глава 3

Темный эльф, глава 3

Перед входом во дворец, Соледата остановила многочисленная стража. С ним повелись как с обычным смертным, что и вызвало его негодование. Его ведь здесь хорошо знали. Со многими из них, он проливал кровь. А здесь… И к тому же от него потребовали отдать нож и меч, что очень удивило. Хотя то, что сказал королевский гонец, не только удивило, но и обескуражило. Его нашли в казармах, где он имел беседу с новобранцами. И когда между делом, громко оглашая о том, что его величество немедля желает видеть сотника следопытов, пред своих очей, гонец в пол голоса шепнул Соледату на ухо, что во дворце все ходуном ходит, и шепчутся вроде как пропал гномий заложник. Соледата, как поленом пришибли. Он тут же почувствовал неладное. А теперь он был еще и разгневан. Эти меры предосторожности были уже лишними. Шагая размашистым шагом, он заставлял, камердинера, забыть о своей заносчивости, подобрать полы длинных одежд и почти бежать за ним, забыв всю свою важность и напыщенность.

— Ваше величество! Сотник следопытов наемной тысячи Волнера, Соледат. — Запыхавшись, выпалил камердинер, тяжело дыша, кое-как, умудрившись обогнать следопыта и первым предстать перед троном, на котором восседал хмурый король. Его окружала довольно плотным кольцом, внушительная свита. А по правую руку стоял главный советник, с крысиным лицом.

Король явно держал совет. И судя по составу сборища, слух о котором говорил гонец, имеет место быть правдой.

Вперед вышел советник, и лица всех присутствующих напряглись. Стало видно, что многие его недолюбливали. Но опасались, из-за того влияния, что он имел на короля.

— Знаете ли вы, сотник, что произошло давеча ночью и зачем вас позвали? — в голосе советника, была надменность и презрение. И Соледат был рад, что у него отобрали оружие.

— Нет! Мне это не ведомо. — Спокойно ответил наемник, глядя в глаза тому.

Скорчив недовольную мину на лице, советник заложил руки за спину, и спустился к наемнику. Угадывалось, что он чувствовал себя хозяином и повелителем в этом дворце.

— Где вы пребывали после того как доставили гнома Сугутора ко дворцу?

— Ночь провел в постоялом дворе, у южных ворот, а сегодня весь день был в казармах.

— Знаете ли вы, что сегодня ночью обнаружили, что исчезли гном Сугутор и стрелок Комат, что вас сопровождал?

— Впервые слышу! — изобразил недоумение, Соледат обвел взглядом, хмурые лица присутствующих.

— Вы знаете, что либо, об этом исчезновении? — не унимался советник.

— Ничего. — На лице сотника следопытов ничего не отразилось, кроме удивления и недоумения.

— Ваше величество, думаю, сотник здесь действительно ни причем! — отвесил королю льстивый поклон вопрошавший. Но то, что дальше сказал советник, совсем обескуражило Соледата.

— А впрочем, это не имеет никакого значения. Вполне вероятно, из того, что мы слышали ранее, гном, по всей видимости, подговорил хесалианина Комата, и тот помог ему бежать. Сейчас это не столь важно. Этот союз желают заключить гномы. Так пускай они, и разбираются с Сугутором.

То, что вновь вернулся маугрим, еще ничего не значит. Орки еще не оправились с той поры, как была свержена мощь Сколота — темного. Они просачиваются лишь малыми группами, дабы чинить разрушения.

— Нет! Гнома Сугутора, надобно вернуть! — вдруг заявил король Красс, словно проснувшись ото сна.

Соледат успел заметить, как исказилось лицо советника. Стало понятно, что тот недоволен, что повелитель Хартума, принял иное решение, чем то, что он пытался навязать своим монологом.

— Нам неизвестно сейчас, насколько возросла мощь орков. Маугрим, может и имеет какие-то планы, но подступы к темной твердыне охраняются так, что даже мышь не проскочит. Графы и бароны утвердительно загудели, кивая головами. А король тем временем продолжал, не заметив расплывшегося в льстивой улыбке советника.

— Сколот, сгинул, но союз с гномами важен. Тем более что мы в ответе за заложника. Его нужно вернуть. Соледат, вы слышите меня?! — громыхнул в конце король.

— Берите пять воинов, и догоните беглецов! — улыбка на лице советника, которую видел только Соледат, ему не понравилась. Стало понятно, что тот не против такого поворота событий.

— Ступайте Соледат! Вы слышали приказ короля. Гнома вернуть любой ценой.

Большие, резбленые створки тронного зала, захлопнулись за спиной сотника следопытов наемной тысячи. Соледат молча, стоял и яростно смотрел в пол, словно пытался взглядом проломать мраморные плиты. Какой-то посторонний звук, привлек его внимание и заставил осмотреться. В глубине полумрака, под каменными ступенями, виднелась чья-то изящная голова.

Он сообразил вконец, что это одна из дворцовых служанок, и она подзывала его. Осмотревшись, наемник подошел к ней, скрывшись в полумраке лестницы.

— Кто вы и что вам надо?! — спросил грозно Соледат, нависая над дрожавшим силуэтом девушки, скрытой тенью лестничного марша.

— Господин, прости мне мою назойливость. Но я больше не знаю, к кому обратится. Здесь во дворце, все стали слишком подозрительными и скоры на расправу. С появлением нового советника.

Я приносила постельное белье и ужин почтенному гному, и он хорошее о вас отзывался.

— Да уж! — коротко вклинился в монолог служанки Соледат, держась руками за широкий кожаный пояс.

— Слушайте. Поздно вечером, двое меченосцев вошли с вином к гному, в сопровождении стрелка. А через некоторое время, они все трое вышли, таща на себе слишком большой сверток ковра. Я не придала этому значения, а через пол склянки, я принесла гному ведро воды, как он давеча просил, ну а его не оказалось в покоях.

— Большей сверток ковра говоришь?! — задумчиво протянул Соледат, на что девушка энергично закивала головой.

— Молодец пташка. Никому этого не говори, коль дорога жизнь. — Усмехнулся Соледат и, развернувшись, пошел к выходу из дворца. Забрав у входа, у стражей, свое оружие, он бросился к казармам.

Собрать пять человек было куда легче, чем выяснить, кто стоял ночью в карауле у ворот. И выяснить, кто из подозрительных людей, покидал город. Но один из ночных стражников, аватарами клялся, что один из погонщиков повозки, покидавших утром город, был похож на стрелка Комата.

И сейчас Соледат во главе пятерых всадников скакал по гномьему тракту, надеясь, что либо догонит телегу, и там окажется гном, либо окончательно потеряет следы беглецов.

Ему самому мало верилось в версию советника, что гном сам решил бежать. Гномы издревле славились тем, что были не только искусными мастерами кузнечного и горного дела, но и самыми ярыми врагами Сколота — темного и его орков. Те захватили в свое время Подгорный дворец, в Мраковой горе, убив многих защитников. И сейчас она до сих пор служила твердыней зла.

Соледат был уверен, что Сугутор скорее даст себя четвертовать или колесовать чем станет на сторону темного. Он внезапно потянул возжи на себя, заставив лошадь остановится, став на дыбы. Пятеро всадников, скакавших следом, тут же укрылись щитами, подумав, что их предводитель заметил засаду.

Соледат соскочил с лошади и стал осматриваться. Внимательно осмотрев землю, не снимая руки с рукояти меча, он пошел на обочину.

— Тут была стычка. — Вдруг выпрямился он, напряженно вглядываясь в темную зелень леса, — и недавно! Ру, стреножьте лошадей. Нужно осмотреть все вокруг. На дороге следы скрыли, но в глубине чащи, можно найти то, что может нас заинтересовать.

— Орки? — спросил бородач, в панцире, пристально всматриваясь в лес.

— Вряд ли. — Почесал затылок Соледат, размышляя.

— Эти свои следы не прячут. Любят страху напустить. Ру осмотрите все. Будьте начеку.

Идя по полу затертому следу, сотник недалеко забрался в лес. След обрывался у сваленных, в большую кучу, еловых веток.

Приторный запах крови смешанный с запахом ели. Он уже знал, что там скрыто, от глаз людских.

Отбросив несколько ветвей, сотник слегка скривился. В, наскоро выкопанной яме, один на одном, Лежали окровавленные тела крестьян. По их одежде, Соледат понял, что они с южных земель Аренделиона.

До него донесся окрик его полусотника, разрушивший лесную тишину.

— Соледат, мы нашли живых!

Зов полусотника, разносился, с противоположной от него стороны от тракта. Когда Сотник добрался до своего помощника, там, в лестном мраке, густых зарослей орешника, собрались все пятеро его следопытов. Двое из них копошились над двумя людьми, лежавшими на траве.

— Мы нашли этих двоих. Женщине ничего не грозит. Она видимо что-то под рубахой держала. Сама рубаха располосована, а на теле лишь синяки, да бок слегка задет. А вот мужчина потяжелее. У него колотая рана справа. Возможно, и выживет. — Сказал полусотник Ру, задумчиво приглаживая окладистую бороду.

— Все кругом мертвы, и животные тоже. — Добавил еще один.

— Тут недалеко арба брошена. Целая. Нападавшие явно забрали с собой уцелевших. — Добавил второй.

В этот момент раздался женский стон. Раненая женщина стала приходить в себя. И только ее глаза раскрылись, как они округлились от страха, а на исказившемся лице появились морщины. Она в ужасе приподнялась и попыталась отползти, от нависших над ней солдат, запричитав:

— Нет, не надо, не убивайте. Делайте, что хотите, только сохраните мне жизнь!

— Успокойся женщина! — с нажимом сказал Соледат, присев рядом.

— Ты пока в безопасности. Никто из моих людей тебя не тронет. Скажи лучше, что здесь произошло.

— Да тот и спрашивать не надо. Напали разбойники, вот и все! — отозвался самый молодой, из членов небольшого отряда.

— Нет, нет. Это были не разбойники! — вдруг оживилась женщина. И тут же на лицо легла маска страха и обеспокоенности.

— Мой муж! Что с моим мужем? Вы его нашли? Он жив? — зарыдала она.

— Мы нашли лишь этого человека. Вы вдвоем выжили. Остальные мертвы.

Женщина бросила взгляд, на лежавшего рядом, с которым возился тощий мечник, и еще больше зарыдала. Только сейчас это казалось, были слезы радости. Из ее уст полились сплошным потоком слова причитаний, хвалы и благодарностей.

— Женщина, успокойся. Твой муж пока жив, но он в тяжелом состоянии. Скажи, что здесь произошло. — С еще большим нажимом спросил Соледат.

— Да, да. Я расскажу. Расскажу. — Женщина попыталась взять себя в руки и присев около мужа, стала рассказывать.

— Мы с мужем, с Турольской низины, ехали в Хартум, торговать. По дороге мы присоединились к небольшому обозу. Думали так будет сподручнее, да и безопаснее. Все больше ходит слухов, об орках, бесчинствующих в округе.

Женщина казалось, успокоилась, но стоило ее взгляду упасть на раненого мужа, над которым все еще колдовали два всадника, как из ее глаз начинали течь слезы. И всхлипывая, она продолжала.

— Сюда мы добрались без приключений. Но здесь, мы столкнулись со всадниками. Они как раз встретились с телегой, и ехавшего они встретили приветно и радостно. И как только мы показались из-за поворота, как всадники на нас напали. — Женщина зарыдала, прекратив рассказ.

— Хорошо, дальше можешь не рассказывать. Дальше мы знаем. — Тихо сказал Соледат, успокаивая женщину.

— Скажи только одно. С ними были эльф и гном?

Женщина вдруг перестала рыдать и спустя мгновение раздумья, ответила.

— Да были. Они были пленниками. Да пленниками. Гном, лежал в телеге, связанный, и сдается без сознания. А эльф в чудном, черном плаще, сидел на лошади, и руки у него были связаны.

— Проклятие! Этого я и боялся. — Тихо выругался Соледат.

Женщина замолчала, сжавшись в комок, от испуга.

— И что теперь делать? — пробасил полусотник, вытирая окровавленные руки, поднявшись с колен.

— Хорошо бы знать, куда они направились, и зачем им эльф и гном понадобились? — задумчиво сказал Соледат.

— Когда двое, несли меня сюда, я приходила в сознание. И один говорил, мол зачем тащить этих двоих с собой в темную цитадель. Не лучше ли прибить гвоздями к деревьям, мол пускай повисят. А второй рявкнул, что мол чтоб рот заткнул и никому этого больше не говорил. Ато с него самого кожу спустят, узнай граф, о чем тот языком ляпал. У него, графа мол, есть какие-то виды на этих двоих пленников. И он прошептал, мол ходит слух, вроде как маугрим вернулся в пределы Эрендилиона. И, что он заплатил золотом, чтоб, мол граф нашел эльфа и гнома, и привез ему, в подгорный дворец, на Мраковую гору. А потом меня бросили наземь, и я потеряла сознание.

— Раздери балрог все это! — выругался Соледат. Он поднялся и глянул хмурым взглядом, каждого из пятерых спутников. А затем сказал, — спутники мои. Наша дорога ведет в само логово зверя, прямо в пасть. Без гнома Сугутора не видать нам союза с подгорным племенем. А без них нам против орков не выстоять. А эльф? Если он и вправду темный, то маугриму, тем более нельзя дать им завладеть. — Он замолчал и, задумавшись на мгновение, продолжил, — клянусь аватарами Единого, вы все храбрые, достойные воины. Сейчас вам решать, пойдете ли вы со мной до конца. Если вы откажитесь, никто не обвинит вас в трусости. Лишь единицы по своей воле шли в логово темного властелина, с мечем в руке.

В воздухе повисло напряженное молчание. Первым заговорил полусотник Ру гордо, почти как Сугутор, задрав бороду к верху.

— Я не трус, но темная твердыня меня пугает. Но я пойду с тобой до конца. Каким бы он не был.

Все пятеро спутников Соледата, твердо решили идти с ним. Хоть бы смерть была их уделом, в конце пути.

Соледат встал так, чтоб все пятеро оказались перед ним.

— Я в вас, не ошибся. Я знал, что вы так скажите. Мират, Торсвиль. Возьмите арбу, запрягите своих коней и отвезите раненых поселян в Хартум. И без пререканий. Расскажите все что увидели и услышали воеводе. А там можете двигаться за нами, коли поспеете. И ищите нас в форте Асгетор.

Два всадника, держали лошадей за узду и с грустью смотрели на четверых товарищей по оружию, галопом унесшихся по гномъему тракту, скрывшись за поворотом. Они понимали, что вряд ли успеют догнать, и больше их сотника и товарищей не увидят.

— Давай поехали, нужно доставить раненых в город, и будем уповать, что Единый и его аватары охранят наших товарищей от топоров орков и козней маугрима! — сказал приземистый солдат, и они повезли двоих раненых. Мужчину лежавшего без сознания, и женщину, прислонившуюся к нему.

Соледат осторожно раздвинул густой кустарник и посмотрел в сторону форта. Рядом оказался Ру и еще двое спутников.

— Великий творец, что здесь произошло? — тихо прошептал бородач.

— Никак орки повеселились! Форт пал или нет? — прошептал третий, через лицо которого проходили два косых шрама, явно давно оставленных чьими-то когтями.

— Вряд ли. Даже отсюда не видать ни одного мертвого орка. — возразил молодой следопыт.

— Форт видимо выстоял, стены целые, да и что-то мертвых, из-под стен никто не убирает.

— Карамир прав. Форт выстоял. Виден штандарт принца над вратами. — Задумчиво продолжил Соледат, мысль Ру, — едем туда. Но будьте начеку.

Часовые на стенах, издали увидели четырех всадников, ехавших не спеша, прямо к воротам.

Тут же над стенами раздался сигнальный звук рога. И около двадцати человек, высыпавших на стену, всматривались в приближавшихся. Многие из них еще носили на себе следы недавней битвы. Пятна крови, порванные кольчуги, погнутые панцири и шлемы. Да большие зазубрины на лезвиях мечей и топоров.

— Кто такие, и что забыли у наших стен?! — крикнул один из лучников, когда четверо всадников, приблизились к воротам, медленно проезжая меж мертвых тел.

— Да это же сотник наемников Волнера! Следопыт Соледат. — воскликнул один из мечников.

Соледат остановил лошадь у самих ворот, хорошо пострадавших от ударов тарана, валявшегося тут же, полу обгорелого, и улыбнулся.

— Это я, я, Соледат, сотник следопытов. Мне нужно немедля увидеть командующего фортом!

Только когда ворота открылись, спутники Соледата вздохнули с облегчением, увидев, что в форте свои. Один за одним они въехали в форт, попав в объятия старых друзей и товарищей. Многие, из которых, были ранены.

Стоило Соледату попасть внутрь форта, как стало понятно, что не только большие потери понесли нападавшие. Повсюду лежали множество раненых, многие из которых уже получили помощь, а некоторые из солдат, заносили мертвых в одну из башен, где видимо, находились подземелья. И мертвых было достаточно. Но ему сразу впало в глаза, что в форте находится вдвое больше людей, чем обычно.

— Мне нужен командующий фортом? — сказал Соледат мечнику, взявшему лошадь за узду. У того была перемотана корпией, левая рука, но видимо рана была не сильная.

— Вон там вы можете найти Галихада. Сейчас временно командует фортом он. Ответил солдат, указав на небольшой шатер и дождавшись, когда всадник соскочил с лошади, увел животное.

День выдался жаркий и вечер лишь слегка принес прохладу, и посему полог палатки был приоткрыт.

Войдя в палатку, Соледат сразу подошел к воину в годах, чей панцирь был погнут, а на шлеме, лежавшем на столе, не хватало перьев. Тот поднял усталый взгляд на вошедшего, оторвавшись от записей на свитке. Все разговоры вмиг стихли.

— Мне нужен командующий фортом? — вновь спросил Соледат. Самого Галихада он знал издавна. Еще со времен восточной войны. Но тот видимо многое позабыл, и после битвы еще не совсем пришел в себя.

— Если вы имеете в виду капитана Форинта, то с ним сейчас говорить нет смысла. Он тяжело ранен во время во время осады, и сейчас находится без сознания. Сейчас с ним наш лекарь. А если король прислал очередной приказ, то можете его не показывать.

— Нет, король ничего не присылал. Но, что у вас здесь произошло. И чьи трупы, лежат там, под стенами.

— А-а, это люди графа Айдора. Он видимо окончательно перекинулся на сторону маугрима. Он напал на наш форт, а орки тем временем прошли сквозь вал, разрушив его в двух местах. Если бы не принц, со своими солдатами, нам пришлось бы туго. Но принц тоже ранен, и сейчас лежит в башне.

— А где эльфы? Что-то не видно ихних островерхих шлемов! — спросил Соледат, искренне удивившись отсутствию оных.

— Остроухие, покинули форт еще две недели назад. Это еще хорошо, что они не устроили резню здесь! — сплюнул в сердцах Галихад.

— Совсем недавно, вы не видели группы всадников, возможно сопровождавших телегу? Они могли сопровождать пленных, гнома и эльфа! — спросил Соледат, но Галихад лишь покачал отрицательно головой.

— Позвольте говорить сер!? — сказал один из солдат, стоявших справа от нового командующего фортом. Тот безразлично кивнул головой, пожав плечами.

— Слева от форта, через пролом, еще после полудня, проехала группа всадников. Они бросили перед валом телегу и, перебросив на лошадей низкорослого бородача, и спешно исчезли в лесу. С ними был и эльф, в черных одеждах. Мои люди были малочисленны и измотаны утренней битвой, и просто не успели к месту разрушенной стены.

— Проклятие балрога! Теперь я могу сказать, куда я направляюсь! Из королевского дворца похитили гнома Сугутора, одного из вождей гномьего совета. Советник короля подозревает эльфов, но все говорит, что тут без лорда мертвых маугрима, не обошлось. По пути этой же компании, похитившей гномьего заложника в переговорах о союзе, им видимо в руки попал и эльф. Этот эльф, возможно, обладает силой Сколота — томного. И еще я думаю, что маугрим, попытается воскресить своего господина. Я и мои люди должны вернуть гнома. Без этого нам не видать союза с подгорным племенем.

— Вы идете в темную твердыню? — спросил Галихад, и его глаза полезли на лоб.

— Но это же самоубийство! — сказал второй, с отличиями сотника.

— Оттуда еще никто не возвращался.

— Да и сам лес пройти не возможно. Его охраняют псы Проклятого.

Звучали наперебой голоса толпившихся тут воинов.

— У нас нет выбора. Без гномов, нам против маугрима и его орков, не выстоять. А теперь еще и эльфов. Одно помирать. Мы переночуем в форте и двинемся рано утром.

Никто не стал отговаривать. Все понимали, что в словах следопыта есть истина.

Галихад поднялся и с грустью произнес:

— К сожалению, я не могу дать людей. Мои люди слишком устали. Много погибло, и много раненых. А тех, кто способен держать в руках мечи, еще меньше. И будем уповать на единого, что больше нападения не будет.

— Да. Я понимаю. Тем более что напролом идти, все равно людей не хватит. Да будет на то, воля аватаров Единого, проскочим. А там будет видно. — Соледат отсалютовал кивком головы и, развернувшись, было собирался выйти.

— Соледат! — вдруг позвал Галихад, — единственное, чем могу вам помочь, это советом. В южном капонире, находится раненый следопыт, по имени Зарба. Он единственный кто видел темную твердыню Сколота — темного, на собственные очи. Может то, что он расскажет, вам поможет, больше чем большой отряд солдат.

— Спасибо! — искренне поблагодарил сотник наемников и исчез в толпе солдат, толпившихся у входа в палатку.

— Они либо храбрые люди, либо сумасшедшие! Лезть в самое логово зверя… — удивленно сказал бородач, могучего телосложения, нависавший над Галихадом, замолчав на полу фразе.

— Они отважные воины! Говорят во времена века зеленого листа, во время первой войны меж перворожденными и силами проклятого, одному из вождей эльфов, удалось пробиться в крепость восставшего аватара, и вырвать из его короны самый драгоценный камень эльдаров, дарованный аватарами. Пускай им повезет также. Нужное дело делают они. Гном и темный эльф в руках маугрима…

Недосказанный полу вопрос, замер на устах командующего фортом.

Стражник, стоявший на стене, выглядел усталым. Но тем не менее нес службу исправно, понимая, что от этого зависит жизнь его и его товарищей по оружию.

— Вчера все говорили, что вы идете туда?! — спросил он четверых следопытов, стоявших рядом, и мрачно смотревших на громаду горы, возвышавшейся над полосой леса, опоясывавшей темный пик.

Там их ждали пленники и маугрим. А вместе с ними, либо смерть, либо слава.

— Да нам туда! — ответил Соледат, который уже стал своим в форте. Ему пришлось давеча, помогать лечить, перевязывать раны, убирать мертвых, и отдыхать он лег аж за полночь. Он наполовину извлек свой меч, глянул на него и обратился к своим товарищам.

— Я не знаю, уведем ли мы закат этого дня, но мы делаем нужное дело. И если мы погибнем, то о нас никто не вспомнит, как о тысячах иных, кто пробивался в гномью твердыню. Но если мы вырвем заложников из рук мрака, ваши имена воспоются в песнях эльдарами и гномами. Идемте!

— Мы будем держать врата приоткрытыми, какое-то время. Если вам станет сутужно, не раздумывайте, возвращайтесь. — Крикнул стражник, глядя как четверо воинов, уходили, по вырубленной просеке к лесу, видневшемуся в полумиле от стен форта.

Соледат остановился и крикнул в ответ:

— Спасибо! Да прибудет с вами дух Единого!

Остановившись перед сплошной стеной леса, который защитники форта, отодвинули подальше от стен, Соледат на мгновение оглянулся.

Он понимал, что из этого приключения им не вернуться назад. Даже при большом везении. Но где-то внутри, зажегся огонек. Огонек надежды. Шептавший, что этот поход угоден Единому и должен закончится удачей.

Помотав головой, он достал меч, а левой рукой взял нож и вошел в лес, где уже исчезли его товарищи.

Идти было тяжело, словно сама земля, отравленная злом Сколота, забирала все силы. Могучие, хмурые деревья, с покрученными стволами и ветками, низко свисавшими у земли, мешая идти, росли близко друг к другу.

Словно сплошная зелено-коричневая стена. Густой кустарник тяжело трещал, нехотя пропуская, четверых людей. Даже солнце не пробивалось сквозь густые кроны. Соледат лишь однажды, видел подобный лес. На болотистых равнинах Сар-Нагора, где по преданиям начальной эпохи, армия Эльфов и гномов, когда люди только проснулись, по велению Единого, под предводительством Аватар, разгромили армию проклятого аватара, возжелавшего власти над этим миром. А его самого заточили в черной башне в Авалоне.

Продираясь сквозь зеленую стену кустарника, Соледат немного отстал.

— Ну все, сейчас сделаем привал! — тяжело прошептал он, пытаясь проскользнуть сквозь особо плотную вязь кустарника. Он сообразил, что в вечерней тиши неслышно его товарищей. Зато в наступающем сумраке вечера, его тревожило нечто иное, что он не мог сообразить что, видимо от усталости.

Когда он вывалился на свободную от густой растительности поляну, то замер от удивления и неожиданности. Даже ругательство замерло на языке.

В вечернем сумраке леса, при свете костров, на них удивленно смотрели два десятка орков. Они от удивления, даже не поднялись со своих мест, вокруг костров, а их оружие так и осталось в ножнах. Теперь стало понятно, почему он на мгновение перестал слышать товарищей. Те сами, стояли как чумные, не веря своим глазам.

Эта немая сцена, длилась какое-то мгновение.

— Во счастье подвалило! — с надрывом прошептал Карамир, у которого даже усы настоящие не начали расти.

Быстрее всех пришел в себя Сатор. Как всегда вспыльчивый, он и сейчас не изменил своей натуре. Подбросив копье вверх, он мгновенно перехватил его и бросил в орков. Не успело копье вонзиться в одного из них, как Сатор выхватил меч и с криком бросился на оцепеневших врагов.

Оказавшись около них, он пнул ногой первого, что в растерянности подымался на ноги, отправив его в огонь костра. И наотмашь ударил в горло второму и сцепился с третьим.

Следующим, опередив всех, ворвался в свору орков, молодой Карамир. Он проскочил первого, подставив под удар меча второго, щит вверх, перед собой, перекрыв возможность тому видеть начало своей атаки. И тут же вонзил снизу в живот, свое полу копье, полу меч. Быстро выдернув его, он с полу разворота, словно мечем, ударил в подколенные связки, того что проскочил. И сразу же ударил в живот третьего, набегавшего орка. И не останавливаясь, отмахнулся щитом, едва не отделив, голову от тела, четвертому, острыми зубьями. На это ему понадобилось всего не более нескольких ударов сердца.

Следом в обескураженную толпу, ворвались Соледат и Ру, работавший боевым топором. Ру, уже в годах, но силы было не занимать. В отличие от Карамира и Сатора, он берег силы, и не носился как угорелый меж орков. Он, то наносил удар, то толкал, то цеплял, удлиненным нижним острием топора, орка, резко тянул к себе, нанося удар шипом в центре небольшого круглого щита.

Соледат, не жалел сил. Он уже не обращал внимания на товарищей. Пока он слышал шум битвы, крики и ругань орков, он был спокоен. Сейчас он не думал, что врагов впятеро больше. Однако те были обескуражены и никак не могли прийти в себя. И с каждым ударом меча, топора и копья, их становилось меньше. Меч сотника наотмашь вспорол кожаный, смазанный дегтем доспех, и тут же Соледат пригнулся, почувствовав, как над головой просвистело грубое лезвие орчьего меча. И сразу в ответ, длинный нож наемника, вонзился в грязно зеленую шею.

Он оказался один. Немного в стороне Ру и Сатор, сражались со своими противниками, а вот Карамир уже устал. Хоть все еще и носился между четырех орков, но удары его становились все медленнее и менее точными. Соледат почувствовал, что молодому следопыту нужна помощь, иначе любой следующий удар орка, станет для него последним. Сотник бросился вперед, метнув на ходу нож. Орк, находившийся за спиной у Карамира, и готовый был уже опустить на голову того меч, хрюкнул и мешком свалился на землю, с ножом между лопаток. А меч Соледата, остановил меч другого орка опускавшегося сбоку на молодого следопыта, и тут же молнией сверкнул вниз, рассекая доспех и ребра. Сам Карамир наконец поразил третьего, тяжело вонзив свое копье — меч в живот, и мгновенно принял щитом удар четвертого. А меч Соледата, почти отсек голову.

— Не могу поверить собственным глазам. Клянусь бессмертием остроухих, в это никто не поверит. Четыре человека, против двух десятков орков. — Задорно засмеялся Сатор, вытирая каким-то тряпьем, окровавленное лезвие своего меча.

Соледат устало бросил взгляд на молодого Карамира. Тот стоял, словно провинившийся, опустив голову и руки, не бросая, однако оружие.

— Молодец. Ты хорошо сражался! Учись беречь силы. — Улыбнулся ему Соледат. Похвала видимо возымела действие и тяжело дышавший Карамир, улыбнулся.

— Берегись! — раздался вдруг голос Сатора и сразу послышался сдавленный выдох.

Соледат мгновенно вскинул перед собой меч, на ходу разворачиваясь, и увидел, как медленно оседает наземь Сатор, с торчащим в груди ножом, прикрыв собой командира. А немного поодаль, на одном колене, стоял орк, зажимая рукой рану в боку. В его глазах сверкали ненависть, ярость и жажда крови. Затем мелькнул, брошенный Ру топор, вонзившийся в грудь, и поверженного орка, силой броска откинуло назад.

— Командир простите… — виновато прошептал Сатор и затих.

— Когда мы были маленькими, мамка нас пугала орками. Мол, большие, наголову выше людей и эльфов, могучие, свирепые, зеленые. — Унылый голос Карамира, бередя душу, лился в ночную тьму, разгоняемую на не большей поляне огнем костра, сквозь который, он смотрел отрешенным взглядом.

— А когда я впервые с ними столкнулся, то оказались они и не такими уж зелеными и свирепыми и могучими. И совсем невысокие. Некоторые даже ниже гномов. К нам в деревню, на праздник солнцестояния, всегда приходили эльфы. И один из них рассказал, что орки это не животные, взращенные проклятым, как нам рассказывали в байках да сказках, а одно из потерянных эльфийских колен. Вроде как они отказались идти со всеми, и пошли своим путем, через мрак. А падший аватар, совратил их своей злобой и яростью, превратив их в таких выродков! — голос Карамира, задрожал и затих.

— Может, так оно и было. — Тихо ответил Соледат, бросив полено в огонь, — Сатор был хороший воин. Не в меру нетерпеливый, но хороший. Пускай судьба, уготованная ему Единым, будет к нему благосклонна там, куда отправилась его душа. Он заслужил это. Эта война, война в которой нам нельзя проиграть. Иначе будущего не будет для нас и наших детей. А Сатора, мы похороним позже. Человек, отдавший свою жизнь ради другого, достоин королевского погребения. Ну ладно, ложитесь спать. Я первый буду стоять на часах.

Соледат прислонился спиной к толстому стволу дерева, чувствуя хоть какую-то безопасность.

— «По крайней мере, спина прикрыта!» — подумал он, хищно улыбаясь, переводя взгляд то да одного волка, то на второго, то на третьего. Он привык, что орки используют волков для передвижения верхом. Но эти в отличие от тех не изменились в росте, лишь стали более агрессивными, с массивной грудью и крепкими передними лапами, оснащенными мощными когтями.

— Ну, что сторожевые псы замерли? Не насмотрелись еще! — зло выпалил Соледат, крепче сжимая в руках меч и длинный нож.

В ответ послышалось лишь яростное рычание со злобным оскалом.

Соледат боковым зрением заметил, что волки прижали переднюю часть туловища к бледно зеленой, чахлой траве, готовясь к прыжку. И выждав момент сам на мгновение раньше, сделал кувырок вперед. Волки взвились вверх, раскрыв клыкастые пасти и когти. Третий волк пригнул мгновением позже.

Соледат увидел, что третий, запоздавший с прыжком, попытался изменить направление полета, но было поздно. Пасть злобно клацнула, а его рука, инстинктивно поднялась с ножом вверх, и с наслаждением услышал злобный вой боли. Но лезвие ему удержать не удалось. Мгновенно развернувшись, наемник перехватил обеими руками меч, увидел как двое волков, тяжело подымались, крутя головами от столкновения, не застав жертву на месте. А третий конал на траве, выпустив шлейф потрохов и крови.

Зло воскликнув, Соледат взвился вверх, в прыжке занеся над головой меч. Только ноги коснулись земли, как меч, опустился на голову, одного из волков, расколов ее как спелый арбуз. И тут же вновь мелькнуло лезвие, по косой дуге вверх, раскроив черную шею.

Мечущимся взглядом, он осмотрел пространство леса вокруг себя, в поиске новых врагов. Но мрачный полумрак леса был пустым, если не считать пол десятка трупов волков.

Соледат прислушавшись, с радостью услышал вой волков, ругательство его товарищей. Это означало, что они все еще живы и сражаются.

Сотник с усилием вырвал, из мохнатого живота волка нож, и бросился на помощь, как таран, отчаянно пробиваясь сквозь густой кустарник.

Отчаянно работая руками, локтями, ногами и клинками, Соледат наконец вырвался на поляну, из густых зарослей. Лицо горело от царапин, хлеставших ударов веток. Он даже едва глаз себе не выколол обломанной, сухой веткой.

Посреди поляны, прислонившись спинами к двум одиноко росшим осинам, стояли среди не менее дюжины, трупов волков Ру и Карамир. Оба уставшие, тяжело дышали, с опущенным оружием. Одежда и доспехи были изорванные и вымазанные кровью. А из множества рваных ран и царапин сочилась кровь.

Соледат, хмуро посмотрел на «псов проклятого», как звали эльфы этих волков, когда впервые с ними столкнулись. Видимо потерпев неудачу, во время нападения, твари отошли назад, окружив людей, и перестроились для новой атаки. Один из волков зашатался, повел крупом из стороны в сторону, пытаясь удержать равновесие, и завалился в траву, издыхая от полученных ран.

Соледат понял, что те сейчас пойдут в новую атаку, и сам было поднял меч, готовый бросится с тыла. Но волки вдруг, все как один задрали головы в сторону видневшейся могучей скалы, над верхушками леса, некоторые едва не свернули себе при этом шеи. А затем Соледат опешил, опустив в растерянности меч к земле, глядя как, выстроившись гуськом, волки потрусили в сторону горы. И вдруг еще один из волков, бежавших гуськом, зашатался, лапы заплелись и тот упал набок бездыханный. Тут и Ру, дыша с хрипотцой, тяжело осел, выпустив из рук топор, прислонившись к дереву.

— Ру! — в один голос воскликнули Соледат и Карамир, бросившись к бородатому полу сотнику.

— Чего это они? — прохрипел бородач, устало глядя на своего командира.

— А по мне так оно и лучше. Может, испугались! Вона сколько мы их посекли! — попытался пошутить молодой следопыт. Ру, лишь криво усмехнулся. И застонал, когда Соледат наконец нашел рану.

— Ру, с такой раной, далеко не уйдешь. Видать какой-то орк, все-таки достал тебя! Надо было сказать!

— Ничего, вон немного еще посижу, наберусь силенок, и пойдем вызволять гнома — криво ухмыльнулся полу сотник.

— Старый пройдоха. — съязвил Соледат, снимая старую повязку, наложенную видимо тем, пока они отдыхали ночью, у костра.

— Никуда ты не пойдешь. Карамир, отведешь Ру обратно в форт, и ожидайте там нашего возвращения. И без возражений! Мне одному сподручней будет, что-либо придумать. А так чего доброго, надо будет еще и тебя на горбу таскать по гномьим подземельям. Живо, удачи вам! Надеюсь, вам удастся проскользнуть незамеченными и целыми в форт. — Закончив, наконец, накладывать новую корпию, Соледат помог подняться старпому соратнику, получившего в бок копье орка, и скрывавшего это.

Карамир, оперев себе на плече коренастого бородача, улыбнулся.

— Это вам удачи, мой командир. Нам тут рукой подать. Кустик за кустик, деревце за деревце. Где ползком, где гуськом и мы в форте. Мы будем ждать вас. А если Единый вас призовет к себе, то мы отомстим оркам. По сотне голов на его алтарь, возложим за вас!

Соледат, стоял и смотрел, как молодой Карамир уходил, помогая Ру идти, а затем сам пошел в ту сторону, где исчезли волки.

Соледат стоял у входа в ущелье, которое сторожили величественные развалины сторожевых башен наугримов. Некогда они первыми приняли на себя удар орд Сколота — темного. Сколько уже прошло веков, а развалины все еще стояли, как напоминание о нерушимости силы и отваги ее строителей.

Если орки уже здесь, то явно эту башню отстаивать не собираются. Тем лучше! — хмыкнул Соледат, и вошел в более менее расчищенные останки ворот.

Каменные стены возвышались над ним, грозя сомкнуться и раздавить. А покатая вымощенная искусно булыжником, дорога, вела вверх, где виднелись зубцы главных оборонительных сооружений гномов.

Шел он недолго, постоянно оглядываясь в поисках опасности и орков. Наконец сотник остановился, и притаился за большим валуном, недавно видимо упавшим. Выглянув из-за камня, он содрогнулся. На большей площадке, перед крепостными стенами, на которых стояли орки, собралось великое множество псов — проклятого. И все как один задрав головы, смотрели в сторону отвесного уступа.

Поразмыслив немного, Соледат понял, что этот путь непреодолим. И сразу же в голове всплыл рассказ пьяного старого гнома. С коим он имел честь надраться в стельку, в одном селении. Обильно запивая элем вино, седоволосый, коренастый гном, хвастал, что он один из тех, чьи предки бились насмерть, с орками темного, в подземных залах Мраковой горы. И между делом, уже совсем будучи пьяным, он, едва не засыпая, рассказал о тайном ходе в залы наугримов.

— Ну, что ж теперь настал черед проверить, врал ли Гронит. Или придется искать иной путь! — тихо прошептал Соледат и, не пряча меч, скрытно пошел вниз, в сторону развалин сторожевых башен.

Стены низкой и узкой пещеры, тянувшейся глубоко вниз, по запыленным, мусором горной породы, ступеням, были явно не рукотворными. Хоть Соледат и не имел никакого опыта в горном деле, но даже он это понял. Веками горный поток, проложил себе путь к подземной реке. И оба теперь иссякли, благодаря стараниям наугримов.

Мерцающий свет факела, фут за футом вырывал из густого мрака, небольшую часть пещеры, которую не касалась кирка гнома. Лишь ступеньки были ими вырублены. Ровно и надежно.

А в полумраке пещеры, в месте с страхом, перед теперь уже твердыней темного, в которую ему довелось проникнуть, пришли отвлекающие мысли о поиске самого хода.

Старый, пьяный наугрим, так и не соврал, и не придумал. Тайная пещера гномов таки нашлась, и там где ее указал низкорослый пьяница. Правда, несмотря на это, Соледат, едва нашел вход в пещеру. Он лишь немного позволил себе отдохнуть, сделав большой крюк от развалин сторожевой башни. И найдя вход, понял сразу, что спасшиеся из подгорного дворца, гномы ушли не на равнину, а в горы. Опытный глаз следопыта сразу нашел две удобные тропы, что вели в скрытые, облаками, вершины.

А ступени пещеры, все тянулись и тянулись вниз, ведя человека в таинственные будоражащие воображение и страх, глубины.

Мерно хрустела, под ногами горная порода на ступенях. Соледат уже успел раз сделать отдых, сидя просто на заваленных породой ступенях. Вдруг пещера вздрогнула, что он едва не упал, на ступени. Со стен посыпались мелкие осколки породы. Соледат, растеряно, вскочил на ноги, пошатнувшись от мощных толчков, подумал было бежать назад. Но чуть выше за ним, часть скалы обрушилась с громким грохотом и пылью, и полумрак пещеры растворился в небытии.

— Повелитель! Я не виноват. Я не знаю, почему обряд провалился. Повелитель пощадите!

Ветер, в бессильной ярости, трепал старый, затертый и порванный снизу плащ Маугрима, надвигавшегося на павшего, на колени эльфа. Даже темнота тяжелого капюшона не могла скрыть ярости красных глаз повелителя мертвых. Из огромных фалд рукавов, уже появились костлявые, обтянутые пергаментной кожей пальцы, медленно тянувшиеся к дрожавшему в ужасе на граните, у потемневшего от времени и бурых пятен алтарного камня, эльфу. Его посох лежал у самого края гранитного уступа, слегка пошатываясь под ударами ветра.

И казалось лишь сам Маугрим и огонь, горевший в замысловатой чаше, походившей на перевернутого паука, державшего в своих лапах череп, из глазниц, носа и рта которого рвались наружу языки пламени, не замечали яростных порывов ветра. И все это укрывал полумрак непогоды, словно здесь собрался разгуляться ураган непогоды.

Костлявые пальцы, коснулись на миг головы, сорвавшегося на крик ужаса, Анфагора, который еще больше вжался в гранит. Из каменного хода пещеры, появился вперевалочку, с боку на бок, приземистый орк. Его явно мало тревожило то, что маугрим был в ярости. Он бросил взгляд на алтарь и увидел, что пламень темного властелина, так и рвется наружу, в безумной жажде обрести плоть. А незадачливый маг, презренный эльф, визжит у ног маугрима.

— Повелитель! Пришли еще люди графа. Они привели двух пленных. Гнома и странного эльфа. Гнома зовут Сугутор, а у эльдара посох, — коряво почти хрюкнул орк, и, посмотрев в сторону Анфагора продолжил, указав таким же корявым и темным пальцем с обгрызенным ногтем на посох, — точно такой же!

Маугрим резко выпрямился, что эльф, перепугавшись, еще больше вжался в бок алтаря. Повелитель мертвых, проплыл, как призрак к краю гранитной площадки, остановившись у самого края. Он смотрел вниз, где перед стеной собрались верные, слову проклятого, волки и множество мелких фигур орков и союзников людей в самой крепости.

— Приведи ко мне эльфа! И не забудь посох. И чтоб ни один волос не упал с его головы. А этого в казематы. — Словно эхо с преисподней, раздался голос маугрима, отчего орк на мгновение испугано вздрогнул.

— Шагай! — наконец оправился орк и его грязная ручища, ударила ладонью в спину эльфа, полетевшего кубарем темень хода.

Хмурый гном, лежавший связанным на куче поленьев, видимо приготовленных для костра, яростно бросал взгляд, испод лоба, на окруживших его орков. Те словно боялись эльфа, сидевшего все еще на лошади, со связанными руками.

Орков было много, но вполовину меньше чем союзников-людей, расположившихся отдельно, и явно чувствовавших себя неуютно здесь.

Он, конечно, слыхал когда-то от эльфов, что орки, это извращенные подобия эльфов, одно из колен которых пропали во мраке исхода. Но глядя сейчас на окружившие его уродливые, темнокожие рожи, в это мало верилось. Хотя странный орчий говор, чем-то отдаленно напоминал эльфийский язык. Только исковерканный, запутанный.

— Эй ты, каменный червь! — зарычал один из орков, чье лицо было изуродовано аккуратным, косым шрамом, видимо оставленным мечем эльфа или человека, — я слыхал, что гномье мясо очень вкусное. Что ты хочешь, чтоб раньше съели. Твою руку или ногу?!

Шутка видимо понравилась соплеменникам, так как вся орава, серолицых, как иногда называли гномы орков, взорвалась смехов. Гном лишь хмуро огрызнулся, заворочав широкими плечами:

— Слыхал я, говаривал мне эльф за кружкой эля, как Гаркхаутг пыль слизывал с его сапог.

— Что?! Ах ты, пыль каменная! — зарычал орк, которого так удачно обозвал Сугутор. Он выхватил, свой огромный тесак, испещренный глубокими зазубринами и ржавчиной, и замахнулся было на коренастого наглеца. Но чья-то рука схватила его руку из-за спины, и такой же, покрытый ржавчиной и бурыми пятнами, грубый клинок, пробив нагрудный доспех, вышел наружу из груди, пробив насквозь забияку.

Гаркхаутг тяжело захрипел, и осел наземь. Послышался общий разочарованный гул, смешанный с гневом. Кто-то из орков схватился за мечи.

— Кто еще раскроет рыло на гнома или наугрима или эльдара, окажется на каменном алтаре! — гневно зарычал приземистый кривоногий орк, с исполосованным шрамами лицом и откушенным правым ухом. А в его носу, была продета кость, с пальца одной из своих жертв.

— Это приказ Лорда маугрима!

Гном сам изумился, как быстро успокоил свору соплеменников появившийся внезапно орк, так бесцеремонно расправившийся с Гаркхаутгом. Имя лорда мертвых, устрашало орков, видимо не хуже чем эльфа, гнома или человека.

— Наугрима в подвалы. А эльфа за мной. Лорд желает зреть остроухого. — Радостно рявкнул тот же орк, на людском языке. Видимо, чтоб пленники его тоже поняли. И заковылял, переваливаясь с боку на бок, прихватив посох эльфа.

Тут же двое орков, грубо стащили Лебо с лошади, на лице которого, не отразилось ни единой эмоции, и повели следом. Следом, двое других орков, что-то оживленно обсуждая на своем языке, живо жестикулируя, потолкали гнома.

Сердце Сугутора, учащенно забилось, когда он ступил в холодный мрак подгорных залов, некогда гномьей твердыни. Мрак угрюмым саваном скрывал красоту залов, вырубленных и выложенных наугримами. За многие века, он первый из гномов, кто ступил в покрытые тьмой, горечью поражения и крови, оскверненные духом зла и предательства, подгорные залы дворца его рода.

Лишь немногие факелы рассеивали тьму, скрывавшую всю красоту подгорных жилищ.

Сугутор шел медленно, ступая сапогами в вековую пыль и мусор, застлавшие искусно, вырезанные и украшенные мраморные плиты пола. Множество останков и орчьих и гномьих, устлали полы залов, по которым они шли. Доспехи, укрытые тьмой ржавели, и потеряли свою красоту. И от того, что прах этих достойных гномьих воинов не погребен, на сердце Сугутора, тяжелым бременем ложилась печаль.

— Что приуныл, подземышь? — весело с издевкой прорычал орк. А второй, высокий, также грубо и весело пророкотал, корявя слова, хохоча в унисон первому, держась за животы и похлопывая себя по массивному бедру.

— Радуйся гном! После трансформы, ты будешь маленьким, яростным карликом, орком. И будешь рубить, резать и жечь все на своем пути!

Гном лишь яростно зыркнул в ответ.

— Или хилым, слабовольным и трусливым рабом. — Еще больше засмеялся прихрюкивая первый, приземистый, орк со сломанным клыком.

— Сыновья гор никогда не станут такими уродцами как вы! Лучше в камень превратится, клянусь Тором! — гневно ответил гном, эхом в полумраке залов. С недоумением отметив, что его ответ еще больше рассмешил конвоиров, шаркавших подошвами по мраморным плитам пола.

— Да ладно, не кипятись подземышь. Ступай скорее. Неча глазеть на красоты подгорных нор. Еще успеешь наглядеться. Двигай! — и с этими словами гном получил увесистый толчок в спину, и едва не полетел кубарем, под радостный смех и хрюканье орков. Те, держась за животы от смеха, поспешили след за гномом, в прохладный полумрак залов, чьи укрытые мраком своды, поддерживали растворявшимися во тьме призраками резных мраморных и гранитных колон.

Ступая в рассеиваемом слабым светом факелов, полумраке нижних галерей, сердце Сугутора сжималось от ярости бессилия и стыда. Он чувствовал себя изменником, за то, что не может взять в связанный руки топор и сложить свою голову, покрыв себя славой тех отважных наугримов, чьи останки все еще лежат не погребенные. Но к его великому разочарованию и возмущению, под ногами, среди костяков, все еще облаченных в доспехи, не завалялось ни какого, хоть какого маломальского ржавого клинка.

Рука орка вдруг ухватила за шиворот гнома, бесцеремонно остановив его. Сугутор едва на спину не завалился, а затем его развернули молча, и пихнули в темное ответвление бокового коридора.

Мерцающий свет факела, призывал к жизни, неясные и жутковатые тени, обреченными душами дрожавшие на полуосвещенных стенах узкого прохода. Ярость в Сугуторе росла, с каждым шагом, каждым вздохом. Костяшки болели от усилия сжатых кулаков. Вдруг опять орки ухватили за ворот куртки, и грубо остановили его.

Низкий орк, отодвинул большую щеколду и открыл дверь.

Сугутор только и успел сжаться в комок, когда почувствовал на себе обе руки, а затем влетел в темное помещение. И слабый свет факела, исчез вместе со скрипом захлопывающейся двери.

Гном стоял в темноте, не решаясь сдвинуться с места, слушая тьму и свое дыхание. Ему стыдно было признаться, но сейчас ему было страшно.

— Не бойтесь! — прозвучал чей-то голос из тьмы, — сейчас будет свет!

Не успел Сугутор что-либо почувствовать, как вспыхнул тусклый шар, осветивший небольшое помещение, лишенное всякой мебели.

— Эльф?! — хмуро и насторожено спросил гном, пятясь к двери…

Оба орка с некоторым страхом ковыляли позади, связанного по рукам эльфа. Они боялись его. Ибо считали того воплощением проклятого. И готовы были пустить в ход свои мечи в любое мгновение. Но сам эльф, черный плащ которого посерел от пыли и грязи, казалось, был безучастен к творившемуся вокруг него.

Казалось эльдара, не тревожила его судьба. Ни множество останков, лежавших на мраморных и гранитных плитах пола. Ни количество исконных врагов, окружавших его. Ни то куда его вели. Вернее к кому его вели. Возможно в иное время, его душа поверглась бы в ужас, но сейчас он был мертв внутри. Его душа истлела в ожидании. Осталось лишь тело и маленькая толика разума, который потерял ощущение страха, как этот узкий коридор, что вел куда-то наверх и наружу.

Эльф безразлично подымался со ступеньки на ступеньку, неосознанно чувствуя сильный поток ветра дувшего здесь. Их окружал могильный полумрак. Орк ковылявший впереди, опираясь на посох эльдара, шел без факела, словно знал каждый камешек. Но два плевшихся позади орка, явно боялись. И эльф радовался, чувствуя это, радовалась та маленькая часть души, что еще помнила о благословенном свете, дарованном, в трех камнях аватарами единого, эльфами.

Из-за поворота, каменной кладки коридора, задребезжал сумрачный свет.

— Гуракхаш! Почему так долго? — низкий отдающий могильным холодом голос, взбудоражил доселе безучастного эльфа.

— Я иду повелитель! Но вы же сами приказали поосторожнее с эльфом — злобно оскалился орк и ускорил шаг, оглянувшись на эльфа, который казалось, не замечал ничего. Его разум словно, угас. А внутри была лишь пуста. Но эта пустота была разумной.

Порывы ветра в каменном проходе, все усиливались и становились холоднее. Даже орки продрогли. Однако эльфа этот холод казалось, не трогал. Лишь запыленный плащ, да черные волосы с седым локоном, трепетали под напором ветра. Перед невидящими глазами, видевшими все, стояла мутная пелена. Отдаленным сознанием эльф понимал, что он вышел, наконец, из казалось, бесконечного хода, на скалистую площадку.

Тихий непонятный, далекий голос сладкой негой наполнял пустоту его души.

Он замер на самом краю скалистой площадки. Позади него на алтарный камень легла чья-то тень. Сильные порывы ледяного ветра, бессильно силились эльфа с края скалы, где он стоял, взирая на красоту распростершегося мира.

И эльф стал понимать голос. Чего тот хочет. И та часть души, что все еще сохранила чистоту благодати потаенного Авалона, ужаснулась, желая навеки угаснуть. Но его прежнего уже не было.

Дор — А — Мит, Лебо все ушли в темноту. Их уже не было. Его сущность уже была иной. Готовой исполнить просьбу голоса, шептавшего из-за спины. И эта сущность ликовала. Чьи-то далекие воспоминания о далеком нереальном создании, ушедшим в тайные сады создателя. И обещания глосс, вернуть это создание.

— Да, я сделаю, чего ты от меня просишь. — Глухо, без страха и раболепия, ответил эльф.

— Я знаю, почему у вас ничего не вышло. Ваш господин облечен сутью балрога, бесплотного духа. Огненному духу нужна оболочка и кровь — проводник в мир живых. Нужны кровь гот воинов, в которую додано по нескольку капель крови изменника и убийцы, гнома, того кто не сделал выбор. Все они должны жить.

— Ты почему не боишься меня и моего господина? — прошептала тень, из-за спины.

— Тот, кто потерял свою сущность, и блеск потаенного Авалона, не помнит, что такое страх! — все также глухо ответил эльф, — мне нужен мой посох. Он укажет свет твоему повелителю.

Маугрим отошел от эльфа и не оборачиваясь тихо произнес:

— Гуракхаш, кровь. Все так как сказал эльдар. И пошли к Тунгдилу за доспехами. Скоро повелитель вдохнет жизнь полной силой. Слушай и внимай…

Соледат, наконец, выбрался из тайного хода, выйдя в темноту помещения, где гуляли рука об руку темнота и одинокий теплый поток ветра. Под ногами сразу, что-то сломалось, захрустев, и одновременно с этим часть стены вновь стала на место, закрыв уже бесполезный вход тайного прохода.

Стоя в темноте и прислушиваясь, не хотелось сейчас думать, как выбираться из крепости темного властелина.

Тайный ход завален внезапным землетрясением. Пробиваться сквозь множество орков проклятого, бесполезное дело. А многомильные величественные залы наугримов, простираются внутрь горы и наружу, как вещал пьяница — гном, он не знает их разве что…

Соледат покачал головой, отгоняя тяжелые мысли. А тут еще и новая напасть. Попав под завал, какой-то камешек, огревший его по голове, пробил в его памяти брешь, и его старая жизнь, которую он забыл, получив удар орчим мечем по голове, некогда в одной из стычек, вернулась. Вернулась вместе с именем. Именем, которое между тем, не казалось ему каким-то далеким. Не его. Венигор! Он стоял и повторял его, словно прислушиваясь к самому себе. В темноте было пусто и тихо. И лишь откуда-то далеким эхом, слышался стук кузнечного молота, словно погребальный звон колокола.

Достав огниво из кармашка, на широком поясе, Венигор быстро и умело разжег последний факел, осветив могильную тишину, слабым светом. Он замер, впечатленный картиной увиденного.

Множество скелетов, все еще облаченных в покрытые ржавчиной доспехи, лежали на полу. Много из них принадлежало гномам. Но остальных, орчих, было значительно больше. Сразу стало ясно, что гномы защищали каждый метр своих прекрасных залов. Погибая сами, но и беспощадно убивая своих врагов.

Венигор достал меч и, подсвечивая факелом, пошел на звук ударов кузнечного молота. Он шел медленно, стараясь не наступать на кости. И был рад, что мрак скрывал жуткое свидетельство давнишней битвы. В нем даже не теплилось желание разглядеть прославленную красоту гномих залов.

Вдруг он замер. Стук кузнечного молота давно затих. Перед ним справа виднелся темный провал лестницы, чьи ступени терялись во мраке вверху.

Венигор, уже намеревался шагнуть к ступеням, когда из темного пролета, донесся грубый говор орков. Не раздумывая ни мгновения, он попятился спиной и скрылся в темноте узкого коридора слева.

Слыша приближающиеся шаги и голоса орков, шорох их доспехов, следопыт, все дальше пятился в полумрак узкого коридора, пока не уперся спиной в дверь. Он замер держа меч на изготовке перед собой, и чувствовал, как учащенно бьется сердце. Но как ни странно страха не было.

Тьму зала, вдруг рассеял мерцающий свет факела. И Венигор с замершим сердцем смотрел как мимо, тяжело ступая, прошли трое орков, таща кого-то. Когда свет орчих факелов угас во тьме, Венигор с облегчением вздохнул, переводя дыхание.

Слушая множество историй бывалых солдат и стариков, он сам не последний в ратном деле, грешным образом думал, что серомордые учуют его, лишь войдя в коридор. А они уверенные в неприступности подгорных залов, так расслабились, что даже света факела не заметили.

Венигор вдруг, завертел головой. Он только сейчас ощутил жаркий воздух, шедший из-за закрытой двери.

Он приложил ухо к дереву двери. Но там было тихо. Лишь испод двери, сияла узкая полоска света. Вновь послышались шаги и говор орков, который резко сменился настороженностью. Не раздумывая больше, Венигор, резко открыл двери и влетел внутрь, готовый рубить на лево и на право. Но Кузня это сразу бросилось в глаза, была пуста.

Бросив факел в сторону, Венигор, пока еще не очень привыкший к этому имени, быстро закрыл двери и затих, прислушиваясь к звукам.

Двери в кузню вновь приоткрылись, и внутрь заглянула темная рожа орка, оскалившегося гнилыми и выщербленными зубами.

Тот вошел, напряженно осматривая кузню.

В его взгляде, как и на лице, читалось отвращение к этому месту. В проем дверей протиснулась еще одна голова, и еще одна.

Затем они облегченно заговорили меж собой на своем гавкающе — каркающем языке, жалкой пародии эльфийского и, замахав руками, убрались восвояси.

Один из больших прямоугольных щитов, отодвинулся в сторону, и выглянула голова Венигора.

— Слава Создателю, эти недоумки вислоухие, убрались. — Произнес он, осматривая саму кузню.

В горне горел огонь, пожирая раскаленные угли. Рядом стояла наковальня, бочка с водой. Инструменты лежали и висели в определенном порядке. Тут лежали заготовки, в ином конце помещения руда, а около Венигора доработанные изделия. В основном оружие и доспехи. Здесь явно хозяйничала не орчья рука! И это настораживало. На длинном деревянном столе, которому явно здесь было не место, особняком лежали разные части одного искусно выкованного доспеха. Следопыт, невольно залюбовался черным доспехом.

Он вдруг встрепенулся.

— Вот идиот! Совсем как желторотый молокосос, едва взявший в руки меч! — выругался сам на себя Венигор, услышав звуки возни за дверью.

Он едва успел укрыться за деревянным щитом, наблюдая сквозь щели, за дверьми. Те открылись и брови следопыта полезли вверх.

В кузню вошел гном. Немногим выше за Сугутора. На смуглом лице, окаймленном короткой бородой, застыла хмурая грусть. Гном был немного сутулым. Его фартук был засаленным, в саже и кое-где с прожженными дырочками. Гном подошел к бочке с водой и окунул в нее голову, а затем резко распрямился.

Венигор видел как весело в полумраке кузни, разлетелись большим веером капли воды. Полудыша, он наблюдал как не спеша, гном подошел к наковальне, взял большой молот и смерил его в руке, словно раздумывая, не уменьшился ли тот в весе, за время его отлучки.

Наугрим медленно проковылял мимо щита и…

Венигор едва успел сложиться втрое, чуть не касаясь носом каменного пола, когда молот гнома внезапно ударил и с глухим треском, разнес в щепки, полетевшие в разные стороны, дерево щита. Следопыт едва успел кувырком уйти от следующего удара молота, последовавшего сразу за первым, высекшего искры из каменных плит, в том месте, где мгновением ранее, находился незваный гость. Едва оказавшись на ногах, он прыгнул в сторону, уклоняясь от следующего удара. Следопыт успел сорвать со стены щит, успев принять очередной удар.

Только сейчас он заметил сумасшедший блеск в глазах гнома, с рычанием нанесшего один за одним еще несколько ударов, громким звоном разнесшихся по кузне.

— Ах вы, твари зеленомордые! Мало было прошлого раза? Я отважу вас сюда приползать… — гном вдруг замер с занесенным для удара молотом, выбив из рук незваного гостя щит, и ухватив того за загорелое горло.

— Ты кто, балрог тебя раздери?! — уже спокойно спросил гном, безумная ярость на лице которого, мгновенно утихла, сменившись неподдельным удивлением, — Ты не похож на союзников темного повелителя. Те так далеко в подгорные залы, в поисках добычи не заходят. Лишь орки бывают здесь.

— Мое имя Венигор. Но оно вряд ли, что тебе скажет. Сколот враг мне! — сказав это, следопыт с опаской увидел, как удивленное выражение гнома сменилось равнодушием.

Тот устало опустил молот и поковылял к горну.

— Кто ты, и, что здесь делаешь в логове врага?! — спросил Венигор наконец, не снимая руки с рукояти меча. Гном положил аккуратно молот на стол и уставился на черный доспех. Завораживавший и пугавший.

— Тунгдил, последний кузнец, из колена Золоторукого Готорда, основателя подгорного царства.

Я правил доспехи властелину.

Пугающее понимание накрыло Венигора. Ноги едва не подкосились, и он сел прямо на колоду.

— Для Сколота — темного?!

Тунгдил не ответил, хмуро глядя на доспехи. Да следопыт и так понял, что это правда.

Все еще пытаясь убедить себя, что услышанное неправда, Венигор хмуро опустил голову и спросил:

— Как наугрим, гордый сын гор, покорился Темному?

Усталым движением руки, гном вытер лицо, уставившись в огонь в горне, пожиравший угли.

— Я видел величие Сколота, и был восхищен. Я видел преображение Сколота, и был поражен. Я видел падение Сколота, и дух мой был в ужасе. Мой дух больше не принадлежит горам. Его пленил Сколот. Мне нет места в чертоге Тора! — плечи гнома опустились, словно от непомерного груза времени, — я видел, падение Сколота. Я зрел как люди и эльфы, взяли в осаду Подгорый дворец. Как пал сам Сколот, сойдясь в поединке с королем Измеира и принцем эльдаров Нал — Дор — Нуина. Но дух Сколота уже есть суть балрог, которой облачил его Проклятый.

И его нельзя убить, не разрушив один из трех светочей эльдаров, вправленный в скорпионий браслет.

Поначалу я ликовал и радовался тому, что Сколот не погиб. Долгие столетия жизни подорвали мою радость. На мои плечи, легла тяжесть груза вины, перед моим народом. Перед теми, кто сложил головы в прекрасных залах Подгорного дворца. Вина предательства! — гном замолчал и, взяв в руки молот, стал просто постукивать им по наковальне, словно погребальный звон колокола.

Венигору так и хотелось спросить, сколько на самом деле лет гному. Но видя боль переживания наугрима, у него не повернулся язык спросить. Каким-то внутренним чувством, он понял, что Тунгдил, пережил намного больше любого из своего племени, и сохранил тело сильным и здоровым. Значит легенды гномов не врали о предателе.

— Я потерял себя, но обрел молодость тела. Однако дух мой стареет. И кается за содеянное, перед братьями, женами и детьми. Я ковал доспехи властелину и мечтал об искуплении вины…

— Не печалься наугрим. Возможно у тебя, еще будет возможность искупить вину! — сказал следопыт, когда гном замолчал, почувствовав, что эти слова нужны сейчас.

Гном прекратил стучать молотом, и повернул напряженное, смуглое, бородатое лицо к дверям. Мгновение напряженной тишины, казалось, длилось долго. Даже Венигор замер, прислушиваясь.

— Венигор, ты храбрый воин. Сюда идут орки. Прячься в углях. Огонь сжигает кислород. Серомордые твой дух не учуют. Вряд ли ты пробрался сюда тайком, что бы с орками мечами помахать.

— Ты прав Тунгдил. Я здесь не для этого. — Ответил следопыт и полез в засек с углями. Замерев во мраке, распластавшись на топливе для горна, полу дыша, он смотрел, как в кузню вошли три орка.

Один из них приблизился к наугриму, и что-то пролаял на своем языке. Гном лишь согласно кивнул, указав молотом в сторону черного доспеха, аккуратно разложенного на столе. Венигор видел, как те бесцеремонно загребли доспех и так же бесцеремонно убрались из кузни.

— Ну, вот и все! — послышался голос наугрима. Следопыт выбрался из засека с углями, и когда посмотрел на казалось еще больше ссутулившегося гнома, почувствовал живое биение изящного кольца, на безымянном пальце. Он даже не совсем осознал, что произошло. Откуда-то взявшаяся ярость вдруг улеглась, и он просто подошел к гному.

— Тунгдил. Ты мог бы меня выдать оркам.

Венигор замолчал, напряженно глядя на наугрима. На хмуром и гордом лице кузнеца, были отчетливо видны усталость и душевная боль.

Наугрим словно перестал на какое-то мгновение замечать человека. Из угла глаза потекла одинокая слеза, оставляя измазанный сажей след. Он вдруг бесцеремонно и решительно швырнул молот в горн, и с усталым вздохом, глядя с каким жаром, искрами разлетелись угли, сказал:

— Я выполнил свое предназначение. И теперь души братьев и сестер требуют отмщения.

Его рука потянулась к ножу, но Венигор ведомый непонятной силой перехватил запястье, остановив гнома.

Тот хмуро, без злости, посмотрел на незваного гостя.

— Я выковал для повелителя доспехи. Но это не просто доспехи. Это и тело повелителя. Никто без них, не смог бы его вернуть воплоти. И теперь тяжесть предательства во стократ сильнее моей гордыни, коей влекомый, я содеял измену. Мою вину может смыть только моя кровь.

— Чушь! — резко возразил Венигор, на целых пол головы, возвышавшийся над самим высоким из гномов, что он встречал. Кольцо на пальце пылало огнем, но боли не было. Только сейчас он в полной мере понял, что за кольцо ему подарил Оронвин, король эльфов Эрендилиона. Однажды Оронвин, рассказал ему, что это кольцо дает мудрость. Тогда он не придал этому значения. Задумчиво потирая, белый метал с эльфийским узором, он заговорил.

— Я не эльф, и не маг, и никогда не общался с аватарами Единого. Но послушай моего слова. Лишив себя жизни своей же рукой, ты никогда не искупишь вины. Вспомни о славе защитников подгорных залов!

Замешательство и смятение охватило гнома. Он посмотрел на человека, который отважился пробраться в твердыню темного властелина.

И вновь в его глазах, была отрешенность и безразличие.

— Так, что тебя привело в твердыню Сколота — темного, ты говоришь?!

— Я ищу эльфа и гнома, которых давеча должны были сюда привезти!

— Я знаю, где эльф! Он на скалистом уступе, где стоит черный камень, алтарь проклятому, поставленный Сколотом. Туда ведет ход. А где гном… Теперь здесь повсюду казематы. Некогда прекрасные палаты наугримов, насквозь пропитаны болью и стенаниями умерших узников. Но думаю любой из здешних орков, тебе укажет путь. Они не так храбры, как о них думают. А вот как найти эльфа я тебе укажу. Думаю, он еще там.

С каждым пройденным метром гномьими залами, с каждым пройденным мимо орком, в душе Венигора росли надежда и уверенность. Его душа была в смятении и восхищении, от увиденного величия и красоты гномих залов. Даже тьма, вековая грязь, пыль и паутина, не могли это величие развеять.

Венигор был рад, что Тунгдил оказался прав. Старые плащ и шлем, союзников Сколота, завалявшиеся у кузнеца, хорошее скрыли его истинный облик. Ни один орк, не заподозрил ничего, когда он проходил мимо там и тут слонявшихся серомордых. Хоть те и не дружественно зыркали ему в спину.

Проход оказался именно там, где Тунгдил сказал. Вот только он ни кем не охранялся. Хоть неподалеку и находилось добрых две дюжины, праздно шатавшихся орков, Венигору все же удалось незаметно проскользнуть в коридор.

Подъем был долгий и опасный. Следопыт сжимал в руке наготове железный пернач и меч, готовый пустить их в ход. Но к счастью, никто не было на его пути.

Ветер, несшийся ему в лицо, становился все холоднее. И наконец, впереди блеснул сумрак неба, укрытого тяжелыми грозовыми тучами.

Венигор замер, не подымаясь к выходу. Темно — серый плащ, скрывал его в темноте коридора. Вдыхая полной грудью свежий воздух, нечета затхлому воздуху подгорных залов, он смотрел и слушал.

В проеме выхода, виднелся алтарь. А за ним мрачная понурая фигура эльфа Лебо, стоявшего с низко склоненной головой. Рядом невысокий орк с корявым копьем. Еще двое крутились у выхода. Что надо делать он сообразил быстро. Главное сделать быстро и поменьше при этом произвести шума.

Зажав в левой руке меч и нож, Венигор тихо скользнул к выходу, прижавшись к холодному камню стены. Теперь он был уверен. Орков было трое! Набравшись решительности, он приноровился и метнул пернач. Не глядя, как падает сраженный им орк, около Лебо, Венигор тут же перекинул в правую руку меч и выскочил на скалистый уступ. Оба орка не успели сообразить, что произошло, как он оказался радам и полоснул мечем по шее одного из них. Второй хоть и опешил от неожиданности, но все же за огромный тесак схватиться успел. Но следопыт подскочил к нему и, подставив под удар сверху меч, тут же вогнал нож снизу вверх, пробив рот, язык и череп снизу. Падая, мертвый орк увлек с собой застрявший нож, и Венигор ухватился обеими руками за рукоять меча, готовый к битве. Но видя безучастного к происходящему Лебо, и то, что было на алтаре, он сам замер, пораженный увиденным.

Ему впервые стало по-настоящему страшно, отчего-то, глядя на огонь в древней серой каменной чаше, стоявшей на алтаре. И огонь казался живым, ритмично и медленно пылавший, словно бьющееся сердце. А рядом лежали черные доспехи, сработанные Тунгдилом. И от них веяло смертью и ужасом. Три орка лежали мертвыми, в лужах собственной крови. Обрывки и края их одежд, трепетали на сильном ветру. Но эльф по-прежнему был безразличен к происходившему. Его лик стал еще темнее, с момента последней, с ним Венигора, встречи. Может этому виной хмурая, холодная погода?

Венигор, яростно сжимая в руке меч, стоял в трех метрах от эльфа, чьи длинные черные, с отливающие, едва видимым блеском узором, одежды трепетали на ветру. Но ярость его улеглась со сраженным последним орком. Он знал, зачем эльф здесь, но и вновь, как в кузнице, кольцо на пальце пылало теплой жизнью, и ненависти как не бывало.

Венигор медленно опустил меч и шагнул к эльфу.

— Лебо, ты еще здесь?!

Только сейчас эльф немного оживился, при звуке знакомого голоса.

— Я здесь. Но Лебо, как и Дор — А — Мита, больше нет. Зачем ты пришел в крепость Сколота — Темного? — голос эльфа звучал глухо, словно откуда-то издалека, — хотя можешь не говорить. Я тебе ничем не помогу. Я уже не принадлежу себе. Моя душа умерла. Но вот гном, все еще жив.

— Вздор! — рявкнул Венигор.

— Ты жив. И ты пойдешь со мной! Я не оставлю тебя темному властелину. Он недолжен воскреснуть, клянусь Единым.

Эльф слегка улыбнулся, и эта улыбка вышла слишком хищной.

— Что тебе, Венигор сын Тролгора, ведомо об интересах Создателя. Ничего в этом мире не происходит без его ведома и воли. И если темному суждено явится вновь в этот мир, то так оно и будет! И пускай это будет сейчас, чем любое иное время. Мы с тобой не властны над судьбой. Мы лишь можем делать выбор. Уходи, пока сюда не вернулся маугрим. Найди гнома и уводи его. Он поможет возродить древний союз. Лишь так можно противостоять силам тьмы. В бесчувственных глазах эльфа блеснула искра, и он продолжил уже более спокойным, человечным голосом.

— Уходи! Мы еще встретимся, и возможно тогда судьба моя, будет в твоих руках. Воскрешенное живой рукой, легче убить, чем воскрешенное призрачной. Уходи. Мне будет жалко, если тебя убьют. От тебя многое зависит.

Венигор, хотел возразить, но почему-то сомкнул рот, и молча сняв с пальца кольцо, надел на палец эльфа, зажав затем его ладонь в кулак, на лице которого появилось удивление.

— Оно поможет тебе обрести верный путь. Как помогло сегодня мне. — И тихо шепнул, чтоб не слышал эльф, — надеюсь!

Лебо наконец оторвал взгляд от кольца и ответил.

— Первый сраженный тобой орк, все еще жив. Он лишь оглушен. Он приведет тебя в кузницу. Ты сможешь этого добиться от него. Уходи. Мой час еще не пришел…

Венигор не спеша шел, за медленно ковылявшим впереди, приземистым орком. В одной руке он держал веревку, вторым концом которой были связаны руки пленника, а во второй факел. Даже не глядя на пленника, он чувствовал бешеный яростный взгляд, того. Но Венигор был начеку.

Свет факела, едва рассеивал мрачную темноту подгорных залов, чья некогда восхитительная красота, теперь лишь пугала и угнетала.

Но не это тревожило следопыта. Его мучило, правильное ли решение он принял, оставив Лебо в живых!

Во времена, когда Сколот — темный властвовал над западом и простер свою длань над всеми землями, тех, кто вырвался из его объятий либо изгоняли, либо убивали. Таким был страх, перед темным повелителем. А он оставил в живых того, кто собирался вернуть в мир темного властелина. Хотя возможно эльф и прав. Единый все знает, и возможно так и надо. И кольцо мудрости, никогда не ошибается, выкованное в потаенном Авалоне.

Они уже шли в нижних галереях. Орк молчал, лишь иногда рыча, толи от боли в голове и связанных запястьях, толи от ярости и стыда. Благо, что на нем был шлем, ато пришлось бы искать иного проводника. Другой мысли Венигору и не приходило в голову. Хотя хороший орк — мертвый орк!

Тот вдруг остановился, и мотнул головой в сторону темного провала бокового коридора.

— Туда! — прохрипел он.

— Идем туда! — тихо отозвался Венигор, и медленно пошел за пленником, которому старое увечье, видимо, не давало двигаться быстрее.

Орк остановился, злобно зыркая, сквозь редкие, скомканные, грязные пряди скудных волос на человека.

— Гном здесь! — вновь прохрипел он.

— Отпирай! — коротко приказал следопыт.

Руки орка, оказались свободны. Потирая затекшие кисти, он достал ключи и стал звенеть ими, подбирая нужный. Наконец, он вставил ключ в скважину. Затем сразу же послышалась возня, и ругань знакомого голоса, за дверью. Венигор улыбнулся и едва не прозевал, неожиданное нападение орка. Тот снял брус с дверей, запиравший их и, увидев, что человек на мгновение отвлекся, ударил.

Венигор, едва успел податься назад, и брус просвистел перед самым носом, и тут же последовал короткий удар вторым концом в живот. Венигор едва не задохнулся, но пройдя много сражений, имея боевой опыт, он успел сгруппироваться и достойно принял удар. И тут же в последний миг, заметил вновь опускавшийся сверху брус, и кувыркнулся вперед к орку. Дерево с треском врезалось во тьму, где мгновением ранее, находился человек. Орк вновь попробовал сделать короткий удар, но Венигор, стоило ногам почувствовать пол, быстро скользнул к серомордому за спину, скрывшись от касательного, едва задевшего бок, удара бруса.

И тут же схватил короткую шею в мощные тиски. Он методично сдавливал горло, чувствуя как орк трепыхается, отчаянно пытаясь высвободиться. Венигор чувствовал, как враг, медленно и уверенно утихает, и наконец, выпустил из объятий мертвое тело, и только сейчас смог перевести дыхание.

Вынув из ножен меч, тяжело дыша, восстанавливая дыхание, и утихомиривая боль в боку и животе, от пропущенного удара, Венигор подошел к двери. Он вновь крутанул ключ в скважине, и открыл ее, твердо надеясь, что голос Сугутора ему не померещился.

— Эй, Сугутор?! — крикнул следопыт в темноту.

Ответ пришел сразу же.

— Венигор! Это ты?! Тысячу балрогов мне в печенку! Ты что здесь потерял? — вслед за немного осипшим голосом, из глубокого мрака, на свет факела, вынырнула приземистая фигура гнома. Тот казалось, за время их расставания похудел.

— Ну, вообще-то я тебя потерял! Собирайся, я за тобой. Или ты здесь еще жаждешь с темным выпить за свое здоровье?

Гном нахмурился, отряхивая себя.

— Здесь дом моих предков, моего народа. Я бы с превеликой радостью, вычистил бы подгорные залы от маугрима и его прихвостней!

Венигор лишь ухмыльнулся.

— Маугрим, теперь не самая большая наша проблема. Скоро в наш мир, вернется Сколот.

— Как, откуда?! — послышались из темноты, встревоженные голоса. Венигор тут же положил ладонь на рукоять меча.

— Остынь! Это такие же узники, как и я. Это Анфагор из эльдаров, и Нэйонер, полу — эльф. Но полно о них. Лучше расскажи, что это за новость про Сколота.

Венигор вкратце рассказал что случилось с ним, после того как они расстались во дворце.

— … ну вот и все! Одним словом, Лебо скоро вернет Сколота воплоти.

— Ему нужно помешать!

— Это самоубийство!

— Каким образом?

В один голос заговорили Анфагор и Нэйонер.

— Никто никому мешать не будет! — осадил их Венигор, — нам нужно выбираться отсюда. Прости Сугутор, но ты сейчас более полезен живой, чем мертвый и покрывший себя славой. На верхнем уровне, орков немерено. И потом, я верю тому, что сказал Лебо, так словно это говорили сами Аватары.

Нужно уходить. Только кудой? Главный выход перекрыт орками. Тайный тоннель, завален землетрясением.

В глазах гнома горел огонь ярости. Казалось, он лопнет сейчас от гнева.

— К балргам все это. Как только я отыщу достойный моей руки топор, ни один орк не остановит меня от расплаты с предателем и свихнувшимся эльдаром.

— Я бы предпочел по-тихому улизнуть, а поквитаться всегда успеем! — возразил Нэйонер.

— Да, уйти сейчас отсюда, это самая разумная мысль. — Поддержал Анфагор.

Лицо гнома побагровело.

— Остынь Сугутор. Твоя секира, еще отведает крови изменника. А Лебо? — Венигор почесал затылок, — у меня такое чувство, что он нам еще полезен будет. Так выход, какой, есть отсюда или нет. А Сугутор?!

Немного поостывший гном, яростно тряхнул длинными волосами и бородой, с заплетенными по краям двумя тонкими косичками.

— Мой дед говаривал, что да. Но придется пройти под горой и через пламя и воду.

Сугутор остановился, задумчиво теребя бороду с заплетенными в ней косичками, пытаясь рассмотреть получше, укутанные полумраком, неверного света факелов, сводчатый потолок и стены. Сердце гнома сжималось от боли. Тьма срывала всю красоту подгорных галерей, которые с таким упорством и кропотливостью, высекали его предки. И скоро в мир явится, Сколот, погубивший подгорное царство.

Мимо него тяжело дыша, прошел Анфагор.

— Ты не боишься отстать? — съязвил Сугутор, двинувшись следом за эльфом, — а может у тебя здесь какие темные дела?!

— Свет вашего факела, хоть и слаб, но в такой тьме издали виден. А, что у меня за дела, не твоего разума печаль наугрим.

— Они сколько сидят в каземате, столько и грызутся! — послышался голос Нэйонера, предназначавшийся видимо не только Венигору.

Сугутор хотел ответить молодому полу — эльфу, сидевшего и без того уже в печенках, но вдруг замер. Что-то тревожило его. Слушая эхо собственных шагов во мраке, он медленно повернул голову и обомлел, почувствовав, как душа уходит в пятки.

— Дракон! — заорал он, и понесся вслед за всеми, не разбирая дороги, подальше от эфирных контуров громадной головы пресмыкающегося, отливающей призрачным изумрудным переливом.

Сердце бешено стучало в груди. Ноги сами неслись, а позади, Сугутор чувствовал приближавшегося дракона, с голодными красными от ярости глазами и разинутой пастью. Он едва не пронесся мимо открытой каменной двери, куда вильнули Венигор, Нэйонер и Анфагор. Четыре пары рук с дрожью уперлись в камень двери. Что-то треснуло, скрежетнуло и с дрожанием души, они увидели, что дверь захлопывается, под их напором. С глухим скрипом она закрылась, подняв в дрожащий свет факела, тучу пыли, сквозь которую медленно пролетела, тая в воздухе, половина призрачной головы дракона, медленно превращаясь в изумрудную тучу пыли. С изумлением, трепетом и страхом, смотрели четверо беглецов, на это светопреставление.

Тишину, длившуюся довольно долго, первым нарушил Нэйонер, облокотившийся об большое прямоугольное возвышение.

— Что это было, во имя девяти аватар Единого?!

— Наши сказания говорят, что когда сумеречным миром, правил проклятый, и он стонал от его злобы и темноты, в последней битве с аватарами и их воинством, призвал падший, в час решающей битвы дракона Мортингорна.

И тот стал сеять смерть в рядах воинов, преданных Единому. И тогда, самый сильный из священных, сошелся с Мортингорном в поединке. Аватар был тяжело ранен, но дракона убил. И после этого воинство Проклятого разбежалось, прячась во тьме. А сам падший был пленен. И тогда по велению священных, Мраковая гора разверзла свои недра, и погребен был дракон, чтоб не восстал некогда. А меч, которым был убит Мортингор, аватары отдали эльдарам. Тем мечем и отсекли руку, с браслетом жизни, Сколота. Второй же меч, был, мечем самого Проклятого. Им, суждено владеть людям. И эльдары не властны над ним.

На какое-то мгновение, вновь повисла тягостная тишина. Мрак все больше сгущался, и свет факела стал меркнуть, утихая.

Анфагор что-то шепнул, сложив ладони в лодочку, и словно голубя, выпустил вверх светящийся шар. Вся комната осветилась слабым матовым светом.

Тут и гном оживился, будто спала с него пелена.

— Во срам на мою голову. Найгрим испугался темноты обители предков! — Сугутор тяжело вздохнул, и вновь заговорил, теребя обе косички на бороде, — мой дед, Энверат — подгорный, говаривал несколько раз, что однажды наши предки, копая скалу в поисках руды и камня, кем-то подученные, прокопали не там, где указал горный мастер. И наконец, докопались они до лавовой реки. Те, кто выжил, говорили, что жар стоял такой, что их бороды начали тлеть. Но они пошли вперед, по каменному мосту через, клокочущий поток, вымытый в скале некогда водой проход. И дошли до огромной каменной стены, на которой был высечен силуэт того самого поверженного аватарами, первого дракона, породившего всю ту нечисть, что сейчас ползает по земле.

Затем случилось землетрясение, словно сама земля возмутилась против того, что наугримы нашли! Потолок обвалился, многие наугримы погибли под осыпавшейся сверху породой, и до сих пор лежат не погребенные. Оставшиеся в живых, же бежали в страхе и более туда не потыкались. Они заложили тот вырубанный проход камнями. Но стой поры, по штольням, бродит призрак клыкастого Мортингорна.

Нэйонер, облокотившийся на каменное прямоугольное возвышение, восхищенно присвистнул.

— Моя мать, мне ничего такого не рассказывала.

— Не свисти, молодой да зеленый. Лихо накликаешь! — отозвался гном, глянув на полу-эльфа, беззаботно постукивавшего пальцами по монолиту.

— Эй, народ! А вход то закрыт! — воскликнул вдруг Венигор.

Тут же все бросились к каменным дверям. Четыре узника помещения, более похожего на склеп, безуспешно пытались их открыть. Но эти двери никак не открыть было, даже крепкому слову Сугутора.

Первым сдался Нэйонер.

— Все, я устал. Больше нет сил. — С этими словами, он взобрался на каменный прямоугольник, понуро склонив голову.

— А как же все те истории, про некоего полу-эльфа, которого не могут удержать, ни какие двери? — обреченно спросил Анфагор, бросивший следующим попытки открыть тайную дверь.

— Эта комната не похожа на все то, что строили гномы! — совсем не то, что ожидал Анфагор, ответил Нэйонер глядя на грубо отесанные каменные стены, — а все те истории… Там знаешь как замок открыть, без ключа, там как решетку, там тайный ход. Вот и рождаются истории, об таинственных исчезновениях Нэйонера полу-эльфа.

Венигор тоже оставил тщетные попытки открыть дверь и оставив гнома одного, ругающегося в бесплодных попытках, ее открыть, присел, прислонившись к стене.

— Сугутор, твоя ругань сейчас, также беспомощна, как и мой меч. Сядь и переведи дыхание. Может на спокойную голову, Единый, ниспошлет нам решение. — Сказал следопыт, осматривая, слабо освещено магическим шаром Анфагора, помещение. Оно и впрямь было необычно, для гномих строений.

— Ты на чем сидишь?! — Раздался разъяренный рев гнома.

Непонимающий, что стряслось, Венигор, осмотрелся, и увидел еще более ошарашенного Нэйонера, уставившегося на гнома.

— А где я сижу?! — рявкнул в ответ полу — эльф.

— Это алтарный камень! Священный камень…

— Да на нем какие-то надписи! — прервал его Венигор.

— Священный камень наугримов, и с надписями? — заговорил удивленный Анфагор, — впервые о таком слышу!

Нэйонер спрыгнул, и сам принялся рассматривать камень.

— Что-то я не разберу, что здесь написано! — произнес Сугутор, отфыркиваясь от пыли, сдутой им с боков камня. А затем, принялся отряхивать бороду.

— Это даже не эльфийский, хотя и очень похож! — задумчиво произнес Венигор.

— Это письмо Аватар! — отозвался Анфагор, читая про себя написанное.

— Что там? Что?! — нетерпеливо, спросил гном, почти пританцовывая, вокруг эльфа.

Тот неожиданно высоко задрал брови от удивления, заканчивая медленный обход вокруг камня, заговорил:

— Что здесь?! Здесь описано создание гномов. Пересказывать не буду, ибо то, что здесь описано, ничем не отличается от вашего сказания Сугутор, — пригладив густые длинные волосы, он продолжил, — однажды один пьяный гном, мне поведал эту легенду.

— Сугутор, ты же говорил, что никто из гномов не знает письма священных! — подозрительно уставился полу — эльф, на гнома, опираясь на камень.

— Ну-у я думал, что… — протянул, растеряно гном, — да нет, мы бы знали. Письмо аватар, знали лишь первые гномы.

— Эй, да тут сверху еще что-то написано! — отозвался Нэйонер, очищая от толстого слоя пыли поверхность.

— Эй да это же знак самого Золоторукого Готорда. Первого из гномов, созданных Тором! — удивленно присвистнул Сугутор, что-то дед мне не говаривал, об этой комнате. Анфагор, будь добр, не в труд будет, прочти, что здесь!

Никто не заметил растерянности и нерешительности, на скрытом полумраком, лице эльфа. Однако тот склонился и стал читать.

— Саркофаг Готорда — золокорукого! Помогите открыть крышку! — воскликнул гном, и принялся искать шов.

Нэйонер и Анфагор, удивленно смотрели как гном, оживленно вертелся около следопыта, упрямо и методично расчищавшего ножом щель от цемента, скреплявшего крышку саркофага с нижней его частью.

Прежде чем Венигор закончил работу, прошло много времени. Нэйонер успел даже вздремнуть.

— Ну все! Кажись готово! — сказал наконец Венигор, пряча нож в ножны.

— Ладно. Давайте вместе попробуем! — произнес вдруг серьезным тоном гном и стал рядом со следопытом, пытаясь сдвинуть плиту с места.

Они налегли на крышку саркофага и с трудом, наконец, ее смогли сдвинуть с места. Заскрипел камень, немного поднялось пыли и, глянув внутрь, Сугутор ахнул:

— Во имя предков и Тора! Это и в самом деле Готорд — золоторукий.

Венигор с товарищами, с замершим дыханием, смотрели, как гном взял с окаменелой груди, с глубоким уважением и благоговением боевой молот, немного отличавшийся от тех, что делали наугримы.

— Это и есть тот самый молот? — спросил Нэйонер, глядя на одухотворенное лицо Сугутора.

— Да! — ответил тот, вглядываясь в блеск ударной части оружия, над которым не властно было ни время, ни природа, — он самый. Боевой молот Тора, аватара Единого. Одного из девяти священных, что правят силами природы нашего мира.

— Ого! Да он каменный! — воскликнул вдруг полу — эльф, попробовав по привычке мертвого гнома на ощупь.

— Конечно каменный! А ты чего хотел увидеть? Это люди и эльфы из праха созданы, в прах и преобратятся. А гномы созданы из камня и после смерти в камень обращаются. — Тихо ответил Сугутор.

— Хотел бы я увидеть погост наугримов. — с напущенным почтением в голосе, сказал Нэйонер, разглядывая каменного гнома, который видел своими глазами аватар Единого. Казалось, синевато — серое лицо того сейчас покраснеет и откроет глаза.

— Вы, наверное, их ставите в своих штольнях, как статуи?! — Закончил свою мысль полу — эльф.

Не успел гном яростным ответом, как его прервал Анфагор.

— Прах к праху, камень к камню. Но я не вижу, каким образом, боевой молот, священного, может открыть нам выход?

Гном с яростным удовольствием ответил:

— Сейчас увидишь, остроухий! Венигор ослабь меч, никогда не знамо, что может поджидать нас за дверью.

Венигор встал сбоку, напряженно ожидая, лишь положив ладонь на рукоять меча. Нэйонер, вцепившись в саркофаг, напряженно и нетерпеливо ожидал, что произойдет. Анфагор с обреченным видом сидел у стены, с безразличием глядя на происходящее.

— Ну, что Сугутор, Давай! Или пан, или пропал. Вечно сидеть мы здесь не можем. — Произнес Венигор, глядя на застывшего перед тайной дверью гнома.

Сугутор, даже бровью не повел. Не отводя взгляда от стены, он держал молот так, словно пытался почувствовать его силу. И вдруг сжав покрепче, недлинную рукоять, широко замахнулся. Борода с заплетенными в ней косичками, взвилась, вслед его движению, и молот ударил о стену.

Посыпались искры, раздался глухой звук удара о камень. Небольшой каменный склеп, содрогнулся, словно от землетрясения. На какое-то мгновение повисла напряженная тишина. Скрип разорвал тишину и каменная дверь начала открываться, выпуская слабый магический свет, в кромешную тьму гномих коридоров.

— Ты ж погляди. Открылась! — изумленно уставился на открытую дверь Нэйонер.

Первым почти выскочил Анфагор, за ним полу — эльф. А затем вышли Венигор и гном. И все четверо застыли от изумления и неожиданности. Перед ними стояли пятнадцать, не менее изумленных, орков.

— Орки! — гневно прохрипел Сугутор с нотками радости и громко закричав, бросился вперед, размахивая молотом. Он словно камень, выпущенный из баллисты, ворвался в самую гущу врагов, разметав их.

Один из низкорослых орков, даже ниже гнома, размахивая коротким мечем, проскочил мимо Венигора, но промахнувшись, бросился дальше за полу — эльфом, яростно рыча.

Последнее, что видел следопыт, было как Нэйонер, словно издеваясь, подначивая над орком, бегал и прыгал, вокруг саркофага, уворачиваясь от орчего меча.

К Венигору бросились сразу несколько орков. Хмуро ухмыльнувшись, он, взмахнув, мечем, бросился навстречу. Следопыт отбил колющий удар одного, уклонившись от столкновения. И сразу отбил удар второго, с радостью услышав звук столкновения первого со стеной, и тут же вогнал лезвия меча в оказавшийся незащищенный живот. Следопыт, мгновенно извлек, из-за пояса нож, издыхающего и валящегося на колени орка, и метнул в еще одного, набегавшего. Низкорослый орк, попытался отбить, летящий нож мечем, но промахнулся и тут же осел на пол, булькая кровью, с ножом, в горле.

Только сейчас, Венигор извлек свой меч из живота мертвого орка, и осмотрелся. Из усыпальницы Готорда — золоторукого, не было слышно орчего «гавканья», что радовало. А гном все еще рубился с оставшимися в живых, четырьмя орками, двое из которых сильно хромали. Следопыт, уже готов было броситься на помощь, как услышал за спиной шорох кожаных доспехов и яростное рычание. И вовремя повернулся, чтоб отбить меч, направленный в грудь, и тут же ударил набалдашником меча по глазам. Обескураженный и на миг ослепший, орк пошатнулся и меч следопыта, рассек горло.

Оскалившись перед медленно падающим орком, Венигор осмотрелся.

Гном отклонился от меча и своим молотом, едва не оторвал голову от тела, ударив снизу, круша челюсть и лицо. И тут же подставил под яростный удар сверху рукоять, концом корой, внезапным ударом, вышиб глаз, а затем, слегка отклонившись назад, с полуразмаха, вогнал внутрь черепа край шлема.

— Ну вот, кажись все готовы! — подытожил полу — эльф, выходивший из усыпальницы, взвешивая в руке нож орка, а в другой держа грубый лук и пучок стрел, поверженного врага.

— Сладок час отплаты. Мои предки сейчас возликовали в чертогах ожидания, — хмуро сказал гном, яростный блеск глаз, которого, наконец, утих.

Венигор хотел было что-то сказать, но голос Анфагора из темноты склепа его перебил.

— Это еще не все!

И вслед за этим, в овальный зал, шурша доспехами и звеня оружием, ворвались орки. Замерев на мгновение, разглядывая место битвы, слабо освещенное, тут и там факелами, лежавшими на полу.

Раздалось яростное рычание и крики гнева, и большая орава орков, потрясая оружием, бросилась на четверых беглецов.

Нэйонер, успел убить одного и ранить второго орка, а затем был погребен под грудой навалившихся тел.

Венигор вертелся, как мог, но врагов было слишком много. Он убил двоих, еще один издыхал, скуля, а еще двое, раненые, пытались отползти, чтоб не попасть под ноги своих же. И лишь около гнома, были одни трупы и воющие раненые. Орки обступили его большим полукругом, стараясь держаться подальше от страшного, смертоносного боевого молота.

Сугутор, опустил с силой молот, круша череп, не глядя, что тот был в шлеме, и хмуро подняв брови, уставился на орков, тяжело дыша.

— Ну, что! Кто следующий, желает отправиться в серые пределы к Проклятому?

Неровный полукруг орков дрогнул, зыркавших яростно и с гневом на наугрма, забрызганного кровью, и стали нерешительно подступать.

Сугутор увидел, как на голову следопыта опустилась палица. И тот упал погребенный толпой кривоногих.

Он лишь надеялся, что шлем, сохранил тому жизнь. Он уже сам готовился отдать душу Тору, сжимая в руках рукоять молота, когда неожиданно за спинами орков, раздался древний клич рода Сугутора, и вслед за этим звуки ожесточенной рубки.

Сугутор приободрился. У него даже родилась шальная мысль, что это эго соплеменники, прорвались в Подгорную крепость.

Но какая разница, кто-то пришел ему на помощь.

Задрав к верху бороду, он закричал в ответ клич, и высоко подняв к верху молот, бросился на, дрогнувших орков. Те не выстояли, зажатые с двоих боков, и бросились наутек.

Сугутор замер, тяжело дыша всей грудью, поглаживая свою бороду, глядя на того, кто оказался их спасителем.

Перед ним стоял хмурый наугрим, весь в копоти и саже.

— Ты?! Не может быть. Стало быть, наши сказанья не врут! — тяжело прохрипел Сугутор.

— Нет. Не врут! — хмуро ответил тот.

Сознание вернулось быстро. А вместе с ним и головная боль, раскалывавшая череп.

Над ним в густом полумраке помещения, склонился довольный Нэйонер.

— Сугутор! Он очнулся! — крикнул полу — эльф куда-то в темноту, — сколько пальцев?

Венигор попытался сконцентрировать взгляд на пальцах, но те упорно расплывались.

— Раз, два, три, в общем, много! — в итоге сообщил следопыт, поворачивая из стороны в сторону голову, пытаясь сообразить, где он, — где мы? И где эти противные рожи? И почему так темно?!

Нэйонер опять улыбнулся.

— С ним все в порядке! — крикнул он и тихо сказал, уже Венигору, — Сугутор и этот новый наугрим, что пришел нам на выручку, решили отойти подальше от склепа. Уж больно там орками воняет. А скоро их станет еще больше.

Венигор наконец сел, опершись спиной на стенку, осматриваясь в полумраке.

— А где Анфагор?

— Как в воду канул. У меня такая мысль, что он к добру нас не доведет — почесал затылок Нэйонер, — вот твой меч. Нож извини, где-то затерялся. Эти два молодца, одинаковы с лица, там их много покрошили.

— Ладно, пойдем, успокоим этих удальцов, ато от их крика, сюда все местные призраки посбредаются. Помоги мне подняться.

Облокотившись на полу — эльфа, следопыт с трудом поднялся и побрел в сторону двух темных силуэтов, в слабом свете факела.

Из темноты четче и четче, возникли наугримы. Сугутор, немного ниже, не разжимая ладоней на рукояти молота. А Тунгдил, стоял, хмуро скрестив руки, держа два жутких недлинных меча, с искривленными вперед лезвиями, покрытых темной кровью.

— Вы чего тут гляделки устроили? Лучше бы отдохнули. — Проворчал Венигор, протискиваясь меж ними.

— Шутил один наугрим второму, что эжель много отдыхает, каменеет! — весело ухмыльнулся Нэйонер.

— Много шутишь! — буркнул Сугутор.

— Извини, сколько могу! — огрызнулся, все еще улыбаясь полу — эльф.

— Венигор, ты знаешь, кто это?

— Да! — коротко перебил остолбеневшего гнома, следопыт, — я уже не один час, шатаюсь по вашим залам, и многое довелось поведать и узнать. А Тунгдила, оставь в покое. Он спас мне жизнь и с его помощью, ты сейчас на свободе. Кстати, где мы вообще?!

Сугутор расслабился и виновато опустил голову.

— Это заброшенная часть залов. Еще при наугримах, здесь мало кто бывал. Отсюда есть несколько выходов. Королевские врата, там столько орков и союзников, что вам даже не стоит думать туда соваться. Тайный ход, Венигор говаривал, кажись, что завален. Через дальние пещеры вы не пройдете, они были завалены, еще при штурме Подгорного дворца Сколотом. И остается подземная река. Не самый безопасный вариант, но самый единственный. Туда я вас и проведу.

— Ага, и отдам прямиком в лапы свинорылым! — злобно буркнул Сугутор, присев на корточки, приглаживая свою бороду.

— Остынь, гноме! Может когда-то Тунгдил и предал свой род. И служил темному. Но у нас нет иного выбора. Или мы доверимся ему, еще раз, либо пойдем к королевским вратам. И славно сложим там свои головы.

Сугутор хмуро уставился в пол.

— Тунгдил отбил меня от своры орков, и пришел к нам на выручку. Я иду с ним! — решительно заявил Нэйонер.

— Сугутор! Ты, как? — обратился Венигор к гному.

Тот пожал плечами и вдруг в сердцах, ударил об пол молотом, высекая искры и осколки.

— А, что б барлог забрал мою душу! Я с вами. Мне все равно где сложить голову. Только если это будут залы моих предков.

Тунгдил наконец улыбнулся в бороду и вся хмурость сошла, словно ее и не было. Он устало потер лицо, растирая сажу и копоть, и прошелся по черной бороде.

— Ну, что я говорил тебе Тунгдил?! Идем!

— Венигор, я в толк взять не могу, как ты мог оставить в живых этих предателей, Тунгдила и Лебо?! — никак не унимался Сугутор, шагавший рядом со следопытом и несший свое грозное оружие на плече.

Венигор безразлично взирал на вырубленные в скале стены, освещенные двумя факелами, вслушиваясь в тишину темноты, за их спинами.

— Сугутор. Ты же один из вождей подгорного племени. Ты слышал о кольце мудрости?

— Да. Предания говорят, что его выковали семеро священных!

— Семеро! — оборвал гнома Венигор, засмотревшись на мгновение на факел, что его нес кузнец, шедший впереди.

— Это кольцо ковали восемь аватар. Вкладывая в него свою силу и знания. Трион — проклятый, не ковал его. Он не имеет над ним силы. Эльдары говорят, что это кольцо помогает выбирать верное решение. И я доверился ему.

— Эльдары, эльдары! — раздраженно заговорил Сугутор, — что вы все с ними носитесь! Если бы эльдары, во время своих войн с Проклятым, отбросили свои распри, то его разбили бы, еще в эпоху Зеленого листа.

— Камни аватар, сделали свое черное дело. — Согласился следопыт.

Тундил, шедший первым, вдруг остановился, перед гладкой стеной. Он отдал факел Нэйонеру и подошел к каменной поверхности. С каким-то странным видом, гном положил руки, на грубо отесанный камень, словно хотел почувствовать его.

Венигор как и Сугутор, замерли, глядя на потемневшего от работы в кузне, кузнеца.

Тунгдил отступил на миг, и что-то шепча, провел ладонью вниз по стене, и отошел. Все замерли в напряженном ожидании.

Стена вдруг дрогнула и стала отходить внутрь, треща механизмами хрустя и осыпаясь пылью и мелкой окрошкой.

Тунгдил хотел было войти первым, как вдруг замер, напрягшись, и поспешно отдал факел полу — эльфу.

— Что случилось? — спросил Венигор, положив ладонь на рукоять меча.

— Орки! — коротко бросил в ответ Тунгдил. Он выхватил оба свои странные меча и глянув на товарищей, сказал скороговоркой.

— Спускайтесь дальше вниз. Там мы некогда наткнулись на подземную реку. Пойдете напротив течения. Сейчас там воды не должно быть много. Будьте осторожны, держитесь за поручень, нетто снесет течением. А я задержу этих серомордых выкормышей.

Сказав это, Тунгдил закричал клич подгорного племени, бросился в темноту штольни, размахивая своими жуткими мечами, навстречу первым оркам, появившимся во мраке узкого прохода.

Венигор взялся за рукоять меча, но на его руку легла мозолистая рука Сугутора. Гном посмотрел вслед Тунгдилу, скрывшегося во тьме, и вклинившегося в толпу орков, и ожесточенно зазвенела сталь.

— Стой Венигор. Это его бой! — Венигор хотел было вырваться, но силы у гнома было много. Даже не каждый из наугримов, мог орудовать молотом Тора — священного.

— Стой это его выбор. Он дает нам возможность сделать то, ради чего мы живем, дышим и объединились.

Сугутор крепче сжал руку, слушая звуки рубки и криков боли.

— Он сегодня искупит свою вину кровью, и сможет войти в чертоги ожидания Тора, чтоб встретиться со своими соплеменниками.

Венигор выругался сквозь зубы и побежал за ожидавшим его полу — эльфом. Сугутор еще мгновение посмотрел в темноту, скрывшую кровавую сечу, и вперевалочку побежал за товарищами, на звук бьющей о стены пещеры воды, несшейся из темноты штольни.

КОНЕЦ