Часть 1.

Много ли, мало ли,

О чём мечтали мы,

Смоет осенним дождём…

Юлия Михальчик

1.

Ранним осенним утром, когда солнце ещё не выбралось из-за кромки леса и клочья тумана не исчезли из низин, по ухабистой деревенской дороге ехал всадник на серой длинноногой кобыле. И можно было бы подумать, будто это простой наёмник, возвращающийся после выполненного заказа, да только под кожей перчатки на указательном пальце левой руки притаился простой на вид перстень – знак наследника рода.

Спириан О’Шээри уже второй день был в пути, но его дорога подходила к концу. Вот, уже и знакомая развилка.

Деревня Углицы была ничем непримечательным обычным местечком, находящимся в сутках пути от большого города Мальба – второго по величине в графстве семьи О’Шээри, — и в двух от Нэрриэна – родового гнезда графа. Это была тихая деревня в несколько десятков добротных домов и небольшой дарлой[1], на острой крыше которой сиял покрытый червлёным золотом знак Святой Троицы[2].

Жители только выбилась из домов, всё ещё позёвывая и потягиваясь. Даже собакам ещё было лень выбираться из-под крыш и облаивать чужака. Хотя, скорее всего, они просто наконец начали его узнавать.

Нужный молодому графу дом находился на другом конце деревни и ничем не отличался от остальных. Разве что на нём не было знака Святой Троицы, что означало либо иноверца, либо… колдуна. И если первых преследовали по закону и предавали суду, то вторых уважали и обращались за советом.

Но советов графу не было нужно. Он приехал не к колдуну, а к своей давней знакомой, спеша обрадовать её новостями.

Спешившись, он взял кобылу под уздцы и провёл ту через калитку, почувствовав привычное покалывание охранных заклятий. Дверь дома была открыта настежь.

Вздохнув, Спириан привязал лошадь к ограде и уселся прямо на крыльцо, принявшись ждать возвращения хозяйки. А та явилась почти сразу же после его приезда.

В калитку вошла высокая девушка с копной светло-каштановых чуть вьющихся волос, сейчас убранных в тугую косу, и лицом с тонкими чертами. Юбка, из-под которой виднелись тяжёлые сапоги,  была заляпана тёмной грязью, рукава рубахи подвёрнуты, куртка была перекинута через сумку, что висела на плече.

— Мир дому твоему, ведьма, — произнёс граф, вставая навстречу девушке.

— Здоровья тебе путник, коль насчёт мира не шутишь, — ответила она немного хрипловатым голосом, сверкая неожиданно серыми глазами, в которых светилась улыбка.

— Я рад тебя видеть, — улыбнулся он, обнимая девушку.

— Я тоже тебя рада видеть, но не трогай меня, а то сейчас весь перемажешься, — рассмеялась она, ужом выворачиваясь из его рук и взбегая по ступеням. – Проходи, чего на крыльце сидишь, дверь то специально для тебя открываю каждый раз, — это слышалось уже откуда-то из нутра дома.

Сняв грязные сапоги, граф прошёл внутрь в большую и светлую комнату, тут же почувствовав аромат сушёных трав, которыми были увешаны почти все стены.

— Ты что, каждый раз, когда уходишь, оставляешь дверь нараспашку? – спросил мужчина, когда девушка появилась в проёме, держа в руках две кружки, кувшин и большое блюдо, накрытое тряпицей.

— Нет, только когда знаю, что ты приедешь, — хмыкнула девушка, ставя всё принесённое на стол.

— Знаешь? – приподнял он бровь, вставая со скамьи.

— Риан, по-моему, ты забываешь, кто я, — усмехнулась Залейн, знаком приглашая его сесть к столу. – Угощайся, — под тряпкой оказалась небольшая горка ароматных булочек с вареньем и творогом.

— Что ты колдунья, я не забываю, как и твои слова, что будущее ты видеть не можешь.

— У меня хорошая интуиция, — ещё одна усмешка. – Так зачем ты приехал?

— Я приехал к старому другу, которого не видел больше трёх месяцев.

— И кто в этом виноват? – она оправила рукава наспех накинутой чистой рубашки и начала распускать косу.

— А я предлагал тебе перебраться ближе к замку.

— Мне и здесь хорошо, — ловкие пальцы перебирали прядки одну за другой.

— Не спорю, места здесь хорошие, но двое суток пути – это много для меня.

— Не графское это дело, да? – руки замерли на мгновение.

— Лейн, прекрати, — раздражённо отмахнулся он. – Дело не в этом. Я наследник, и у меня много дел, особенно сейчас, когда отец плох.

— Нужна помощь? — она тут же подобралась, отбрасывая волосы за спину.

— Нет, — устало улыбнулся он, -  от старости лекарства нет.

— Я могла бы….

— Нет, — покачал он головой и накрыл её ладонь, лежащую на столе, своей, — но спасибо.

— Мы же друзья, а друзья друг друга не бросают.

Больше они не говорили, наслаждаясь уютной тишиной и простым присутствием друг друга.

Они действительно были друзьями....

2.

Отступление первое: десять лет назад

— Ну и глушь, — пробормотал Фор Нарлон — начальник стражи молодого графа — оглядывая ряд старых домов с покосившимися заборами. – Я ещё больше уверяюсь, что этот шарлатан наплёл нам с три короба!

— Попытка не пытка, — улыбнулся ещё совсем мальчишка, внимательно и с интересом вглядываясь в дома.

Как там сказал старый лекарь, стоя у дверей в покои, где в постели, мучимый страшным недугом, лежал его отец?

«- Можно попробовать обратиться к колдунам.

— Но колдовство не способно лечить, — возразил всё тот же начальник стражи.

— Этот колдун способен на многое, — ответил лекарь и вопросительно посмотрел на шестнадцатилетнего графа.

— Говори, — нетерпеливо кивнул тот.

— Он живёт в деревне Кархелл, в соседнем графстве, это в неделе пути отсюда. Я слышал, он лечит.

— А согласиться ли?

— А почему нет?»

— Вот тот дом, — Нарлон указал рукой на добротно сложенный дом с большой мансардой и простой оградкой вокруг. Почему именно этот дом, стало ясно, когда они приблизились к этой самой «оградке» — она слегка потрескивала, а стоило к ней прикоснуться, как вспыхнули колючие искры, предупреждающе жаля кожу.

Охранные заклятья оказались ещё и оповещающими, так как не прошло и пяти минут, как на крыльцо вышел невысокий уже старик с длинными седыми волосами, забранными в низкий хвост. Серые глаза пристально осмотрели чужаков и остановились на молодом графе.

— Приветствую Вас, Граф О’Шээри.

— Мир дому Вашему, колдун, — не по годам серьёзно кивнул тот, спешившись.

— Чем обязан Вашему приезду?

— Не хотелось бы говорить о таких вещах через забор, — заговорил сопровождающий юношу мужчина.

— Что ж… моё имя Воррен Хром, проходите, — и калитка сама открылась, даже не скрипнув.

Они были ещё на крыльце, когда откуда-то из-за дома донёсся грохот, а потом запахло горелым. Вороны, умостившиеся на берёзах, взлетели вверх, подняв галдёж, а собака с соседнего двора зло тявкнула несколько раз и замолкла. В опустившейся тишине отчётливо был слышен властный женский голос, произносящий слова на старинном наречии.

— Прошу прощения, — процедил сквозь зубы колдун и поспешил по тропке, что вела за дом.

Граф решил пройти следом. Но, повернув за угол, он застыл на месте.

За домом была большая поляна, за ней уже начинался лес. И вроде ничего примечательного, только несколько деревьев были обгорелыми, а некоторые до сих пор дымились. Посреди поляны лежал парень лет восемнадцати и кусал кулак, стараясь не кричать, в то время как другой парень, намного моложе, держал его, а совсем ещё девчонка – всего-то лет двенадцать — пыталась что-то сделать с ногой, из голени которой торчала кость… сломанная. Именно эта девочка и говорила слова заклятья. И вот, не успел рассерженный колдун дойти до них, как рана на ноге парня засветилась, и девушка просто вдавила кость обратно, закрыв повреждённое место на ноге своими ладонями. Когда свет прекратил сочиться из-под пальцев, девчушка убрала руки, и изумлённым взглядам всех присутствующих предстала совершенно здоровая нога без каких-либо следов недавнего перелома.

— Колдовство, действительно, лечит, — вырвалось у начальника стражи, а граф во все глаза смотрел на поднимающуюся с колен юную колдунью с копной тяжёлых волос и колкими серыми глазами.

3.

Вечер, несмотря на середину осени и низко плывущие по тёмному небу облака, был тёплым. Именно поэтому двое сидели на крыльце и молчали. Девушка пила горячий малиновый чай, а мужчина – тёплый глинтвейн. Только стоило внезапно подуть холодному ветерку, сорвавшему со стоящей за забором рябины горсть пожелтевших листьев, как девушка поёжилась, обхватив себя за плечи. И тут же мужчина набросил на её плечи свою куртку.

— Зима не за горами, — вздохнула молодая колдунья, с сожалением допивая чай и провожая взглядом опадающие на дорожку листья.

— Знаешь, — внезапно заговорил мужчина, глядя на недопитый глинтвейн в кружке, — этим летом столько всего произошло, что я только сейчас понял, как безумно по тебе соскучился. Именно поэтому я сейчас здесь. Но… — он вздохнул, — это не всё. Наверное, то, что я сейчас скажу, прозвучит глупо и смешно, особенно вспомнив, сколько мне лет…

Она вопросительно на него посмотрела, ожидая продолжения. И когда он к ней повернулся, видя его улыбку, внутри у неё всё сжалось в тугой комок. Она уже знала, что он скажет. Знала и проклинала свою интуицию.

— Я влюбился.

— И кто же она? – выдавила девушка, отводя взгляд. Внутри у неё было холодно. Почему – она и сама не знала.

А ещё было обидно. Хотя, если подумать, на что обижаться-то?

— Это Вирджиния О’Морсе, младшая дочь графа. Она… я такой девушки ещё не встречал… она удивительная!

— Насколько мне известно, — она поставила чашку на ступеньки и сцепила дрожащие пальцы, стараясь не выдать своего волнения, — графство О‘Морсе находится по соседству, только на юге, и отношения с ним довольно напряжённые.

— Они были напряжённые, — поправил её мужчина. – Этим летом отец подписал соглашение о мире с графом О’Морсе на довольно-таки выгодных для нас условиях.

— Тогда я не вижу препятствий для тебя, — наконец, справившись с собой, девушка улыбнулась.

— Я тоже их не вижу, — фыркнул Спириан. – Именно поэтому и собираюсь жениться.

От неожиданности девушка вздрогнула.

— Жениться? – произнесла она непослушными губами.

— Да, я на днях отправлюсь в Ориес, — он смотрел на небо и не видел ни побледневшего лица девушки, ни её сжатых кулаков, ни её закушенной почти до крови губы. – Поздно уже, засиделись мы. Спасибо, что выслушала, — она успела нацепить на лицо маску прежде, чем он повернулся.

— Спокойной ночи, радужных снов.

— Спокойной ночи. Не сиди долго – холодно, — он поднялся и вошёл в дом. И не увидел вспыхнувших колдовством глаз.

Встряхнувшись и зло стукнув кулаком по крыльцу, девушка встала, взрыкнула, словно разъярённая волчица, и тоже ушла в дом. Кружка из-под чая осталась одиноко стоять на деревянных ступенях, а в бочке, что стояла под скатом с крыши, кипела, нагретая колдовской силой, вода.

4.

На следующий день после раннего завтрака Спириан уехал, пообещав прислать приглашение на свадьбу, на что девушка вновь фальшиво улыбнулась, поражаясь своей способности быстро надевать маску весёлости и беззаботности, в то время как внутри клокотала злость и душу царапало когтями.

Стоило всаднику скрыться из виду, как на плечо девушке спланировал небольшой сокол.

— Он влюбился, Корт! – зло хмыкнула колдунья, вновь становясь самой собой, и погладила птицу. – Влюбился! В какую-то графскую дочку! – сокол ущипнул её за палец, когда она, забывшись, дёрнула за перья. Залейн Хром посмотрела на капельку крови и перевела взгляд на птицу. – А как же я?

Словно почувствовав настроение человека, сокол потёрся головой о её щёку, а потом начал что-то «нашёптывать» ей на ухо.

Она и сама прекрасно понимала, что влюбляться в своего друга было верхом глупости, но сердцу, как говорят, не прикажешь. Вот и оставалось ей злиться и на него, и на себя, бить посуду, уверяя себя, что на счастье, да кипятить воду.

Только недолго она запиралась в себе. Через пару дней к ней прибыл гонец от градоправителя Мальба с просьбой срочно прибыть. Дело было простым даже на первый взгляд, а оказалось и того проще. Но оно помогло отвлечься от тягостных мыслей и вернуло ей душевное спокойствие. Которое, впрочем, вскоре вновь было нарушено: в день, когда она засобиралась обратно в деревню, в Мальба примчался гонец из Нэрриэна с известием, что старый граф Рудольф О‘Шээри скончался, и теперь главой этих земель является его сын.

Узнав эту новость, Залейн не стала возвращаться в деревню, а отправилась прямо в Нэрриэн.

5.

Округа будто вымерла, на башнях замка тяжело и лениво развевались белые флаги. Только собаки всё также брехали на чужаков, скаля обломанные клыки.

Спешившись, колдунья поймала на перчатку уставшего от долгого полёта сокола и огляделась. От конюшен к ней спешил угловатый подросток, на предплечье которого была повязана атласная белая лента.

— Фарла[3] колдунья, доброго дня, — поприветствовал он её, поклонился и взял кобылу под уздцы.  

— Мир дому вашему, — кивнула девушка. – Граф в замке? – сказала, оглядывая высокие стены, и передёрнула плечами, отчего сокол раздражённо вскрикнул и вхолостую взмахнул крыльями.

— Все здесь. Сейчас позову кого-нибудь, Вас проводят, — и увёл кобылу, а девушка медленно двинулась в сторону каменных ступеней, на ходу доставая из сумки и повязывая на предплечье траурную ленту.

Ждать, пока в дверях покажется кто-нибудь из слуг, пришлось довольно-таки долго. Наконец, на крыльцо вышла женщина в строгом платье простого покроя. На руке – всё та же белая лента, в глазах – холодность, скорбь и затаённая боль.

— Мир дому Вашему, — поклонилась Залейн Хром.

— Попутного ветра, колдунья, — служанка жестом пригласила девушку войти. – Могу я узнать причину Вашего неожиданного приезда, фарла?

— Я бы хотела увидеть графа.

— Сейчас не лучшие времена…

— Мы довольно-таки давно знакомы, так что можете не волноваться. Это дружеский визит.

— Так Вы Залейн Хром? – удивилась женщина.

— Мы знакомы? – колдунья сощурилась, сверкая серыми глазами.

— Нет, — поспешила объясниться служанка. – Просто граф часто упоминал Ваше имя в последнее время.

— Странно, я не спотыкалась, — хмыкнула девушка, скрывая смущение.

— Я Карда. Идёмте, — спрятав улыбку в уголках губ, женщина отправилась в сторону лестницы.

— Как он? – Залейн шагала рядом, то и дело поправляя так и норовящую соскользнуть с плеча ленту.

— Если бы не фарла Хелена, он бы до сих пор сидел в кабинете или, чего недоброго, плутал где-нибудь один. А так фарал Спириан пришёл в себя.

Девушка нашла в себе силы только кивнуть – в горле застрял противный комок.

Она тут страдает из-за ерунды, а её другу несладко приходиться!

— Мы пришли, вот… его кабинет. Мне предупредить, или Вы сами?..

— Нет, я, пожалуй, воспользуюсь Вашими услугами.

Служанка улыбнулась и, постучавшись, вошла, прикрыв за собою дверь. Колдунья устало прикрыла глаза и привалилась к стене, сложив руки на груди и нетерпеливо постукивая пальцами.

Когда женщина вышла обратно в коридор, приглашая войти, Залейн, сделав глубокий вдох, вошла в просторный кабинет. Дверь за спиною закрылась, отрезая пути к отступлению.

— Здравствуй, — улыбнулась она, не найдя в себе сил сделать несколько шагов вперёд – до окна, у которого стоял мужчина.

— Здравствуй, ведьма, — усмехнулся она, стоя боком к ней. – Садись, если хочешь, — его голос был безжизненным.

Девушка покачала головой и опустилась на небольшой диванчик, внимательно следя за его фигурой.

Он изменился. Если раньше он выглядел моложе своих лет, то теперь – на годы старше. Кажется, даже седина на висках проступила… или это просто свет так падал.

— Я…

— Помолчи! – зло бросил он, не глядя на неё, но тут же обернулся и взгляд его смягчился. А девушка увидела и глубокую складку на лбу и залёгшие под глазами тени. – Извини, просто мне столько народа выражали своё сочувствие, что мне это осточертело, ты даже представить не можешь как, — он присел на диван рядом с ней.

— Да ничего, тебя можно понять. Я не в обиде.    

Несколько минут в комнате были слышны только звуки поскрипывающей старой мебели да редких голосов с улицы. Но потом девушка, справившись с собой, встала и сказала, сияя фальшивой улыбкой:

— Хватит сидеть в четырёх стенах, лучше побудь гостеприимным хозяином и покажи мне замок, а то несмотря на давнее знакомство я тут не была никогда и запросто заблужусь!

— Я бы с удовольствием, — усмехнулся он, — но стоит мне выйти из кабинета, как я тут же кому-нибудь понадоблюсь по очень важному делу. Так что лучше оставаться здесь.

— Ты снова забываешь, что твоя подруга – опытная колдунья! – совершенно искренне рассмеялась она. – Держись рядом и тебя будут видеть, но не будут замечать! – и потащила его к двери.

— Тогда идём, уговорила! – он подхватил её под локоть и сам пошёл вперёд.

6.

Через несколько дней, пролетевших незаметно и очень быстро, колдунья уехала – ранним утром, когда солнце ещё только собиралось выбраться из-за горизонта. Корт спал прямо на её плече, а колдунья уже проверяла подпруду и успокаивающе гладила кобылу по холке.

Граф стоял рядом и, не говоря ни слова, наблюдал за её через-чур суетливой и немного нервной вознёй.

— Может, останешься ещё на пару дней?

Девушка на это только улыбнулась, пряча глаза. Она бы и с радостью, но только видеть графа рядом и не иметь возможности делать то, что хочется, и вести себя так, как хочется, оказалось неожиданно больно, а под конец и просто невыносимо.

Натянуто улыбнувшись, она подошла к нему и протянула руку:

— Я же ещё вернусь, по крайней мере кто-то говорил о приглашении на свадьбу, — сказать это со смехом в голосе и сияющими глазами оказалось неожиданно сложно.

— Я не забыл, — заверил он, за протянутую руку притягивая её к себе и прижимаясь губами к её виску. – Спасибо, что приехала.

— Я твой друг, — она отстранилась и он неохотно выпустил её из своих рук.

— Да, самый лучший, — кивнул граф, а колдунья, не желая больше испытывать свою выдержку, забралась в седло, подбирая поводья.

— До встречи, граф! – крикнула она, когда ворота замка остались за спиной и не нужно уже было пытаться сделать хорошую мину при плохой игре. И ветер донёс её слова до мужчины.

— Гладкой дороги, попутного ветра тебе, ведьма, — прошептал граф, провожая взглядом её фигуру.

Ему было жаль отпускать девушку – с ней было спокойнее. Зная, что она рядом, он спал спокойнее, а не разбирал бумаги в кабинете ночи напролёт, пытаясь избавиться от кошмаров, что начались с середины этого лета, — словно бы само присутствие колдуньи отгоняло поганые видения.

— Что, братец, жалеешь, что отпустил эту бестию одну? – раздался голос, и красивая девушка с густыми тёмными локонами встала рядом.

— Мне будет её не хватать.

— А что тебе стоило предложить ей остаться?

— Думаешь, я не предлагал? Только она любит независимость точно так же, как и её сокол – небо.

— А что тебе стоило предложить ей остаться навсегда? – хитро прищурилась женщина.

Поначалу он не понял скрытого смысла, заложенного в сказанных с насмешкой словах, но когда понял, то зло посмотрел на сестру.

— Хелена, это была плохая шутка! Ты же знаешь, что я собираюсь сделать предложение Вирджинии О’Морсе. А Залейн – мой друг. Какие ветра нашептали тебе такие глупости?

— Раз глупости, братец, то прекращай смотреть ей в след взглядом брошенной собаки и пошли, у нас ещё очень много дел! – отвернувшись, бросила она, ничуть не обидевшись на резкие слова брата.

Хелена О’Шерри была не тем человеком, которого можно было с лёгкостью обвести вокруг пальца. И совсем не имеет значения, что Спириан и сам не осознавал ложности своих слов. В принципе, она была даже рада – считала, что свободолюбивой колдунье её братец не пара, ей нужен кто-то такой же свободный и немного безрассудный, как и она сама, кто-то не повязанный долгом по рукам и ногам, кто-то готовый и способный сорваться с места хоть, как бают сказители, на край света, а может даже и за него.

7.

Свадебную церемонию решено было провести зимой – получилось почти через два месяца после смерти старого графа. Приглашения были разосланы за месяц до события, и почти сразу же были получены ответы с поздравлениями и подтверждениями о приезде. Только одного ответа не было – сокол так и не прилетел ни через неделю, ни через две.

А причина была довольно проста – колдуньи просто не было дома всё это время. Ведь вернувшись в деревню из замка, на пороге своего дома она обнаружила своего друга – такого же колдуна, что закончил своё обучение несколько позже её – светловолосого Ляха.

— Мир дому твоему, колдунья, и чистого неба над головой, — он сощурился на выглянувшем из-за облаков солнце.

— Попутных тебе ветров, колдун, — кивнула девушка, протягивая ему руку.

Традиционное пожатие получилось через-чур долгим – сказывались годы, что они не виделись.

— А ты всё та же, — покачал он головой, — только силы в глазах приумножилось.

— Да и ты что-то не очень изменился, — хмыкнула она. – Проходи, чего на пороге говорить. Извини, меня дома давно не было, так что могу предложить только чай.

— Давай чай. Я всегда знал, что хозяйка из тебя аховая.

— Молчи уж! – фыркнула колдунья. – Хотя нет, рассказывай, что да как,  где был, что видел.

— Много где был – за эти 5 лет почти весь материк объездил. А ты как тут осела, так до сих пор и не уехала, — заметил он, с благодарным кивком принимая чашу ароматного горячего чая. – А ведь собиралась уехать к морю.

— Как видишь, не уехала и не жалею. Зато ты исполнил свою давнюю мечту. Вопрос – ты доволен?

— Доволен. Лукавить не буду, не всё конечно у меня хорошо, но несмотря на это я действительно доволен… — и понеслось.

Колдунья приехала домой ближе к вечеру, а говорить они закончили, когда светало. Много новостей рассказал ей Лях, много они смеялись этой ночью, много молчали, пару раз выпили – в память погибших друзей колдуна.

— Нда, ничего не скажешь, ты времени зря не терял, — девушка потянулась всем телом и зевнула. На столе оплывала свечка, а за окном тихо шуршал по сухим листьям холодный осенний дождь. – Но этого и стоило от тебя ожидать – ты всегда во что-то влипал, даже пока обучался у эстада[4] Воррена, — сложив руки на столе, глянула на него.

Их одинаково серые глаза отразились друг в друге. И на миг вспыхнули в них колдовские искры – вспыхнули и угасли, оставшись где-то на самом дне зрачков тлеющими угольями.

— Так зачем ты приехал? – их разделяли только угол стола да догорающая свеча.

— Давай не сейчас, — нахмурился мужчина.

— Как хочешь, — она пожала плечами и шаль, в которую она завернулась ещё вечером, сползла на скамью.

Проследив взглядом за тканью, Лях поднялся со своего места и опустился рядом с девушкой, приблизился почти вплотную и, пристально глядя в глаза, спросил отчего-то шёпотом:

— Позволишь?

Девушка молчала. Хотела сказать нет и уйти спать, да только всплыл в памяти разговор с молодым графом, глаза его влюблённые и восторженные, и стало так обидно – до горечи. Хотелось тепла. Да к тому же,  это ведь Лях – тот самый весёлый балагур, в которого она в 15 лет влюбилась как кошка, тот самый Лях, что старше её на три человеческих года и младше на один колдовской.

Именно поэтому девушка притянула колдуна к себе, втягивая в поцелуй.

Они знали друг друга с детства, чувствовали друг друга колдовским чутьём и даже любили друг друга – каждый по-своему. Они оба знали, что их отчаянное желание тепла этой ночью – спонтанный порыв, спровоцированный пережитыми каждым из них событиями. Просто это единственный шанс согреться этим ранним осенним утром, когда за окном выбивает дробь по крыше дождь.

— Так зачем же ты всё-таки приехал?

— Нужна твоя помощь.

А на следующий день ближе к вечеру они уехали в сторону гор. Дорога была долгой, дело было серьёзным, так что совсем не удивительно, что колдунья вернулась домой только через два месяца – уставшая, но довольная.

8.

Дом встретил Залейн пустыми провалами тёмных окон – была ночь, когда она въехала в деревню, — ковром из опавших и припорошенных снегом листьев на дорожке и свитком в кожаном футляре, что висел на калитке.

На свитке был герб графа О’Шээри.

Нахмурившись, девушка сломала печать и пробежала глазами по ровным строчкам.

— Последний день осени, — прошептала она и невольно вздрогнула, когда на плечо с неба спланировал сокол, впившись когтями в куртку. – Вот проклятье!

9.

В замке графа царила обычная предсвадебная суета. Прибывали последние, припозднившиеся гости. Невеста со своими подружками заперлась в отведённых ей покоях и носу оттуда не казала, отговариваясь приметами, что, мол, нельзя жениху невесту в день до свадебной церемонии видеть. На это все понимающе улыбались – чем бы дитя не тешилось, — а Спириан и рад был даже.

Все эти хлопоты быстро стали надоедать и утомлять, к тому же необходимо было разбираться и с повседневными делами графства – переложить все обязанности на сестру граф просто не мог. Сил не было от кабинета до спальни дойти, не то чтобы сопровождать любимую невесту на обеды и ужины и развлекаться с всё прибывающими гостями.

Но была и ещё по крайней мере одна причина.

Последний день осени наступит завтра, а ответа от колдуньи он так и не дождался. В сердце с каждым днём всё больше и больше росла тревога за подругу. Он даже хотел отправить ещё одного гонца, но передумал, вовремя себя одёрнув – у неё просто важные дела.

Дверь кабинета неожиданно и без стука была открыта, именно это и отвлекло графа от тяжёлых мыслей, совсем не связанных с бумагами, что он вот уже в который раз просматривал и не находил в них смысла. В кабинет вошла сестра Спириана, а за ней – слуга с подносом, на котором стояли блюда с ужином, бутыль вина да два бокала.

— Решила проконтролировать тебя, братец, — Хелана опустилась на диванчик и жестом отпустила слугу. – С тебя станется всю ночь за бумагами просидеть. А у тебя завтра свадьба, и не выспавшийся и осунувшийся жених – это подозрительно.   

Спириан на её слова улыбнулся и покачал головой.

— Спасибо.

— Кто ж кроме меня о тебе позаботиться, — картинно вздохнула женщина, разливая вино по бокалам – светлая жидкость заискрилась в неровном свете свечей.

Тишина была уютной и легко ложилась на плечи мягкой вуалью. Даже звуки до сих пор не спящего замка были не в силах её порвать. Даже голос женщины вливался в неё, но вот смысл слов заставил графа напрячься и сжать столовые приборы чуть сильнее, чем следовало.

— Она так и не ответила?

— Нет, — качнул головой.

— А все гадают, отчего же жених ходит мрачнее тучи, — в глазах её замерцало ехидство. – Она тебя случаем не околдовала, а, братец?

— Хелена, — предупреждая, протянул он.

— Да, Хелена, твоя сестра, и говорю тебе «прекращай»! – бокал со звоном был поставлен на стол. – Кажется, ты сделал свой выбор! Так неужели жалеешь?

— Я не жалею, просто беспокоюсь!

— Она колдунья! – жестоко произнесла женщина, поднимаясь. – Вольная птица. Скорее всего у неё появились неотложные дела. Не у одного тебя могут быть причины не видеться с друзьями несколько месяцев! Хватит ходить с глазами битой собаки!

— Она всегда держала своё слово!

— Так церемония завтра! Приди в себя! – и ушла, оставив графа наедине с тяжёлыми мыслями.

10.

Но и на следующий день колдунья не появилась.

Когда солнце почти село, гости собрались в большом зале, и служитель Святой Троицы благословил графа и его избранницу на союз, после чего у каждого из них в левом ухе появилась небольшая серёжка.

И всё время, что звучали слова обряда, граф искал глазами в толпе молодую колдунью, искал знакомые с детства черты лица и колдовские глаза. Но серых глаз не было.

Лишь после поцелуя с уже женой Спириана отпустила тревога. Голубые глаза Вирджинии О’Морсе затягивали в себя, и граф охотно в них тонул, забыв и о толпе гостей, и о важных бумагах, что ждали его внимания на рабочем столе в кабинете, и даже о не приехавшей колдунье.

Он очнулся от сладкого дурмана только под утро, чувствуя на своей груди ладонь спящей жены, а в душе – непривычную завершённость. Только на самом дне сознания был какой-то непонятный осадок.

Именно из-за этого он осторожно, чтобы не потревожить сон жены, выбрался из кровати, оделся и вышел. В коридоре было темно, только в небольшом переходе царил полумрак – большие стрельчатые окна пропускали свет с улицы.

Окна входили во внутренний двор замка, а там было пустынно. Граф уже собрался идти дальше – в свой кабинет, — но в ворота въехал всадник на длинноногой кобыле и дробный перестук копыт рассыпался, словно горох отскакивая от стен. И стоило откуда-то с неба слететь соколу на плечо всаднику, что уже успел спешиться, как граф сорвался с места, бросившись во двор.

Они столкнулись в дверях. Замерли друг напротив друга.

— Извини, я опоздала на церемонию, — сипло произнесла девушка, пересаживая сокола со своего плеча на перчатку. И тут же оказалась в объятиях мужчины. Сокол возмущённо защёлкал клювом и захлопал крыльями, удерживая равновесие.

— Я думал, что что-то случилось, — прошептал граф, нехотя разжимая руки, почувствовав, как девушка отстраняется.

— Я вернулась домой только два дня назад и тогда же нашла твоё приглашение. Ну что, принимай поздравления, — безбашенная и до одури радостная улыбка ей особо удалась, а ведь хотелось далеко не улыбаться. — Извини, дорогого подарка не обещаю, но вот полезного – это да, — и сняла со своей шеи шнурок с пучком из трёх небольших перьев. – Это чтобы изменчивый Бог Удачи о тебе не забывал, — он склонил голову, и она сама надела шнурок на его шею, вздрогнув, когда пальцы случайно коснулись венчальной серьги в ухе. – Сама делала, — поспешно отдёрнув руку, она отступила на шаг, отводя повлажневшие глаза, — так что никакой халтуры.

— Спасибо, — искренне поблагодарил мужчина, огладив перья пальцами, и предложил девушке руку. – Идём, провожу тебя до твоих комнат.

— Неужели остались ещё свободные? – наигранно удивилась Залейн, хотя на самом деле наличие или отсутствие комнат её сейчас волновало мало.

— А твою никто и не занимал, — бесхитростно улыбнулся граф. Колдунья лишь кивнула, толком не расслышав его слов. – Ладно, отдыхай. Завтра поговорим, не буду тебя ещё больше утомлять.

На её лице снова появилась фальшивая улыбка.

— Спокойной ночи, — поцелуй в щёку – и граф ушёл.

— Спокойной ночи, сладких снов… мой граф, — прошептала колдунья, снимая маску весёлости.

От осознания того, что сейчас граф пошёл спать к своей новоиспечённой жене, стало настолько тошно, что в крови вскипело колдовство.

Дверь с треском захлопнулась, а в коридоре угасало ярко вспыхнувшее до самого потолка пламя факелов.

11.

Несмотря на усталость после дороги, утро для Залейн началось рано – в это время только начинали свою повседневную работу слуги, а она уже выбралась из постели, умылась холодной водой из кувшина и сидела на широком подоконнике, глядя в стрельчатое окно. На душе было муторно, в груди – холодно, и как она ни старалась, мысли о графе не хотели идти из головы. Из-за этих мыслей тянуло совершать глупости, отпустить себя, ослабить контроль над колдовством.

Неожиданно за окном стрелой промелькнул сокол, и девушка поспешила впустить птицу.

— Налетался? – она ласково огладила его спину, но тот извернулся и цапнул её за палец. – Это намёк? – она подняла птицу на уровень глаз. Сокол смотрел на неё по-человечески умным взглядом.

Серые глаза колдуньи полыхнули колдовским огнём, и Корт испуганно хлопнул крыльями.

— То-то же. А то что-то ты совсем смелый стал.

Поднявшись, девушка пересадила притихшего сокола себе на плечо и, выйдя из комнаты, отправилась в сторону лестницы, намереваясь добраться до кухни и перекусить.

Гости, приехавшие на свадьбу, ещё спали, изредка открывались и закрывались двери – это слуги спешили завершить незаконченные вечерние дела. Они удивлённо косились на молодую девушку в тёмной рубашке мужского покроя, кожаной жилетке, длинной юбке и в сапогах с хищной птицей на плече и серыми, словно калёная сталь, глазами.

— Ты чего уже встала?

Они столкнулись на лестнице – граф тоже собирался спуститься, чтобы позавтракать и отправиться в кабинет.    

— А ты? – приподняла брови, искусно пряча переживания от посторонних взглядов.

— Мне простительно – дел невпроворот, — усмехнулся мужчина и предложил ей локоть, за который она с удовольствием уцепилась, отчего сокол недовольно заёрзал, но стоило ей дёрнуть плечом, пряча колдовские искры под ресницами, как он замер.

Слуги быстро накрыли ранний завтрак на двоих, удивляясь, но не позволяя себе ни вопросов, ни взглядов в сторону увлечённо беседующих графа и колдуньи.

А для тех время за непринуждённой болтовнёй и чашкой свежего чая пролетело незаметно. Поэтому они были удивлены, когда в залу, в которой проходил завтрак, вошли вчерашняя невеста с подружками. Девушка, прервав разговор, подошла к Спириану, и он, поднявшись и усадив её за стол рядом с собой, целомудренно поцеловал её в висок. При этом молодая графиня смотрела на Залейн, которая сидела напротив – внешне спокойная и невозмутимая, но внутри неё бесновалась сила.

— Вирджиния, хочу представить тебе мою давнюю и очень хорошую подругу – Залейн Хром. Залейн, это моя жена, Вирджиния.

— Честь имею, — легко улыбаясь, она совсем по-мужски склонила голову, стискивая в кулаке салфетку до такой степени, что тонкая ткань порвалась.

— Я много о Вас слышала, — девушка светло улыбнулась. – Риан говорил о Вас, — то, как она сжала своей рукой ладонь графа, лежащую на её плече, колдунье не понравилось. Очень. Но она сдержалась и даже изобразила интерес. – Жаль, что Вы не успели к церемонии.

— Да, действительно, жаль, — справившись с голосом, кивнула Залейн и расцепила-таки руки, бросив изорванную салфетку на стол. – К сожалению, у меня были дела.

— Но я рада, что Вы всё же приехали! Риан очень волновался, — в её голосе появились нотки ревности, а Залейн спрятала усмешку.

Чего ревновать-то, дурочка?! Он всё равно уже выбрал тебя и сделал своей женой. Так чего же ты ещё хочешь?!

Естественно, ни одного вопроса она не произнесла вслух. Не ей учить это голубоглазое великовозрастное чадо с голубой кровью.

— Зря, что со мной может случиться, — вместо вопросов произнесла она, в упор глядя на девушку слегка потемневшими от сдерживаемых эмоций глазами.

Продолжения разговора не последовало. Как-то незаметно молодая жена завладела вниманием графа, весь день находясь рядом с ним. Это раздражало и злило колдунью, которая неосознанно подмечала и совсем не наивные взгляды голубоглазой красавицы, и её надменную улыбку, и гордую осанку той ещё интриганки. Но сделать Залейн ничего не могла – граф сам выбрал такую тропку, и уж точно не ей учить его жизни.

Они так и не поговорили.

Граф даже не пытался избавиться от навязчивого присутствия своей новоиспечённой жены, кажется, получая удовольствие от её трескотни. Поэтому вскоре колдунья просто ушла бродить по замку. Её ухода не заметил никто, кроме сестры графа, но и та предпочла промолчать.

Залейн вернулась в свою комнату только к вечеру, но не по своей воле, а потому что вскоре должен был состояться банкет, и следовало переодеться к его началу. Но вот только выходить из комнаты совсем не хотелось.

Вместо того чтобы выйти за дверь, колдунья стояла и сверила ту яростным взглядом, пытаясь унять гулкое биение сердца, которое не хотело понимать запретов.

Она бы так и простояла до утра, да только в дверь постучали, и голос служанки предупредил о том, что банкет начался.

12.

Вниз Залейн спускалась, словно бы ступая на эшафот.

В первые мгновения она замерла, увидев количество гостей, собравшихся в зале. По ушам ударил шум, выбивая мысли и заставляя напрячься. Звучала музыка, пары уже кружились в вальсе.

Колдунья, сохраняя на лице отстранённо-вежливую улыбку, отошла к креслам, что стояли вдоль одной из стен, по пути прихватив с собой фужер с белым вином.

После нескольких глотков отрешиться от шума голосов и шороха шагов по паркетному полу стало проще, а глаза сами нашли среди танцующих нужную пару: высокого русоволосого мужчину с искорками в глазах и хрупкую светловолосую девушку с изящными запястьями.

Они на удивление и до тошноты гармонично смотрелись вместе.

Опустевший фужер сменился наполненным до краёв бокалом с напитком покрепче.

Серая радужка разрослась и заполнила собою всё пространство, вокруг колдуньи, кажется, сам воздух загустел от сдерживаемой силы, а на новоявленной графине О’Шээри чуть ли платье не горело.

Залейн отрезвила боль в руке – пустой бокал был попросту раздавлен, и по пальцам стекали капельки крови.

Переведя взгляд на всё ещё танцующую пару, колдунья зажмурилась и, резко поднявшись, стремительным шагом вышла прочь. В коридорах, по которым она шла, метровым пламенем вспыхивали и гасли факелы, а потом и вовсе по стенам забегали искорки колдовства.

Толкнув какую-то дверь, она вошла в комнату и обессиленно привалилась к ней спиной, прикрыв глаза и чувствуя, как по щекам катятся слёзы. В груди было даже не больно – пусто, будто бы насквозь тяжёлым арбалетным болтом прострелили.

Она простояла так долго, пытаясь избавиться от ощущения беспомощности, но не выходило – только слёзы высохли. А стоило вспомнить, как кружились по паркету граф со своей женой, глядя друг на друга полными счастья глазами и не замечая никого вокруг, внутри сила поднимала голову и принималась нашёптывать слова убийственных заклятий, уговаривала убить. Убить эту глупую помеху. Убрать со своего пути. Потому что она не имеет никаких прав на графа. Никаких.

Мотнув головой, чтобы отогнать видения, колдунья отошла от двери с чётким осознанием, что стоит ей увидеть их вместе, как будет уже не сдержаться.

От раздавшегося посреди тишины стука в стекло Залейн вздрогнула и не сразу впустила сокола. Непривычно тихий Крот, усевшись ей на плечо, потёрся головой о щёку.

— Мы уезжаем, Корт, — прошептала она и почти бегом дошла до своей комнаты.

Там она покидала немногочисленные вещи в сумку, сменила расшитую юбку на простую и спустилась в конюшни.

— Фарла колдунья, Вы что-то хотели? – раздался голос сзади, когда Залейн уже затянула все ремни.

Девушка выругалась сквозь зубы и обернулась к служке, которому взбрело в голову посреди праздничного вечера сунуться в конюшни.

— Уже ничего, можешь идти.

— Что Вы делаете? – он подошёл, с удивлением разглядывая затянутую подпруду на пританцовывающей от нетерпении лошади. – Да что же это такое? Вы уезжаете?..

— Не лезь, — паренёк шарахнулся, когда её глаза опасно сверкнули сталью, запнулся о доски и рухнул на землю, во все глаза глядя на колдунью. А она забралась в седло и, дёрнув за поводья, умчалась прочь, благо ворота были открыты, рассыпая дробь копыт в каменных стенах.

13.

Граф узнал о том, что колдунья в спешке покинула замок, только на следующий день.

Он был в кабинете и разбирал накопившиеся за два дня бумаги, когда, как обычно не постучавшись, к нему вошла сестра.

— Чем обязан? – беззлобно усмехнулся граф, поднимая взгляд от документов.

— Пришла пожелать тебе доброго дня, сказать, что уезжаю к кузине Актош в гости сегодня вечером, и… посмотреть тебе в глаза, — она подошла к столу и, опёршись о него руками, нависла над мужчиной, пристально глядя ему в глаза. От её взгляда ему становилось не по себе.

— А что произошло?

— Да так, пустяки. Просто я не устаю в тебе разочаровываться, братец, — развернулась и пошла к двери.

— Что это значит? – он даже привстал. – Хелена?

Женщина остановилась, уже взявшись за дверную ручку, и ответила, не поворачивая головы:

— Залейн Хром уехала из замка сегодня ночью. Я думаю, ты должен об этом знать, — и ушла, хлопнув дверью.

— Что? – вырвалось у мужчины.

Спириан просто рухнул обратно в кресло, не желая верить словам сестры, но при этом отчётливо осознавая, что Хелена врать не будет.

Хотелось узнать, почему она уехала не попрощавшись. Почему ничего не сказала. Не оставила записки. Вопросов было много, и на всех них ответить могла только сама колдунья.

Через три дня сидеть в замке стало невыносимым, а трескотня жены надоела до невозможности.

Решение нашлось быстро, и через двое суток он уже стоял у знакомого хлипкого забора, который теперь был на самом деле простой символической оградкой с выщерблинами и прогнившими досками. А дом… дом был пустым, таким, будто в нём никто не жил уже очень много лет.

— За что же ты так?

Спириан сидел на покосившемся крыльце, комкая в руках перчатки и наблюдая за тем, как белый снег медленно присыпает красные грозди рябины, что как и несколько месяцев назад стояла по ту сторону забора.