Глава 1

Она лежала на двуспальной кровати, обхватив двумя руками выпуклый живот. Глаза прикрыты, но ресницы едва заметно вздрагивали. Она слегка пошевелила рукой, будто успокаивала ребенка внутри себя.

Белые волосы спутанными прядями рассыпались по грязной наволочке. Сальная простынка едва прикрывала ступни женщины. Через открытый балкон залетал легкий ветерок и шум со двора. Но ни одно, ни другое не могло ее утешить. По лбу катились капли пота, а весь слух был сосредоточен на нем. На четырёхмесячном эмбрионе. На том кого она любила и ненавидела всей душой. На нерожденном сыне.

Хлопнула входная дверь. С характерным бурчанием в однокомнатную квартиру ввалился мужчина. Грязные и давно неостриженные волосы он собрал в пучок. Под левым глазом растекался свежий фингал, он скинул в коридоре ботинки, с которых ссыпались засохшие комья грязи, и зашел к жене в комнату. Полуденные лучи света танцевали на ее лице, и ему даже на мгновение вспомнилось, какой она была молодой и красивой. Много лет назад. Сейчас от былой красоты остались только потускневшие картинки в его памяти. Они постепенно выцветали и тускли. Некоторые стирались из памяти. Некоторые заменялись новыми. Например, сейчас он вспомнил, как они впервые поцеловались. Ей было восемнадцать, ему двадцать два. Подумать только прошло всего десять лет, а она так постарела. Осунулись черты лица, потускнели глаза. Наверное, и он сам сильно изменился. Но это происходило так постепенно, что прошло незамечено. Но вот его жена поменялась почти мгновенно. Или ему это только показалось?

— Алёна, — хриплым и прокуренным басом произнес он имя супруги. Если бы он знал во что она превратиться в будущем, то вряд ли предложил пожениться. Но сейчас уже деваться некуда. Особенно его тревожил факт ее беременности. Они открыли его совершенно случайно, когда ребенок впервые брыкнулся. Женщина всё думала, что растолстела и сидела на диете.

— Олег, — она открыла мутные глаза, — Ты пришел. Он снова ест меня, слышишь! Я чувствую, как это отродье поедает меня изнутри. Он пьет мою кровь, я задыхаюсь.

— Тише, девочка, тише, — он присел на край кровати и огромной рукой с грязными ногтями погладил ее по голове. — На аборт денег нет, придется рожать.

Услышав это, женщина на секунду в недоумении открыла рот. Ее глаза недоверчиво прыгали по лицу мужа, в надежде найти хоть одну морщинку, которая укажет, что он врет. Но тщетно.

— Я же отдала тебе золотые украшения! — она толкнула его кулаком в грудь и села на кровати, — Ты же должен был сдать их в ломбард.

— Ну, ты понимаешь, — Олег, почесал небритый подбородок, — Там не хватало. И я…

— И ты их проиграл! — закончила женщина.

— Я хотел увеличить сумму. Нам бы не помешали лишние деньги, знаешь ли. Нам бы вообще не помешали какие-нибудь деньги.

— И именно поэтому ты их проиграл, — Алёна упала обратно на грязную подушку, выбив из нее облачко пыли. Чихнула и заплакала. — Что мне теперь делать? Эта тварь растет и пожирает меня! Она же будет всё больше и больше!

Олег покачал головой. Неужели, все беременные женщины ненавидят своих будущих детей? Вряд ли. Видимо его жена немного странная в этом плане. Если не сказать — чокнутая. Интересно, а кто у него будет сын или дочка? А может двойня? Может тогда Алёна сможет полюбить ребенка. После появления. Но не в таких же условиях деток рожать. Нужно срочно что-то придумать.

— А ты не хочешь узнать пол ребенка? — спросил он, ласково проведя по выпуклому животику жены.

— Не называй это ребенком! — Она скинула его руки и неуклюже встала с постели, на которой проводила почти всё свободное время. — Это тварь! А не ребенок! Я чувствую, кого ношу в себе. Он же пожирает меня! Олег, он убьет меня, слышишь? Я не переживу! Я не смогу это пережить!

Мужчина бросил на Алёну сочувственный взгляд. Она на глазах теряла последние капли рассудка, а ведь когда-то была волшебной девушкой, за которую можно было и морду другу набить.

Олег помнил, как один из его бывших друзей молодости пытался увести у него Алёну. Его звали Леонидом. Он был не самый красивым парнем в округе, но многим нравился за свою харизматичность и тонкий юмор. «…Он пригласил ее отойти, когда мы гуляли компанией. Я даже подумал, что он ей стрелку кинул. Но вскоре по парку пролетел резкий шлепок и Лёня весь остаток вечера ходил с отпечатком женской ладони на лице. Даже на танцы под открытым небом не пошел. После того случая он еще несколько раз пытался «завоевать сердце» Алены, подкарауливая ее в разных немноголюдных местах и приставая с ухаживаниями, пытаясь поцеловать. Девушка на тот момент очень хорошо общалась со мной и попросила помочь. В скором времени он был с подбитым глазом, как я сейчас. А я с красавицей девушкой….»

Женщина слонялась по комнате. От стены к стене. Время от времени наступала на различные вещи, рассыпанные по полу и, то и дело, хваталась за живот. Срок не большой, но ребенок уже пинал мать со всей силой, на которую был способен.

— Олег, придумай что-нибудь, — взмолилась она, — Пожалуйста. Я не выдержу. Я не выживу.

Он посмотрел в эти когда-то родные глаза и впервые почувствовал отвращение к матери своего ребенка. Он впервые понял, что тварь это не то создание, которое еще не может самостоятельно передвигаться и есть. А то, которое сейчас просит его о помощи. А помочь — убить собственного ребенка. Пусть и не собственноручно.

— Хорошо, любимая, — он прижал ее голову к своей груди и, пытаясь перебороть отвращение, погладил по спутанным и грязным волосам. Былой золотистый цвет выцвел, так же как и ее жизнь. Волосы больше не вились, и лишь висели неровно обрезанными сосульками. Олег сам недавно застал жену с кухонными ножницами в руках. Она, напевая какую-то песенку, состригала длинные пряди и дурацки улыбалась, глядя в свое отражение. Алена утверждала, что этим делает себе легче, чем тяжелее ребенок, тем короче стрижка у нее будет. Он тогда выбил из ее рук ножницы. Сейчас женщина походила на большую ощипанную курицу.

— Спасибо, — она словно дворовая собачонка заглянула ему в глаза, — Спасибо, я знала, что ты меня не оставишь. Не бросишь погибать от этого паразита.

***

Олег бродил по пустынным ночным улицам города. Теплый ветер приносил слегка солоноватые капли из городской реки. Уличные фонари горели через один. Этот серый и неприветный город заковал в себя мужчину. Ему некуда было пойти, не к кому обратиться. Только беременная жена, да парочка дружков игроков-собутыльников. Из былой молодости он не смог выйти в ногу с друзьями и однокурсниками. Он остался один. Только тогда он этого не чувствовал. С ним была Алёна. А что теперь у него осталось? Ровным счетом ничего. Работу он потерял. На заводе таких как он — навалом. Еще и Алена мечтает избавиться от ребенка. А он ведь так давно хотел ребеночка. Но жена постоянно отметала эту мысль. И когда не хватало денег на контрацептивы, даже отказывалась от выполнения супружеского долга.

Мужчина подошел к реке и, опершись на хлипкие перила, опустил свой взгляд вниз. Уровень реки упал, как всегда это бывало летом. Кое-где даже было видно песчаное дно, испещренное острыми камнями. Естественно горожане считали своим долгом скинуть туда тонну мусора, и речка медленно превращалась в свалку.

Олег отвернулся от этого жалкого, как его жизнь, зрелища и оперся спиной о перильца. Закинув голову вверх, он увидел тонюсенький серп месяца, его почти не было видно за серыми облаками и испарениями города. Звезд он и подавно не видел. Но вопрос о последующих действиях всё еще не покидал его голову. Алёна не наблюдалась у врачей, не сдала ни единого анализа. Что делать, если ребенок родиться прямо в квартире? Он вздохнул, хотя вряд ли ее не отберут к тому времени. Он не знал, как помочь. И не знал кому. Мужчина не хотел умертвлять нерожденного ребенка. Как-никак, но это частичка его самого. Малыш должен жить. Но что ему для этого нужно сделать? Он решил дождаться утра. Может тогда хоть что-то проясниться.

***

Алёна, уже неделю не видела своего мужа. Он обещал найти выход. Но выход для кого, для себя или для нее? Неужели он сбежал? Бросил ее на верную гибель. Она не верила в это, но больше никакие догадки не посещали голову женщины. А сегодня еще и воду отключили. Она удрученно слонялась по кухне, в надежде, что ее благоверный скоро заявится. Наверное, опять загулял со своими дружками. Женщина ойкнула, живот отдал тупой болью. «Опять оно брыкается» — подумала Алена, прижимая к животу руку и сгибаясь пополам от боли. С каждым днем она становилась все слабее и слабее, он пил из нее жизнь. Так считала сама женщина.

Сегодня соседка должна зайти, может она посоветует какое-нибудь обезболивающие, иначе будущая мать скоро свихнется. В дверь постучали, потому что дверной замок давно поломался. Корчась от отголосков боли и стараясь не упасть, поскользнувшись на мусоре, Алена распахнула дверь. Перед ней стоял высокий мужчина с острой черной бородкой и нездоровым блеском в глазах:

— Измайлова Алёна Федоровна? — осведомился он.

— Да, — пробормотала она, с осторожностью рассматривая нежданного гостя. Ведь на пороге должна была оказаться соседка, а не этот странный тип.

— Мне следует сообщить вам не самую радужную новость, девушка. Мы сами узнали об этом в самый последний момент, — он замялся, — Ваш муж решил пожертвовать своей жизнью на благо науки. Благодаря его поступку выжило больше пяти человек. Он стал донором жизненно необходимых органов.

Алёна слушала слова этого мужчины, но не слышала его. Олег? Неужели.… Зачем? Она впервые за последние пять лет поняла, что действительно любит его.

— Вы теперь будете наблюдаться у лучших врачей. Алена, давайте соберем ваши вещи, — мужчина ступил в квартиру и не без брезгливости помог беременной женщине собрать скромные пожитки. А в голове Измайловой не укладывалось, что Олега больше нет. Он теперь будет жить по частям в пяти разных людях. Шести, если считать этого маленького выродка внутри нее.

***

Беременность протекала не самым лучшим образом. Алёна лишь безучастно наблюдала, как вокруг нее суетятся врачи и медсестры, прекрасно понимая, что они заграбастали большую часть денег, которые заработал Олег собой. Почему он даже после гибели не позволил ей спасти себя? В своем завещании… или что он там оставил? В той бумажке, он слезно умолял всех сохранить ребенка и обеспечить хорошую жизнь его жене. Женщина конечно же попыталась пойти по своему пути, но врачи почти мгновенно вдолбили в ее головушку, что аборт на таком сроке и с ее здоровье, может не оставить никого в живых. Алёна была согласна на это, но в силу вступила та бумажка, оставленная ее мужем. И теперь она почти не участвовала в собственной жизни, полностью отдавшись в руки медиков.

Лишь медсестры, дежурившие по ночам, очень часто перешептывались между собой о том, что Измайлова не в своем уме. Во сне она рыдает и чуть ли не воет волком. В ее говоре можно разобрать маты в сторону ребенка и то, что она считает его будущей причиной своей смерти.

Сама же Алёна чаще всего спала, мало ела, и много молчала. Она наблюдала за попытками врачей сохранить и ей и ребенку жизнь, послушно принимала все таблетки и витамины, но в душе надеялась, что это не поможет.

А еще у нее больше не было смысла жить. Олег, тот самый Олег, который был с ней в самые трудные минуты, поддерживал и подбадривал и верил, когда другие отворачивались — больше не существовал. Женщина ненавидела тех людей, на чье спасение пошел ее муж. Пять людей, убили ее любимого. Шесть. Она вновь с ненавистью посмотрела на свой вздувшийся живот. Врачи что-то говорили о возможных ранних родах. Насколько ранних? Сколько уже прошло с момента зачатия? Пять месяцев? Шесть? Алена не помнила, а спрашивать не хотела. Она давно заметила, что медсестры странно косятся на нее и часто перешептываются. Женщина лишь фыркала, ведь им не понять, что ее поедают изнутри. Он ведь растет в ней, он пьет ее кровь. И да, это — он. Мальчик. Она видела его во снах. Он тянул к ней маленькие ручки и постоянно повторял слово «мама». И каждый раз Алёна просыпалась от этих снов в ледяном поту, перебудив соседок по палате криком. Они тоже ее сторонились, но не сразу. Одна из женщин, ей было где-то за тридцать пять, попыталась завязать беседу с соседкой. Но когда Алена спросила, что чувствует женщина, когда этот паразит ест ее изнутри, желание общаться со странной соседкой у всех пропало.

***

Октябрь трепал листья на деревьях, проверяя их на прочность. Самые слабые тут же срывались ветром с веток. И плавно танцуя, тонули в грязи луж. Легкие серые облака капля за каплей сбрасывали на землю всю свою воду. И вскоре, тарабаня по крышам домов и выжившим листьям, дождь превратился в стену. Асфальт покрывала бурная река из дождевой воды, она пенилась и сметала на своем пути мелкий мусор. Ветвистая молния расчертила небо, озарив округу. Где-то на горизонте образовывались тяжелые черные тучи, они несли с собой град. Это был самый суровый октябрь за последние несколько лет. Серые монолитные дома поскрипывали под сильными порывами ветра, а их жители, укутавшись в одеяла, пили горячий чай, надеясь на скорое прояснение.

Именно в этот день Алёна родила своего первого и единственного сына. Роды длились больше пятнадцати часов, медики уже ставили крест на жизни ребенка, но напрасно. В час ночи на свет появился краснощекий бутуз, весом около трех килограмм. Алена лишь отметила эту розовощекость и впала в глубокий сон. Последней мыслью на тот момент, было — «Напился-таки моей кровушки».

Неделя ушла на реабилитацию женщины. Она металась во сне и только иногда открывала глаза, чтобы попить воды, которую сердобольные медсестры оставляли на тумбочке у ее кровати. Всех соседок по палате уже забрали мужья. Да и по ночам плакал только ее сын из соседней палаты. Детей почему-то не размещали вместе с матерями. Медсестра уже несколько раз приносила ее сына для кормления и каждый раз Алёна с полной уверенностью произносила одну и ту же фразу:

— Он достаточно меня изъел изнутри. Ни капли меня он больше не получит.

Но отказываться от ребенка она не спешила. То ли в расчет шла месть, за мучения, то ли дело было в деньгах, которые Олег завещал будущему сыну. Медсестры вскармливали младенца смесями и между собой называли его славным. Славный, так славный. Мать махнула рукой и назвала сына Станиславом. Как только женщине стало лучше, она выписалась из больницы и, забрав ребенка, уехала обратно в старую, грязную и развалившуюся квартиру.

***

— Опять он орет, — непонятно кому адресовала слова Алена. Закутавшись в теплое пуховое одеяло, она наблюдала, как в щель в окне забивается снег. Из кухни раздавалась слабое хныканье ее четырехмесячного сына.

Как только он повысил голос так, что было слышно за стенкой — входная дверь открылась. В однушку заскочила соседка Измайловой — Евгения. Женщине было давно за шестьдесят, сама она воспитала и выпустила из родной квартиры четверых детей и сейчас, слыша за стенкой хныканье малыша, ее сердце обливалось кровью.

Удостоверившись, что Алёна дома, Евгения лишь укоризненно покачала головой и побежала успокаивать и кормить Станиславчика. Малыш, моргнув несколько раз и увидев склонившуюся к детской кровати женщину — успокоился. Кроватку соседка приволокла Алёне сразу после выписки из больницы, но женщина даже ни разу на нее не глянула. Измайлова молча принимала помощь соседки, а сама к сыну не подходила. Евгения накормила ребенка молочной смесью и, укутав теплым одеялом, уложила спать.

Женщина заглянула в комнату и нашла Алёну в той же позе, в которой оставила ее еще утром. Переминаясь с ноги на ногу, она неуверенно присела на краешек двуспальной кровати:

— Лён, что происходит? Это же твой сынишка, почему ты ведешь себя не как мать?

— Из-за этой твари умер мой муж, — она улыбнулась соседке, — И ты думаешь, что после этого я возьму на руки этого выродка? Он чуть не убил меня саму.

— Нельзя так о собственных детях, — покачала головой Евгения, — Алён, ты, что правда совершенно ничего к нему не чувствуешь?

— Отвращение.

***

Кутаясь в вязаный и местами поеденный молью свитер синего цвета, Алена смотрела на свое отражение в ванной. Почему жизнь так резко сменила свою позицию? Она ведь совсем недавно была молода, счастлива и красива. А что сейчас? Сейчас у нее есть сын и запущенная квартира, которую Евгения всё время пытается привести в нормальный вид. Измайлова оперлась ладонями об края умывальника и, опустив лицо вниз, впервые зарыдала. Она впервые оценила масштабы потерь. Олега больше нет, родители отвернулись от нее еще во время учебы, когда девушка слетела со стипендии. А сейчас что? Денег, который оставил муж надолго не хватит. Года два-три максимум. А еще и этот паразит. Надо найти работу, а его спихнуть в садик. Со скольки их там принимают. С года, кажется.

Измайлова подняла опухшее от слез лицо к потемневшему от времени зеркалу. За ее спиной на проводе одиноко висела лампочка, желтый свет которой больно резал по глазам. Куча грязного белья, которое не успела постирать Евгения. И слегка поржавевшая железная доска для стирки. Найдя порошок, женщина принялась перестирывать грязное белье. И успокоилась только когда, ее руки ныли, а пальцы кровоточили. Развесив постиранные вещи на теплых батареях, Алёна подсела к кроватке сына. Соседка подвинула ее ближе к батарее, чтоб Стас не так сильно замерзал.

Мальчик сейчас спал, слегка посапывая курносым носиком. Уже прорисовавшиеся тоненькие бровки удивленно были приподняты, словно он видел во сне необычные вещи. Реснички затрепетали, и малыш распахнул ярко-серые глазенки, глядя на мать. Алёна спустя мгновение отпрянула от колыбельки, надеясь, что малыш не успел ее увидеть. Но она ошиблась. Как только Измайлова пропала из поля зрение ребенка, он зарыдал. И не успокоился до тех пор, пока мать не подняла с давно не мытого пола мягкого тигренка и не сунула ему в люльку. Тогда Алёна впервые почувствовала на своей коже теплые ручонки родного сына.

На следующее утро Евгению шокировали вопросы соседки. Алёна интересовалась, как правильно менять подгузник, какой температуры должна быть смесь, и что делать, если Стас заболеет. Женя долго объясняла Измайловой всякую мелочь, и всё это время настороженно следила за ее реакцией. Ну не может человек так резко изменить свое мнение. Она или что-то задумала, или реально свихнулась. А Алёна впитывала информацию как губка, теребя впервые за многое время вымытые и расчесанные белые волосы.

— Жень, а если мне нужно будет уйти, я могу его тебе оставить? — Алёна лишь через минуту поняла, почему соседка молчит, — Нет, не в том смысле! В магазин там или на работу. И где у нас ближайший садик?

Евгения облегченно вздохнула:

— Конечно, можешь. А садик рядом с почтой, недалеко тут. Но принимают с осени, поэтому я бы тебе тоже советовала и с работой повременить. Деньги то у тебя сейчас есть. А потом устроишься. И всё же с чего такая резкая перемена?

— Знаешь, он так прикоснулся к моей руке, — с каменным лицом проговорила Алена, — Да и жить же как-то теперь надо. Куда мне его деть. Нужно приспосабливаться.

Женщина облегченно выдохнула. Нет, она, безусловно, хотела видеть Алену примерной матерью, но резкое изменение было бы скорее подделкой. И был вариант, что Измайлова что-то задумала. Сейчас же она высказала все свои мысли, а это значит что мальчик пока в безопасности. Может со временем она привыкнет к нему и полюбит. Ну, или хотя бы привыкнет. Евгения пожелала удачи молодой маме и выразила своё желание ей помогать. Одинокой женщине заняться всё равно нечем. Дети разъехались, муж еще сем лет назад ушел к молодой любовнице. Но и эти и другие предательства она ему давно простила. Теперь же она чувствовала себя бабушкой. И не важно, что внуки у нее было давно. Дети ведь даже и не собирались их с ней знакомить. Бывают же приемные дети. Значит, у Евгении будет приемный внук. Она не сомневалась, Алёна против не будет. А скорее наоборот обрадуется тому, что появиться человек, на которого можно будет время от времени спихивать Стаса.