2

Легкий ночной ветерок прорвался в самое маленькое, почти что слуховое окошко, из которого Глаша днем разглядела часть крыши, дорогу и прислоненную к чему-то лестницу. «Надо было закрыть штору», — вяло подумала полупроснувшаяся девушка, она же помнила, что на юге ночи могут быть холодные, особенно в начале и конце сезона. Встать и закрыть окно, что ли?

Тут девушку осенило, что окна она специально закрывала, помня о ночных сквозняках, открыто было только в санузле, а оттуда так сильно не натянет. Откуда взялся ветер?

Обнаженного плеча коснулись чьи-то пальцы, отчего Глаша резко села в постели и хрипло выдала:

— Вы кто? Вам что надо?!

Неужели неизвестный залез в окно? Она в панике нашарила шнур от бра, вспыхнул свет, и девушка увидела стройного молодого человека, чрезвычайно напоминавшего картинку в купленной ею книжке «Легенды Крыма». Мало того, что у нее в номере незваный гость, так он еще и татарин!

— Не бойся, — его голос прозвучал неожиданно успокаивающе, паника мгновенно улеглась, — я не причиню тебе вреда. Я просто хочу поговорить.

— Кто вы все-таки такой? — Глаша натянула одеяло до подбородка, хотя ночная рубашка была приличной, скрывающей что надо.

Юноша подошел ближе.

— Первое — ты спишь, сейчас мы внутри твоего сна, — проговорил он, — поэтому тебе кажется, что все наяву. Тебе нечего бояться, — повторил юноша, — и второе — я пришел предупредить тебя об опасности.

Глаша не поверила и ущипнула себя — боли не было. Разве могут сны быть настолько реалистичными? Вспомнив метод Стругацких, она надавила на левый глаз, но странный визитер не раздваивался, как и остановка комнаты, как и собственный мобильник, лежащий на тумбочке. «Странный сон», — подумала она.

Молодой человек представился как Булат, сказал, что при жизни он был крымским татарином… чего?! При какой-такой жизни?!!! Шарахнувшись от призрака, Глаша смачно слетела с кровати и снова не почувствовала боли, окончательно убедившись, что это сон, но кошмарный какой-то. Одновременно она поймала себя на том, что совершенно этого самого призрака не боится.

— Я тебе кое-что покажу, — Булат подал ей руку.

Глаша чисто рефлекторно протянула было свою, но затем недоуменно воззрилась на своего призрачного собеседника.

— Как я дотронусь до тебя, если ты — дух?

— Твой дух во время сна может быть вне тела, древние не лгали, — объяснил юноша, — не бойся, я верну тебя назад, это мне уже не вернуться.

— Ты не умер, — сообразила Глаша, — ты в коме.

Юноша кивнул:

— Три года.

Вот бы помочь ему вернуться! Девушка уже сама сжала руку юноши, и он порхнул в окно, увлекая за собой прелестную гостью.

Разве можно сравнить свободный полет даже с самолетом?

Они устремились навстречу похожей на золотую монету Луне, поскольку в черном южном небе было видно только ее, а вот звезды отчего-то попрятались. Луна была окружена неяркой, но совершенно явной короной, из чего можно было понять, что звезды в небе, разумеется, есть, но их скрывают ночные облака, плотным одеялом укутывая горизонт и создавая контраст даже в темноте. Глаше захотелось коснуться одеяла облаков и поднять его, ведь она знала, что тогда увидит ленточку Млечного пути, а может, если повезет, еще и легендарный Южный Крест, иных созвездий она не знала, в школе не было астрономии. Девушка остро пожалела, что она не поэт.

Хотелось пролететь дальше, туда, где находилось тело Булата, вдруг удалось бы вернуть его дух туда, где он должен находиться — пусть она узнала юношу всего несколько минут назад, не проникнуться к нему симпатией девушка не могла. Очень располагающий парень, прежде она не встречала таких.

— Взгляни вниз, — посоветовал он.

Проследив за взмахом его руки, Глаша увидела гостевой дом, в котором сейчас жила, и вскрикнула от ужаса: в темноте казалось, что он облит кровью. Куда там Булгакову с его нехорошей квартирой и голыми дурами! Тут почти не виделось ничего странного или страшного, но нечто угнетающее чувствовалось отчетливо.

— Здесь ведьма, — сказал Булат девушке, — она питается жизнями, чтобы сделать вечной свою, пьет молодость тех, кто рядом. Тебе нужно бежать отсюда, тогда заклятие развеется.

— Как это бежать? — не поняла Глаша.

— Утром, что бы ни случилось, не бойся, — чуть улыбнулся Булат, — я помогу…

Он мягко и нежно поцеловал девушку в губы, и не, успела Глаша возмутиться, как где-то рядом раздалось:

— Клёво, живу я клёво,

Спроси любого — живу я клёво.

А что такого? Живу я клёво!

Такого клёво я не встречал никогда…

Чертыхнувшись, девушка отключила будильник. Восемь утра, завтрак тут с десяти, время на сборы имеется в избытке, так что можно пока навести марафет — хочется куда-нибудь сгонять и развлечься. Сон, однако, какой интересный! Ну да ладно, не до него сейчас.

Лихо вскочить, как ни странно, не удалось, страшно болели ноги. Отлежала? Коленки хрустят как не смазанные, да и опухли почему-то… к врачу надо заглянуть. Глаша босиком потопала в санузел, по дому она всегда ходила только босиком.

Из зеркала на девушку расширенными глазами уставилась старуха.

Пергаментного цвета кожу испещрили мелкие и крупные морщины, особенно глубокие в уголках глаз и возле истончившихся безвольных губ; светлые глаза будто совершенно потеряли пигментацию, радужная оболочка словно бы стала прозрачной, на нижних ресницах повисли слезки. Кроме этого, лицо словно бы высохло, кожа обтянула череп, а белоснежные волосы только добавляли контраста и уродства. Живая мумия издала жуткий, леденящий душу крик ужаса.

«Не бойся же, прошу тебя!», — неожиданно произнес внутренний голос.

Булат?! Так это был не сон… Глаша закрыла руками ужасное лицо и расплакалась: что же теперь будет? Ей девятнадцать лет и одновременно едва ли не девяносто. Отчего же она такая страшная? Та же Марина Ладынина или Лия Ахеджакова такие миленькие старушки…

«Не плачь, если ты снимешь заклятие, все вернется, — тихо прозвучал внутри голос Булата, — и я буду помогать тебе чем смогу. Вот только могу я мало, большая часть зависит от тебя»

Глаша четко поняла, что реветь явно не время. Нужно одеться и причесаться, а потом спуститься на завтрак так, будто бы ничего не происходит. Заметят ли ее страшный облик другие, или они тоже заколдованы? Что хуже пока еще не понятно. Заклинанию понадобилось довольно много времени, чтобы сделать ее такой, но другие живут тут дольше.

Что, если оно подействовало именно в эту ночь и на всех?

Мысль требовала проверки.

Похлестав себя душем чтобы хоть немного придти в себя, Глаша причесалась, приоделась и осторожно сползла с крутой лестницы на второй этаж, где начинались менее крутые ступеньки. Коленки болели и подламывались, словно она сейчас была как ее родная бабушка, которая порой без крика с кровати встать не могла. Облегчить боль от ревматизма толком не может ни одно лекарство, ноги страшно опухают, а от артрита выкручивает руки — все это придется терпеть до тех пор, пока не падет заклятие. В ее интересах развеять его как можно скорее.

Поздоровавшись с дамой на ресепшн (та выглядела уже не на тридцать, а на все шестьдесят, беспрерывно кашляла и отчетливо заговаривалась), Глаша приковыляла к двери и взялась за ручку… но неожиданно оказалась не на улице, а во внутреннем дворе, хотя отчетливо помнила, что шагнула за порог. Черепахи мрачно уставились на нее редко помаргивающими глазками, животные всегда чуют чертовщину. Вздохнув, девушка-бабушка отправилась на завтрак.

Повариха еле ползала по кухне, охала и держалась за поясницу, но завтрак был таким же вкусным, как и вчера. Резвый дедок спросил у нее еще компота, повариха приложила руку к уху: «А? Есть, как ни быть!», — кричала она на весь зал. Аппетит у Глаши пропал совершенно, но о теле следует заботится, а то не будет сил осуществить задуманное.

Поев и поблагодарив все так же весело шутящий, хоть и сильно постаревший персонал, она вышла за калитку… в холл гостевого дома. Итак, выход закрыт.

В кресле дремала коротко остриженная старушка в спортивном костюме. Средних лет горничная поставила перед ней чашку.

— Ваш чаек, Татьяна Павловна.

«Хозяйка», — вспомнилось Глафире.

Она подсела к спортсменке.

— Шикарные вы кубки завоевали, — скрипуче произнесла девушка.

Старческий голос тоже оказался отвратительным, словно кто-то посыпал песком голосовые связки. Дремлющая старушка приоткрыла один глаз, прохрипела, что не имеет отношения к наградам, а затем гулко захрапела, словно в носоглотке у нее перекатывались камни.

Глаша моментально покрылась холодным потом: спортсменка не помнит, что это ее награды! Срочно бежать отсюда, а то и сама себя забудет, а тогда будет поздно, все умрут от старости, хотя большинству нет и сорока. Это просто какой-то кошмар, словно массовое генетическое заболевание, «синдром ранней старости».

«Жди ночи, — посоветовал Булат, — выкради у портье ключи и беги. Лишь шаг на улицу и ты сможешь разрушить заклятие»

«Как?»

«Я подскажу тебе»

За неимением лучшего придется послушаться его. Оснований доверять Булату нет, но нет и оснований не доверять, так что придется уповать на чудо.