Третья глава. Куда ведут ноги

Мидир тряхнул головой, выбрасывая проблемы своего мира, и сосредоточился на мире галатов. Он перемахнул плотный колючий ельник и приземлился перед Джаредом, еле удержав себя от желания вновь лизнуть языком впалую щеку. Достаточно того, что племянник один раз отшатнулся.

Джаред сидел там же, где волчий король его оставил, на мшистом камне, подставив лицо заходящему солнцу. Руки его лежали ровно на коленях, словно у слишком послушного ученика. Вернее, ученицы. Капюшон упрямый ребенок набрасывать не стал, и это почему-то опечалило Мидира. Джаред проявлял себя как слишком взрослый, слишком ответственный, слишком самостоятельный даже для земных, быстро взрослеющих сознанием детей. Чувствительный волчий нос определял Джареда запахом, похожим на весенний лед — холодным, свежим и хрупким. Само собой вспоминалось, что Мэрвин имел похожий аромат, разве что примешивался оттенок ледяных гор из-за моря, которые иногда можно было видеть у северного побережья благих земель. Поговаривали, будто среди этих гор живут самые ужасные из фоморов, дикие ши-айс, хотя поручиться не мог никто, а свидетелей не существовало вообще. Но в гневе у Мэрвина запах становился именно таким, лютым, что пугал и останавливал на бегу даже стойких волков.

Маленький полуволк обернулся навстречу, хотя Мидир продвигался к нему бесшумно. Похоже, после смены облика у племянника просыпалось иное, нечеловеческое чутье — иначе обнаружить волчьего короля, если он сам того не хотел, было просто невозможно. Выражение покоя исчезло с лица Джареда, он вновь был сама настороженность.

Мидир рыкнул приветственно, мотнул головой недовольно, вспомнив, что лишен дара речи в образе зверя, и обернулся обратно в облик ши.

Джаред молчал, не спеша заводить разговор.

— Мог бы предупредить, что этот твой Хендрик… — слова застряли в горле и Мидир поежился, не желая говорить о нездоровье человеческой души.

— Он такой недавно, — удрученно ответил Джаред и сразу перешел в нападение: — А ты еще так быстро убежал!

— Причина лишь в этом?

Джаред в очередной раз доказал свою щепетильную ответственность за сказанное и честность:

— Нет. Еще я боялся…

— Что тогда бы я не пошел? — усмехнулся Мидир. — Правильно боялся. Человеческое безумие отвратительно и заразно. Хотя ши слабо подвержены любым недугам, расстройство ума может приключиться со всеми.

— Да, я никогда не болел, мама волновалась, — волчонок насупился. — Мама переживала, а я никогда не болел, даже когда холодно было или под лед проваливался. Другие болели, а я нет.

— Вряд ли они тебя за это уважали или любили, — Мидир покривился. — В этом тоже виновата твоя волчья кровь, Джаред. Возможно, ты и в темноте видел лучше прочих?

Мальчишка спохватился, что слишком непредвзято отзывается о своей родословной, и опять замкнулся. По всему выходило, что нахваливать свои способности или преимущества, полученные им вместе с принадлежностью к Нижнему миру, малец не будет.

— Охотники до Хендрика не добрались? — вскинул Джаред глаза на Мидира.

— Охотники до него не добрались, — привычно отмеряя правду, подтвердил волчий король. — И уже не доберутся. Я закрыл дорогу к его дому.

Удивительный и странный ребенок старшего брата прищурился, вглядываясь в лицо Мидира, словно пытался прочитать истину, прикрытую ничего не значащими словами, которые можно толковать двояко, и волчий король поспешил договорить, избегая ненужных и, скорее всего, слишком точных вопросов:

— Нам пора в столицу, на ночь город закрыт для визитов. При посторонних зови меня Майлгуир. Запомнишь? — мальчишка возмущенно кивнул. — А ты будешь Джемми, моя племянница.

— Что, опять?!

— Будь добр, перестань возмущаться и спорить со мной через слово. Полезай уже на загривок.

— Я буду кататься на волке? — недоверчиво спросил Джаред. — Ты уверен, что это хорошая идея? У нас есть одна сказка, где на гуляющую девочку нападает страшный зверь…

— На самом страшном звере всех окрестных лесов ты поедешь! — Мидир прищелкнул зубами в нетерпении. — Корзинку оставь. Что ты в нее вцепился?

— Жалко, — честно ответил Джаред и прижал к груди плетеное сокровище. — Бабушка такие делала!

— Пирожки или корзинки? Хорошо, — вздохнул Мидир и махнул рукой, вновь наполняя корзину снедью. — Возьмем с собой и то и другое. Полезай и держись крепко!

Мидир встряхнулся, снова принимая облик волка, и чуть присел, чтобы мальчишке было удобнее залезать, не путаясь в юбке. Джаред перекинул ногу, осторожно прижался всем телом, обхватил за шею.

Волк принял из руки ребенка корзинку, ухватил зубами — и понесся в сторону Манчинга. Теперь он выбирал путь более спокойный, чтобы его ездока не сбило низкой веткой и не исцарапало колючими кустарниками. Пару раз Джаред вздрогнул, когда Мидир пересекал в прыжке неширокие речки или переносился через поваленные деревья, но вел себя на редкость выдержанно, словно путешествия верхом на волке были ему не в новинку. Мидир прикинул время, побоялся, что они все же не успеют до заката, и попросил лес о помощи. Лес отозвался на просьбу ши, открыл Мидиру прямую дорогу: деревья сдвинулись, как будто разом поднялся на ноги табун лошадей или расправилась примятая ветром трава. Джаред задышал чаще, наверняка наивно поражаясь присутствию волшебства. Над землей пронесся протяжный скрип, какой бывает весенними теплыми ночами, когда дерево вдруг вырастает из старой коры, вытягиваясь навстречу свету и миру. Вековые деревья вытягивали ветви и корни, свивая проход, упругий под лапами волка и спрятанный от чужих глаз.

До столицы они домчались вмиг.

Завидев высокую крепостную стену и прямоугольные контуры въездных башен, Мидир пронесся тенью до ближайших густых кустов — и вскоре оттуда вышел высокий господин в непривычно черной одежде, который вел за руку богато наряженную, но чем-то явно недовольную девочку с корзинкой пирожков. Город галатов никогда не имел настоящей защиты от ши, кроме той, что существовала от века: волшебный народ не имел права зайти в гости без приглашения. Правда, о каком приглашении может идти речь, если на воротах стоит охочая до денег стража?

Мидир оплатил вход, кинул стражникам сверх, но немного, чтобы избежать ненужной огласки от странной щедрости, которая вызывала еще больше расспросов и подозрений, чем скупость.

Людям свойственно недоверчиво относиться к тому, что выбивается из привычного уклада их жизни, пусть и выбивается в лучшую сторону. Люди всегда, сколько Мидир себя помнил, были нетерпимы к странностям. Это непривычное по меньшей мере громко обсуждалось и осуждалось, а по большей — уничтожалось. Короткоживущие и нетерпеливые, не желающие разбираться в том, что представлялось им отличающимся, люди, кажется, все ждали шанса поразить волчьего короля какими-то своими особенностями, но пока ничего восхитительного или искупающего их недостатки Майлгуир не видел.

Живым исключением сейчас служил Джаред, наполовину волк, наполовину дитя Верхнего мира, не желающее обитать в Нижнем, гордое, упрямое и любопытное: мальчик перестал кукситься и с восторгом оглядывал каменные фасады.

— Ты не бывал в Манчинге? — догадался Мидир.

— Нет, я… отец обещал взять меня на следующий год, — понурился Джаред, и волчий король лишь крепче сжал ему руку.

Потом он все-таки сказал то, что говорил немногим:

— Поначалу все режет душу. Через время эта боль притушится, но иногда будет настигать в самый неподходящий момент. Лучше злиться, чем грустить, Джаред. Это нормально для нас.

— «Для нас»! Я не хочу быть как вы! Нет ничего нормального в том, чтобы быть невыдержанным!.. А… — спохватился Джаред. — Ты говоришь, как будто сам…

— Как будто сам терял мать и отца. И обоих братьев. По счастью, братья просто ушли погулять в Верхний мир. Мэллин, младший, пропадает здесь постоянно, а старший, Мэрвин, твой отец, ушел навсегда. Тогда на двадцать лет я остался один, без поддержки семьи, зато с короной на голове и бушующим Благим Двором, где каждый Дом словно задался целью показать себя не с самой лучшей стороны. Я расскажу тебе, если захочешь.

Джаред дернулся, но смолчал и уже сам крепко пожал руку Мидира.

— Я сочувствую твоим потерям, — тихо произнес мальчишка и заозирался.

Манчинг был очень зеленым городом, что делало его особенно красивым на исходе лета. Заходящие лучи солнца скользили по красным стенам из песчаника, обвитым вьюнком, диким виноградом и колючими зарослями роз.

— Купите девочке петушка! — выскочил бойкий поздний торговец.

Джаред, отвлекшись от созерцания столицы, покраснел.

— Девочка не хочет, — разъяснил назойливому человеку Мидир, но торговец не унимался:

— Есть вяленая рыба, сушеное мясо. Может, господин желает воды или эля? А может, еще чего интересного? — он оглядел Джареда. — Девочек, мальчиков?

— Мидир, дай ему что-нибудь, ведь не отстанет, — прошептал Джаред.

— Если я ему что-нибудь дам, он не отстанет тем более, — тихо ответил Мидир и обратился к торговцу: — Шли бы вы своей дорогой, почтенный, и как можно быстрее.

Тот дернулся, словно паяц на ярмарке, развернулся и широкими шагами ушел в глубь проулка.

— И куда приведет его эта «своя дорога»? — тихо спросил Джаред.

— Куда приводит всех людей и ши.

— Как это?

Мидир вздохнул: любопытство завязывало разговор, но и усложняло его.

— Куда зовет сердце, ведет разум или идут ноги.

Джаред примолк наконец, словно крутя в голове сказанное и, похоже, запоминая его.

— О, я так мечтал здесь побывать! — малец, явно обученный чтению, рассматривал очередное здание с надписью «Хранилище». — А нас пустят так поздно?

— Идти по ветвям знаний мы будем чуть позже, — произнес Мидир и еле сдержал улыбку. Взяв племянника за руку, он повел его дальше, в западную часть города, и через несколько кварталов оказался у знакомого дома, украшенного алым фонарем.

— О нет! — воскликнул Джаред.

— О да!

— Я… Да я никогда!.. Я не пойду туда!

Мидир слишком устал, чтобы спорить или убеждать. Это вам не Нижний мир, куда без разрешения не пройти, поэтому он подхватил Джареда на руки.

— Надеюсь, ты только выглядишь, как девчонка, но не будешь так же визжать.

Джаред молчал и отчаянно вырывался. Чтобы знать его мысли, не требовалось прибегать к магии. Вот же! «Свобода воли», «свобода воли»! Коварный волк! А если в Нижний так же утащит?!

— Эй, как вас там, — обратился к Мидиру очередной неуемный прохожий. — Не рано ли девочке в подобное заведение?

Волчий король не привык отзываться на сомнительные слова от сомнительных людей, пусть повод говорить подобное у человека и был: перед дверьми дома определенной репутации, с брыкающейся девочкой на руках, скрытый сумеречными тенями, Мидир смотрелся весьма живописно.

— А ну оставь ее в покое! — продолжил прохожий. — Ежели не терпится тебе пару монет заработать, так я могу заплатить. Отдай ее мне, пристрою к дочери в служки. У нас и семья хорошая, мы слуг только по праздникам бьем.

— Слуг вообще нехорошо бить, ни по праздникам, ни в будни! — выворачивался Джаред. — И я к вам в служанки не нанимал… лась!

— Какая очаровательная строптивица, — повнимательнее присмотрелся пожилой горожанин. — Может, и не только в услуги сгодится. Я уплачу три монеты! — с важным видом потряс кошельком.

— Это моя кр-р-ровиночка! — взрыкнул волчий король. — Родня не продается. А ты можешь нажить неприятностей!

Джаред вновь отчаянно дернулся, а галата как ветром сдуло.

— Прекрати брыкаться, — Мидир опустил мальчика на мостовую и, продолжая удерживать одной рукой, постучал в дверь другой. — Не то отдам добрым горожанам, что так и жаждут приобрести тебя в личное пользование.

— Не делай так больше! — одернул платье Джаред.

— А ты не вредничай и не задирай нос, — Мидир с трудом преодолел тягу щелкнуть мальчика по этому самому носу. — Разве отец не говорил тебе, что каждый труд почетен?

— Он говорил, что любовь нельзя продавать!

— Поговорим об этом позже, — Мидир ударил кулаком посильнее, не понимая, почему ему до сих пор не открыли.

Тут двери наконец распахнулись, и в светлом проеме показалась женская фигура.

— Кто бы вы ни были, хоть сам король, не стоит так яростно стучаться… — произнесла женщина, а потом пригляделась и произнесла напевно: — О, мой дорогой Майлгуир! Для тебя открыты все сердца и двери! Проходи, будь как дома. И ты, девочка, тоже.

Джаред помрачнел, а Мидир пояснил неохотно:

— Приветствую тебя, Лейла. Это мальчик.

— Приветим и мальчика, — ласково произнесла Лейла и махнула рукой двум вышибалам, отступившим на шаг. — Проводите уважаемых гостей на верхний этаж. В те самые покои.

— Его зовут Джаред, и он мой племянник, — соизволил добавить Мидир. — Его одного проводите, я прибуду чуть позже.

— Ми… Майлгуир, — заторопился Джаред, схватив почти вышедшего короля за рукав, еле припомнив названное ему земное имя. — Подожди! А скажи…

— Джаред, я очень постараюсь ответить на все твои вопросы, или на большую их часть, но сейчас мне пора.

— Нет! — закрыл собой проем Джаред, решив не придавать значения тому досадному обстоятельству, что на него все глазеют. — Пообещай мне!

Мидир смотрел непонятно и уж точно нерадостно. В темно-серых глазах полыхали желтые отблески.

— Я не могу пообещать сойти с моего пути.

— Нет! — говорить было трудно, но Джаред сумел. — Да я не об этом же! Пообещай мне, что они не причинят тебе вред!

— Джаред, — склонился к нему Мидир. — Ты считаешь меня таким слабым?

Слабым волчий король и бессмертный ши, конечно, не выглядел. Однако с некоторых пор Джаред опасался доверять глазам в этом вопросе. Отец вот тоже выглядел отлично, а потом взял и умер, до конца исполнив все свои принципы, кроме одного, самого важного. Отец говорил, что это важно — не расставаться.

— Пообещай, что вернешься живым! Пообещай… — Джаред потерял дыхание, отпустил косяк и впился ногтями в ладонь. — Пообещай мне, что просто — вернешься…

— Обещаю, — ответил Мидир, а после пропал так резко и быстро, словно его вовсе тут не было.

Дверь позади захлопнулась. Джаред внезапно понял, что Мидир вернул ему прежний облик: невыносимо запахло гарью, одежда вновь была рваной, волосы — спутанными, тело — грязным, однако целым и его собственным, мальчишечьим.

— Джа-а-аред, — проговорила Лейла. Шевельнула пальцами, словно хотела то ли взять его за руку, то ли погладить по голове, но сдержалась. — Как звучит! Почти песня.

— Всего лишь «вещь в себе», — мотнул головой Джаред.

— Не только. Сошедший, обладающий острым умом, принимающий решения. Твой знак — луна, твой металл — олово. Я предложу тебе поесть и умыться, Джаред. Будешь моим гостем?

Ответить на подобное предложение отказом — значит смертельно оскорбить, но все же…

Джаред обвел взглядом гостиную, где сейчас находился, размером больше иного дома. Его окружала роскошь, роскошь сдержанная, а оттого еще более впечатляющая. Золотые подсвечники, серебряные фигурки, курильницы, скульптуры… Темное, благородное дерево стен. А еще — два здоровяка при мечах и очень красивые женщины, в дорогой одежде и в блеске драгоценностей, перешептывающиеся в проеме.

Однако та, что стояла перед ним, была прекраснее всех. Темно-каштановые волосы, крутой изгиб бедер, узкая талия — все манило прикоснуться, проверить, настоящая ли она или мираж, видение, сказка… Джаред еле оторвал взгляд от груди, обтянутой темно-зеленым бархатом, и сжал губы. Раньше ему никогда не хотелось настолько странного. Раньше он не обращал внимания на внешний вид взрослых женщин.

Что означает алый свет над домом, он знал в свои одиннадцать лет и, понимая, чем оплачено все это, сделал шаг назад. Здесь все чужое! Может, посидеть снаружи, пока Мидир не вернется?

— Я хозяйка этого дома. И я скорее умру, чем продамся… — тихо произнесла Лейла. — "еще раз», — показалось Джареду, прошептали губы. Огоньки от множества светильников отражались в темных, восточных, загадочных очах и походили на желтый блеск в глазах волчьего короля. — На верхнем этаже находятся личные покои, недоступные для прочих. В стенах этого дома я обещаю тебе безопасность. Я знаю Майлгуира давно. Не хочешь поверить мне, поверь своему дяде!

Джаред засопел, не желая признавать очевидное, но и возражать: «Он мне не дядя!» — показалось глупым. А глупым мыслям лучше не складывать дорогу из слов.

— Я многим обязана Майлгуиру: жизнью, честью, достоинством, — продолжила Лейла. — Возможно, очень возможно, что я не заслуживаю твоего уважения, но спрошу еще раз, последний: примешь ли ты мое гостеприимство?

Джаред торопливо кивнул и протянул корзинку, которую все еще сжимал в руке.

— Тут очень вкусные пирожки, — смущенно выдавил он.

Женщина приняла дар, не удивившись или хорошо это скрыв.

— Как у нас с купальнями? — обернулась к аккуратной, черненькой, невысокой девушке, показавшейся Джареду похожей на грача.

— Маленькая свободна.

— Пойдем, Джаред. Или желаешь, чтобы тебя проводили Нийл и Дипп?

Джаред смерил взглядом двух коренастых мужчин и покачал головой. Еще смеяться будут над его худобой. Лейла, как ему казалось, смеяться не должна.

— Равно принимать восхваления и поношения, — проговорил он, следуя за Лейлой по коридорами укоряя себя за излишнюю гордыню. Лейла обернулась:

— Очень верные рассуждения, Джаред. С тобой будет приятно поговорить, если ты захочешь разговора.

Она приоткрыла дверь, из которой запахло влагой, и направила Джареда в комнату.

— А как же…

Он обернулся, но никого уже не было, только плотная ткань колыхалась на входе. Окон не имелось вовсе, что немного пугало. Белесые клубы пара поднимались из огромной бадьи, стоящей в самом центре. Внутри черных с серебристыми разводами светильников плясало пламя свечей. Обсидиан, редкий и дорогой в обработке камень, вспомнил Джаред и похвалил себя. Сбросил одежду и стертую обувь на деревянный пол и осторожно опустился в бадью. Вода оказалась столь горячей, что кожа едва терпела. Непривычно и приятно. Джаред всегда ополаскивался холодной, лишь иногда бабушка специально для него грела, не слушала отца, ворчала, подгадывала, когда отец уедет, и грела. И еще пекла пирожки и угощала клубникой.

Глаза защипало — определенно от мыла, такого пахучего, что хотелось попробовать на зуб. Потянуло сразу вылезти и убежать от всего этого, но Джаред уже дал слово и теперь яростно отскребывался лопаточкой и жесткой рукавичкой, а потом, откинув голову на край, долго сидел в тепле и неге, вспоминая, как лес сделал им дорогу из корней и веток.

Что-то прошелестело рядом. Джаред очнулся, поняв, что заснул в воде. Перед ним стояла Лейла, и он сполз по стенке бадьи в воду по самые глаза.

— Я не хотела беспокоить тебя, Джаред, но прошло два часа. Здесь будет, чем обтереться, — положила она на лавку свернутую бежевую материю. — А здесь, — рядом устроилась другая, светлая стопка, — что надеть. Твою одежду я забрала.

«Зачем?!» — чуть было не вскрикнул Джаред, но не разомкнул губ. Как надевать на чистое тело ту рвань, во что превратилась его одежда?

Джаред поискал во взгляде Лейлы жалость, не нашел и почему-то успокоился. «Быть независимым от того места, где оказался. Зависеть лишь от своих действий», — повторил он.

Лейла вышла, а Джаред торопливо вылез из бадьи, оделся в чуть великоватую для него, но очень приятную к телу одежду. Штаны и рубашка — уже лучше, чем женские лейне и хангерок! Подпоясался, еще раз понюхал полотенце, пахнувшее цветами, погрустил о своей старой одежде, сшитой материнскими руками и словно помнящей ее прикосновения, вздернул голову и вышел с самым независимым видом. Лейла ждала его.

— Простите за беспокойство, добрая госпожа, и благодарю за все. Я очень надеюсь, что стесню вас своим присутствием ненадолго.

У Лейлы сощурились глаза, она прикрыла рот рукой, явно пряча смешок. Джаред еще выше вздернул нос и поднялся за ней по лестнице. По одной, затем, через переход, по другой. Здание это снаружи походило на конус, а внутри определенно можно было запутаться от множества переходов.

— На самом верху располагаются личные покои Майлгуира, — произнесла Лейла, и Джаред заслушался, как она выговаривала каждое слово: мягко, легко, с ласкающим ухо акцентом. — Рядом есть две комнатки, одна из них — твоя. Двери там везде, да и вход на этаж закрыт для всех, кроме меня. Ты, как и он, можешь запечатать его еще и словом.

— Вы знаете, что он — фейри?! — замер как вкопанный Джаред.

— Разве можно этого не знать? Это он еще и рост скрывает, — улыбнулась Лейла и приоткрыла небольшую дверь. — Ты его волком-то видел?

Джаред дернул плечом, решив не отвечать. Стоит ли выдавать что-то о себе и своем знании? Хотя про рост было интересно — Мидир и так высокий, так что он еще скрывает?

Лейла пожелала спокойной ночи, тихо прикрыла дверь. Джаред присел на мягкое ложе, укрытое пестрой шкурой, и решил, что сегодня не заснет вовсе. Бесцельное блуждание по лесам, долгое молчаливое сидение на пепелище, что неожиданно оказалось хуже самых горьких рыданий, мальчишки, напавшие на него, Мидир, что там скрывать, его спасший, пирожки, волшебная езда через лес, который уступал им дорогу… Еще более диковинные были ощущения, когда все вокруг пропало, а потом приблизилось, запахи и звуки обострились до необычайности — и он, кажется, укусил Мидира! Джаред покачал головой, очень собой недовольный. Какая вопиющая невыдержанность!

Он скинул подушку и улегся на широкую лежанку так, как был приучен: ровно на спину, вытянув руки и ноги. Показалось слишком мягко, и Джаред устроился на полу.

Кажется, он прилег на минутку, моргнул — а в ставни уже пробивался рассвет. И кто-то осторожно стучал в дверь.

— Джаред, — раздался голос Лейлы. — Я могу переступить порог твоего дома?

— Да! А Мид… Майлгуир?! — вскочил Джаред, кидаясь ко входу и распахивая дверь. — Он вернулся?

Лейла, держа в руках поднос, вошла, покачала головой.

— Его нет, да?! Лейла, почему его нет?!

— Я задавала себе этот вопрос очень и очень долго, — женщина оставила поднос на стол и отвела взгляд.

— Сколько?

— Шесть лет, — грустно улыбнулась она.

— Я не могу столько ждать! — ужаснулся Джаред.

— Тебе не придется. Он вернется за тобой, обязательно. Его семья для него все… Какие же у тебя волосы! Словно серебро.

— Никакие, и никакое не серебро, — Джаред вовремя отвернулся от протянутой руки и торопливо поправил прическу.

— Вот тебе еще… — произнесла Лейла немного смущенно. — Полностью восстановить не удалось, но швея старалась как могла.

Джаред обернулся и замер. Его одежда, шитая мамой из льна, ею же сотканного! Узкие полоски из старой ткани приделаны к новой так, как нашивают самую красивую и дорогую тесьму, вертикальные вставки окаймлены витым шнуром.

— Благодарю вас, добрая госпожа, — глухо произнес Джаред, прижал стопку белья к лицу, не желая выдавать ни радость, ни боль.

— Чего желает добрый господин? — прозвучало в ответ лукаво.

— Ничего. Ничего не нужно! — заторопился Джаред. — Я и так вовек не рассчитаюсь.

— Не зарекайся насчет века, — рассмеялась Лейла. — Мой дорогой ши Майлгуир уже за все заплатил. Этот дом я построила на его деньги. А он появился в нем всего раз!

— Ну, может, — замялся Джаред, но потом все-таки попросил: — Можно мне какую-нибудь жесткую циновку?

— Зачем? — не поняла Лейла, перевела взгляд на пол, где лежало меховое одеяло, а потом обратно на Джареда — распахнула глаза и закусила губу.

— Мне привычнее спать на жестком, — решительно произнес он.

— Хорошо, конечно. Я найду для твоей души самый жесткий коврик, который смогу, — тихо ответила Лейла. Она ушла из комнаты, как и появилась, легко, солнечно, унося с собой очарование утра, но Джаред лишь вздохнул с облегчением.

Тревога за Мидира сверлила душу и немного вытесняла то бесчувствие, что овладело Джаредом в последнее время. Сквозь щелку в ставнях он приглядывался к шумному городу, поглазел на тренировку двух телохранителей, очень похожих друг на друга, послушал музыку и пение, доносящиеся с нижнего этажа… Лейла пришла еще раз, выложила на стол с важным видом тяжелую книжку и вдруг ойкнула:

— А ты читать-то умеешь?

Вопрос показался Джареду оскорбительным, но женщина не дождалась его слов и продолжила говорить, будто оправдываясь за весь человеческий род:

— Друиды сами не знают, зачем запрещают нам письмо. Все равно же все пишут, пусть на других языках. Одних договоров…

Джаред перестал слушать то, что сам знал, жадно пожирая глазами необыкновенный том. Благородная кожа, тиснение, два ремешка с медными пряжками, а надпись! «Сказание о дальних странах»!

— Я могу почитать тебе вслух? — Лейла спрашивала как-то вовсе отчаянно.

— Да! — спохватился он. — То есть нет, не надо. Благодарю вас за заботу. Я умею читать.

Лейла ушла обрадованная, а Джаред покосился на ночной горшок с плотной крышкой — и спустился на первый этаж, где удобства были такие, что даже старосте в их деревне не снилось. Бойкая черноволосая девица встретила его и проводила, заодно попросив не ходить среди комнат вечерами и ночами. Как будто Джаред собирался!

Он добрался до своей комнаты, открыл наконец заветную книжку и пропал. Перед глазами проносились чужие края, чужие нравы и обычаи.

Одна глава повествовала о ближайших странах, что находятся через море от галатов, где живут высокие беловолосые воины. Они пользуются топорами вместо мечей топорами, украшают рогами свои шлемы и головами драконов — свои драккары. Джареду было ужасно интересно — настоящие ли те головы? Как много там воинов и насколько они высоки? И чем отличаются от рыжих галатов? В Нижнем мире, рассказывал отец, тоже существовали рогатые люди, уж не родня ли этих беловолосых?

В другой главе оживал новый мир, где люди круглый год радовались теплу, где летом камни разогревались настолько, что их использовали для готовки вместо костра. Джаред разглядывал рисунки странных лошадей с двумя горбами, растения без листьев и горы песка. Третья страна увлекала Джареда неслыханными обычаями почитания коров и обезьян среди священных животных.

Чем больше он читал, тем сильнее ему казалось, будто настоящее волшебство живет не в Нижнем мире, а где-то здесь, в Верхнем, таком огромном и разном.

Он не заметил, как стемнело: свечи горела на столике рядом, сиделось удобно, рассказ увлекал. Посреди ночи что-то громыхнуло, а затем потянуло как от дяди: хвоей, свежим ветром, тягучим мускусом и незнакомыми цветами. В отчаянной надежде Джаред выскочил в коридор, но там была лишь Лейла. Она вела за руку девочку в одежде еще более грязной и порванной, чем его. Из-под спутанных рыжих волос остро блеснули темно-зеленые глаза, оценили и признали его не особо годным.

Лейла качнула головой в ответ на непрозвучавший вопрос Джареда, поэтому он вновь закрылся у себя. Странно это, конечно, что на этаже, принадлежащем Мидиру, ходят непонятные девочки, которые топочут, словно стадо диких свиней.

Джаред сглотнул слюну и сосредоточился на ином — хозяйка будто нарочно издевалась над ним, оставив блюдо со всевозможной снедью. Зелень, пирожки и запеченные овощи он проглотил мгновенно, как и несколько ягод, а вокруг рыбы и мяса ходил кругами. Пахло очень вкусно, уносить еду Лейла не собиралась. Отец говорил, если ты в дороге, то можно и мясо. Джаред подумал и решил, что он точно в дороге: не собирается же оставаться тут навсегда? Да еще испортится все, так и хозяйку обидеть недолго. Джаред взял нож с изящной костяной ручкой, украшенной головой волка, хмыкнул, порезал окорок на тонкие полоски — и за чтением сам не заметил, как зажевал все, что было подано.

На второй день Мидир тоже не пришел. Появилась Лейла, и Джаред вскочил, вспомнив все, чему учил отец:

— Благодарю вас, добрая госпожа, за кров и пищу.

— Джаред, прекрати уже меня благодарить, — вздохнула она очень устало. — Я рада, что ты поел, но это не стоит твоих высокопарных слов. Достаточно простого «спасибо».

Сегодня Лейла красовалась в небесно-синем платье, облегающем грудь и талию, а летящая юбка оставляла открытыми золотые браслеты на ногах. Да, лучше смотреть на браслеты, чем в темные, искрящиеся от смеха глаза или, того хуже, опять на грудь.

— Ты ничего не просишь… — проговорила-пропела Лейла.

— Потому что мне ничего не надо! — торопливо произнес Джаред, уставившись в пол.

— Бадья нагрета специально для тебя, жаль будет, если старания слуг пропадут впустую, — остро глянула, словно зная: его учили не разбрасываться чужим трудом. — Сейчас утро, тебя никто не побеспокоит.

— А можно? — недоверчиво спросил Джаред.

— Мне показалось, тебе нравится вода. Нет ничего плохого в том, чтобы содержать тело в чистоте.

— И душу тоже! — добавил Джаред.

— Я согласна с тобой, милый мальчик.

Джаред сжал зубы, пропустив «милого мальчика» мимо ушей. Дождался, пока Лейла уйдет, повертелся на лавке, поразмышлял, то ли отказаться и обидеть хозяйку, то ли согласиться и нарушить заповеди отца. Ладно, ополоснуться холодной водой у колодца, но мыться каждый день в теплой воде! Это слишком дорого, непозволительно роскошно, а значит, совершенно не нужно.

«Не стоит огорчать женщин по пустякам», — прозвучало над ухом отстраненно и мелодично. Джаред уже слышал этот голос, в лесу, когда дошел до грани отчаяния. Мэрвин требовал от сына не сдаваться. Он послушался тогда и решил послушаться сейчас.

Поднимался обратно по лестнице чистый, согретый и умиротворенный. Вытирая волосы пахнущим травами полотенцем, он натолкнулся на любопытный взгляд сегодняшней девчонки и торопливо взлохматил прическу, не желая привлекать внимание к своим ушам полукровки. Неприятно, когда на тебя таращатся, словно на балаганного шута о двух головах.

— Меня зовут Тикки, — негромко произнесла девочка, и Джаред вздохнул. Теперь придется знакомиться! — Майлгуир приказал мне дождаться его… — замолчала, продолжая внимательно разглядывать Джареда.

— Джаред, — нехотя представился он и добавил для поддержания разговора. — А ты давно его знаешь?

Девчонка расцвела:

— Он герой! Он меня спас, — и улыбнулась еще сильнее. — А ты и не знаешь! Хочешь, расскажу как?