаза — опять бюрократия. Около пятнадцати лет назад Совет Экзархов, возглавляющий Церковь, предлагал ему должность архонта. Зная, что это вечная работа с бумагами в тесной каменной коморке в Соборном квартале Хорнхолла, Атарх отказался. Ему куда больше нравилось перемещаться по материку свободно, неся с собой волю и слово Церкви. Так он чувствовал, что приносит больше пользы, чем подписывая очередную декларацию или выслушивая просьбы и жалобы населения. Хоть и работа серафима опаснее.

— Можно как-нибудь обойти эту формальность? У меня задание от Церкви, и мне…

Договорить Атарху не дала внезапно открывшаяся дверь и ворвавшийся в комнату сквозняк. Несколько свечей на бронзовой люстре погасли, вместо пламени источая тоненькую струйку дыма. В дом вошел человек, хотя сначала могло показаться, что гоблин-переросток, макушкой он едва ли доставал Атарху до груди. В глазу торчал монокль, а редкие волосики на покрытой бородавками коже головы колыхались от малейшего движения воздуха. Тем не менее, он не выглядел старым. Накрахмаленная, кремового цвета жилетка, буквально блестящие от чистоты короткие, до колен, брюки и бежевые чулки выдавали в нем аристократа, или, как минимум, влиятельного человека. Его живые, слегка раскосые глаза быстро пробежались по обстановке в доме и остановили взгляд на Атархе.

— …И вам как можно скорее нужно получить оружие, не так ли? — вкрадчиво, и словно распевая каждое слово высоким тенором, произнес вошедший человечек. — Позвольте представиться, Вальстен Фукс, губернатор Клинтреда. Добро пожаловать в наш город, серафим.

При этих словах человечек улыбнулся, но улыбка была недоброй. Атарх и Краус уставились на гостя. Челюсть командира стражи чуть отвисла от удивления, а Атарх рассматривал своего нового собеседника. Между тем Вальстен Фукс продолжал стоять в дверном проеме и улыбаться. С каждой секундой эта улыбка нравилась Атарху все меньше.

— Именно так. Я бы хотел обойти все формальности, время поджимает. Как вы узнали обо мне, вам доложил стражник? — обратился серафим к вошедшему.

— Я прямо сейчас подпишу нужную бумагу. Удивительно только, что серафим путешествует без оружия, да еще и в компании гоблина. Вот уж воистину странная пара, правда, Краус?

Краус переводил взгляд с губернатора на Атарха и обратно, его насквозь вымоченный в алкоголе мозг с трудом понимал, о чем говорит Фукс. Серафим был крайне удивлен — если про него самого мог доложить стражник, как Вальстен узнал про гоблина?

Во время воцарившейся неловкой паузы, губернатор хлопнул дверью, прошел в дом и сел в кресло у камина, прямо напротив Атарха. Неприятная улыбка не сходила с его лица, уже напоминая спазм.

— Хороший губернатор должен знать, что происходит в его городе, не так ли? Как я мог пропустить визит столь важной фигуры? В наше захолустье нечасто забредают почтенные служители Церкви Белого огня.

Последние три слова Фукс произнес с нарочито торжественной интонацией, в которой сквозила насмешка. Атарх на всякий случай посмотрел на тень губернатора — она вела себя абсолютно спокойно, никак не выдавая в человеке носителя марионетки. Вальстен Фукс продолжал смотреть серафиму прямо в глаза.

— Тем не менее, я до сих пор не знаю цели Вашего визита, серафим Атарх.

Осведомленность губернатора удивляла с каждой минутой все больше. Насколько Атарх помнил, он не называл своего имени ни стражнику, ни Краусу.

— Мой визит временный. Я покину Клинтред сразу, как только у меня будет возможность купить оружие. Мою лошадь украли, а меч был в седельной сумке, — ответил Атарх, злясь на себя за необходимость рассказывать о своих неудачах этому неприятному человеку.

— Ваша ситуация мне ясна. Если бы вы обратились к страже, то ваша лошадь не смогла бы покинуть город незамеченной, — изрек Вальстен менторским тоном.

Интересно как, с раздражением подумал Атарх, пешим он бы добрался до ворот быстрее, чем всадник. В этом человеке серафима злило все — от накрахмаленной рубашки до распевной манеры речи.

— Как я уже сказал, меч вы получите, — продолжил губернатор. — Причем бесплатно и на Ваш выбор, считайте это моим подарком в честь нашего знакомства.

Губернатор достал из кармана жилетки сложенный пополам лист, подошел к письменному столу и принялся писать. Через минуту Фукс протянул лист Атарху.

— Полагаю, я удовлетворил Вашу просьбу. Позвольте откланяться, меня ждут дела.

Вальстен, не глядя на серафима, направился к выходу, но у Атарха еще оставались вопросы.

— Знаете ли Вы, всеведущий губернатор, что в Вашем городе происходит торговля магическими предметами?

Губернатор остановился недалеко от двери, обернулся и посмотрел на Атарха.

— Разумеется, знаю, — ответил Вальстен. — Мы обложили торговцев магическими сувенирами большими пошлинами, но им нет резона жаловаться. Клинтред — единственный город на множество километров вокруг, где они могут легально сбыть свой товар. Пошлины с них хорошо пополняют казну, позволяя мне обеспечивать горожанам достойную жизнь.

Атарх был растерян такой откровенностью и не сразу нашелся, что ответить. Торговля предметами, несущими в себе магию, была строго запрещена Церковью Белого огня. Нарушение этого запрета было наказуемо, и как минимум, что ждало губернатора — отставка. Атарх смотрел на Вальстена с трудом скрываемой неприязнью.

— Губернатор, Церковь Белого огня не просто так воюет с магией на протяжении почти трех сотен лет. Взгляните на небо, и вы поймете, что все это время Церковь была права — маги продемонстрировали свое истинное лицо, — тон Атарха повышался с каждым словом. Вальстен Фукс спокойно наблюдал за серафимом. — Сейчас там могло светить солнце, а мы могли бы питаться не только мясом, грибами и листьями, но и овощами, злаками и хлебом. Вы давно в последний раз ели хлеб из пшеницы, губернатор? Уверен, что давно, ведь пшеница не растет уже десяток лет. А знаете ли вы, что с каждым годом охотники приносят все меньше дичи, потому что животные вымирают, им не хватает еды? Разумеется, знаете. Лет через сто эта земля будет непригодна для жизни. При всем при этом вы потакаете магии, разрешая в своем городе торговлю предметами их создания, — Атарх ненадолго замолчал, запустив руку в волосы. Через минуту он продолжил, на этот раз намного спокойнее. — Я серафим, и я не могу судить вас. По возвращении в Хорнхолл я включу в рапорт упоминание о замеченной торговле магическими предметами с одобрения местных органов власти. Судить вас будут архонты.

Атарх замолчал, ожидая реакции Вальстена Фукса. Задремавший было Краус проснулся и неодобрительно поглядывал на серафима. Губернатор несколько секунд смотрел на Атарха, а затем медленно вернулся в кресло у камина, положив руки на подлокотники. «Примерно так я представлял себе гоблинского короля», невольно подумал Атарх, обратив внимание, насколько велико для него было это кресло.

— Если нищий ребенок украдет у вас серебряную монету, вы не будете после этого видеть в каждом ребенке потенциального вора, не так ли? — медленно проговорил губернатор, побарабанив пальцами по резному подлокотнику. — Катаклизм устроил один единственный, неизвестный маг. Кто-то из магистров, или же сам архимаг — у других просто сил бы не хватило на столь крупную концентрацию энергии, затрагивающую потоки самого мироздания. Я не считаю торговлю всякими безобидными безделушками с каплей магии чем то опасным. Будем откровенны, серафим, Церковь возникла не как противодействие реальной угрозе, а как недовольство некоторых знатных особ высоким положением магов при дворе. Эти люди хотели власти, а вражда сначала с некромантией, а затем и с любым другим видом магии была побочной целью. Своему влиянию Церковь обязана глупости одного из магов, устроившего катаклизм, только и всего. А сейчас ваш Совет Экзархов боится утратить власть, боится восстановления практики магии. Вы построили теократическое общество поклонения свету на ненависти к тому, чего теперь боятся люди. Соломинка, за которую держится ваш мирок, серафим, — это страх. Я же пытаюсь избавить людей от страха, ведь тот, кто боится, не может смотреть на мир ясными глазами.

Атарх молчал. Давно он не встречал людей, которые критикуют Церковь перед ее служителем, да еще и в столь резком ключе. В глубине души Атарх испытал некоторое уважение к этому человеку за откровенность, несмотря на то, что был категорически с ним не согласен. Слева Атарх услышал храп — Краус, видимо, не нашел в тираде губернатора ничего интересного. Вальстен медленно опустил взгляд, внимательно изучая рукава своей белоснежной рубашки.

— Тем не менее, именно Церковь спасла людей после катаклизма, — прервал тишину Атарх. — Ни маги, ни короли или графы, а Церковь. Мы выступили с обращением к растерянным и напуганным людям, которые, однажды проснувшись, больше не увидели солнца. Мы собрали всех желающих построить новый мир, десятки тысяч, независимо от их социальной принадлежности, и отправились в Хорнхолл вместе. Я помню этот поход, хоть и был очень молод — огромный, светящийся поток людей до самого горизонта, в руках у каждого третьего факел с белым пламенем. Мы шли неделю, и к нам присоединялось все больше людей. На исходе шестого дня, когда мы увидели перед собой гигантские ворота подземной цитадели, по всей толпе пронесся крик радости и облегчения. Этот вопль, должно быть, слышали даже за морем. Политические мотивы Церкви до катаклизма, возможно, и были излишне честолюбивыми, но любой порок меркнет перед спасением цивилизации, как бы пафосно это не звучало.

— Хорнхолл… Многие умы нашего времени задумывались, почему древние дварфы покинули эту цитадель, которую возводили несколько поколений, — Вальстен снова перевел взгляд на серафима. — Что побудило их уйти далеко на север в ледяные пустыни, почему они бросили свое величайшее творение? Что они обнаружили в недрах земли? Вы уверены, Атарх, что Церковь спасла людей, а не привела их на бойню?

— Хорнхолл безопасен. До катаклизма там проводили исследования многие маги. Их интересовало это живое свидетельство строительного гения дварфов. Интересовало настолько, что они запретили людям заселять город, хотя многие хотели. После катаклизма Церковь повторно изучила каждый угол подземного города. Никто не нашел там и намека на опасность, если она была когда-то. Вот уже полвека мы живем там, и сейчас Хорнхолл, пожалуй, самое безопасное место на материке.

Вальстен вздохнул и встал.

— Я искренне надеюсь, что Вы правы, серафим. Безопасность — одна из основных потребностей человека, без нее мы бы не смогли достичь того, чего достигли. С удовольствием продолжил бы нашу дискуссию, но мне правда пора идти. Было приятно познакомиться, несмотря на все возникшие между нами противоречия. Как бы я не относился к мотивам Церкви, я уважаю все ее заслуги перед людьми. Остается лишь надеяться, что эти заслуги не обернутся катастрофой. Прощайте, или, вернее сказать, до свидания.

С этими словами губернатор встал, слегка склонил голову и, не оборачиваясь, вышел из дома. Атарх еще минуту размышлял над последними словами этого странного человека, пока из раздумий его не вырвал громкий всхрап мирно спящего на стуле Крауса. Атарх потряс начальника городской стражи за плечо и протянул ему лист, оставленный губернатором.

— Вы кто?.. Ах да, серафим, помню, — пробормотал Карус, сонно таращась на Атарха. — А губернатор уже ушел? Пройдемте за мной, выберете себе оружие.

Краус, опасно покачиваясь и с трудом сохраняя равновесие, зажег факел, вышел из дома и пошел дальше по улице. Атарх шел следом, из головы никак не шел разговор с губернатором. Особенно интересовала обеспокоенность Вальстена по поводу Хорнхолла. Уже много лет никто не поднимал этой темы, хоть загадка с таинственным бегством дварфов оттуда так и не разрешилась за годы постоянных исследований и изучения города. Сейчас разрозненные племена дварфов живут далеко на севере, в ледяных пустошах. До катаклизма не многие осмеливались на опасный путь, дабы наладить контакт со странным народом и узнать, почему они покинули свою столицу. Ни одна из ушедших на север экспедиций не вернулась. После катаклизма, насколько знал Атарх, еще никто не пытался пойти туда — люди были слишком заняты выживанием.

Краус остановился у каменной башни, втиснутой между двух высоких деревянных домов. По всему было понятно, что Атарх находился в квартале ремесленников — тут и там звенели молоты кузнецов и шумно дышали меха. Носильщики сновали туда-сюда с охапками кож, шкур и рулонов тканей, а с другого конца улицы на Крауса и Атарха смотрел раскуривающий трубку ткач, опираясь на свой вертикальный станок. Сама башня, должно быть, раньше была зернохранилищем — кирпичные стены были идеально гладкими, а сама башня невероятно высока — пожалуй, самое высокое строение в городе. Стражник принялся неловко шарить у себя в карманах, комментируя каждую находку.

— Твою мать, кажется, я забыл ключи, — единственное, что разобрал Атарх из пьяного бормотания Крауса. — Ох, вот же они!

Стражник выудил из кармана широких панталонов небольшую связку ключей и стал внимательно каждый из них изучать.

— Этот от крепостных ворот, от комнаты Виолетты, от склада, от… От чего же этот ключ, — словно сам с собой, продолжал общаться Краус. — Точно, он от оружейной!

Радостно икнув, довольный своим открытием, Краус сначала пытался найти замочную скважину, а затем — повернуть ключ. Когда все хитрые манипуляции по открыванию тяжелой металлической двери были завершены, Краус жестом пригласил Атарха войти.

— А где караульные? Вашу оружейную, кажется, никто не охраняет, — Атарх обратил внимание на то, что часовых нигде не было видно.

— Охрана ни к чему, — пробубнил Краус. — если кто-то попытается проникнуть сюда, горожане сразу доложат нам.

Атарх кивнул и вошел. Внутри башня, помимо уходящих вдоль стен винтовых лестниц была уставлена многочисленными деревянными стойками с оружием. Если раньше это и было зернохранилище, то теперь помещение полностью переделано под нужды городской стражи. Большинство ячеек в стойках пустовало, но на некоторых стояли мечи, копья, алебарды, трезубцы, цепы, моргенштерны и металлические дубины. Оружие хоть и не отличалось особым изяществом, но выполнено было качественно. На стенах, будто пытаясь скрыть осыпающуюся изнутри кирпичную кладку, висели луки и арбалеты в кожаных чехлах, а подпирали стену под ними колчаны со стрелами и болтами.

— Пройдите, осмотритесь, — сказал Краус, разжигая факелы в помещении, пока Атарх изучал предоставленный ему выбор. — Если что приглянется, я подберу ножны.

Серафим прогуливался вдоль рядов стоек, разглядывая всевозможные образцы. Еще в детстве, послушником его научили обращаться с любым типом оружия, но особое внимание уделялось бою с коротким мечом и кинжалом. Такой выбор оружия был не случайным — серафимы не носили доспехи, а короткий меч или кинжал давали им преимущество в скорости. После катаклизма, когда началась прямая охота на магов, открылось еще одно достоинство стиля боя серафимов — они были почти бесшумны, а летящий кинжал достигал цели быстрее, чем она успевала сконцентрировать защитный барьер. Атарх лично убил больше десятка магов, и всякий раз после инцидента, когда он лишился зрения на правый глаз и едва не погиб, серафим полагался только на внезапность своей атаки. Взгляд Атарха упал на короткий меч, одиноко занимающий ячейку в стойке. Внимание привлекла рукоять, обитая стирающейся кожей и необычной формы лезвие. От гарды лезвие постепенно расширялось, а на последней четверти длины шло резкое сужение к острию. Атарх сначала подумал, что подобная форма лезвия может мешать балансу. Взяв меч и сделав несколько взмахов и выпадов, серафим оказался приятно удивлен — меч не только комфортно сидел в руке, но и хорошо держал баланс, несмотря на необычное, на первый взгляд, лезвие. Пробежав взглядом по другим мечам, Атарх решил, что этот ему подходит.

— Возьму такой.

Краус, взглянув на меч, кивнул и молча отправился в пристройку, где аккуратно, рассортированные по типу оружия, стояли чехлы и ножны. В таком порядке даже будучи пьяным Краус быстро отыскал ножны от меча и отдал их Атарху. Закрепив на поясе ножны и спрятав в них меч, серафим про себя отметил очередное удобство оружия — оно оказалось на удивление легким. Пожалуй, идеальный во всех отношениях выбор для серафима в дороге.

Пока Краус закрывал оружейную, Атарх пытался вспомнить дорогу обратно. За разговором с губернатором и выбором оружия он совсем забыл про Гарви — тот, должно быть, его уже заждался. Пора вернуться на рынок, запастись всем остальным и отправляться в Сольден.

Атарх повернулся, чтобы попрощаться с Краусом, но тот уже стоял почти вплотную к серафиму, вперив в Атарха взгляд. От начальника городской милиции по прежнему несло вином, но смотрел он твердо и даже в некоторой степени враждебно.

— Напоследок, серафим. Я слыхал часть вашего разговора с губернатором, — проговорил Краус. — Слыхал о том, что вы составите этот свой рапорт, где доложите на нас за запрет оружия и позволение торговать магическими безделушками. Наш губернатор — порядочный мужик, он искренне радеет за этот город, хоть и немного чудной, как вы могли заметить. А еще он гордый, так что ни за что не попросил бы вас о том, о чем прошу я — не упоминайте нас в рапорте. Дайте нам жить так, как хотим мы, а не так, как считаете нужным вы в своем Хорнхолле. Мы не дадим нашего губернатора в обиду. Доброй дороги, серафим.

Краус зашагал мимо серафима, едва не задев его плечом. От удивления Атарх приоткрыл рот, глядя вслед удаляющемуся Краусу. Клинтред был слишком далеко от Хорнхолла и следовал законам Церкви лишь формально. Как сейчас мог убедиться Атарх, влияние Совета Экзархов здесь слабеет, раз местные уже в открытую могут нарушать законы, а к служителям Церкви относятся в лучшем случае с фальшивым уважением. Атарх понял, что его рапорт мало на что повлияет — власть Церкви за пределами Хорнхолла было действительно нечем подкрепить. Церковь ранее не нуждалась в армии, обходясь стараниями серафимов. Здесь же, как успел убедиться серафим, стараниями губернатора была своя, преданная ему, если не армия, то ополчение как минимум. После рапорта сюда отправят высокопоставленного архонта, а возможно, и целую комиссию. Если они установят факт преступления, то прикажут губернатору сложить полномочия, а на его место посадят более склонного к влиянию со стороны Церкви человека. Это если все пойдет гладко, но Атарх помнил последнюю фразу Крауса: «Мы не дадим нашего губернатора в обиду». Почти полвека оставшиеся очаги цивилизации продержались на уважении к Церкви и страхе перед новым порядком, где властвует ночь. Но выросло новое поколение таких, как Краус, и теперь наступают другие времена — города становятся самостоятельными настолько, что не испытывают прежнего страха перед магией и не питают уважения к Церкви. В подтверждение того и было громкое и даже вызывающее разрешение торговать магическими предметами.

Находясь в раздумьях, серафим не заметил, как ноги принесли его обратно на площадь. Народу здесь прибавилось с утра, и теперь приходилось буквально пробираться через разношерстную толпу. Многие косились на серафима и его ножны, включая стражников, будто весь город уже знал, кто он такой, и что он собирается донести на их город. Казалось, что даже дома, взявшие площадь в широкое кольцо из дерева и камня, своими черными окнами с открытым вызовом смотрели на него. Атарх решил закончить с покупками скорее, чувствуя себя крайне неуютно среди всех этих взглядов.

Гарви он нашел в том же самом переулке, где они распрощались утром. Гоблин сидел на земле в тени сложенных высокой стопкой гнилых коробок, поджав под себя лапы и натянув капюшон до подбородка. Даже глядя в упор, его можно было принять за сверток черной ткани, если бы такие свертки умели говорить.

— Заставляете себя ждать, уважаемый, — услышал Атарх знакомое кряхтение.

— Возникли трудности. Почему ты мне сразу не сказал, что оружие в городе запрещено? — Атарх уселся на холодную землю рядом, скинув один из мешков с купленными припасами, тот, что поменьше, перед гоблином.

— Я об этом не знал. Мы с моей напарницей и ее дочерью прибыли в город несколько дней назад, и почти все время я сидел в том доме, приглядывал за девочкой, пока напарница пыталась сбыть свою долю товаров. Гоблинов тут не слишком-то жалуют.

— Кто она? — спросил Атарх, хотя уже догадывался.

— Она — искатель, а я ей помогал. Собственно, карты — моя доля добычи.

Атарх усмехнулся.

— Подумать только, ты — гоблин с магическим артефактом, так еще и искатель. Прямо находка для серафима.

Гоблин пожал плечами.

— И тем более удивительно, что нити судьбы поведут нас бок о бок через одно из самых опасных мест на материке в ближайшие несколько дней.

Гарви встал с холодной земли, взвалил на себя брошенный перед ним мешок и зашагал в сторону центрального бульвара, ведущего к северным воротам. Атарх последовал за ним.