Глава 1. Чужеземный отец

Маленькая кухня освещалась одним северным окошком и была не слишком богата мебелью; небольшой стол, три стула, печка и старый сундук в углу, хранивший разную кухонную утварь. На полках — глиняные кувшины и горшки; купленные на ярмарке в городе — ровнее и красивее, украшенные цветочками, а сделанные деревенским гончаром — попроще и неказистей. Деревянные ложки и черпаки, висевшие на стене над столом, делал ещё дедушка Солы, а старый ножик с костяной ручкой, которым резали хлеб, достался и вовсе от прадедушки.

Кухня всегда нравилась Соле; здесь было так уютно и часто пахло чем-нибудь вкусным, и можно было посидеть на стуле, болтая ногами и наблюдать за хлопотами мамы и бабушки. И казалось, стены дома — самая надёжная защита ото всего; и дразнильщики, и мелкие неприятности мигом забывались, стоило оказаться на кухне, посреди знакомых запахов и предметов.

Но сегодня и они не смогут помочь. Потому что нужно срочно выяснить, вправду ли...

«Нет не может этого быть! Я не подкидыш! Я не ведьма!»

 Взрослые пили чай, когда Сола вихрем ворвалась в дверь и, отчаянно ревя, бросилась к маме.

— Мама! Мама!.. Почему они меня не любят? Почему они меня дразнят? — рыдала она, уткнувшись в тёплые мамины колени.

— Кто не любит? Кто тебя дразнит? — спрашивала мама, ласково гладя её по волосам.

— Мальчишки… — горько всхлипнула Сола.

Раньше прикосновения маминых рук могли всё. Они утишали боль от ушиба и осушали слёзы от пустяковых обид, они успокаивали и подбодряли, когда Сола болела и ей нельзя было вставать. Прижаться лицом к маминым рукам — значило обрести покой и защиту.

Почему же теперь от их прикосновения только горше?

Она подняла голову и посмотрела на маму.

Мама была всегда такая красивая! Свои золотые волосы она заплетала в косы, укладывая вокруг головы в виде короны. И так нравилось думать, что мама — немножко королева. Глаза у неё были синие-синие, как васильки, а кожа нежная, бело-розовая, даже под лёгким загаром.

Рядом с мамой Сола казалась себе дурнушкой. Разве можно считать красивым, если у тебя волосы чёрные, как крылья у ворона, а лицо такое смуглое, словно солнце долгое время светило только на него… А глаза — так и вовсе некрасивые, тёмно-карие, хорошо хоть, не вовсе чёрные...

Раньше мама объясняла, будто Сола так не похожа на других оттого, что солнце любит её больше остальных.

«Солнышко поцеловало тебя, — говорила мама, — и ты стала такой тёмненькой. Так оно сразу тебя отличает от других детей. И радуется, когда тебя видит».

Сола верила маме, но теперь такого объяснения казалось мало.

Почему мальчишки обозвали ведьмой? Почему бросались камнями?

И она, всхлипнув, спросила:

— Почему меня дразнят?.. Почему называют ведьмой?

Мама нахмурилась.

— Кто это сказал?.. Опять эти проказники, Мишу и Тьерри?

Сола кивнула.

— Они. И ещё Ромэн.

— Какой Ромэн?

— Не знаю. Голубоглазый такой… У него есть бабушка Марта… Он сказал, что я ведьма, а мой папа — демон!

Глаза бабушки, сидевшей напротив, недобро сверкнули:

— Так это же внук Кривой Марты!.. То-то она мне хвасталась: невестка с внуком в гости пожаловала… Нечего сказать, хорош гусь! Только приехал, и уже детей обижает!

И бабушка неожиданно напустилась на маму:

— А ты-то хороша! Дождалась, девчонку ведьмой назвали!.. Ведь сотню раз говорила тебе: зря её привезла. Думаешь, мальчишка сам выдумал?.. Это он с голоса Кривой Марты поёт! А если уж старая сплетница язык распустила, не будет добра! Ой, не будет добра… Затравят девчонку, как пить дать, затравят… Увозить надо.

Мама растерянно посмотрела на бабушку.

— Да куда везти-то?.. Почитай, половина Граэлии — белобрысые. Чёрных и не найдёшь...

— Почему же… Есть, — подал голос от окна дядя Эдмон, только вчера приехавший погостить. Ему не хватило места за столом, и он пил свой чай за подоконником. — Верранские горцы и те, кто живёт с ними рядом, сплошь черноволосы. И лицами смуглые...

Бабушка всплеснула руками.

— Верранцы?.. Да ты что говоришь-то? Это ж дикие люди. Об прошлый год проезжий человек рассказывал, едва от них ноги унёс. Из-за козлиной бороды за оборотня приняли, едва не сожгли. А ты к ним ребёнка...

Сола шмыгнула носом. Взрослые, как водится, говорили совсем не о том. И, дёрнув мать за платье, она поспешила задать мучивший её вопрос:

— Мама… А это правда, что мой папа — демон? Да?

Мама в ужасе поперхнулась чаем.

— Упаси Богиня!.. — возмущённо замахала руками бабушка, едва не опрокинув свою чашку. — Какой ещё демон? Такой же человек, как все. Только других порядков...

— Да скажи ей, наконец, правду, сестрёнка! — Дядя раздражённо стукнул ладонью по подоконнику. — Сколько можно рассказывать ребёнку сказки вроде той, что как-то слышал от тебя? Якобы мы нашли её в поле, среди ромашек и васильков?.. Расскажи девчонке правду об отце!

Мама сердито поджала губы.

— Эдмон, не заставляй меня ворошить прошлое и вспоминать о том человеке!

Дядя усмехнулся, откинувшись на спинку стула.

— Можно подумать, ты без того о нём не вспоминаешь. Да не смотри так, Лю, не знаю я тебя, что ли?.. Ты стараешься уйти подальше, чтобы мы не слышали, как произносишь его имя… Ты его по-прежнему помнишь. И любишь...

Мама вспыхнула, залилась краской. И рассерженно встала из-за стола.

— Эдмон! Это не твоё дело! — сказала она резко. — Да, я помню его, потому что забыть такого человека невозможно… Но разве можно его любить?.. После того, что я вытерпела?

— Страдания любви не помеха, — спокойно ответил дядя.

И внезапно вспомнилось, как однажды бабушка за что-то резко выговорила маме, и та убежала в поле. Сола тогда испугалась и пошла следом. А когда подошла, мама сидела в траве, лицом к морю, и произносила странные, непонятные слова: «Джаяр, джаяр!.. Айэ синтэ таубара!.. Зачем я тебя покинула?»

Сола задумалась.

Почему они говорят об отце, как будто его нет?..

За свою небольшую пока жизнь она успела узнать горькую истину: люди не вечны. В мире есть чёрная сила, безжалостно уносящая жизни. Человека может внезапно убить шторм, болезнь или какой-нибудь лиходей.

Может, чёрная сила унесла и отца?

И она вновь потеребила маму за платье:

— Мам… А мой папа… Его уже нет, да?

Где-то в груди натянулась тоненькая струна. Сейчас, вот сейчас мама скажет это страшное "да", и мир опустеет ещё на одного человека...

Мама глубоко вздохнула.

— Откуда мне знать, дочка? Несколько лет прошло… Всякое могло случиться.

Дядя фыркнул, словно кот.

— Да живёхонек он, твой Джаяр! Что ему сделается? Такой себя в обиду не даст, скорее других к праотцам отправит.

— А почему тогда мы не поедем к нему в гости? — спросила Сола. — У дяди Эдмона есть корабль...

— Ты с ума сошла! — воскликнула мама, почему-то испуганно. — Джаяр меня убьёт, если я вернусь!

— Почему? — удивилась Сола, — Папа, наоборот, обрадуется, если мы приедем!

Мама вздохнула и потерла лоб рукой, как делала всегда, если отвечала на неудобный вопрос.

— Ты ещё маленькая, многого не понимаешь… В папиной стране есть закон, по которому дети принадлежат только отцу. И я, выходит, украла тебя, когда убежала от него.

Сола озадаченно наморщила лоб.

— А почему ты убежала от папы?

— Потому, что у него сердце тигра! — отрезала мама, и отвернулась к окну, нервно наматывая на палец прядь золотистых волос.

Сола непонимающе посмотрела на дядю. А потом — снова на маму.

— Как это: сердце тигра? Почему сердце тигра? — спросила она со смятением.

— Так в Аралисе называют нехороших, жестоких людей, — ответил дядя.

Сола совсем растерялась.

Как это папа может быть нехорошим? Ведь он же её, Солин, папа!

А дядя продолжал, обращаясь к маме:

— Сестрёнка, позволь, наконец, я расскажу ей всю историю. Молчать о таких вещах неосторожно и даже глупо. Девочка может поверить любой небылице, а люди будут только рады морочить ей голову.

Мама вздохнула, сдаваясь.

— Хорошо. Только… Не говори плохо о Джаяре. Он очень разный, словно в нём уживаются два человека. Когда он спокоен, ласковее и заботливее его нельзя найти. Но стоит его рассердить… О, тогда жди беды! В гневе он страшен… И очень жесток.

Дядя поднялся, по привычке приглаживая ладонью волосы.

— Тогда перейдём в комнату, будет удобней рассказывать.

***

— Итак, — сказал он, когда все, кроме бабушки, оставшейся убирать посуду, уселись на принесенных из кухни стульях.

Сола удобно устроилась на полу возле маминых ног. Гладкий деревянный пол уже успел нагреться от бродивших с утра солнечных лучей.

Дядя откашлялся и продолжал:

— Для начала тебе следует узнать, что на свете есть страна Аралис...

— Я знаю, — перебила девочка. — Мама мне часто рассказывает сказки, и там всегда говорится: "Это случилось в далёкой стране Аралис".

— Сказки придумывают люди, — Дядя был немного недоволен. — Об Аралисе известно мало, и потому легко поверить всему, что о нём ни скажи. Но я там был, и скажу тебе: настоящий Аралис мало похож на сказочный. В нём много жестоких, несправедливых вещей, впрочем, как и у нас...

— Эдмон, — вмешалась мама, — зачем ребёнку твои рассуждения? Расскажи всё так, как будто рассказываешь сказку.

Дядя погрозил маме пальцем.

— Ты и сама любительница сказок… Сола уже достаточно большая, чтобы всё понимать без сюсюканья!.. Итак, слушай, — продолжал он, обращаясь к девочке, — Десять лет назад твоя мама, которая тогда ещё не была твоей мамой, поехала с твоим дедушкой… э-хм… кататься на лодке. И случилось так, что на лодку напали пираты. Разбойники сбросили дедушку в воду, а маму забрали на свой корабль, стоявший неподалёку.

— Ой… — поежилась Сола. — А зачем?

— Чтобы продать в Аралисе на рынке невольниц. Люсиэль и сейчас красива, а тогда она была прелестной юной девушкой. За неё дали бы немалую цену. В Аралисе и соседнем с ним Хамане людей продают так же, как у нас — коров, овец и лошадей.

Вот и маму твою собирались продать или обменять на самоцветы… Пиратский корабль плыл долго, ведь Аралис это очень далеко, на другом берегу моря. Морские разбойники люди грубые и жестокие, но пленницу не обижали, и даже хорошо кормили. Не потому, что она внушила им какие-то добрые чувства, просто от плохого обращения красота могла увянуть, и за девушку дали бы мало денег. Наконец её привезли в город Кайру, это аралисская столица. Здесь пленницу продали за три сотни золотых одному торгашу, который зарабатывал продажей специально обученных невольниц. Твою маму тоже стали обучать всяким искусствам: петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах… Словом, чтобы она могла угодить будущему хозяину...

Сола вспомнила тут, как иногда, убедившись, что поблизости нет любопытных глаз, мама танцевала для неё странный, чужеземных танец. И, высоко вскидывая руки к небу, пела на незнакомом языке: «Айри-айри-айри!.. Айри анта ла!»…

А когда Сола спрашивала про этот танец, лишь таинственно улыбалась.

Вот значит, где она ему научилась! В Аралисе...

А дядя продолжал рассказ дальше.

— Только мама твоя не хотела ничему учиться. Ей была противна сама мысль, что её кому-то продадут и придётся унижаться и угождать. Правда, необученных невольниц ждала ещё худшая участь: самая чёрная работа… Видя упрямство девушки, торговец решил её наказать, и выставил на продажу необученной. Наверное, рассчитывал: невольница и так принесёт барыш, своей красотой.

И случилось так, что на рынок, где продавали невольниц, заглянул богатый молодой вельможа. Он был очень красив и статен, и обладал немалой властью в городе… Чему ты усмехаешься, Люсиэль?

Мама покачала головой и снова улыбнулась.

— Ты так описываешь его… Будто ты видел его тогда.

— Я стараюсь рассказать всё, как есть, — насупился дядя. — Разве что-то не так?

— Всё так, — вздохнула мама. — Да, он показался мне в тот день сказочным принцем...

— Это был мой папа? — догадалась Сола. — Он освободил тебя, да?

— Не совсем так, — грустно улыбнулась мама. — Но я ему понравилась, и он заплатил за меня, не торгуясь. И приказал отвезти в свой дворец. Там меня помыли и переодели в красивое дорогое платье, и поместили в комнату, в какой не стыдно жить королеве. Лучшие кушанья, наряды и украшения, слуги и служанки — у меня было всё, что я только могла пожелать. Кроме одного: свободы.

Джаяр относился ко мне хорошо, и разрешал гулять в саду. Сад этот был так тенист и прекрасен!.. Пожалуй, парк нашей графини и то показался бы уродливым рядом с ним… Но для меня он был притягателен иначе. В один прекрасный день я обнаружила в дальнем конце его полузаросшую тропинку, которая привела меня к маленькой узкой калитке. За ней была небольшая площадка, и вниз к морю вела длинная каменная лестница...

Не передать словами, как возликовала моя душа! Ведь это был путь к свободе!..

Но увы, первая же попытка побега окончилась неудачей. Меня поймали и привели обратно. Тогда я в первый раз увидела, каким жестоким и неумолимым бывает Джаяр в момент ярости! Каким бешеным огнём горят его глаза!.. Он сурово наказал меня за побег… и я поняла, что бежать одной мне никогда не удастся...

— Папа тебя ударил? — нахмурившись, спросила Сола.

Мама погладила её по волосам.

— Нет. Но он приказал...

Дядя зло усмехнулся:

— Конечно!.. Зачем бить самому, когда существуют слуги?..

Мама притянула девочку к себе.

— Ты не грусти, солнышко, ведь это было давно.

Сола упрямо тряхнула головой:

— Он не имел права тебя бить!..

— Маленькая моя, в Аралисе свои законы… — вздохнула мама.

И продолжала рассказ:

— Я притворилась, что смирилась со своей участью. Мне нужно было вернуть доброе расположение Джаяра, и я начала учиться всему тому, к чему раньше не имела охоты. Злопамятный, он долго не мог простить мне попытку побега, но всё же в конце концов сменил гнев на милость. Я была прощена… Мало-помалу Джаяр вновь стал со мной прежним, весёлым и ласковым, но я уже знала, что под маской добродушия таится свирепый тигр...

Прошло совсем немного времени, и родилась ты. Отец назвал тебя Синрис, что значит "восход солнца". Здесь я постаралась дать тебе похожее имя: ведь Солэйн означает "солнечная"… И хотя у твоего отца уже были дети от других жён, он не мог на тебя налюбоваться. Впрочем, ты и впрямь нас веселила, смышлёная и забавная малышка!.. С твоим рождением в моей жизни появился новый смысл. И всё сильнее мне хотелось вернуться домой, в родные края!..

Мама замолчала, вновь переживая минувшее.

Дядя деликатно откашлялся.

— Позволь, сестрёнка, я закончу. Как видишь, Сола, бежать из дворца было не так то легко… Но помог случай. Или боги, что иногда одно и то же. В ту пору я и мой друг Гастон решили отвезти товар в Аралис, чтобы продать его самим, без посредников. Снарядили корабль и приплыли в Кайру.

Случайно я узнал, что во мраморном дворце томится моя родная сестра. Пока мы торговали, я всё ломал голову, как ей отсюда бежать. Мы пошли на риск. Один человек согласился нам помочь. Он проник во дворец и передал Люсиэль наш план побега. В назначенный день и час твоя мама спустилась по каменной лестнице, неся тебя на руках. Как только она вступила на борт, мы спешно подняли якоря и вышли из залива прежде, чем рассвирепевший Джаяр приказал закрыть порт...

Нам удалось уйти от высланной вслед погони… И радостные, мы поплыли домой. За время плавания мой друг Гастон успел крепко влюбиться, и по возвращении предложил твоей маме выйти за него замуж… Ну, вот и всё, — закончил дядя. И о чём-то вздохнул.

Мама улыбнулась Соле.

— Да, вот и вся история. А теперь иди поиграй. В твоём возрасте вредно сидеть на месте.