Проклятье ангела

Проклятье ангела

Исторические хроники Этара

Ревимы — представители древнейшей расы, по легендам, являющимися прямыми потомками Изначального Света, создавших все миры, и являющихся главными покровителями мира Этар. Их противоположностью принято считать демонов, однако демоны — лишь результат смешения тварей Изначальной Тьмы с некоторыми ревимами. Ревимы отказались признать новую расу равной им, и уж тем более отрицали своё родство с ними. Так начался тысячелетний конфликт.

Демоны уступали ревимам в могуществе, но унаследовали от своих предков невероятную живучесть и долголетие, а также способность к магии, и оттого их безжалостно истребляли. Ревимы усердно распространяли среди людей лживые слухи, что уже одно существование демонов опасно — они подвергают угрозе будущее человечества.

Две Изначальные стихии — Тьма и Свет — наблюдали за бессмысленной войной долгое время, не решаясь вмешаться, так как это могло вознести конфликт на новый уровень. В конце концов, Тьма не смогла остаться в стороне, и выпустила в мир своих детищ — чудовищ, инфернов, в которых вложила единственное желание: уничтожить всё, что представляет опасность для демонов. Это было страшное время. Дети Изначальной Тьмы знали только одну команду — уничтожить, и они уничтожали, испепеляли и поглощали жизнь.

Ревимам удалось очистить мир, но цена была велика. Две трети огромного континента остались без магии, часть магических народов кануло в небытие, а остальные оказались на грани вымирания. Только северная часть континента осталась нетронутой, позже её прозвали Магическими землями — именно там оказались пригодными условия для рас, чья жизнь напрямую зависела от наличия Источников магии.

Демоны после Кровавого Нашествия исчезли. По предположениям историков, их добили ревимы. На самом же деле Изначальные стихии сумели договориться, и отправили остатки демонов в иной мир, оставив на Этаре неактивные переходы. Правда, во время переброски демонов в радиус действия порталов случайно попадали люди, и после этого оставались пустые селения, а порой и строения переносились вслед за своими хозяевами, добавляя загадок для историков...

Века спустя стало доподлинно известно, что ревимы выжили. Однако от великой и прежде многочисленной расы остались крохи. И потому, поборов гордость, ревимам пришлось подумать о своём будущем. Дети Изначального Света презирали иные народы, и семьи заводили исключительно со своими сородичами, постепенно деградируя, так как неоднократно фиксировались случаи кровосмешения — жили великие потомки Света закрытыми кланами. Потомство получалось слабым, нездоровым и, откровенно говоря, уродливым и неспособным к жизни. Ревимы постепенно вырождались. Связь же с другими расами долгое время считалась страшнейшим преступлением, называемая грязнокровием.

После Кровавого Нашествия ревимы были вынуждены пересмотреть свои законы и устои. Так на Этаре появились полукровки — эфрины.

По преданиям, дошедшим до настоящего времени, ревимов описывали как альбиносов: светлые, почти до белизны снега, волосы, светлая и бледная кожа, утончённые черты лица. Однако глаза, в отличие от альбиносов, варьировались от бледно-голубого до фиалкового цвета. Вероятно, именно за это люди прозвали их ангелами.

Потомки ревимов унаследовали от предков физическую и магическую мощь, долголетие и здоровье, которое могла пошатнуть разве что старость, или тяжёлое ранение. А вот внешность потомки перенимали второго родителя. Со временем полукровок стало невозможно отличить от обычной массы. Только глаза у них неизменно оставались небесно-голубыми с лёгким фиолетовым переливом.

Эфрины во все времена становились великими магами и Охотниками, которые выслеживали оставшихся инфернов. После Кровавого Нашествия на Этаре сохранились следы пребывания детищ Изначальной Тьмы, которые одним своим существованием причиняли вред — земли, где обитали инферны, гибли, магия постепенно пропадала. Эфрины были единственными, кто способен противостоять им и остаться в живых.

Однако даже эфрины не всесильны, а мир полон сюрпризов и загадок.

Часть 1

Глава 1

Конвой из двух крепких мужчин сопровождал высокую, но хрупкую на вид девушку. Чёрное каре, ранее аккуратно уложенное, сейчас было сильно взъерошено. У основания шеи, приглядевшись, можно было заметить небольшую татуировку — птицу, выполненную в простом стиле. На руках девушки были закреплены толстые кандалы на такой же толстой, короткой цепочке. Современные наручники надевать не стали — побоялись, что они не помешают девушке в случае чего напасть на конвоиров — осудили её не за неправильную парковку кэрра. А кандалы были тяжёлыми, стесняли движения, в довесок нагнетали атмосферу, как надеялись сопровождающие, и заставляли присмиреть.

Конвой остановился у последнего пропускного пункта. Ещё немного, и мужчины смогут вздохнуть с облегчением, поместив преступницу в камеру.

— Кто у нас тут? — Немедленно отреагировал дежурный. Это был мужчина чуть выше среднего роста, обычной наружности. На вид лет сорок пять. На затылке у него была залысина. Неприятный тип, сразу же определила заключённая.

— Новенькая. — Сказал очевидное один из сопровождающих, напряжённо ожидая дальнейшего развития событий. И оно последовало.

— Хорошенькая, — резюмировал дежурный. В глазах промелькнул сальный интерес, пока он тщательно осматривал девушку с ног до головы.

— Росс, — немного нервно поторопил второй конвоир, заметив это, — нам бы побыстрее смену сдать.

— Да-да, — совершенно не обратил внимания дежурный и нехорошо улыбнулся. Он как раз наткнулся взглядом на серебряное колечко, украшавшее мизинец левой руки девушки. — Украшения нельзя. — С каким-то изощрённым удовольствием протянул Росс.

Мужчина потянулся к кольцу, его руку перехватил старший конвоир.

— Не стоит. — Мужчины встретились взглядом.

— Украшения не положено! — Рявкнул Росс.

Конвоиры переглянулись и негласно пришли к решению не вмешиваться.

— Я тебя предупредил, — на всякий случай повторил старший и от греха подальше отошёл на пару шагов.

Это противоречило служебным обязанностям, но, видят боги, конвоиры присутствовали на суде, и видели, что сделала эта девушка с истцами: множество синяков и загипсованные конечности, были способны вызвать шок даже у самых крепких шок. О том, что один из сопровождающих был "своим" человеком, который должен получить неопровержимые доказательства того, что в здешней тюрьме проворачивают незаконные дела, не знал никто, но свою роль этот человек должен был сыграть. Свидетелю необходимо собственными глазами убедиться в нарушении законов, чтобы даже с привлечением артефакта правды не возникло проблем.

Росс предвкушающее улыбнулся: привык, что начальство не запрещает выходить за некоторые рамки, и уже представлял, как будет тщательно "обыскивать" очередную преступницу. Однако взгляд, которым одарила его девушка, заставил мужчину на мгновение оцепенеть — будто ледяной водой облили. Проморгавшись, Росс сбросил оцепенение, и разозлился сначала на себя — что позволил показать слабину, а потом на девушку — что она посмела так нагло себя вести. Почувствовав мимолётный прилив власти и превосходства, дежурный больно схватил преступницу за запястье, вдавив кандалы в кожу.

— Снимай кольцо. — Прошипел Росс.

Девушка ответила ему надменным взглядом, полным презрения.

— Снимай, или я сам это сделаю! — В тоне мужчины сквозила плохо скрываемая похоть — чувство превосходства возбуждало его.

Конвоиры благоразумно отошли подальше, боясь встревать. Они уже привыкли к тому, что некоторые дежурные, ведущие дружбу с начальником тюрьмы, позволяют себе лапать заключённых, а иногда и "дрессировать" их прямо на месте — работникам было известно о "слепых зонах" камер. Здесь было не принято печься о преступницах, пусть они тоже люди.

— Попробуй! — почти выплюнула девушка.

Мужчинам почудилось, что в коридоре стало прохладнее — кое-кто даже передёрнул плечами.

Возбуждение Росса достигло пика — ему не терпелось "преподать урок". Он сильнее сжал запястье девушки и замахнулся другой рукой для удара, желая смирить непослушную зверюшку.

— Я ска… — договорить дежурный не успел. Даже будучи скованной по рукам и ногам, девушка представляла опасность. И в следующий миг её конвоиры лишний раз в этом убедились.

Вывернув левую руку, осуждённая схватила нападающего за запястья и резко дёрнула на себя. Не успев толком сообразить, что произошло, мужчина, пытавшийся запугать заключённую, упал на пол, а из его носа брызнула кровь — сильный и одновременно точный удар лбом сломал переносицу обидчику.

Девушка слегка поморщилась — такой удар весьма болезнен не только для Росса, но и для неё самой.

— Звиняй, начальник. Мы предупреждали. Теперь можно пройти? — Старший из конвоиров не удержался от ехидного смешка.

Перепуганный Росс, пытаясь остановить кровь и при этом не трогать нос, быстро пропустил конвой.

— Мы почти пришли. — Предупредил старший. — Сейчас познакомишься с начальником тюрьмы. Так что побудь хорошей девочкой хотя бы несколько минут.

— Я не виновата, что до этого идиота не дошло предупреждение. — Резко ответила осуждённая, убедительно следуя выбранному образу.

Конвоиры промолчали, уверенные, что для того, чтобы спорить с такой девушкой, нужно как минимум иметь хорошую медицинскую страховку.

Начальником оказался мужчина в костюме около 45-47 лет на вид с не самой приятной наружностью, от которой так и веяло чем-то, что заставляло не доверять такому человеку. Возможно, виной тому служили его бегающие глазки и угловатые черты лица.

— Оставьте нас. — Распорядился он.

— Но...

— Она закована в кандалы. — Озвучил очевидное начальник, рассчитывая, что подчинённые мигом проникнутся.

— Я бы на вашем месте не стал недооценивать её. — Подал голос старший конвоир. — Она только что побила дежурного. У него кровь из носа лилась фонтаном...

— Вот как? — Начальственные брови приподнялись в удивлении. — Значит, я буду просто осторожнее, спасибо за предупреждение. А теперь выйдите. Я хочу, чтобы нам никто не мешал.

Конвоиры всё же выполнили приказ, хотя и не желали подчиниться — доверия к преступницам, тем более таким, они не испытывали. Впрочем, в случае чего виноватым окажется именно начальник.

— Значит, заключённая номер девять-ноль-пять-один. Четвёртая категория. Знаете, — задумчиво обратился к девушке мужчина, — категории присваиваются в зависимости от того, насколько преступник опасен для окружающих. Самые опасные имеют 5 категорию.

— Мне этим гордиться? — высокомерно спросила заключённая.

— Думаете, стоит? — не отреагировал на выпад начальник тюрьмы.

— Вы мне скажите, — парировала девушка.

— Откуда в вас столько злости к окружающим? — Изобразил натуральный интерес мужчина, что не укрылось от девушки. — Избила четырёх сотрудников банка, напала на охрану и полицейских. Шестеро с переломами различной тяжести, двое в отделении интенсивной терапии. — Пауза была нужна для того, чтобы преступница задумалась над тем, что совершила. — Эти результаты ужасают. — Тоном заправского дедушки, которому жаль, что любимая внучка не оправдывает возложенных на неё надежд, закончил мужчина.

Однако образу, что был выбран девушкой, слово совесть было незнакомо.

— Могла бы и лучше, знаю. — Пожала она плечами. — Тогда мне просто не повезло, видимо, не мой день был.

Начальник тюрьмы покачал головой. С каждой минутой у него всё чётче обозначался план на эту девушку, которая могла бы принести пользу. Он взял со своего стола дело новоприбывшей и погрузился в его изучение.

— Шалл Талея, 21 год. — Мужчина ненадолго замолк, бормоча под нос что-то про загубленную молодость. — Хм, у вас скоро день рождения.

— Хотите сделать мне подарок? — нагло спросила девушка.

— А вы чего-то хотите? — с сомнением взглянул на неё начальник.

— Да. Я не прочь отпраздновать свой двадцать второй день рождения, скажем, — заключённая сделала вид, будто серьёзно задумалась, — на свободе.

— Боюсь, два года заключения вычеркнуть из дела не удастся, — усмехнулся начальник.

— То есть вы хотите предложить мне сделку. Я вас правильно поняла, господин начальник тюрьмы?

— Вы быстро соображаете. — Неуклюже подмазался мужчина.

— Речь о свободе всё-таки. — Повела плечом девушка и переключилась на деловой тон. — Итак, что вы предлагаете?

— Я могу выпустить вас досрочно при одном условии. Если вы согласитесь помочь нашему Исследовательскому Центру в изучении психологии преступников.

Девушка лишь силой воли подавила в себе реакцию на слова о Центре.

— Что от меня требуется? — как можно бесстрастнее спросила она.

— О, ничего особенного. — Добродушно проворковал начальник тюрьмы. — Некоторое время вы будете наблюдаться у наших специалистов, и, если они сочтут вас полезной для наших исследований, то мы подпишем с вами договор, и через год вы сможете выйти на свободу.

— Полгода.

— Это… — мужчина потерял дар речи от такой наглости. Даже самые психически неустойчивые заключённые вели себя куда скромнее, потому что были наслышаны об этой тюрьме и её порядках. — Вы просите слишком много. — Наконец, он совладал с голосом.

— А вы предлагаете сомнительную сделку преступнице с 4 категорией. И совсем не боитесь, что можете меня расстроить? — Притворно удивилась девушка.

— Угрозы меня не пугают. — Начальник тюрьмы напрягся, мигом вспомнив, что конвоиры неспроста предупреждали его.

— Вот и отлично. Потому что это была не угроза. Всего лишь предупреждение, — заключённая замолчала. Она видела насквозь своего собеседника, а давление на явные слабости позволяло точно манипулировать им, диктуя свои условия. — Так как на счёт полугода?

— Восемь месяцев. — Сдерживаясь от ругательств, просипел мужчина. — Большего позволить не могу.

— Хорошо. Я согласна. — Благодушно заключила девушка.

Начальник тюрьмы вздохнул с облегчением. Он совершенно отвык от того, что какие-то конченные в глазах общества девицы навязывают ему свои желания.

— В ближайшее время я договорюсь с нашими специалистами о проведении сеансов. Так что будьте готовы. А пока осваивайтесь. — На этом знакомство окончилось.

Начальник тюрьмы вернулся к своему рабочему столу. Нажав на копку переговорника, он вызвал охрану, чтобы та сопроводила новоприбывшую в её жилище на ближайшие месяцы.

Оставшись наедине с собой, мужчина дал волю чувствам и со злостью ударил по столу. Девушка одним своим присутствием подавляла его. Она диктовала ему свои условия! — распалялся он. Выставила его бесхарактерным слабаком!

— Восемь месяцев, ха! Я устрою тебе ад. Не рассчитывай дожить до своего освобождения, наглая девка, — пообещал начальник тюрьмы, намереваясь лично принять участие в укрощении строптивицы.

"Сколько мне ещё тут торчать? Этот недотёпа Шан должен поторопиться, если не хочет, чтобы от этой тюрьмы остались кирпичики", — размышляла заключённая, сидя в кабинете психиатра. Сегодня был первый сеанс.

Прошла всего пара дней с тех пор, как заключённая Талея Шалл начала отбывать срок. За это время ей удалось обнаружить немало странностей, в том числе избирательно установленные камеры, коих было множество в столовой, внутреннем дворе и коридорах. А вот в медкрыле они были редкостью, причём девушке казалось, что они вовсе не снимают — этакие пустышки, потому что тогда бы охрана сразу отреагировала, когда тюремный врач прочувствовал на себе, что не стоит угрожать преступницам с четвёртой категории опасности.

— Итак, начнём. Как вас зовут? — спросил психотерапевт, сидя в кресле. Его тучное тело и крупная залысина говорили о немолодом возрасте, размере кошелька и любви к еде. Талея только поражалась тому, как такому вообще выдали сертификат психотерапевта: этот дяденька, скорее всего, умело притворялся врачевателем разума, потому что ему самому требовалась психологическая помощь — комплексы у него копились, похоже, с подросткового возраста.

— У вас есть моё дело. Почему бы не почитать его? — предложила Шалл.

— Я предпочитаю устанавливать контакт с первой минуты, начиная со знакомства, чтобы в будущем лечение было более эффективным.

— Не вижу в этом никакого смысла.

— Что вы имеете в виду? — лицо психотерапевта приняло кислое выражение — он уже знал, что будет дальше. Очередной его провал.

— Что знание моего имени, которое записано в моём личном деле, лежащем на вашем столе, ничего не даст. Пытаясь узнать обо мне и моём прошлом, вы хотите наладить контакт, войти в доверие, чтобы "помочь разобраться в себе". Однако у меня для вас новость: я не позволю ни одному похотливому жирному старикашке даже приблизиться к себе, и тем более, влезть в душу. Сеанс закончен. Спасибо за внимание, — отрезала Талея, вставая с кушетки. Перед тем как выйти, она махнула рукой, зная, что скрытая камера фиксирует каждое движение.

Щелчок пульта остановил показ записи.

— И так каждый раз. — Пожаловался начальник тюрьмы. — Три из шести наших специалистов с многолетним стажем и множеством заслуг отказались от неё.

— Она профи, — заключил мужчина, просматривая видеозаписи с сеансами психотерапии в кабинете начальника тюрьмы.

— Что это значит?

— Пока не уверен. — Убедительно солгал тот, кому только что жаловались. — Я бы хотел лично с ней побеседовать.

— Наши специалисты с ней не справились, а вы ещё молоды… — попытался указать место новичку начальник тюрьмы. Не на того напал.

— Зато мои методы работают. — Отрезал молодой специалист. — Дайте поговорить с ней. Если мне не удастся наладить контакт с осуждённой Шалл, я уволюсь и полностью оплачу неустойку.

— Идёт. Завтра же отправим её к вам.

Большего начальнику тюрьмы не нужно было — от горделивого "юнца", которого ему вдруг навязали "сверху" как специалиста, способного справиться с самыми буйными заключёнными, он мечтал избавиться, подозревая, что тот попытается разнюхать о незаконных делах. Но в приказе о переводе нового специалиста было чётко сказано, что в случае разрыва контракта сторона-инициатор обязана выплатить огромную неустойку — "юнца" с трудом выманили из-за границы.

Так что договору начальник был несказанно рад. И ещё больше он радовался будущему провалу — осуждённая Шалл слишком непредсказуемая, чтобы с ней можно было договориться.

Талея Шалл провела в тюрьме почти месяц. За это время она успела заработать себе славу неуравновешенной, непредсказуемой и опасной заключённой. Даже самые жестокие, осуждённые за тяжкие преступления, женщины признали её авторитет. В основном, заслуга Талеи состояла в том, что она сумела запугать окружающих. Первую неделю она с завидной регулярностью поставляла в лазарет пациенток. Охранники даже начали опасаться, что скоро очередь дойдёт до них. Однако Шалл отвечала агрессией только, когда её злили. Если её никто не трогал и не пытался провернуть то, что не нравится девушке, она оставалась спокойной и даже слушалась.

Вопреки прогнозам начальника тюрьмы, жилось Талее вполне себе хорошо: кормили, выпускали на прогулку, иногда давали почитать новости. Ад она случайным образом устроила начальнику: тот рвал и метал, потому что на всю тюрьму заключённая Шалл оставалась единственной, кто открыто проявлял агрессию, в отличие от других "коллег", которые устраивали драки и унижали друг друга втихаря. Собственно, каждую неделю начальник тюрьмы обязан был демонстрировать отчёты по психическим изменениям осуждённых, дабы его проект продолжали финансировать. Талея же самым поганым образом портила всю статистику.

"Наверху", естественно, не смогли обойти вниманием наличие "чрезвычайно агрессивного и неуравновешенного объекта с психическими отклонениями, непригодного для исследований". Решили, раз не справляются уважаемые притюремные специалисты, значит, что-то там не чисто: либо врут эти так называемые спецы, и квалификация их тогда весьма сомнительна, либо уровень не тот, и нужен специалист более широкого профиля. Срочно, в приказном порядке, в исправительное учреждение особого режима был направлен молодой доктор психологических наук.

— Шалл, — окликнул охранник Тэн — единственный, кому удавалось хоть немного поговорить с этой заключённой, если так можно назвать обмен колкостями.

— Чего ещё? — как обычно грубо отозвалась заключённая.

— На выход. — Также "ласково" ответил мужчина.

— Зачем? Время для прогулок не наступило. — Хмуро поинтересовалась заключённая, пытаясь вытянуть из охранника больше информации.

— Тебя направили к новому специалисту. — Охотно просветил тот.

— Опять? — закатила глаза Талея. — Им не надоело?

— Вываливайся. — Так смело дерзить охрана позволяла себе только в том случае, когда Шалл находилась в камере. — Приказ начальства.

— Да иду уже.

Конвой из четверых охранников и одной заключённой направился в медкрыло. Ещё когда на Талею надевали наручники, она заметила среди охраны новое лицо.

— Четверо охранников? — усмехнулась она.

— Один раз ты ударила доктора.

— Он распускал руки.

— А в прошлый визит к нему, избила.

— Говорила же, он руки распускал! — Обиженно повторила девушка.

— Ну да, как же. — Не поверил в заслуженность наказания охранник. — Тебя двое-то еле оттащили.

— Поэтому число охранников увеличили? — никто не ответил, только в воздухе ощущалась напряжённость.

Шалл убедительно изображала из себя маленькую капризную девочку, чьё настроение переменялось каждые несколько минут в зависимости от того, что привлечёт её внимание.

— У вас новенький? — тут же полюбопытствовала она.

— Из-за тебя за последнюю неделю часть охранников взяла больничные и отгулы, — просветил хмурый Тэн.

— Заболели? — заботливо поинтересовалась Шалл.

— Нет. Нервное расстройство. Они боятся работать, если речь о тебе.

— О, так я знаменитость. — Засияла заключённая.

Всю оставшуюся дорогу охрана молчала. Когда конвой остановился перед дверью кабинета, трое из сопровождающих отошли. Новичок остался.

Талея бросила на него испытующий взгляд. Их глаза встретились.

— Мне не нужна нянька. — Бросила девушка.

— А как на счёт смотрителя? — парировал он, не сводя тёмно-карих, почти чёрных, глаз.

Заключённая хмыкнула, открыла дверь и вошла внутрь. Вслед за ней прошмыгнул новичок.

— Нянька, — пробурчала та.

Кабинет несколько отличался от других, в которых осуждённая Шалл успела побывать. Он не был таким просторным как другие, зато в нём девушка чувствовала себя комфортнее — в отличие от остальных кабинетов, в этом существовала лёгкая небрежность, что создавал беспорядок. Хозяин кабинета явно не страдал такой неприятностью, как патологическая любовь к чистоте и порядку: на столе бессистемно лежали папки, на кресле висел пиджак, даже дверца узкого, но высокого, в человеческий рост, шкафа была небрежно приоткрыта, вызывая у посетителей желание узнать, что в нём хранится. Стены, вопреки общепринятым правилам, были выдержаны не в нейтральных тонах, а были поделены горизонтально на две неравные части — большая часть радовала глаз спокойным бежевым, а меньшая (нижняя) резко контрастировала тёмно-коричневым. Общее впечатление было положительным, хотя и возникала ассоциация с типичным рабочим пространством офисного начальника, где важно напомнить подчинённым, вызванным "на ковёр", кто главный, и при этом показать, что у его хозяина есть вкус. Строго, без излишеств, с маленьким бонусом в виде улучшенного эффекта внушения.

Талее такой кабинет понравился гораздо больше, чем его безликие собратья, в которых не ощущалось ничего, кроме холода и отчуждённости. Здесь всё было гармонично устроено, несмотря на отсутствие владельца сего царства.

Талея хмыкнула. В тишине это прозвучало почти как обвинение.

Она оглянулась через плечо, и её личному охраннику достался тяжёлый проницательный взгляд. Затем, совершенно не стесняясь, девушка направилась к столу, где заманчиво лежали папки.

— Что вы делаете? — спросил охранник. Возмущение или, на крайний случай, удивление напрочь отсутствовали в его голосе. Зато заключённая отчётливо ощущала его интерес.

— А вы? — вернула вопрос. Если мужчина скажет, что "должен охранять", причём непонятно кого от кого, то получит ещё один вопрос, но уже на тему "Зачем нужна охрана, если заключённой позволяется делать всё, что угодно в отсутствие хозяина кабинета?". Если же нет, то подозрения получат подтверждение.

Человек в форме охранника каверзно усмехнулся и прошествовал прямиком к шкафу, что располагался напротив двери. Словно в ответ, он уверенно открыл его и начал неторопливо расстёгивать пуговицы форменной рубашки, время от времени поглядывая на Талею.

— Ну и к чему был весь этот спектакль? — не особо надеясь на правдивый ответ, спросила девушка, пролистывая первую папку с абсолютно бесполезной информацией. Там находились отчёты её предыдущих "мозгоправов". Везде почти одно и тоже: "неуправляемая", "агрессивная", "неуравновешенная", "представляет опасность для окружающих". Специалист Андор Ванов в рекомендациях к лечению даже написал, что наилучший вариант — усыпить заключённую.

— Хотелось взглянуть на вас, так сказать, в естественной среде. — Ответил мужчина, снимая рубашку и не отрывая глаз от Талеи. Та, прежде изучавшая вторую папку, недовольно подняла на него серо-голубые глаза.

— Сказали так, будто я дикая зверюшка неизвестного науке вида. — Раздражённо произнесла она.

Мужчина загадочно улыбнулся, вызвав у заключённой желание, немедленно сказать что-то едкое в ответ.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил он прежде, чем Талея открыла рот.

У девушки начало складываться впечатление, что её терпение испытывают намеренно, проверяя, насколько далеко можно зайти. Вся эта ситуация — сплошная игра, чтобы дать ей реальную оценку. А играть, как известно, можно и вдвоём.

— Пока нет. — Девушка со скучающим видом пролистала до конца вторую папку. Краем глаза она заметила, как мужчина улыбается. Снова появилось странное желание сделать ему какую-нибудь гадость. Наверное, из себя выводила эта уверенность и чувство превосходства, читавшиеся в каждом движении этого типа. Он просто умел создать впечатление, что якобы знает всё наперёд.

— Наверное, вы ещё не добрались до конца. — С намёком произнёс мужчина. И столько снисходительности в голосе, что у заключённой возникло нестерпимое желание больно ударить его по голове этой самой папкой.

Талея стиснула зубы, чтобы промолчать. Но её в очередной раз ждала провокация:

— Господин Андор Ванов дал вам очень необычную оценку, — на деле там было написано, что причина в стервозности и вспыльчивости заключается в отсутствии половой жизни. — И рекомендации к лечению.

Талея хмыкнула, припомнив неофициальную формулировку к личностной оценке. Вслух господин Ванов высказался куда более похабно и грубо, а если ещё точнее, — орал вслед, пока заключённую уводили в камеру. Зато в отчётах всё это выглядело культурно.

— Вы про сексуальную неудовлетворённость? Судя по тому, какие выводы Ванов сделал, диплом о высшем образовании психолога он рисовал с чьей-то помощью — сам бы просто не додумался до этого.

Псевдо охранник отчего-то не спешил набросить рубашку взамен форменной. Талея принялась за последнюю папку, самую тонкую и оттого интригующую.

— Проверяете реакцию? — не отрываясь от изучения содержимого, поинтересовалась Талея и хмыкнула. — Осго Зеан.

В третьей папке оказалась краткая информация о мужчине, что продолжал нервировать заключённую своей загадочной улыбкой.

— Доктор психологических наук, серьёзно? — поразилась девушка. Благодаря графе "возраст", она смогла рассчитать точный возраст. Он составлял всего 34 года. Просто поразительное достижение в такие годы. — Специальность — аналитическая психология и клиническая? — Противник оказался непрост. Такой легко может заподозрить и раскрыть малейшее несоответствие. При условии достаточной опытности, конечно.

— Не верьте всему, что вам говорят. — Посоветовал Зеан. — Или пытаются внушить с помощью подручных средств.

— То есть и у вас диплом на домашнем станке печатанный?

Мужчина усмехнулся.

— Вы меня не разочаровали. — Не в тему сказал он, надевая белую рубашку.

— Чем же, позвольте узнать? — Не скрывая иронии, задала вопрос Талея. Ознакомившись с манерой ведения разговора, она уже не рассчитывала получить ответ сразу. Потому и иронизировала: быстро поняла, что, такой как Зеан, умеет преподносить информацию дозировано, строго определённое количество, и никакими ухищрениями не вытянуть больше.

— Столько равнодушия к переодевающемуся мужчине. — Задумчиво протянул доктор. Интонация выдала его.

— Мне давно уже не пятнадцать, чтобы поддаваться на подобные провокации. — Закончив изучать дело Зеана, девушка с громким звуком захлопнула папку и бросила на стол. — Особенно, когда они столь очевидны. — Натянуто улыбнулась собеседнику, дав понять, что не в восторге от его методов.

— И что же, никаких вопросов не будет? — полюбопытствовал Зеан, застегнув пуговицы и надев галстук. — Я, всё же, привык выглядеть… хм, презентабельно даже в таком месте. — Пояснил он, заметив взгляд заключённой, в котором ясно читался вопрос, на кой ему понадобилось так наряжаться.

— Например? — Шалл нахально заняла стул хозяина кабинета. Он явно был ортопедическим, судя по уровню комфортности. — М-м, как удобно. — Заключённая откинулась на спинку, заложив руки за голову, и прикрыла глаза, всем своим видом демонстрируя, что теперь её оттуда так просто не выгонишь. На деле, она пробежалась глазами по мужской фигуре, оценивая её.

— Нравлюсь? — неприкрытое ехидство дало Талее понять, что её попытка втихую рассмотреть противника не увенчалась успехом.

— Не-а, не в моём вкусе. Не отвлекайтесь, — отмахнулась девушка. Она слукавила: Зеан был хорош. Высокий, выше неё на ладони две-три. Талея за месяц пребывания в тюрьме отвыкла от таких высоких людей. Сама она имела модельный рост, и была стройна, но не до худощавости, хотя при таком паршивом кормлении был шанс вскорости стать ходячим пособием по анатомии. Местные же обитатели были пониже Талеи, и чаще всего уступали в росте всего на полголовы. Самые высокие были одного роста с ней.

Белая рубашка отлично сидела на мужчине. Без неё он, само собой, выглядел даже лучше — за собой мужчина явно следил, частенько наведываясь в спортзал, что было ещё удивительней, так как такие личности бесповоротно отдавали всего себя науке, не слишком-то интересуясь спортом. Но в этом Талея никогда бы не призналась. Собственно, физически Осго Зеан был хорош и привлекателен, но вот характер… С таким только нервы себе трепать — ни поспорить, ни поругаться как следует: он просто будет стоять и со странной улыбочкой (в этом девушка ни секунды не сомневалась) невозмутимо выслушивать всё, что ему захотят сказать.

Мужчина в очередной раз проигнорировал вопрос Талеи и задал свой:

— Что такого вы сделали Андору, что он написал в вашем деле столь… нехарактерную для него рекомендацию?

— Всего лишь пыталась доказать ему, что знаю место, в котором любому идиоту могут напечатать качественную грамоту со всеми печатями и оттисками, и её преподнесут даже в рамочке. Правда, дерут за это, как за особняк звезды, и при первой же проверке маг легко поймёт, что это фальшивка… А что, он ваш друг?

— Нет, — после серии коротких смешков, выдал Зеан. — Просто я тоже видел все эти грамоты и сертификаты, как вы сказали, в рамочках. Никаких подозрений, на первый взгляд, они не вызывают. Отражаются себе при свете, как настоящие, но я склонен поверить вам.

Серо-голубые глаза девушки едва заметно прищурились, стараясь отыскать пропущенные при первом осмотре мужчины детали. Говорят, маг мага чует издалека. Не совсем верное утверждение. Маг должен быть невероятно силён, чтобы от него "фонило". Потому что в обычных случаях мага можно почувствовать при колдовстве. С другой стороны, странно, что настолько сильный маг, от которого "фонит", первым делом не научился скрывать свою ауру от других — иногда полезно оставлять в рукаве пару козырей.

Ничего. Либо Зеан чист, либо он маг, достаточно опытный, чтобы скрыть ауру. Однако теперь присутствие мужчины в небольшом пространстве ощущалось иначе.

— Почему? — вырвалось у девушки. Он первый, кто поверил. Без сомнений, без раздумий. Просто поверил. Осуждённой, чьим словам доверия нет и быть не может.

— Я имел неудовольствие побеседовать с ним. — Сообщил Зеан, присаживаясь на стул, аккурат напротив заключённой. Теперь их разделял только стол.

— Оу, — понимающе протянула Талея.

— Да, удивительный мужик. Превосходная теоретическая база, но абсолютно не умеет работать с людьми.

— Это ещё мягко сказано, — усмехнулась Шалл. — Ванов умудряется строить невероятно бредовые версии. Складывается впечатление, что людей он вообще не понимает.

— Чистый теоретик. — Подтвердил Зеан и снова резко сменил тему. — Талея, а вы знаете, что своим поведением рушите планы руководства тюрьмы?

— Догадываюсь.

— И руководство уже пришло к мысли, что проще всего применить к вам традиционные методы лечения.

— Шоковая терапия? — предположила Шалл.

— Нет. Всё гораздо проще — таблетки.

— Из меня хотят сделать безвольный овощ.

— Именно. На вас не смогли повлиять… м-м… нестандартные методы воздействия.

Талея нахмурилась. Она не могла понять, о чём идёт речь. Интуитивно чувствовала, что правда ей не понравится. Но вот что представляет из себя эта самая правда?..

— Так вот, у меня состоялся занятный разговор с начальником тюрьмы. Он уже был готов на всё, что угодно, лишь бы немного… подкорректировать ваше поведение.

— Надо полагать, вы его разубедили?

— Не совсем верно. — Мужчина сцепил пальцы в замок. Вид у него стал задумчивым. — Мы заключили некую сделку. Если мне удастся поладить с вами, то я стану вашим персональным доктором, в чьей компетенции назначать такое лечение, которое, по моему мнению, будет наиболее действенно.

— А если мы не поладим? — равнодушно поинтересовалась заключённая, вертя карандашом обеими руками. Краем глаза девушка не переставала следить за собеседником. И потому сразу заметила, как неуловимо изменился Зеан.

Мужчина подался вперёд и проникновенно заговорил, пристально глядя на девушку:

— В таком случае мы больше не увидимся. Согласно нашей с Паку договорённости, я уволюсь. Для меня это не столь катастрофично, сколько для вас — найти работу, более подходящую, нежели разговоры с преступниками, специалисту моего уровня не составит труда. А вот вас в этом случае ждёт по-настоящему тяжёлое будущее. Вы ведь уже догадались, что начальник Паку стремится создать свою лабораторию. По официальным данным — для исследований психологии преступников. Но по моим сведениям, лаборатория уже функционирует, хотя спонсоры и высшее руководство об этом не знают. Угадайте, как можно заработать с помощью лабораторного оборудования, имея под рукой сотни женщин, которых по ту сторону стены никто не ждёт и не переживает за их сохранность?

Мужчина с пугающей уверенностью расписал дальнейшую судьбу Талеи. Сейчас она была близка к тому, чтобы назвать его посланником Сантара — повелителя инфернов из сказок, что рассказывают родители непослушным детям. Талея моргнула раз, другой, третий. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы прогнать ужасные видения. Нет, воспоминания, смешанные с собственными страхами. Спустя несколько мгновений, девушка вновь сидела в удобном стуле кабинета загадочного доктора, чьё поведение порождало море вопросов и предположений. А Зеан продолжал всё также пристально смотреть на неё, ожидая ответа.

Знал ли он, что у заключённой нет выбора? Её нахождение здесь только начало приносить плоды, и быть найденной в собственной камере с перерезанными венами или чего похуже, не входило в планы Талеи. У неё нет выбора. Но догадывается ли он об этом?