Глава 2

Криджи проснулся от звука шагов. Вдохнул тепло чужого жилища, запах дыма и пряностей, но не успел пошевелиться, не успел даже открыть глаза, – вслед за шагами раздался голос.

– А вы тут откуда? – Голос был раздраженным, слова гремели. – Что-то вас вчера не видел.

Вчера Криджи и Йи-Джен повезло. В город они вошли уже затемно, и улицы встретили их пляшущим огнем факелов. Праздничные ленты струились по стенам домов, бубны и колокольчики вторили песням. Музыка звала, тянула к себе и привела на площадь. Там кружились, схлестывались и расходились хороводы, развевались праздничные платья, венки из цветов взлетали в воздух, осыпали брусчатку лепестками.

Толпа подхватила Криджи с Йи-Джен, вместе со всеми они смеялись, слушали песни, пили забродивший сок. А потом ускользнули прочь, отыскали гостевой дом. Во дворе возвышались повозки торговцев, веранда была заставлена ящиками, тюками и бочками. Йи-Джен и Криджи пробрались среди них, отыскали пустой темный угол и устроились на полу. Укрылись своими походными одеялами и лежали, держась за руки, слушая, как танцует и веселится незнакомый город. Криджи чудилось, что сквозь чужую речь проступают знакомые с детства слова, и казалось – не горожане поют, а отец, сестры и мама. Поет все племя, превращая явь в дрему, а дрему – в глубокое забытье.

– Родители ваши где? – продолжал злой, грубый голос. – Хотели не платить за вас, так?

Криджи мотнул головой, отбросил одеяло и удивленно взглянул на говорившего.

Тот был совсем не похож на свой голос. Криджи ожидал увидеть страшного человека, огромного как старый дуб. Но среди бочек стоял хилый старик в запятнанном фартуке поверх праздничной одежды и то и дело щурился и тер виски, словно пытаясь унять головную боль.

– Они рядом, сейчас приведем! – воскликнула Йи-Джен.

Криджи поймал ее взгляд, едва приметно кивнул, и она тут же вскочила, подхватила баул с одеялом и исчезла в проходе между ящиками. Криджи метнулся за ней.

Рассвет изменил город. Кое-где в тенях еще таились запахи разлитого вина, но от урагана веселья не осталось и следа. Воздух дышал прохладой и влагой – должно быть, окрестные холмы сейчас утопали в тумане, а молодая трава была покрыта росой. Солнце поднималось над крышами – будоражащее, ослепительное-яркое, такое бывает лишь весной. Криджи вскинул руку, закрываясь от лучей, но перед глазами все равно заплясали круги и пятна.

Йи-Джен и Криджи пересекли полгорода – то бегом по широким улицам, то пробираясь дворами. Было шумно, несмотря на ранний час. Скрипели и хлопали двери, люди перекликались, вывешиваясь из окон. С каждым мгновением улицы все больше походили на реки – толпа текла по ним к площади, как бурная талая вода. Шум и гомон распадался на разговоры и смех, и то тут, то там голоса взлетали, подхватывая песню. Но пели сейчас вполсилы, и бубенцы звенели лишь на упряжи вьючных ланей. Эти звери были выше и светлее, чем лани из леса, и шли неторопливо, мерно цокали копытами по мостовой. Ветер шелестел лентами, свисавшими с крыш – кидал в небо, путал, расправлял вновь.

Память чету увлекла за собой. Образы вспыхнули, посыпались яркими осколками: праздник за праздником, весна за весной. У этого города было множество имен, на знакомых и незнакомых языках, но смысл был один – Торг-на-Перекрестке, Ярмарка-среди-Холмов.

– Сюда он точно не побежит нас догонять, – сказала Йи-Джен. Слова прозвучали отчаянно и весело.

Криджи поспешно огляделся – понял, что не заметил, как они свернули с широкой улицы. Теперь за спиной был переулок, а впереди – низкая белая ограда. За ней возвышались деревья, тянули к небу узловатые ветви. Листва – едва народившаяся – окутывала их зеленой дымкой.

Память вновь затуманила взгляд: деревья стали гибкими, юными, ростом не выше Криджи. Разноцветные нити опутывали тонкие ветки, а под ними белели камни лабиринта. Круг за кругом он вел к центру сада, а там сплетались и возносились к небу чистые голоса, восхваляли и звали. Давным-давно в этом саду было сердце города, отсюда начинал свою пляску праздничный хоровод. А теперь осталась лишь ограда, огромные деревья и ушедшие в землю камни.

– Да, сюда он не придет, – сказал Криджи. – Мне кажется, сюда никто не ходит.

Они перелезли через изгородь, окунулись в тенистый полумрак сада. Город будто исчез: слышны были лишь голоса птиц в вышине и скрип старых ветвей. Запах земли, коры и раскрывшихся почек дурманил мысли, но Криджи видел – это не дикий лес. Деревья были неухоженными, окруженными подлеском, но росли ровными рядами, от ствола до ствола – четыре шага. Все здесь было подчинено давнему замыслу, позабытой тайне.

Завороженный этой тайной, Криджи пошел вперед. Йи-Джен шагала следом, прошлогодняя листва шуршала у нее под ногами. Изредка хрустела ветка.

Они шли вдоль белых камней, выступающих из земли, словно хребет сказочного зверя. Круги сужались, деревья росли реже: шесть шагов от ствола до ствола, потом восемь, десять.

Каменная тропа сделала последний виток, и в лицо ударил свет. Солнце сияло сквозь листву, а над головой голубело небо – деревья разомкнули кроны, открыли круглое окно.

Криджи осторожно ступил на поляну, удивляясь, как она не заросла за столько лет. Посредине стоял белый камень – высокий, отполированный множеством прикосновений, ровный как стол. Солнечные лучи золотили его, искрились на прожилках слюды.

Йи-Джен подошла к камню, смахнула с него засохшие стебли вьюнка.

– Это алтарь, – сказала она. – Раньше такие были в каждом городе. Помнишь, мы видели картинку в книге?

Криджи кивнул и неожиданно остро вспомнил снегопад за окном, треск поленьев в печи, шорох страниц и голос Йи-Джен, оживляющий строки. Казалось, это было так давно.

Где-то рядом журчала вода, то шептала еле слышно, то разбивалась звонкой мелодией капель. Криджи обошел алтарь – с обратной стороны камень был неотесанным, грубым. Из разлома бил ключ, вспыхивал в солнечных лучах, стекал в заросшую травой каменную чашу. Криджи подставил ладони и вздрогнул – вода оказалась ледяной. Но освежающей, чистой, как родники в лесу.

Йи-Джен развязала баул, наполнила фляги, вытащила оставшиеся припасы. Криджи уселся рядом с ней, прислонился спиной к алтарю. Завтрак был простым и скудным: ломкие хлебцы, горсть орехов, дольки сушеных яблок. Но у родниковой воды был вкус тайны, и Криджи чувствовал себя частью обряда, вершащегося в этом саду каждую весну, с людьми или без людей.

– Как ты думаешь.., – начала Йи-Джен и смолкла на миг, сделала глубокий глоток из фляги. Вода словно бы придала ей сил. – Мой дедушка уже не будет проводить ритуал? Теперь, когда мы сбежали? Или ритуал сможет дотянуться до меня издалека?

Криджи замер. Он не думал об этом, был уверен – стоит увести Йи-Джен из дома, стоит исчезнуть и спрятаться, и все угрозы останутся позади. Но теперь вспомнил сон, тот самый, где белка умоляла его бежать. В этом сне преследователи приближались со всех сторон, грозили замкнуть кольцо. Что если опасность не миновала?

Он не успел ответить. Йи-Джен улыбнулась, мотнула головой, будто отбрасывая все страхи, и сказала:

– Смотри, что у меня есть.

Долго шарила на дне баула, а потом вытащила мешочек, набитый монетами, и тонкие цепочки с подвесками – то ли украшения, то ли амулеты.

– Не знаю, что на них тут можно купить. – Она сложила монеты столбиком, одну на одну, всего двенадцать. – Но что-то сумеем, и еще можно обменять вот это… Нам нужно еды в дорогу, и нужно узнать, куда идти дальше.

– Нам нужно узнать про ритуал, – сказал Криджи.

– Это большой город, – кивнула Йи-Джен. – Может быть, кто-нибудь сумеет нам помочь, расскажет.

Но вдруг и здесь их захотят разлучить?

Криджи подался вперед, стиснул руку Йи-Джен. Их парные браслеты прижались друг к другу.

– Пожалуйста, Йи-Джен – попросил Криджи. Ему было стыдно, что слова звучат как отчаянная мольба, но он ничего не мог с собой поделать. – Не отходи от меня, будь рядом.

Йи-Джен взглянула на него внимательно и серьезно.

– Хорошо, – сказала она.

К полудню город превратился в огромную ярмарку. Даже на самых узких улицах шла торговля: возле стен громоздились пирамиды горшков и банок, из окон свешивались ковры, шкуры и отрезы ткани. Между домами сновали разносчики с лотками и корзинами, нараспев зазывали, расхваливали свой товар.

Сперва Криджи озирался, разглядывал торговцев и прилавки, но вскоре у него зарябило в глазах. Чем ближе к площади, тем сильнее становилась мешанина запахов – острых, кислых и пряных, обжигающих дыхание и путающих мысли. Криджи перестал замечать, что вокруг, думал лишь о том, чтобы не потерять в толпе Йи-Джен. Крепко сжимал ее руку и пробирался среди галдящих, толкающихся людей.

Йи-Джен сначала держалась уверенно. Обменяла монетки на сухари, крупу и сушеное мясо, а из горы посуды, сваленной прямо на земле, выбрала котелок и две тусклые ложки. Баулы потяжелели. Улица вела на площадь, шум становился все громче, слова тонули в нем. И тогда Криджи почувствовал, что пальцы Йи-Джен ослабели, а шаг сбился. Даже ее, городскую девочку, утомил пестрый гомон ярмарки.

– Книги, книги! Редкие и новые! Смотрите, покупайте!

Голос зазывалы взлетел над толпой, и Йи-Джен замерла, запрокинув голову. Криджи едва успел остановиться – беспокойная толпа попыталась унести его прочь.

– Библиотека, – сказала Йи-Джен. – Если нас пустят внутрь...

Криджи проследил за ее взглядом. Зазывала сидел на широкой лестнице, а вокруг него стояли ящики с книгами. Даже издалека Криджи различал кожаные корешки. Ступени вели к светлому дому. Вокруг узких окон вились надписи, а праздничные ленты под крышей были скручены в подобие букв.

– Там очень много книг, – продолжала Йи-Джен. – Наверняка есть и книги про ритуалы. Идем!

Они рванулись вперед: сквозь толпу, вверх по лестнице, между ломящимися от книг ящиками, мимо замолкшего на миг торговца. Криджи схватился за медную ручку, изо всех сил потянул на себя.

– Открыто! – выдохнула Йи-Джен, и они вбежали внутрь.

Дверь глухо лязгнула, затворилась, отсекла уличный шум. Голоса, шаги, стук копыт – все стало тусклым эхом. Ярмарка будто бы оказалась далеко-далеко. Здесь царил полумрак: свет едва пробивался в узкие окна, падал полосами, расчерчивал темный пол.

Криджи огляделся, пытаясь понять, что вокруг, но глаза и мысли все еще были ослеплены базарной сутолокой. Он помотал головой, зажмурился и сделал глубокий вдох. Этому его учили еще в детстве. «Прежде, чем выходить на охоту, нужно слиться с лесом, – объясняла ему старшая Ро. Давным-давно, когда она еще надеялась, что он вырастет высоким и сильным, сможет бить зверя. – Дыши глубоко, слушай каждый шорох, лови каждый запах. Тогда от тебя ничто не укроется».

Когда Криджи открыл глаза, комната перестала казаться бесформенной и мрачной, тени уже не таились в углах. Да, здесь было мало света – но это было обыкновенное жилище, просторный зал с потертыми диванами и креслами. Возле двери возвышались вешалки для одежды, похожие на причудливо изогнутые деревья. Воздух был пропитан пылью, запахом высохших чернил и старого клея.

В стенах темнели арки-проходы. Их было пять, и над каждой висели поблескивающие медью таблички. Криджи попытался прочесть надписи, но не узнал ни единого слова.

– Никого, – прошептала Йи-Джен. – Нам нужно понять, куда идти, где книги про ритуалы. Надо пробраться тихо, чтобы никто из взрослых нас не увидел. Я знаю, тут должен быть такой список...

Не договорив, она пересекла зал. Над одним из диванов нависала полка – Йи-Джен поднялась на цыпочки и сняла оттуда толстый растрепанный том. Казалось, стоит открыть его, и страницы разлетятся по полу. Йи-Джен села, осторожно опустила книгу на колени, отомкнула запоры на переплете. Обложка поддалась, раскрылась, скрипя, точно несмазанная дверь. Криджи подошел, и Йи-Джен пояснила, все также шепотом, еле слышно:

– Здесь описание всех комнат библиотеки. В какой какие книги. Сейчас я найду.

Она принялась листать страницы. Водила пальцем по строкам, рассматривала картинки, хмурилась. Криджи тоже вглядывался в книгу, но ничего не мог понять. Буквы здесь были похожими на те, что он знал, но все же отличались.

Мгновения тянулись, Криджи уже не пытался разобрать надписи в книге, ждал, что скажет Йи-Джен. Слушал тишину и приглушенные отголоски ярмарки, переводил взгляд с одной арки на другую, старался почувствовать, нет ли кого-нибудь в соседних комнатах. Но не слышал шагов, не чувствовал чужих запахов. Все было тихим и неподвижным, и все же кто-то будто бы звал его. Звал изнутри.

Едва Криджи понял это – и мир померк, стал сном наяву. Теплый ветер обдал запахом хвои, запели птицы, и женский голос сказал:

– Чету, Чету из рода Белки, ответь мне!

– Здравствуй, Чету из рода Совы, – сказал Криджи. Он чувствовал, что вслух не произнес ни звука, но все же слышал свои слова.

– Я знаю, ты в пути. – Чету из рода Совы стояла вдали, тонкая фигура на краю солнечной поляны. – Не могу сама помочь тебе, но тебе поможет мой друг. Его зовут Халь Вени. Он укроет твою подругу, спрячет от ритуала.

– Скажи, что это за ритуал! – Его голос вновь звучал умоляюще, слабо, но Криджи было все равно. Он должен был узнать. – Что они хотят сделать с Йи-Джен?

– Они хотят очистить ее кровь, – ответила Чету из рода Совы.

Она продолжала говорить, но речь стала беззвучной. Солнечный лес истончился, развеялся как дым. Голос из яви разметал наваждение.

– Какую книгу вы ищете? Скажите, и я принесу ее.

Криджи вздрогнул, и в тот же миг Йи-Джен поспешно захлопнула тяжелый том. Пыль от страниц взметнулась, заплясала в лучах света.

Всего в нескольких шагах стоял человек – неужели сумел подкрасться неслышно? Он был высоким, смуглым, а глаза мерцали как осколки солнца. Он взглянул на Йи-Джен, замер на миг, а потом заговорил.

Его речь изменилась, и Криджи не понял ни слова. Это был незнакомый язык.